Комната пульсировала и била яркими красками в глаза. Все звуки, окружавшие забитого в угол человека смешались в оглушающий звон. Он зажмурился, а после широко открыл глаза, глядя на мир, сузившийся до размера его зрачков. Дрожащей рукой он коснулся своей шеи и сжал ее, пытаясь вернуть себе чувство реальности. Когда воздух стал резать горло, он внезапно расцепил пальцы и жадно втянул в себя запах пыли, витающий в полутемной комнате.
Его глаза не видели солнца уже пять дней. Пять дней он пытался переступит через порог, но прежде ему надо было переступить через себя. У него не получалось. Его страх был слишком силен. Он боялся подступающей к нему тени, что преследовала его. Еще в детстве он видел вытянутую фигуру среди деревьев. Потом рука загадочное существо тянуло к нему руки из его шкафа, а напуганный мальчик тихо шептал себе утешительные слова, зная, что если он опять разбудит родителей, они вновь будут кричать на него, хотя уже их голоса и так были сорваны от постоянного крика на друг друга. Его темный попутчик всегда был с ним. В зеркале, в ломанных ветвях вечернего леса, в уголках его глаз. Он касался его отвратительной рукой с костлявыми пальцами, когда тот отворачивался от углов, переполненных тьмой.
Его тело пробила дрожь. Словно в судорогах, он кривился от ужаса, копившегося годами. В свои семнадцать лет у него уже были седые пряди в его угольно-черных волосах, вечно взъерошенных напряженной рукой. Глаза покрылись красной паутиной сосудов, глаза помутнели и потеряли свой огонек жизни. Теперь они были словно в дымке. В свои семнадцать лет, в его рассвет юности, он наблюдал закат своей наполненной тревогой жизни. Красные, раскаленные лучи словно сами рисовали на руках неровные порезы, откуда вместе с кровью уходила часть его страданий. Они стекались на синем кафеле в ванной причудливой картиной. И он мог глядеть на темнеющую, застывающую кровь весь вечер, пытаясь отыскать там образ его истинного Я. Того, кто смело бы посмотрел чудищу в глаза, кто не глотает горстями разноцветные таблетки, чтобы ненадолго вздремнуть. Того, кто не представляет из себя скелет, обмотанный болезненно-бледной кожей с проступающей сетью голубоватых вен.
Глядя на свое отражение в зеркале, он вздрагивал. И смотрел как его единственный друг и злейший враг сжимал оттягивал его мешковатый свитер, растягивая, проводя по синякам от пальцев и красным полоскам от ногтей, которыми он царапал свою тонкую кожу.
Его звали Константин Безликий. Тихий и нервный подросток, один из тех, кто как призрак проходит мимо тебя, а ты лишь смотришь вслед и хихикаешь, насмехаясь над его непривлекательным лицом. Его черты были слишком утонченными для парня. Тонкая полоска синеватых, потрескавшихся губ; холодные серые глаза отдающие холодом и острый нос, который напоминает стрелочку вниз, когда он смотрит в пол. Его взгляд многих пугал. Никто не признавался, но под ним люди сжимались и мяли свою одежду, продолжая злобно шептать в его сторону проклятья. Одноклассники рисовали карикатуры, но в шутку, не дразня его всерьез. Он лишь криво улыбался. И его острые клыки делали доброжелательно рас тянутые губы ухмылкой, присущей только лжецам и наглецам.
(он был похож на призрака, он необщителен, читает книги и рисует исключительно черным цветом. Пару раз он пробовал наркотики, но из-за того что он от любых впадал в истерику (смеялся и возможно плакал) его перестали брать с собой; он любит гулять по давно заброшенным местам, находя в каждом из них свою неповторимую тайну и глубину, абстрагируясь от жестокого, гнилого и безличного общества. Однажды, отправившись в очередное заброшенное, изуродованное временными метаморфозами здание, он встретил там девушку. Константин заворожено смотрел на нее, будто зачарованный самой сильной магией космоса. Его разум и сознание словно задурманило какое то сверхмощное, неземное вещество, ранее не ведаемое человечеством. Он будто вкусил нектар запретного плода. Константин онемел, тело словно парализовало. Волна удовольствия охватила каждую клетку его тела. Константина впервые так сильно охватило столь сильное плотское, животное желание, но он был лишен сил и мог лишь смотреть. Она была настолько красива и чиста, будто пред ним стоял ангел. Её непорочность и возвышенная ментальность озаряла это уныло-серое будничное утро, придавая тайный смысл всему сущему вокруг. Впервые за его недолгую жизнь он почувствовал себя по-настоящему счастливым, ощутив себя человеком как неотъемлемой частью безграничной, такой необъятной и пугающе-неизведанной вселенской системы. На секунду ему даже показалось, что если он выпадет из этого мира, то всё то, что создавалось высшими силами, неизбежно рухнет. Апофеоз частиц запустит всеуничтожающий хаос. Всё то, что имело право на существование исчезнет, став абсурдной бессмыслицей, бредом, иллюзорностью, не оставив после себя даже намёка. Он наконец то ощутил себя нужным, осознав то, что он действительно живёт, а не существует. Весь мир принадлежал ему и он был готов подарить его ей, безвозвратно кинувшись с головой в пучину чувств и страстей, доверившись неизвестности и судьбе. Он был готов сложить за нее жизнь, продать душу дьяволу, вымазать голову о мощеные тропы. Но все эти яркие, чуждые ему ранее эмоции, подобные буре, шквалу, ветру были настолько глубоко в его подсознании, они , казалось, были дальше чем земля от птиц, как загадки мироздания, неподвластные ни одному из умов человечества. Он просто сидел и молчал, ни показывая ни йоты того, что творилось внутри него. Искренность, как явление, увы, изжили себя. Настала эпоха напускных идеалов, синтетических ощущений, лживых потребностей, обманчивых идей и идеалов. Идентичность воцарила в хаотично сотворенном мире. Всё окружающее утратило какой-либо смысл. Морали и нравственности изжили себя. Но, увы, Константин никак не мог найти своё место в это мрачном, обыденном, приземленном мире. Но эта девушка, будто падающая звезда, заставила поверить его в то, что в скором времени всё встанет на круги своя, вернувшись к истокам, и, бесспорно произойдет чудо революции в каждой частичке этой угасающей и чахнущей, казалось , безвозвратно потерянной галактике. Её огненно-рыжие волосы будто пылали огнем свободы и теплоты. Сырое, серое и уродливое здание вмиг стало уютным, словно утроба матери, таким родным и светлым, все острые углы мгновенно сгладились. Казалось, что они вдвоём в какой то светлой, божественной сфере, смотрят на мир свысока, объявив протест данности, откинув и спалив дотла бренность, не боясь пойти вместе против ужасающе-гнетущего, омерзительно-огромного социума, оставшись непонятыми и отверженными. Он сумасшедший? Нет, он просто счастливый и настоящий. Но, жаль он был явно рожден раньше своей эпохи, эпохи по-настоящему возвышенных людей, достигших дзена, нирваны, просветления, акме, гармонии вершин, с особо тонкой, хрупкой, подобно самому тончайшему, преисполненному сосуду мироздания, практически обожествленных натур, мыслящих свободно, чётко и индивидуально, понимающих друг друга при помощи прикосновений и взглядов, не используя слов для общения, а читая мысли, ничего при этом не стыдясь и не скрывая, не зная и даже не представляя о существовании корысти, блудливости, алчности и обмана. Когда человеческая состоятельность и становление личности зависят не от бездушных железок и бумаги, все материальные блага не имеют ни веса не силы, не способны движеть человеческими порывами, управлять эмоциями, решать глобальные мировые и духовные вопросы, указывать социальные роли людей в обществе. Настанет время и каждый из нас будет Богом. Так завещали нам многие мировые философы и мыслители, например Конфуций.
Константин встал и оцепенел от ранее незнакомых для него чувств и эмоций. Он чувствовал себя подобно ребенку только появившемуся на свет, заряженному энергией жизни и жаждой познания. Он просто смотрел на неё. Она стояла спиной, не подозревая о чьем то присутствии. Её формы были подобны самому искусному изваянию гениального и талантливого мастера. Её фигура была эстетична и пропорциональна до самых кончиков тонких, длинных пальцев. Но вся эта гармония вызывала в Константине не простое, животное, плотское желание, а скорее вызывало в нем сильнейшие платонические чувства. Он был готов любоваться её космической, античной красотой целую вечность, удалившись вместе с ней в бесконечности, существуя в лоне природы, став её частью. Её дыхание звучало подобно самой виртуозной, неподвластной для уха обычного человека, сливаясь в хаотичном, но при этом мелодичном оркестре ветра, воды, огня и солнца, аккомпанируя всему ходу жизни на земле, задавая ритм и размер. Тут девушка обенулась, услышав шорох исходящий сзади. Она обернулась. Её лицо представляло собой искусно написанную золотом солнца и лазурью мировых вод картину. Константин осмелился робко взглянуть ей в глаза и мгновенно утонул в них. Бездна. Эти глаза абсолютно не вписывались в эту пасторальную, лёгкую, не обременяющую и умиротворяющую картину. Они были явно сотворены при помощи дьявольских сил. Такие бездонные, манящие в омут, доводящие до безумия глаза, внезапно вырывшиеся ямами двух могил, источая клубящийся, дурманящий дым. Это придавало её милому, чистому облику земные нотки, превращающиеся в мелодию неумолимой, роковой и пылкой страсти, заставляющие терять рассудок, подчиняясь её желаниям. Её взгляд навсегда впечатается в его память и все уровни сознания, оставив яркий след новизны в его голове. Увидев Константина девушка робко, но кокетливо улыбнулась , окутав сладострастными грезами все помещение. Он на секунду закрыл глаза. Через несколько секунд он открыл глаза и понял, что его нимфа бесследно исчезла , без капли надежды на новую встречу. Но он не стал бы её искать, потому что она навсегда останется с ним в его памяти и душе, и даже самый сильный гипноз не сможет стереть её из его головы, даже пройдя через процесс реинкарнации он не сможет выкинуть её образ из своего сознания, ведь искоренив из себя этот дивный лик он просто перестанет жить, пламя его сердца безвозвратно потухнет, остановив все физические процессы в его организме, оставив лишь душу, которая в последствии разложится на звезды и другие небесные тела, продолжив своё существование за пределами Земли, но в каждой частичке метеоритов, звезд и комет будет отражаться её образ, заливая силой красоты весь космос, вбирая в себя бесконечную, таинственную вечность черных дыр. Он хотел любить её запретной, нечеловеческой, неземной, высокой любовью, не сокращая расстояний, плывя против течения времени, растворившись в ней, став частью единого, совершенного ансамбля, окунувшись в океан эстетики и гармонии, оставшись там навсегда, упиваясь амброзией, захлебываясь в высочайшей идиллии, задыхаясь от удушающего, приторно-сладкого аромата счастья, купаясь в океане эстетики совершенства. Константина будто ударило молнией. Он осознал то, что действительный, реальный мир не достоин видеть эту неземную красоту, общество неспособно узреть сущности этого божественного создания. Увидев это чистую, высокодуховную сущность социум бы массово ослеп. Эта абсолютная непорочность несла губительные последствия для всего человечества, вплоть до массового сумасшествия, или вовсе вымиранию. Он не хотел делиться этим чудом ни с кем. Константин хотел получить всю её полностью и прятать, подобно Янтарной комнате. И тогда он решил, что есть лишь один единственный выход, ненесущий негативных последствий как для всего мироздания, так и для неё. Смерть -единственный безобидный способ решения такой серьёзной проблемы. Ведь Константин знал, что смерти не существует, это лишь шаблонная, стереотипная формальность, относительность. Остановка физических процессов -это не конец существования личности, напротив, это становление на новый уровень, переход в иную, лучшую, безмятежную реальность, пробуждение после длительного сна-жизни. Он и сам умирал каждый день.