Оценки личности Фрейда весьма разнятся у разных авторов. Лишь в одном вопросе, вопросе об отношении знаменитого психолога к Богу сходятся все: «отца психоанализа» называют то «естественным атеистом», то «пожизненным агностиком».
Интересно, что няней Фрейда, с рождения и до двух с половиной лет, была убежденная католичка, которая делала все, чтобы обратить ребенка в христианство. Мать, ввиду различных обстоятельств, почти не бывала со старшим сыном. Потом няню уволили, но ее влияние, по собственному признанию Фрейда, он испытывал всю жизнь, считая даже, что именно она стала источником его невроза. Вспомним, что Фрейд, избравший в дальнейшем путь атеизма, называл религиозность «социальным неврозом».
Однако его атеизм, вступая в противоречие с заложенной с детства религиозной основой, приобрел богоборческий характер, что не могло не порождать чувства вины и страха. Тогда «лукавый разум» выстраивает теорию, которая должна была стать прочным фундаментом атеизма, придать ему, если можно так выразиться, легитимность.
Фрейд изобретает «теорию сексуальности», а потом он долго и тщательно работает над тем, чтобы придать ей наукообразие. Главной идеей этой теории становится так называемый отцовский, или Эдипов, комплекс. Фрейд постулирует, что мальчик изначально испытывает сексуальное влечение к матери, что приводит к желанию устранить отца.
«Теория» Фрейда и отношение к ней автора далеки от научности. В качестве одного из самых убедительных доказательств такого положения дел являются воспоминания Юнга, бывшего сначала последователем Фрейда, а затем порвавшего с ним. Вот что пишет Юнг в своей книге «Воспоминания, сновидения, размышления» :
«Фрейд необычайно близко к сердцу принимал все, что касалось его сексуальной теории. Когда речь заходила о ней, тон его, обычно довольно скептический, становился вдруг нервным и жестким, а на лице появлялось странное, взволнованное выражение. Я поначалу не мог понять, в чем же причина этого. Но у меня возникло предположение, что сексуальность для него была своего рода numinosum. Я до сих пор помню, как Фрейд сказал мне: "Мой дорогой Юнг, обещайте мне, что вы никогда не откажетесь от сексуальной теории. Это превыше всего. Понимаете, мы должны сделать из нее догму, неприступный бастион". Он произнес это со страстью, тоном отца, наставляющего сына…
Скрывая удивление, я спросил его: "Бастион - против кого?" - "Против потока
черной грязи, - на мгновение Фрейд запнулся и добавил, - оккультизма". Я был
не на шутку встревожен… Ведь догма - неоспоримое знание, такое, которое устанавливается раз и навсегда и не допускает сомнений. Но о какой науке тогда может идти речь, ведь это не более чем личный диктат»… К "оккультизму" Фрейд, по-видимому, относил абсолютно все, что философия и религия знали о человеческой душе. Для меня же сексуальная теория и была таким же "оккультизмом", то есть не более чем недоказанной гипотезой, как всякое умозрительное построение. Научная истина, в моем понимании, - это тоже гипотеза, которая соответствует сегодняшнему дню и которая не может остаться неизменной на все времена».
Далее Юнг пишет: «Я был ошеломлен, смущен и озадачен… Выяснилось, что Фрейд, который всегда так высоко ценил толерантность, свободу от догматизма, теперь создал свою догму. Более того, на место утраченного им грозного бога он поставил другой кумир - сексуальность… Такая "замена" дала Фрейду очевидное преимущество: он получил возможность рассматривать новый нуминозный принцип как научно безупречный и свободный от груза религиозной традиции».
Здесь Юнг явно смягчает. Ведь речь идет не просто о свободе от «религиозной традиции», дело в другом: на место Бога ставится «либидо», и, что самое главное, сам Фрейд выступает в роли нового Демиурга, создавшего собственный мир, где место Духа занимает сексуальность. Заметим, что, по всей вероятности, механизм сотворения идолов всегда имеет отправной точкой отрицание Единого Бога, при этом не важно, будет ли роль идола играть какой-либо предмет, идея или сам человек, как это имеет место в гуманизме эпохи Просвещения.
Мне неизвестно, какой именно мир собирался создать уязвленный гордыней Люцифер, когда он восстал против Бога, но перманентная «сексуальная революция», наблюдаемая нами ныне, наводит на мысль, что Фрейд, сознательно или бессознательно, действовал в русле замысла Люцифера.