Моя мама хорошо готовила. В голодные послевоенные годы она умудрялась из ничего сделать что-то. Лучше всех супов у неё получался рассольник. Может быть, я так считала потому, что в детстве очень любила солёные огурцы.
Однажды маменька варила рассольник и с удивлением обнаружила, что банка с солёными огурцами пуста.
— Галя, где огурцы? — спросила она, с подозрением глядя на меня.
— Съела, — ответила я и сглотнула слюну.
— Да, там почти полбанки было, — удивилась маменька и покачала головой. Потом она достала с полки эмалированный бидончик емкостью не более литра и протянула мне.
— Сходи к тёте Клаве за огурцами, — попросила она. — Скажешь, что завтра отдам.
Тётя Клава, маменькина подруга, жила в соседнем бараке и часто заходила к маменьке поболтать о том, о сём. Своих детей у неё не было, поэтому она с удовольствием возилась с моей младшей сестрёнкой. И про меня не забывала, всегда приносила мне в подарок конфету в красивой обёртке. Для меня это было важно, так как в то время девчонки моего возраста занимались коллекционированием разноцветных фантиков, а также устройством так называемых "секретов".
Поясню, как мы делали такие "секреты". Сначала надо была найти осколок оконного стекла и по его размеру вырыть в земле ямку, в которую положить разноцветные пуговицы, фантик от конфетки, кусочек фольги и разноцветные стёклышки, если повезёт такие найти. Всё это "богатство" закрывалось стеклом, сквозь которое можно было видеть содержимое "секрета", и присыпалось тонким слоем земли. Рядом втыкали в землю веточку или камешек, чтобы легче было отыскать и похвастаться перед девчонками.
Но мальчишки следили за нами и часто разрушали наши "секреты", поэтому мы вызывали их на поединок. Борьба была честная, один на один.
Но вернёмся в год 1951 , когда я с бидончиком в руке очутилась у двери комнаты, где жила тётя Клава.
— Войдите! — послышался её голос в ответ на мой тихий стук.
— Мама варит рассольник, а я все огурцы съела, — сказала я и протянула тёте Клаве бидончик.
— Но я тоже завтра буду варить рассольник, — ответила она. — Огурцов на два рассольника не хватит.
— Мама сказала, что завтра отдаст, — мои слова успокоили маменькину подругу и та вытряхнула из банки в мой бидончик пять солёных огурчиков. Я сказала тёте Клаве "спасибо" и отнесла маменьке огурцы.
На следующее утро маменька, накормив меня завтраком, вручила мне бидончик с солёными огурцами, за которыми она чуть свет сбегала на рынок, и попросила отнести тёте Клаве. Я что-то пробурчала в ответ и вышла на улицу.
Постояв на крыльце пару минуток, я решила не отдавать огурцы тёте Клаве, а съесть их самой. Чтобы маменька из окна не смогла следить за моими действиями, я зашла за угол барака, где был большой пень. Усевшись на пень я принялась поедать огурцы. Когда бидончик опустел, я вернулась домой и отдала пустой бидончик маменьке.
— Отнесла? — спросила та.
— Угу! — ответила я и вышла в коридор, чтобы побегать. Так набитый живот быстрее утрясается.
Прошло два дня. Тётя Клава к нам не заходила.
— Что-то Клавдия к нам не приходит, — сказала маменька. — Уж не заболела ли? Пойду её проведаю.
И она ушла, а я стала быстро одеваться, чтобы сбежать на улицу. Но не успела. У входной двери я повстречалась с маменькой и тётей Клавой.
— Марш домой! — приказала маменька и мне пришлось подчиниться. Войдя в комнату, подруги устроили мне перекрёстный допрос. Маменьке очень хотелось знать, почему я её обманула. А тёте Клаве интересно было узнать, куда подевались огурцы.
— В живот! — ответила я ей.
— Съела что ли? — удивилась тётя Клава. В ответ я кивнула головой.
— Зачем? — продолжала допытываться маменька. — Дома же были огурцы.
— Жалко! — ответила я и заревела во весь голос. Но никто не пожалел плачущего ребёнка. Мама с тётей Клавой смеялись до слёз. Я поняла, что наказание мне не грозит, и тоже улыбнулась.
— Ты не обижайся, Полина, но ребёнок у тебя плохо воспитан, — заметила тётя Клава.
— Я и сама понимаю, — ответила маменька. — Тамара часто болеет, вот и сижу с ней. А Галя с утра до вечера на улице.
— Оно и видно, что у неё уличное воспитание, — ответила тётя Клава и отправилась домой подумать, как меня можно перевоспитать.