Жизнь есть то, чего не должно быть, - зло, и переход в ничто есть единственное благо жизни.
Шопенгауэр
Счастлив тот, кто не родился.
***
Сон, который, казалось, должен был постепенно потерять очертания и исчезнуть, как облачная фигура, представал с невероятной явственностью всегда, когда я оставался в одиночестве. Поэтому места спокойнее психиатрической лечебницы я бы вряд ли нашел.
Были ли это фантастические галлюцинации, встречающиеся при онейроидной кататонии, или мне выпала возможность заглянуть в места, не предназначенные для примитивного и слабого человеческого разума? Причина ли это или следствие его изуродованной психики - остается загадкой...
***
Мне снилась пустыня во мраке с прахом вместо песка. Прах витал в воздухе, сгущая его, проникал в легкие и, мешаясь с кровью, разносился по всему телу. Сгоревшие чудовища, люди, звери, насекомые превратились в безымянную массу, простиравшуюся до горизонта. Но истинный ужас, который бывает только в беспробудном ночном кошмаре, я испытал глядя на небо. Вернее на то, что было вместо неба. Низко висевшее нечто напоминало тяжелую свинцовую тучу, но одного взгляда хватало, чтобы признать в нем иноприродную сущность. Она была не огромна, но всеобъемлюща. Я сомневался, было ли вообще небо над ним. Казалось, бескрайняя пустота космоса существует лишь для того, чтобы Оно ее занимало. Было ли Это что-то живое? Нет, в Нем не было никаких признаков направленно существующей материи (которые есть у всякой твари - от бактерии до человека). Но не было Оно и результатом стихийной деятельности природы. Густое месиво лениво волновалось и урчало, весь же видимый мною свод был усеян множеством ртов, ужасающе напоминающих человеческие, беспрестанно жующих тупыми зубами пока еще сохранившие формы биомассы, поперхивающихся растертыми ошметками и ревущих утробно, монотонно, бездушно, как ревела бы не виданная никем антарктическая пустошь. Свисающие со свода с сюрреалистической уродливостью конечности и щупальца будто искали, что бы еще запихнуть в вечно чревоугодствующее брюхо.
Существующий изначально этот бог-первоматерия не был ни одной известной формой бытия: ни духовной - сознанием, которое люди считали наивысшей, ни органической, ни, наконец, неживой. Это было особое Сущее, хаотическая форма существования материи. Я понимал это интуитивно, из какого-то древнего потаенного страха, от которого инеем покрывалось сердце.
Я заметил, что кончики пальцев начали тлеть. Обратив внимание на части фигуры гуманоидного существа, которого смачно пережевывала уродливая пасть, подумал, насколько превосходящую человека сущность может Оно есть, если человек окисляется лишь при виде Его...
***
Я упал на колени и зарыдал, слезы падали на обугливающиеся пальцы. Мне захотелось зарыться с головой в пепел. Я рыдал, но чувство утешения не приходило. Будто бы кто-то медленно и методично пытал психику, как пытают тело, поддерживая рассудок в стенающем сознании. О, как же глупы и счастливы были люди! Как же вам повезло, что прозрение до сих пор не коснулось вас! Как счастлив нищий, живущий на хлебе и воде, или больной неизлечимой болезнью. Ведь страдая телом, они продолжают жить со здоровой головой и никогда, возможно, не поймут, что мучения психические и абсолютное понимание своей бессмысленной конечности - есть самая худшая участь и самое жестокое для человека наказание. И была ли конечность? Что если ужасающая бесконечность - есть исход всякого низшего бытия? Что если мы обретаем бессмертие, абсурдное, полное боли и страданий бессмертие, будучи вечно пожираемы Султаном хаоса Азатотом… В пронзаемом дикой ментальной болью сознании всплывали строки из «Тайн червя»:
"То не мертво, что вечность охраняет, смерть вместе с вечностью, порою, умирает"…
Подобно муравьям, суетящемся в своем муравейнике и не подозревающим о существовании более развитой формы разума, люди, провозгласив себя царями вселенной лишь потому, что накопили кучу беспорядочных знаний обо всем, оставаясь при этом неизменно порочными, то есть абсолютно без всякой эволюции разума, не могут вообразить, что они есть не что иное, как прах, и все, что возможно было и будет познать человеку, это дюны праха своих предков, частью которого ему уготовано стать.
И даже если врачи признали бы меня нормальным и выпустили, вряд ли нашлись бы такие стремления, которые я счел бы разумными. Да и люди вызывали бы у меня то же чувство, что и я у них, сидящий в сумасшедшем доме, - помесь жалости и веселья. Жизнь человека равно бессмысленна, как и жизнь насекомого перед Султаном хаоса. В таком случае и жить незачем. Ибо как можно перестать знать то, что знаешь?..