Музыка под снегом
Жалость к самой себе роняла слёзы, размазывала их по щекам и где-то там глубоко внутри давила грузом переживаний. Это был первый концерт, в котором она не принимала участия. Но она боялась разрыдаться в зале, и вскоре этот страх воздвиг прочную преграду между нею и участниками концерта, между нею и руководителем их маленького оркестра. Всё кончено. Она больше не могла внимать выступающим на сцене, слушать отработанные долгими часами музыкальные номера, правильные и холодные по логике её эмоционального восприятия.
А началось с того, что друзья поздравили её с юбилеем несколько необычно. Это был большой лист ватмана, на котором были нарисованы дружеские шаржи на всех двенадцать участников самодеятельности, а в центре красовалась она, Принцесса на горошине, на пышной уютной постели, с прикрытыми от удовольствия глазами. Текст поздравления, в двух частях, с иллюстрациями, - «Кантата для Ули с оркестром», с небольшим плагиатом - приятно согревал, как и уютная постель с нарисованными атрибутами к инсценировке Снежной Королевы, которую они недавно ставили к Новому году. Ей досталась роль Няни, в чепчике, со свечой в одной руке и с текстом на английском в другой руке - она плохо запоминала тексты песен. Когда она пела Summertime and the livin is easy, голос её немного вибрировал - ей хотелось хоть в чём-то подражать известной джазовой исполнительнице. К тому же новый руководитель оркестра - преподаватель музучилища на подработке - очень любил джаз и на репетиции довольной улыбкой и мягким кивком головы высказывал ей своё одобрение, несмотря на то, что она периодически забывала слова. А вот эпиграмму на него знала наизусть – сама её сочинила:
Творец. От захлестнувших чувств больной,
Раздвоен, искушён Валера:
То он любуется собой,
Когда поёт не под фанеру,
То он лиричен, видя нас,
То исполняет ТОЛЬКО джаз.
Едва бросив взгляд на себя в образе Принцессы, заснувшей под свою собственную Колыбельную, она интуитивно почувствовала, что пьянящей славе пришёл конец. Пришёл конец Любви, Музыке и, естественно, Жизни. Да, играть она не умела, как Валерий Иваныч, но без её аккомпанемента, чуть ли не абсолютной копии прослушанной фонозаписи, не обходился ни один музыкальный номер, ни одна репетиция, доводимая в своей епархии до победоносной кульминации, до триумфа слаженности звучания…пока не пришёл Он.
Это был человек уникальной внешности: тёмные вьющиеся волосы придавали ему сходство с Байроном, тонко очерченный нос и волевой подбородок – с Шопеном, фигура своей величественной осанкой при маленьком росте напоминала Наполеона с есенинскими глазами. Интересовался исключительно рослыми дамами с покатыми плечами, которые напоминали ему, кого? Как вы думаете?? Правильно! Во всяком случае, одна из них, которая покорила его сердце, была начитанной особой с поэтическим талантом, приятным голосом и лунообразными бёдрами, покачивание которых приводило его в такой восторг, что он, чуть ли не захлёбываясь, начинал декламировать собственные стихи. Это был человек, о котором, точно, никто не посмеет высказаться, как о Евтушенко, с пренебрежительным видом этакого знатока, мол, «исписался, как все великие». Нет и ещё раз нет!
Он обладал удивительной памятью и поразительно точным слухом. Декламируя очередное своё четверостишие, он мечтательно возводил глаза к небу, отчего они приобретали цвет первозданного океана, а если учесть, что В.И. увлекался мифологией, то по его собственному определению глаза могли иметь чуть ли не 63 оттенка. Как и многоярусное небо из джайнской мифологии.
А можете ли вы себе представить гибкую игру голоса, который движется чуть ли не по квинтовому кругу, произнося, а точнее, проговаривая, напевая рулады из пушкинской поэмы или из своего собственного поэтического сборника. Можете ли вы себе вообразить, как бы прозвучали в его исполнении, скажем, вот эти строчки:
Когда нетерпеливо руки
Касаться клавишей хотят,
Когда разрозненные звуки
Строкой звенящею летят,
Тогда, с приходом вдохновенья,
Душа и муза говорят.
Все двенадцать «апостолов» - участников художественной самодеятельности - внимали ему, как самому Христу.
…Колёса поезда застучали, сбиваясь с ритма. Приближалась конечная станция. Здесь Улю ждали как известную поэтессу, - и на смену трагической темы Кантаты, воплощающей образы прошлого, пришла новая, более оптимистическая тема - тема светлой любви.
https://yandex.ru/video/preview/2996220706837330026