Воскресенье. Будильник в эти дни звенел раньше обычного. «Как же не хочется ехать сегодня на репетицию, - подумала я. - Все равно мне ничего не платят за это. Посплю еще». С этой мыслью я закрыла глаза, но потом открыла. «Все же надо поехать. Нельзя подводить дирижера», - снова мелькнула мысль, и я встала с кровати.
За окном было еще темно - солнце зимой восходит поздно. Умывшись и позавтракав бутербродами с кофе, я стала собирать сумку. Проверила все ли на месте ноты, карандаш и ластик - стандартный рабочий набор любого музыканта. Собственно больше ничего на репетиции и не нужно. Одевшись потеплее, обувшись, на одно плечо я повесила сумку, на другую скрипку и пошла на репетицию.
Как только я вышла из подъезда, в лицо бросился морозный ветерок - холодный и колючий. Закрыв шарфом нос и надев варежки, я пошла на автобусную остановку. В такую погоду без варежек было не обойтись. Вы когда-нибудь видели руки музыканта? Как правило, тонкие длинные пальцы, подушечки которых огрубели от многочисленных тренировок. Для музыканта важно беречь руки, ведь без них инструмент не зазвучит.
Сегодня я не опоздала на автобус, пришла вовремя, зашла внутрь и заняла одиночное место возле окна. Расположившись удобно, достала из сумки телефон и наушники - дорога долгая, до места прибытия добираться чуть больше часа. Быстро пролистав треки, я нашла своих любимых Вивальди и Пьяццоллу и погрузилась в мир музыки.
Доехав до нужной остановки, я вышла и пошла к дому культуры, где обычно проходили репетиции оркестра. Само помещение, где мы играли, было маленьким - фактически для посторонних людей не было свободного места - от стены до стены сидели оркестранты.
Когда я зашла в эту небольшую каморку, стулья и пульты были уже расставлены, почти все были на месте. Раздевшись и вытащив из футляра инструмент, я, держав под мышкой папку с нотами, направилась к своему месту. Мое место было последним в первом ряду первых скрипок. Усевшись на стул, настроила скрипку, открыла папку, положила на пульт карандаш и ластик. Тут встал дирижер - это было знаком замолчать и обратить внимание на шефа. Он мельком осмотрел своих подопечных - все ли на месте. Наш оркестр именуется камерным, хотя есть инструменты которые не входят в стандартный набор такого оркестра. Наш состоял из скрипок, альтов, виолончелей, контрабаса, флейт, труб, тромбона, саксофона, ударника и фортепиано. Необычный состав, правда?
- Друзья, небольшое объявление, - начал дирижер, - в следующее воскресенье генеральная репетиция, поэтому репетировать будем в зале. Просьба не опаздывать. Итак, с чего начнем? Пожалуй, с Генделя. Ну что же вы так не любите «Пассакалию», товарищи музыканты? - поинтересовался шеф, видя слегка недовольные наши лица.
К счастью, это был риторический вопрос. Мы действительно не очень ее любили. Произведение очень глубокое, красивое и духовное, слушать записи можно бесконечно. Но создать атмосферу такой музыки сложно, несмотря на простоту исполнения. Когда музыкант играет соло, он уделяет большое внимание технике, а потом характеру. В оркестре же все наоборот - сначала характер, потом техника.
Дирижер поднял руку - знак поднять инструмент, поставить пальцы на места первых нот произведения и приготовиться к игре. Один пустой такт - раз, два, три, четыре - темп размеренный и спокойный. Первая часть торжественна и величественна, вторая начинается медленно, но постепенно происходит ускорение. И тут почти в конце этой части раздается хлопок. Все мгновенно прекратили играть.
- Ускорение играем по руке. Будьте внимательны. И еще, скрипачи, играйте, пожалуйста, в верхней части смычка это, иначе звучит очень тяжело. Пометьте это место.
Взяв карандаш, перед второй частью все нарисовали птичку или подписали «ВП» - верхняя половина смычка. Сделав нужные пометки в нотах, мы повторили только вторую часть и продолжили играть дальше. Дошли до квартета - в этой части произведения остаются только две скрипки, альт и виолончель. И тут кто-то подпортил звучание фальшивой нотой. Дирижер остановил игру и стал разговаривать с солистами, а тем временем кто-то из вторых скрипок пытался поиграть кусочек, который у него плохо получается.
- Пожалуйста, не надо играть, когда я говорю, - строго сказал шеф, повернувшись в сторону, откуда раздавались глухие звуки. Музыкант тут же опустил инструмент.
Обговорив и пару раз проиграв с солистами квартет, мы продолжили. Началась самая трудная часть, именуемая пиццикато - играть щипком пальца, а не смычком. Кажется, что ничего сложного нет, но сыграть всем вместе одновременно мелодию таким способом сложнее, особенно закончить вместе. Главное правило игры в оркестре - ты можешь по ходу произведения пропускать ноты, сбиваться, но закончить игру должен одновременно со всеми. Нет страшнее греха, чем сыграть на паузе или после окончания произведения, когда весь оркестр замолк.
Проштудировав произведение по частям, останавливаясь на неудачных моментах, чтобы довести их до нужного уровня, дирижер наконец-то сказал: «Теперь соберем все в кучу и совершим подвиг - сыграем произведение целиком и постараемся при этом не забыть то, что мы с вами отрепетировали».
Итак, рука в воздухе, пустой такт - раз, два, три, четыре. Оркестр играет «Пассакалию» Генделя подряд без остановки. После 40 минутного разбора произведения, которое длится 7 минут, мы сыграли вполне неплохо. Еще две метки в нотах. Если вы когда-нибудь увидите ноты музыканта, вы ужаснетесь и подумаете: «Что за неаккуратные люди!». Действительно, вся партитура исписана карандашом - аппликатура, штрихи, где-то стерто и написано заново, где-то зачеркнуто и подписано сверху. Поэтому у каждого оркестранта свои ноты, в которых разобраться может только он один.
Закончив работу с одним произведением, мы приступили к следующему. Обычно наши репетиции длятся два или два с половиной часа. Но за это время мы не всегда проигрываем всю программу. Каждое произведение требует тщательного разбора. А вы думали, что репетиции - это сборища музыкантов, которые играют, что душа пожелает? Это вовсе не так.
- На этом все, товарищи музыканты. Не забываем, что в следующее воскресенье без опозданий. До встречи. И еще, на неделе я вам вышлю партии Курских песен Свиридова. Все-таки я уговорил хор спеть с нами. Они долго отказывались, так как в тексте одной из них есть нецензурное слово.
- Давайте его запипикаем, - предложил альтист.
- Ага, отдельную партию кому-нибудь дадим, - подхватил виолончелист.
По каморке пронесся смех. Конечно, это было невозможно.
- Может, что-то хористы и придумали, раз согласились. Ладно, до свиданья, - закончил дирижер.
Репетиция закончена. Можно собирать инструмент и ехать домой. Но для начала нужно убрать свое место - пульт разобрать и положить в шкаф, стул собрать и поставить на место.
Странно, что вначале репетиции на лицах музыкантов было какое-то безразличие, которое позже сменилось на серьезность. А сейчас всех переполняло чувство удовлетворенности, радости. Я не знаю, как у остальных, но только ради этих чувств я готова играть в камерном оркестре бесплатно. Что чувствует музыкант, сидя в большом оркестре? Это не просто радость и удовольствие, а ощущение, что ты часть музыки, полное погружение в ее мир.
Убрав за собой место, я собрала инструмент, вещи, попрощалась с оркестрантами и поехала домой.