Подарок для моей возлюбленной Лизы Готфрик
Магия цифр, все эти девятки и шестерки, что следуют за " девяносто пять ", сыграли свою роль, забавную, и если честно, мною не ожидаемую. Представлялось, что почти за три года уж можно было бы хотя бы немножко понять психологическую суть человека... Ан нет. Ни х...я ! Все та же тупость, бодренько-оптимистический кал, вываливаемый самосвалом, толпы каких-то у...ных френдов, сраные лайки, ретвиты, репосты, комментарии. Я один вижу, что это полное говно ? Впрочем, на х...й. Мы с адресатом сказочки - литературные извращенцы, я это сразу понял, с первых строк " Красавицы", моральные уроды и просто ублюдки. Что радует. А теперь, любовь моя, сольемся в фантасмагорической позиции Камасутры. Да, все хотел спросить. Когда тебя идиоты спрашивают о тождественности автора и персонажей, тебе не хочется вопрошающим харкнуть в рожу ? Мне вот хочется, хотя меня и не спрашивают. Иногда подмывает сменить свой усташский псевдоним на нечто, типа, Абрама Терца, но прискорбная судьба этого Терца оставляет меня в хорватской среде игры смыслами. Что не просто радует, а воодушевляет.
Да еще, история будет про оргии, а поскольку с неким Пряниковым вы обретаетесь в одной ленте, то нижесказанное будет частично адресовано и ему, но боязнь неверного понимания ( о, магия цифр, бля ! ) вынуждает оставить эпиграф, как есть. Хорошо хоть эпиграф, а не эпитафию. Что не только радует, воодушевляет, но и вдохновляет.
Литературным критикам и исследователям тайн российского правозащитного движения неведома подлинная история Абрама Терца. Так получилось. Но я, я знаю. Мне об этом рассказывал Андрей Синявский, пока мы стояли в очереди за разливным пивом. Рассказал и убыл. Бля. Короче, после суда никого не закрыли, ибо вмешался сам Сахаров. Вышел к Политбюро, вынул из штанов, стукнул по столу, слово за слово, грит такой : " Ежели свершится явная несправедливость, то уйду в евреи". Скандал. Суслов - за сердце, Устинов - за шашку, Брежнев - зубровки. А Андропов, хитрый и продуманный, кричит : " Угомонись, морячок ! Никого не закроем. Разрулим по уму". И провел он спецоперацию, не сам, а через подставных лиц и фигур. Прогнали лажу, что отщепенцы понесли, иностранные голоса взвыли, бедолаги же были направлены по особому пути. Терц - на студию " Вивид", Синявский - в Кострому, пить пиво. На студии " Вивид" Абрам Терц познакомился с величайшей порнозвездой Секой, научил ее играть в буру, баловался чутка очком красотки и привил съемочной группе русское выражение " е...ый стос". Кстати, молодой Бортник, терсившийся в бригаде гримеров, все перепутал и говорил " гребаный Экибастуз", но на то он и Бортник.
Елена Боннэр залезла в постель, закурила беломорину и откашлялась непреклонным голосом. Сахаров вздрогнул.
- Леночка, - мягко и заискивающе спросил он, - как ты думаешь, конвергенция перерастет ли в херомундию ?
Боннэр тактично промолчала, думая о Николае Сванидзе. " Интересно, выполнит ли он обет ? Найдет бурундуков ?" Сахаров погладил ее по контуженному колену.
- Леночка, - еще мягче промурлыкал он, - как ты думаешь, Сванидзе полный гондон или частичный ?
- Не знаю, - отрезала Боннэр. - Время покажет.
Сахаров вскочил и мелкой трусцой подбежал к телевизору " Грюндиг", щелкнул тумблером и прижал оттопыренное ухо к динамику. Две мумии, Кириллов и Шилова, задыхающимися голосами поведали ему о жутких тайнах. Об урожае. О немцах. О пастбищах. О чугуне. И ни х...я не сказали о Сванидзе. Сахаров сплюнул. Взял телевизор за деревянные бока и выкинул на хер в окно. Снизу раздался крик.
- Что там ? - Лениво поинтересовалась Боннэр, стряхивая пепел в галоши Аркадия Бабченко, одиноко стоявшие у супружеской двуспальной кровати.
- Кричит кто-то, - пожал плечами Сахаров и высунулся в окно, силясь понять суть крика. - Вроде, по- грузински.
- Сванидзе, сука, - констатировала Боннэр, снимая ватник. - Бродит, гнида.
- Да пошел он, - засмеялся Сахаров, возвращаясь в постель, скидывая валенки и заламывая ушанку на затылок. Он откинул одеяло и опешил. Под одеялом, уютно свернувшись крендельком, вцепившись сильной рукой в правую ногу Боннэр, лежал Лимонов.
- А мамыньки ! - Вскричал Сахаров и всплеснул руками. Вспомнился Солженицын, как он вскидывал руки и кричал про сопли и мертвецов. Сахаров заулыбался воспоминанию, а Лимонов даже не посмотрел на него, целиком и полностью увлеченный конечностями Боннэр. Сахаров перестал улыбаться и попытался сделать опасное лицо. Снизу раздался крик. Он подбежал к окну и посмотрел вниз.
- Что там ? - Проворковала Боннэр, снимая пиджак.
- Да Сванидзе, - обернулся Сахаров. - Задолбал, сволочь. Орет и орет.
Он вернулся в постель, снял галифе, молча подвинул Лимонова к стене и улегся. И началось. Оргия, бля !!!
Вот такая вот история, Лиза. Пиз...ц просто, а не история. Практически, сказка.