- Мне никогда, никогда не забыть, - заявил Король, - это кошмарное мгновение!
- Ты непременно о нём забудешь, - сказала Королева, - если не запишешь его в записную книжку.
Льюис Кэрролл. "Алиса в Зазеркалье"
Дорога от Симферополя до побережья отвратительная. В России куда лучше. Ещё мы ехали по ней на не предназначенных для загородной езды автобусах. Я не завтракала перед отъездом, памятуя о том, как меня укачало в 1991 году, когда мы с папой отдыхали здесь у Медведь-горы. Но последние полчаса меня непрерывно тошнило.
Потом мы долго ждали очереди на оформление в пансионат. Не разобрав чемодан, я рухнула на постель.
Пансионат «Канака» состоял тогда (сейчас не знаю) из одного старого корпуса со столовой, нескольких десятков кое-как сколоченных старых деревянных коробок и новеньких аккуратных домиков поодаль, где нас и поселили. Наш домик состоял из четырёх номеров. Номер трёхместный. Для меня, моей подруги Лены и девушки из Луганска Алёны. Где она сейчас? Есть там и летний лагерь для детей. Во второй половине августа он уже пустел.
Галечный пляж. На западе в серовато-голубой дымке виднеется Медведь-гора и белые многоэтажные корпуса. Мы гадали, сколько до неё: километров десять, двадцать. Крымские горы не похожи на слоистые, густо заросшие Кавказские. Поднявшись повыше, я нашла несколько камней с горным хрусталём, который никто не трогал.
Компания подобралась весёлая. В основном женщины. Мы собрались здесь в поисках себя, духовного совершенствования. Вставали в шесть утра, чтобы на пляже сделать зарядку. Август был добр к нам: ласкал тёплыми чистыми волнами моря и мягкими лучами солнца.
Тогда я узнала, что в Крыму тысячи памятников истории, достопримечательностей и природных сокровищ.
В свободный от семинарских посиделок день нам предложили путешествие к «месту силы» - в женский монастырь к святому источнику. Монастырь находится высоко в горах, название его я не помню. Пока мы ехали, меня успело чуток укачать. Помог горный воздух. Дама-экскурсовод предупредила, что монастырь превращается в коммерческое предприятие: монашки могут навязать своего гида. Поэтому мы сделали вид, что её и друг друга не знаем. Пошли не торопясь парочками в глубь территории. На Лене длинная юбка и футболка. На мне — летний сарафан. Плечи я прикрыла палантином, голову кепи. Мы зачем-то вернулись на несколько шагов назад. С нами поравнялись два молодых человека. Один из них, в штанах спецназовца, указав на мой сарафан, строго произнёс:
- Юбка должна быть ниже колен.
Я вернулась к воротам, взяла у двух хмурых девушек кусок коричневой ткани, обмоталась им. И мы с Леной пошли догонять свою группу.
Источник находится в горах выше. Да, горная вода чистая, благостная, её не лишают этого бесконечные лабиринты ржавеющих труб.
Вот мы на месте. Молодая послушница продавала хлопковые сорочки для омовения. Я купила себе одну.
Две открытые купальни - с голубым заборчиком для мужчин и с розовым для женщин - стоят рядышком. Мы переодевались в купальнях на скамейке и вставали в очередь. У одной женщины перехватило дыхание в холодной воде. Она судорожно отдышалась, собралась и, как полагается, три раза окунулась, перекрестившись.
Я осторожно спускалась по ступенькам, но соскользнула с последней; вскрикнула, плюхаясь в студёную горную воду. Это не понравилось одной из бабушек.
- Спокойно, это же таинство, - говорит.
И руководит мною: окунись, перекрестись. Я хотела спросить, к какому же из семи Таинств это принадлежит, но там это было неуместно. Зато, уже переодеваясь, заметила группу мужчин, с комфортом расположившихся на возвышении у купален. Куда бы вы думали, они пялили глаза и объективы фотоаппаратов?
Потом нас отвезли к православным армянским храмам. От этих простых древних строений веяло благодатью, вечностью, прохладой. Серые камни скреплены вечным раствором из яичной скорлупы. Он до сих пор белеет. Храм по странной ассоциации напомнил мне краюху серого хлеба. Питательный хлеб грубого помола. Символ земной жизни, труда и награды за труд... Свечки в храме мы ставили в песок. Хотелось остаться, очистить голову от суеты.
На следующий день мы с женщинами возмущались: юбка, значит, должна быть длинной, а то, что мы в купальне почти голые на глазах у похотливых мужиков — это ничего. Я в очередной раз задумалась, почему именно в женских монастырях так неуютно. У монахов лица мне кажутся нормальными, а у монахинь хмурыми и безжизненными.
Что ещё произошло интересного? Нас учили замечать знаки, посланные свыше. Я тоже училась. Шла как-то с обеда из главного корпуса, никого не трогала. И тут из одной деревянной коробки пьяный мужской голос:
- Только великие дела могут избавить нас от стре-коз-лов.
То, что стрекозёл — это слово Владимира Маяковского, и его значение я вспомнила сразу. Но что это за «великие дела», и зачем Творец вложил мне это в уши, я гадаю до сих пор. Может, вы мне подскажите?
Мы уезжали первого сентября. Лена позавтракала, как потом оказалось, зря. В автобусе меня опять сильно укачало. Я уронила руки и голову на переднее кресло. Жутко мутило, кружилась голова. Соседка напомнила:
- Спроси своё подсознание, что это значит.