Всякое в нашей жизни бывает. И бывает, что вот совсем ничего плохого не ждёшь, а вдруг – хлоп, и всё, приехали. А есть, которые и вовсе, сами, по своей несознательности, портят людям жизнь. Ни за что, ни про что. За здорово живёшь.
Вот, например, на позапрошлой неделе. Денёк был такой, ничего себе, ясный и тёплый. Пятница. Да ещё и конец рабочего дня. И рабочей недели. Казалось бы – живи да радуйся. Ну, Арнольдыч и радовался. Арнольдыч же прорабом в ЖЭКе. На стройучастке. И нервов потрепать Арнольдычу есть кому. А тут – конец рабочей недели. А впереди – два выходных. И рыбалка. И вообще. А на Кутузовской улице, прямо у дома №27 бригада строителей работала. Арнольдыч их послал. Жильцам, видите ли, захотелось волейбольную площадку во дворе. И, чтобы сетку натянуть, надо новые трубы поставить. И забетонировать. И покрасить, само собой. А пятница же, как говорится, банно-стаканный день. Это я к тому, что мужики постарались, сделали всё быстро и как надо. И лежали себе на травке, прикидывали, сколько взять, чтобы и хорошо было, и по домам потом разойтись не на бровях. Один только Сашка трубы докрашивал. Со стремянки. Тёмно-зелёной краской. Другой на складе не было. Жильцы, натурально, возмутились сперва. Мол, что это за цвет такой, дореволюционно-застойный? Нельзя, что ли, другим цветом покрасить, посовременнее? Голубым или, к примеру, розовым? Им сказали, что нельзя, ибо – вот. Только такой цвет. Но ежели им так хочется, то пожалуйста, пусть покупают любым цветом за свой счёт, покрасим. Народ, естественно, стал возмущаться. Мол, мы же пло;тим, чё это мы ещё и покупать будем?! Ну, как хочете. Тогда только такой цвет. Тёмно-зелёный. И вполне даже ничего. Под цвет травы. Практически. Ладно, делать нечего, народ успокоился.
В общем, Сашка красит, мужики, лёжа, планы на траве строят. Солнышко светит. И вот Арнольдыч из-за угла. Радостный. Почти весёлый. И вдруг – шлёп! – откуда ни возьмись Арнольдычу на голову трусы прилетают. Прямо на морду. В смысле – на лицо. Огромные такие. Бледно-лиловые панталоны, с начёсом. Размера примерно шестидесятого. Или семидесятого. Как парашют. Мокрые. Прямо хоть выжимай. И мочой пахнут. Прямо воняют. Сильно так. Прямо фу!
Арнольдыч, ясно-понятно, сперва опешил. Ну, не каждый же день на морду трусы вонючие прилетают. Да ещё с начёсом. Но потом опомнился. Сорвал с головы это украшение и давай орать. Мол, это что за сволочь ссаными трусами раскидывается?! Это что за падла такая так людей не уважает?! А эхо по двору разносит: «… Мать-мать-мать!.. Лять-лять-лять!..» Минут пять, наверно, Арнольдыч топал ногами и орал на весь двор. А мужики-то всё это видели и слышали. И ржали от души. Ну, ещё бы, – под конец рабочего дня такое удовольствие получить.
Но тут Арнольдыч работяг своих увидел. И переключился на них. Дескать, рабочий день ещё не закончился, а вы ржёте на траве! А эхо снова по двору разносит: «Мать-рот-лять!!! Рот-мать-лять!!!» Мужики уже и ржать перестали, а Арнольдыч всё не унимается. Орёт. Потом подскочил к трубам и давай их расшатывать. И орать, что плохо забетонировали. А трубы-то свежевыкрашенные. И на одной трубе банка с краской стоит. С тёмно-зелёной. Сашка же не докрасил. И вот банка срывается и Арнольдычу по башке – бэмс! Прям по самой маковке. И вся краска прямо на Арнольдыча. Жуть. Арнольдыч ко всему ещё и на стремянку налетел. А Сашка со стремянки на него. Арнольдыч отпрыгнул и затылком об трубу как треснется! И всё. На спину упал и успокоился. Тут уж вовсе стало не смешно. Ванька побежал скорую вызывать. Серёга Сашку принялся от краски оттирать. А Егорыч сплюнул и негромко так сказал: «Прям всё настроение испортил, сука…»
Арнольдыча в травму увезли. А мужики по домам разошлись. Даже скидываться не стали, желания уже не было.
В общем, как-то вот так. Арнольдыч две недели на больничном просидел, сотрясение признали и нервный срыв. А бригаду премии лишили. На десять процентов. На всякий случай. Кто-то же должен отвечать.
А я вам вот что скажу. Граждане! Будьте взаимно вежливы. И не разбрасывайте своих трусов где попало. Ни мокрых, ни сухих. А то всякое может случиться. И прямо неловко становится за жителей из-за таких вопиющих фактов человеческого безобразия. Мы же не свиньи какие-нибудь. Верно?