Александр Бурьяк
Александр Зиновьев как путиноидский концептуальный пуп
Я бы не трогал Александра Зиновьева (некоторые его книжки, по-
моему, повлияли на меня существенно положительно в своё время --
на среднем этапе моего интеллектуального развития), но пропутинс-
кие горе-имперцы что-то стали встраивать этого писателя в свои
идеологические конструкции, а это не могло не побеспокоить мой
чутко дремлющий скепсис. Забавно, что пока Зиновьев был жив и по-
ка у кремляди не начались новые тёрки с Западом, в официозе писа-
нина Зиновьева оставалась невостребованной, а тут вдруг НА тебе.
Даже некий "Зиновьевский клуб" сварганили. И даже "Биографический
институт Александра Зиновьева".
* * *
Итак, Александр Александрович Зиновьев (1922-2006). Поехали.
* * *
Папа титана -- маляр Александр Яковлевич Зиновьев -- возможно,
еврей. Это не преступление, разумеется, а лишь нюанс, который
надо учитывать, иначе некоторые вещи в жизненном пути сабджекта
окажутся менее понятными. Скажем, революционистость Александра
Александровича. В антисемитских высказываниях Зиновьев замечен не
был -- и вообще к еврейской теме он на людях интереса не прояв-
лял, похоже, -- но это с еврейством только коррелирует, а не
доказывает наличия оного. Вполне возможно, что Зиновьев не впуты-
вался в "еврейский вопрос" единственно из карьеристских соображе-
ний: такое тоже бывает.
Имя "Зиновий" -- отнюдь не еврейского, а очень даже греческого
происхождения: означает "рождённый Зевсом" (или всё-таки ОТ
Зевса?!). Надо думать, развитию мании величия фамилия "Зиновьев"
скорее способствует, чем препятствует. Особенно в сочетании с
именем "Александр".
* * *
Зиновьев ("Завтра", 1993, № 2):
"Для меня, например, до сих пор нет ничего ненавистнее собст-
венности, хотя и живу на Западе."
Про подозрительность выражений типа "ничего нет ненавистнее" у
как бы философов я уже говорил при разборе записок некого Канет-
ти. К примеру, у меня ОТСУТСТВУЕТ мерка для точного определения
силы своих ненавистей с целью последующего выявления среди них
самой-самой, а у Зиновьева, надо думать такая мерка есть, только
он жмётся: молчит о её устройстве, чтоб я её тоже не применил.
Википедия:
"С 16 лет был убеждённым антисталинистом, участвовал в неболь-
шой студенческой террористической группе, целью которой было
убийство Сталина. Группу так и не разоблачили, однако о его вы-
ступлениях, критикующих советский режим, в частности, коллекти-
визацию, донесли, за что он был подвергнут психиатрической экс-
пертизе и в конечном итоге исключён из комсомола и из МИФЛИ."
Возможно, это так и было, но выглядит анахронично: режимкрити-
керы стали рассматриваться как предполагаемые психически больные
только при Хрущёве, а при Сталине их просто отправляли в лагерь,
да и то лишь если не требовалось разоблачить заговор к очередной
годовщине Октябрьской революции, а план по ликвидациям уже был
выполнен. Можно предположить, что следователи НКВД, вообще-то
привычные к обделывающимся от страха, увидели в поведении Зиновь-
ева ТАКОЕ, что решили, что у него и в самом деле далеко не все
дома. Действительно, чтобы в 1939 г. болтать о Советской власти
лишнее, тем более мечтать коллективно вслух о покушении на
Сталина, надо быть каким-то шибко особенным: больным на голову,
гениотом, просто олигофреном или хотя бы только что вышедшим из
леса.
(Мне возразили:
"В психушки помещали и при Сталине. Рекомендую ознакомиться
судьбой Револьта Ивановича Пименова. Он написал обширные мемуары,
весьма откровенные."
ПСИХОВ помещали в психушку и при Сталине. Я этого не отрицаю.
Иногда ошибались, наверное. Иногда по ходатайству или из жалости
отправляли лечиться тех, кого в общем-то надо было в лагерь или к
стеночке. Основной поток был в лагерь, потому что рабочая сила на
лесоповале и т. п. требовалась. Если антисоветчика отправили при
Сталине в психушку, этот антисоветчик наверняка был реальный
псих. Можно быть психом и при этом успешно заниматься математи-
кой и пр. И интересные мемуары вдобавок писать.
И, кстати, Зиновьев при Сталине таки не попал ни в психушку, ни
в лагерь.)
* * *
Из доклада Андропова в ЦК в 1978 году:
"Имеющиеся в Комитете госбезопасности материалы свидетельствуют
о том, что вся деятельность ЗИНОВЬЕВА является противоправной и
есть юридические основания для привлечении его к уголовной ответ-
ственности. Однако эту меру пресечения антисоветской деятельности
ЗИНОВЬЕВА, по нашему мнению, в настоящее время применять нецеле-
сообразно по той причине, что, по заявлению ряда лиц, близко
знающих ЗИНОВЬЕВА, он ранее лечился от алкоголизма, психически
неуравновешен, страдает манией величия. Эти обстоятельства могли
бы (в случае привлечения ЗИНОВЬЕВА к уголовной ответственности)
послужить причиной для признания его судом психически больным с
направлением на принудительное лечение. С учетом развязанной на
Западе кампании вокруг психиатрии в СССР эта мера пресечения
представляется нецелесообразной."
* * *
Можно обратить внимание на то, что у Зиновьева отсутствует
критическое отношение к своей особе, даже хотя бы попытка или
имитация этого. В "Исповеди отщепенца" он никогда не шутит по
своему поводу: он там -- одинокий талантище, начинавший вундер-
киндом. Да ладно, у каждого есть недостатки и случаются промахи,
это же известно почти всем. Посмейся над своими слабостями и
ошибками сам -- и над ними вряд ли захотят посмеяться другие. Ан
нет же, у Зиновьева его дражайшая особа -- это святое.
* * *
О мании величия (мания самоуничижения, кстати, тоже встречает-
ся -- и лечится -- а насчёт мании "золотой середины" психиатри-
ческие источники пока что помалкивают -- и, по-моему, напрасно).
Как ни крути, люди существенно различаются...
- задатками;
- развившимися способностями;
- творческими и т. п. достижениями;
- социальным статусом;
- степенью соответствия между личными качествами и творчески-
ми и т. п. достижениями, с одной стороны, и социальным
статусом, с другой.
Нельзя ведь сказать, что общество стремится развить задатки
каждого до как можно больших общественно-полезных способностей,
предоставить каждому возможности для наиширочайшего применения
этих способностей, а позже как можно адекватнее воздать каждому
за заслуги. На самом деле люди в основном стремятся получше
устроиться самим и устроить своих потомков -- независимо от
своих и потомочьих способностей -- и попутно при случае нагадить
конкурентам. Если они кому-то помогают в карьере, то чаще исходя
из расчёта на непосредственные личные выгоды, а не ради общего
блага. Как им ни внушай, что так поступать -- неправильно,
нестратегично, инстинкты всё равно возьмут своё. Поэтому сплошь и
рядом оказывается, что кто-то недооценён и недоиспользован, а
кто-то взялся за то, чего не потянет, или получил незаслуженное.
Наверное, следует различать три варианта мании величия:
1) при очень высоком социальном статусе в обществе;
2) при невысоком социальном статусе, но при реально больших
способностях и/или заслугах;
3) при невысоком социальном статусе и завышенной самооценке.
Презрение к "низшим" и ревность к чужой славе характерны для
всех трёх вариантов. Для 1-го и 2-го характерно самолюбование,
для 2-го и 3-го -- раздражение на окружающих, на общество. Ука-
занные эмоции -- НОРМАЛЬНЫЕ компоненты психической дятельности,
а нездоровое в связи с ними возникает там, где заканчиваются
самокритичность и любопытство в отношении чужой критики драго-
ценного себя.
Вполне наслаждаться своей манией величия могут только маньяки
1-го типа, а для остальных она -- скорее средство получения
передышек между окунаниями в дерьмо социальных отношений.
Всякий способный человек не без амбиций балансирует на грани
мании величия: если он успешен, то может дать слабину по 1-му
варианту, а если не успешен, то по 2-му.
О 2-м варианте. Чем враждебнее обстановка, в которой пребывает
амбициозный индивид, тем больше вероятность его срыва в бред
собственного превосходства. Мания величия для такого человека
оказывается перебором в психической защите от недружественности и
обусловленных ею неудач. То есть, мания величия -- это что-то
вроде психической мозоли. Если какого-то способного человека
довели до мании величия, надо в разбираться в первую очередь
не с этим человеком, а с его окружением: возможно, ненормально
оно, а не он. Если окружение перестанет травмировать индивида в
связи с его стремлением к самореализации, его мания пройдёт.
Умные люди болезненно реагируют не на то, что им что-то не до-
сталось, потому что досталось лучшим, чем они, или хотя бы не
худшим, а на то, что вперёд вырываются заведомо более слабые,
зато скучковавшиеся с другими слабыми, которых много, тогда как
сильные -- в меньшинстве и вдобавок слишком увлекаются креативом
и т. п. вместо того, чтобы снюхиваться и интриговать.
Таким образом, существование у Александра Зиновьева мании вели-
чия говорит только о повышенной уязвимости его психики (а она
повышенно уязвима у большинства креативных людей) и о том, что
он пребывал в преимущественно недружественной среде.
Кстати, на появление признаков мании величия недружественная
среда реагирует ещё большей недружественностью, чем только усугу-
бляет манию величия у творческого страдальца. Издёрганный окружа-
ющими маньяк, чтобы снимать психическое напряжение, вынужден
прибегать к употреблению алкоголя...
Зиновьев -- интеллектуал не самого высокого уровня, но он на-
верняка был выше большинства успешно писавших и публиковавшихся,
не говоря уже о руководящих товарищах и основной массе трудящих-
ся. Отсюда его трения, его мания, его пьянство, его антисоветс-
кость, его эмиграция, его ресталинизация.
* * *
К мании величия у Зиновьева. "Исповедь отщепенца":
"В литературе, как и в рисовании, я был прирожденным сатириком".
"В последние годы школы (1937 - 1939 годы) я сочинял много
стихов. Стихи я сочинял легко и на любые темы, часто - на пари. В
этом отношении я подражал русскому поэту Минаеву..." "Кто знает,
как сложилась бы моя судьба, если бы я начал печататься уже в те
годы и приобрел бы известность как поэт. Но я нисколько не жалею
о том, что тот период чрезвычайно интенсивного творчества прошел
практически впустую."
"Я уже в это время носил в себе зародыш некоей огромной тайны -
тайны человека, восстающего против всего мироздания."
"Главным времяпровождением для меня было чтение, мечты и размы-
шления в одиночку. Я часто бродил в одиночестве по улицам Москвы,
иногда - даже ночами. При этом на меня находило состояние молча-
ния, причем не обычного, а какого-то огромного, звенящего. Я ду-
мал беспрерывно, даже во сне. Во сне я выдумывал всякие философс-
кие теории, сочинял фантастические истории и стихи. Мои друзья не
выдерживали интеллектуальной нагрузки и напряженной моральной
реакции на события, которые я невольно навязывал им порою одним
лишь фактом своего присутствия. Я это чувствовал, замыкался в
себе и отдалялся ото всех."
"Вся моя жизнь была протестом, доведенным до состояния бунта,
против общего потока современной истории."
"Моя жизнь была уникальной как в том отношении, что мой бунт
был доведен до логического конца, так и в том отношении, что он
стал предметом самого скрупулезного самоанализа. Во мне совмес-
тился бунтарь, способный идти в своем бунтарстве до конца, и
исследователь бунтарства такого рода, способный анализировать
этот феномен со всей объективной беспощадностью."
"Изо всех сдававших экзамены я набрал наибольшее число очков
- семь экзаменов сдал на "отлично" (на "пять") и лишь один на
"хорошо" (на "четыре"). И то это был экзамен по географии. Я
ответил вполне на "отлично", но экзаменаторы сказали, что это
было бы "слишком жирно" для меня - получить все пятерки, и
снизили оценку. Несмотря на это, я был первым в списке по
результатам, и меня зачислили на факультет." "В те годы МИФЛИ
считался самым элитарным институтом в стране. Когда я поступил,
там учился "Железный Шурик" - А. Шелепин, будущий секретарь ЦК
ВЛКСМ, Председатель КГБ, член Политбюро ЦК КПСС и претендент на
пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Тогда он был парторгом ЦК.
Перед моим поступлением МИФЛИ окончил поэт Александр Твардовский.
Говорили, будто на выпускном экзамене ему достался билет с
вопросом о его поэме "Страна Муравия", ставшей знаменитой к тому
времени."
"Хотя я сам был из породы русских мыслителей-самоучек, я все-
таки сумел продраться через дебри марксизма и добраться до каких-
то иных вершин мышления."
"...в стране появились сотни тысяч образованных людей, занятых
в сфере социальных проблем. А многие ли из них видят причины не-
преходящих трудностей в Советском Союзе в объективных закономер-
ностях самого социального строя страны?! Насколько мне известно,
я был первым, кто заговорил об этом профессионально."
* * *
Александр Зиновьев как специфический философ, странно пользую-
щийся понятием "научный закон". "Исповедь отщепенца":
"Коммунистическое общество в России возникло не в качестве
случайного исключения из общих законов эволюции общества, а в
удивительном соответствии с ними."
Попался. Основательно. Залетел по самое "не могу".
Видать, не от нечего делать великий одиночка Зиновьев в молодо-
сти тусовался с такими путальщиками, как Мамардашвили и Щедровиц-
кий.
Поясняю.
Это высказывание Зиновьева -- гордый концептуальный пук, до-
стойный методологически полуграмотного образованца, потому что у
научного закона НЕ МОЖЕТ БЫТЬ исключений. По смыслу понятия
"научный закон". Но бывают факты, противоречащие закону. Закон
отнюдь не отменяется, если такие факты обнаруживаются. В связи с
подобными фактами осуществляются два вида действий:
1) эти факты проверяются;
2) предпринимаются попытки переформулировать закон так, чтобы
он натянулся и на эти факты.
Указанные действия могут продолжаться десятилетиями и более --
и это нормально.
Исключение из правила -- это вещь СТАТИЧНАЯ. Прописали правило,
указали исключения из него -- и закрыли тему. Так действуют в
грамматике, в регулировании дорожного движения и т. п. В науке
же такого нету: в ней обнаружение факта, противоречащего закону,
-- это старт работе по разруливанию возникшей ситуации.
Случайное -- это то, для чего не удаётся выявить закономер-
ность, чему могут быть две причины:
1) выявлены не все факторы, влияющие на видимые результаты;
2) связь между этими факторами и результатами их действия
сложная.
Есть смысл обсуждать, является ли советский практический
коммунизм результатом редкого стечения обстоятельств или же
человечество шло к этому делу так или иначе, а Россия всего
лишь первой попалась, а некоторые другие страны не попались,
потому что на них сказался негативный опыт СССР. А вот об-
суждать, закономерно ли было установление Советской власти
-- смысла нету: подкрутили законы (подогнали их под факты --
наука так и развивается!) -- и стало закономерно, насколько к
таким сложным явлениям, как общественно-экономическая формация
вообще применимо наше понятие научного закона, отлично работаю-
щее, к примеру, в физике.
Коммунизм (ладно, социализм) в России случился, потому что мно-
го кто хотел попробовать. В результате пробования были замечены
некоторые новые вещи (или стали отчётливо видны давно предпола-
гавшиеся), и кое-что в людях и в обществе стало понятнее. Поэто-
му несколько приуменьшилось количество сторонников коммунистичес-
кой модели общества (но не исчезло совсем: кто-то не в курсе
деталей обретённого опыта, а кто-то считает, что в СССР пробовали
не совсем правильно).
Чтобы утверждать, что впадение некоторой страны в коммунистиче-
ский массовый заскок было НЕИЗБЕЖНЫМ (= закономерным), надо быть
методологически поверхностным, как Зиновьев. Люди более толковые
в этих делах сказали бы, что такое впадение до того, как оно слу-
чилось, было -- и выглядело -- довольно возможным. Вообще, ВСЁ,
что случается в мире, -- можно сказать, случается закономерно,
только мы зачастую ещё не вывели законов, по которым оно случает-
ся.
Закономерное отличается от случайного тем лишь, что закономерное
уже успешно прошло обработку мышлением в направлении поиска зако-
номерностей, а случайное -- ещё нет. Поработайте головой над слу-
чайным чуть больше -- и оно, возможно, станет закономерным ещё на
вашем веку. А может, не станет никогда (если человечество угробит
себя раньше).
И вдобавок не надо путать случайное и уникальное. Случайное слу-
чается много раз, только не понятно, почему. Уникальное же проис-
ходит только один раз. Правда, различие между случайным и уникаль-
ным определяется лишь размахом обзора и детальностью рассмотрения:
наблюдай ширше и дольше -- и уникальное, скорее всего, перестанет
быть таковым, перейдёт в типовое (случайное или закономерное). Но
если возьмёшься рассматривать типовое более пристально, вылезут
детали, делающие его уникальным.
Советский коммунизм Межвоенья был уникальным (а послевоенные
практические коммунизмы в основном произошли от него и частично
унаследовали ему), а суждения о характере закономерности уникаль-
ных сложных слабоохватных явлений -- очень ненадёжные, и толку от
них нет. Можно с пользой исследовать советский коммунизм на пред-
мет того, ПОЧЕМУ он был, КАК был и КАК МОГ БЫТЬ, если бы и кабы,
а вот пафосить по поводу того, что он был ЗАКОНОМЕРНЫМ, причём
соответствующие законы вполне известны только великому Зиновьеву
и частично где-то изложены им мутновато и неубедительно, -- это
трёп, а не речь учёного мужа.
Лично я воспринимаю общество как что-то очень сложное, ватное,
неухватное, очень слабо предсказуемое, причём толковые предсказа-
ния, объяснения, оценки в основном делаются не более-менее логи-
чески, а интуитивно, со всякими "возможно" и "скорее всего", а
кто пробует всё же логически, у того получается какая-то прими-
тивная формалистическая ерунда.
Все эти не такие уж тонкие тонкости насчёт научных законов,
случайного и уникального -- вне сферы логики, поэтому я верю в то,
в логике Зиновьев был блистателен.
Но в думальщицком деле приведенное по поводу научных законов --
это, по правде говоря, азы.
Итого Александр Зиновьев был замечателен как логик, определённо
превосходен как мемуарист ("свидетель эпохи"), но как социальный
критик и социальный теоретик он только претенциозный мастер дета-
лей. А как прозаик, поэт и художник он, мягко выражаясь, не заслу-
живает внимания, если вы не шибко погрузились в исследование
психических отклонений у выдающихся людей: мании величия и пр.
* * *
Википедия:
"Зиновьев -- один из основателей Московского логического кружка
(с 1952 года; туда также входили Б. А. Грушин, М. К. Мамардашвили
и Г. П. Щедровицкий)."
Последние два -- те ещё путальщики образованческой общственнос-
ти.
"В 1953 году вступил в КПСС."
Ой. Но, наверное, это было очень логично перед защитой канди-
датской диссертации.
"В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию 'Восхождение от
абстрактного к конкретному (на материале "Капитала" К. Маркса)'"
Сомневаюсь, что идеологически нейтральная тема была в то время
совершенно непроходной. Потом, те, кого в СССР тошнило от марк-
систской демагогии, не шли в "философы". Значит, не тошнило. И я
весьма сомневаюсь в научной ценности диссертации с приведенным
выше названием.
"Как пишет О. Зиновьева, в 1968 году Зиновьев был снят с долж-
ности заведующего кафедрой логики в МГУ после истории с Юрием
Гастевым и Виктором Финном, которые были связаны с диссидентами,
а затем и лишён профессуры. Постепенно у него начались проблемы с
публикацией научных работ, и он стал писать публицистические
произведения и пересылать их на Запад. Статьи публиковались в
Польше и Чехословакии."
Обратим здесь внимание на год проявления зиновьевского свободо-
мыслия: 1968. Именно к этому году некоторые особо хитрозадые в
странах "социалистического лагеря" осознали, что есть возможность
выбивать в весьма заметные фигуры посредством диссидентства и не
попадать при этом в лагерь тюремного типа -- и ломанули стеной
на новую стезю. (Правда, я верю, что, к примеру, Андрей Сахаров
ломанул туда как гениальный дурачок, а не по расчёту больноватого
мозга.)
"А. А. Зиновьев был трижды женат."
Пусть комментирует это наш штатный эксперт по прибабахнутым
Григорий Климов. "Многожёнство" -- не достижение, а признак не-
уживчивости и/или неспособности правильно делать выбор и/или
отношения к женщине как вещи, которой можно попользваться, а
потом её выбросить.
"Картины Зиновьева выполнены в экспрессионистской и сюрреалис-
тической манере..."
Вырисовывается интеллектуально гиперактивный дегенерат с манией
величия и большим стремлением высунуться. Его диссидентство, ско-
рее всего, было вызвано появившимися затруднениями в академичес-
кой карьере, а те, в свою очередь, -- возможно, нехорошими момен-
тами в поведении на людях.
Зиновьев об СССР (1986, предисловие к "Иди на голгофу"):
"...я должен, к моему великому сожалению, признать, что моя
бывшая родина не заслуживает никакого морального уважения, что она
превратилась в воплощение подлости и пошлости коммунистической
тенденции эволюции человечества. В моей дальнейшей литературной и
научной деятельности я намерен сделать все зависящее от меня,
чтобы изображать советское общество без всякого снисхождения к
неким трудным обстоятельствам его истории. Эти обстоятельства
давно исчерпали себя. И привычка этой страны ко всеобъемлющей и
всепроникающей подлости стала ее подлинной натурой."
По-моему, тут он, как минимум...
1) мешает в одну кучу народ и социальную верхушку;
2) использует неудачные выражения ("бывшая родина", "моральное
уважение"), говорящие о поверхностности;
3) намекает на то, что по части мерзости советское общество много
хуже других обществ, а это весьма спорно;
4) эмоционалит, как будто ему что-то только что прищемили;
5) проявляет нефилософскую категоричность ("не заслуживает
никакого...");
6) производит впечатление борзописца, выполняющего пропагандистс-
кий заказ, а не философа, ищущего истину.
Защитником советского коммунизма после 1991 года Зиновьев стал,
думаю, не столько по здравым честным соображениям, сколько из
стремления оригинальничать, противоречить и разоблачать. Потом, к
концу 1980-х ему, по-видимому, начало представляться, что и на
Западе не уделяется достаточного внимания его интеллектуальным
мегадостижениям.
По мнению Зиновьева, советское обшество было разрушено извне, а
само по себе оно бы выжило. Да, конечно, извне: очень неблагопри-
ятный для Советского Союза пример массовой возможности иметь
больше нужных вещей, больше жилплощади, больше разнообразнной
еды, больше всяких свобод, включая свободу таскаться по миру,
сформировался исключительно вне границ рабоче-крестьянского
государства. Запад обеспечил в первую очередь привлекательную
альтернативу. Его прочие подрывные поползновения были в сравне-
нии с этим почти ничто. К концу 1980-х десоветизации хотели в
значительной части и "низы", и "верхи": "верхи" -- потому что
мечтали жить, как западный привилегированный слой, а не как
советский.
* * *
Ещё демагогема от Зиновьева (см. интервью, взятое у него неким
Боровиком): пусть СССР был менее эффективен, чем Запад, в эконо-
мическом отношении, зато был эффективнее Запада в отношении
СОЦИАЛЬНОМ. И что же это за такая социальная эффективность? Мне
приходит в голову только следующие опережающие успехи советского
строя:
- в СССР основательнее осуществлялось подавление инакомыслия и
массовых протестов;
- в СССР была лучше система среднего образования (потому что
насчёт высшего уже можно спорить);
- в СССР была доступнее система элементарной медицинской помощи
(но не сложной);
- в СССР -- как и на животноводческой ферме -- было затруднитель-
но голодать и бомжевать: кусочек хлеба и место в общежитии или
на нарах находились для всех.
Чтобы говорить о социальной эффективности, надо для начала
разобраться в том, а что же обществу нужно. Далее, если бы СССР
был маленьким государством с нехваткой природных ресурсов, тогда
бы можно было, не вторгаясь в детали, допускать, что он был очень
эффективным в "социальном" отношении, но вот не выдержал неравной
борьбы с внешним врагом (бодаться с которым не было острой необ-
ходимости!). А ведь в действительности СССР имел самую большую в
мире территорию и огромную кучу населения на ней, но вот что-то
его зиновьевская "социальная эффективность" не бросалась этому
населению в глаза, потому что:
- был (и остался как тяжёлое наследие!) значительный дефицит
доступного качественного жилья;
- разнообразие еды для основной массы трудящихся оставляло желать
много лучшего;
- гарантированность минимума потребления на уровне не намного вы-
ше скотского при практической невозможности что-то существенно
прибавить себе через честный труд нейтрализовывала хозяйствен-
ную инициативу масс;
- сложился довольно замкнутый привилегированный слой, который и
сам толком рулить не мог, и другим не давал попробовать, а
проникновение в этот слой "снизу", хоть и было довольно возмож-
ным, но предварялось такой мировоззренческой кастрацией, кото-
рая обесценивала "свежую кровь";
- власти реально и существенно боялись вооружать собственный
народ -- хотя бы в целях повышения обороноспособности страны,
как это делается, к примеру, в Израиле: надо думать, имело
место мнение, что массы начнут отстреливать своих "слуг" и/или
сами себя -- по глупости; страх перед оружием в руках трудящих-
ся доходил до того, что в некоторых военных частях часовым не
выдавали патронов;
- власти реально и существенно боялись выпускать народ за
границу (трудящиеся могли прозреть и разбежаться, в лучшем
случае просто тратили бы дефицитную валюту), а народу туда
таки хотелось очень;
- подавление сложной свободной мысли вело к тому, что страна как
целое была не способна ни решать свои проблемы, ни хотя бы
адекватно их осознавать.
(Скажем, создали Институт системных исследований -- советский
ответ на "ихнюю" Rand Corporation -- чтоб было кому суперпроблемы
разгребать, но в него набились битком сынки типа Джермена
Гвишиани и Егорки Гайдара, и работа там повелась соответственно.
В ранней молодости я по наивности ткнулся в эту кормушку один раз
со всякими своими тезисами, чтоб в аспирантуру пролезть, так со
мной там даже разговаривать не стали.)
Очень сомнительно, чтобы указанные выше вещи входили в понятие
"социальной эффективности" или были её следствием.
* * *
Противоречия в разновременных высказываниях индивида сами по
себе -- не грех, а скорее норма, неизбежность. Они отыщутся у
любого. Соль в том, ЧТО это за противоречия. Сначала "метания"
Зиновьева мне были симпатичны: человек ИЩЕТ, старается разви-
ваться, способен менять свои мнения под влиянием фактов, а не
чтобы подстроиться. Теперь я считаю, что он скорее всего лишь
"протестный электорат". Ему нравилось быть против. Правда, я как-
то тоже очень люблю возражать. Причины, думаю, три: во-первых,
возражение -- это худо-бедно конфликт, а у нормального человека
есть естественная потребность в упражнении своей агрессивности,
во-вторых, по мере накопления жизненного опыта развивается
убеждённость, что некоторые типы мнений у некоторых категорий
трудящихся почти наверняка оказываются ошибочными, в-третьих,
если всё время возражаешь и возражаешь, то развиваются соответст-
вующие навыки и складывается соответствующая привычка, так что
включение возражательного режима -- это впадение в обжитую
удобную мировосприятельную колею, погружение себя в состояние
душевного комфорта.
* * *
Некоторые считают, что критические "философские" и "социологи-
ческие" книжки Зиновьева писаны больше из тщеславия и ради денег
(наловчился клепать околонаучные идеологические тексты и сбывать
их "протестантам"), а не потому, что были неукротимые спасетель-
ские порывы в отношении России и человечества. Надо сказать,
элемент тщеславия и надежда на заработок присутствуют в наборе
мотивов почти у любого творческого человека, но есть различия
между людьми в весомости тех или иных побудителей. Но разбираться
с мотивами всегда сложно. Рискнём предположить, что мотивация
"нелогического" творчества у Зиновьева была приблизительно такая:
тщеславие: 30%
заработок: 20%
разряжение агрессивности: 30%
наслаждение творческим процессом: 10%
спасательский зуд: 10%
* * *
Ещё у меня сложилось впечатление, что Зиновьев -- немножко ши-
зоид (не путать с шизофреником): слишком уж он серьёзный в трудах
своих и со слишком серьёзным отношением к себе и своим текстам.
Скептицизм скорее сочетается с весёлостью, чем с серьёзностью, а
без скептицзма добираться до сложных истин трудновато.
* * *
В русскоязычных патриотических источниках квалифицируют Алек-
сандра Зиновьева как "одного из крупнейших отечественных мыслите-
лей ХХ века", но сначала надо определиться, кого считать "крупным
мыслителем". Автором нескольких популярных книг (не совсем
бестолковых) по актуальным вопросам Зиновьев был, это да. А вот
мыслителем...
Если человек много думает на общие темы, надуманное записывает,
а то и публикует, то он ещё не мыслитель. Мыслителя надо отличать
от беллетриста, журналиста, пропагандиста, интеллектуального по-
зёра, графомана и т. п. У мыслителя должны быть 1) новизна высо-
кого уровня сложности, 2) научная корректность, то есть аккурат-
ность в таких вещах, как степень уверенности в утверждаемом и
различение теории и гипотезы. При каждом своём заявлении указы-
вать степень своей уверенности в нём -- дело хлопотное, но при
ключевых заявлениях это бывает очень уместно.
К примеру, рассмотрим у Зиновьева следующее ("Постсоветизм"):
"Сталин был адекватен историческим условиям до известного
предела. Он сыграл свою историческую роль лучше, чем кто бы то ни
было, ЛУЧШЕ СЫГРАТЬ ЕЕ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО. Закончилось это победой в
войне и затем ситуацией в первые послевоенные годы."
Из этого следует, что 1) массовые репрессии и вымаривание людей
в лагерях были либо более-менее правильно организованными процес-
сами либо социальной "стихией", которую даже Сталин не смог взять
под контроль; 2) кошмар 1941-го года, предопределённый решениями
Сталина, был результатом управленческих ошибок, которые почти не-
избежны, а не обусловился проводимой Сталиным политикой в целом.
Лично мне эти следствия представляются абсурдными.
Поэтому получается, что Александр Зиновьев -- скорее не мысли-
тель, а оригинальничающий интеллектуальный позёр с хорошей науч-
ной базой и очень неплохим уровнем общей культуры, сформировав-
шимя в ужжжасных советских условиях.
Если выражаться точнее, то "формула Зиновьева" выглядит где-то
так:
интеллектуальное позёрство: 35%
литературная месть: 15%
пропаганда: 10%
пророчествование: 10%
мыслительство: 20%
графомания: 10%
Разумеется, эта формула приблизительная: усреднённая -- и толь-
ко для тех текстов, какие я у него читал.
Интеллектуальное позёрство -- это когда индивид старается де-
лать -- в ущерб истине -- такие заявления, какие привлекут к нему
больше благожелательного внимания и выставят его более значитель-
ным автором, чем он есть на самом деле.
Пророчествование -- это когда индивид интуичит и потом некри-
тично относится к тому, что наинтуичивается, -- на том основании,
что ему открывается свыше или что его могучее подсознание якобы
заслуживает особого доверия.
Остальное, вроде, понятно без определений.
* * *
Я думаю, что в ре-советизации Зиновьева основную роль сыграло
то, что к концу 1980-х он успел НАЖРАТЬСЯ Западом под завязку --
в отличие от подавляющего большинства "гомосоветикусов" -- буду-
щих самозабвенных разрушителей собственной империи, видевших этот
Запад только в кино и сильно подозревавших, что действительность
ещё лучше. Впрочем, для людей передастическо-потре****ско-вырож-
денческого склада оно так и было -- и есть.
* * *
Даже очень качественный социальный писатель, берущийся за самые
актуальные проблемы и предлагающий толковые их решения, не сможет
"раскрутиться", если не будет креативить в струе интересов каких-
нибудь организованных "сил". А если он окажется совсем уж в
струе, эти "силы" "раскрутят" его даже помимо его воли. А если он
в струе не окажется, то сложность будет даже не в том, что "силы"
не поддерживают его, а в том, что его не воспринимает масса --
потому что её мыслительная парадигма задана регулярной обработкой
со стороны этих "сил", и он для неё находится как бы в другой ин-
теллектуальной плоскости, вне поля её простенького интеллектуаль-
ного зрения. С другой стороны, если писатель пускается во все
тяжкие, чтобы встроиться в струю "социального заказа", то он вы-
нужденно ограничивает себя в направленности и размахе идей и ско-
рее пролетает мимо объективных оптимумов во всяких своих подходах
и оценках, чем попадает в них. Иными словами, в области пропиха
социальных идей популярность всегда подозрительна: популярный
писатель ско- рее не сказал (а то и не заимел за душой) того, что
действительно нужно, чем сказал и вдобавок был правильно понят.
А ещё можно и так повернуть: популярный -- это, как правило,
уже несколько устаревший концептуально и мешающий пробиться чему-
то новому, более качественному. А Зиновьев был и есть популярен.
Могут возразить: лучше двигаться хотя бы приблизительно в нуж-
ную сторону, чем не двигаться в неё совсем. Скажите это тому, кто
пытается пересечь топь или минное поле, а лучше не думайте, что
жизнь в целом устроена комфортнее, чем указанные территории.
Можно бить кулаком в лоб, а можно -- в глаз: расстояние между
этими местами приложения силы составляет ничтожные сантиметры, а
последствия могут различаться очень значительно.
* * *
Зиновьев как беллетрист. Вольфганг Козак о "Зияющих высотах":
"В абстрактно обрисованных, совершенно схематичных персонажах
порой легко узнаются фигуры современников, послуживших прообраза-
ми. Сквозного действия нет. Многочисленные непристойности в
тексте действуют отталкивающе."
Лично я до непристойностей там не дочитался, потому что стало
скучно гораздо раньше.
О значимости логических изысканий Зиновьева. В "Логику науки"
(1972) я в своё время заглядывал. Научным работникам нелогическо-
го профиля я её порекомендовать не могу: методологически она их
никак не усилит. Но и не разрушит естественных мыслительных навы-
ков, если в неё не вчитываться. Там какие-то манипуляции с мате-
матическими формулами, должные якобы моделировать процесс работы
научной мысли, но на самом деле являющие самостоятельную "жизнь"
формальной системы, как-то связанной соответствиями с реальностью
только в своих истоках.
В логике Зиновьев был великий специалист, вот только несколько
опоздал родиться, и самое нужное и сильное там наворочали до
него. Революции он в этой научной области не сделал, а лишь
насовершал интеллектуальных подвигов в каких-то понятных только
специалистам частностях сомнительной практической значимости.
В изучении устройства научного знания более весомы, чем Зиновь-
ев, более удобоваримы для неспециалистов -- и даже достойны хоть
каким-то краем попасть в базовый набор представлений любого обла-
дателя так называемого высшего образования -- следующие исследо-
ватели:
Карл Раймунд Поппер (1902-1994),
Томас Сэмюэл Кун (1922-1996),
Имре Лакатос (1922-1974),
Пол Карл Фейерабенд (1924-1994).
Можно обратить внимание, что все эти исследователи, кроме Поп-
пера, -- ровесники Зиновьева, так что к их достижениям он отно-
сился, надо полагать, особенно ревниво, а их превосходство над
собой, следует думать, списывал на неблагоприятность социальных
условий, в каких приходилось работать, и отсюда формирование его
острой неприязни к Советской власти в 1960-х (это я интуичу, но
-- самокритично). Советская власть таки мешала работать головой
даже в области теории науки (надо ведь было марксистскую диалек-
тику всюду впихивать), так что Зиновьева, как говорится, можно
понять и простить.
* * *
О социологических умопостроениях Зиновьева. Он просёк, какими
дожны быть апломбные профессорские книжки на общие темы, чтобы
пользоваться популярностью у образованцев, любящих заморачиваться
вопросами, которые им не по интеллектуальным зубам: выстраиваешь
оригинальную модельку, более-менее натягиваемую на реальность, и
далее эрудированно трындишь о ней страницах на трёхстах, не свя-
зывая себя обязательством хоть что-то обосновать корректным науч-
ным образом (не доказать, ладно: полностью надёжные доказательст-
ва -- только в математике), а главное -- сделать существенные
практические выводы.
"Социологические" труды Зиновлева имеют не научный, а философс-
ко-идеологически-пропагандистский характер. Называть Зиновьева
социологом -- это неправильно: он -- "социальный философ".
Из комментариев к первому наброску этой статьи (18.05.2016):
"Ну, он скорее моралист и памфлетист, бичеватель советских
нравов, да и там всё довольно поверхностно. Читать его всерьёз
можно было только в определённый момент - когда люди накопили
много злобы и желчи от невозможности влиять на происходящее или
хотя бы выражать свои чувства. Как только стало возможно обсуж-
дать советскую или какую-либо другую действительность открыто и
серьезно, Зиновьев быстро сошел на нет. Хотя некоторые его выпа-
ды, особенно в адрес интеллигенции, не утратили актуальности и
сейчас, но это из области нравов."
* * *
Про военные подвиги Зиновьева. Воевал он, оказывается, только
два месяца: в марте-мае 1945 года, в качестве пилота-штурмовика,
а до того, с 1941 года по 1944 год, проводил время в лётных шко-
лах. Правда, успел получить Орден Красной Звезды. Для порядка
заметим, что к 1945 г. русские уже захватили "господство в воз-
духе", и воевать на штурмовиках стало несколько легче, чем, ска-
жем, в 1943 г. Для какого периода войны рассчитывалась средняя
продолжительность жизни лётчика-штурмовика в 10 боевых вылетов,
я не знаю.
* * *
Ещё интересные факты из жизни Зиновьева:
- в годы послевоенных сталинских репрессий он "ничего не
боялся", значит, если не стучал, то использовался
"органами" как подсадная утка;
- в 1951 году он женился на дочери работника НКВД;
- как лектор он "не договаривал до точки практически ни
одной фразы";
- свою квартиру (да и то однокомнатную) он заполучил только
в 1960 году;
- к 1963 году он преодолел алкогольную зависимость.
Если предположить, что фрондировавшему Зиновьеву "органы" отве-
ли роль подсадной утки и использовали его в этой роли в тёмную --
для выявления людей, не лояльных к Советской власти (кто тёрся
возле Зиновьева, тот подлежал проверке), -- тогда да, досье на
Зиновьева действительно могло оказаться многотомным, как об этом
уверяла его вдова. И тогда ему действительно могло многое сходить
с рук. И уникальность таланта Зиновьева могла быть ни при чём (к
производству вооружений его логика отношения не имела).
Зиновьев ("Исповедь отщепенца"):
"Один из близких людей Андропова рассказал мне уже после опуб-
ликования 'Зияющих высот' и 'Светлого будущего', будто Андропов
читал и перечитывал мои книги и будто благодаря ему меня не поса-
дили на двенадцать лет (семь лет лагерей и пять лет ссылки), на
чем якобы настаивал Суслов."
Это не противоречит версии о подсадной утке, а скорее говорит в
её пользу. Впрочем, некоторые подозревают Андропова в том, что он
сознательно работал понемногу на отступление от социализма в СССР.
* * *
О том, как Зиновьев страдал, отщепенствовал и опасался покуше-
ний на Западе. "Исповедь отщепенца":
"Находясь на Западе, мне приходилось десятки раз летать по все-
му белу свету."
(Заметим: не "доводилось", а "приходилось". С чего бы так? И
ещё: "наХОДясь" и "приХОДилось" почти рядом -- нехорошо. Это не
считая того, что деепричастие предполагает, что в предложении
должно быть ПОДЛЕЖАЩЕЕ. То есть, надо либо "находясь на Западе, я
был вынужден...", либо "во время пребывания на Западе мне прихо-
дилось...".)
"- Вот ты летишь из Мюнхена в Нью-Йорк, - говорил я себе. -
Прекрасный самолет. Прекрасное обслуживание. Вино. Фильм. Музыка.
Еда такая, какая тебе не снилась в молодые годы. И такой порции
тебе тогда хватило бы на неделю. Несколько часов, и ты - на
другом континенте. Поразись этому чуду прогресса!"
"Несет меня в Нью-Йорк не любопытство к нравам и обычаям на
другом континенте и не интерес к красотам 'каменных джунглей', а
обыкновенная нужда: прочитать какие-то лекции и заработать на
жизнь. - Но все-таки чудо прогресса то, что европеец может сле-
тать в Америку, прочитать лекцию и получить за это какие-то
деньги. Потом ты полетишь с такими же лекциями в Чили и Бразилию."
Про темы своих глобальных лекций Зиновьев помалкивает наверняка
потому, что вещал он не про логику, а про плохой СССР, то есть
был задействован в рамках "холодной войны" как элементарный про-
пагандон. Плюс ублажение Зиновьева дальними поездками должно было
прибавлять начинающим невыездным антисоветчикам неприязни к СССР.
* * *
О том, из какого простонародья вышел Зиновьев. "Исповедь отще-
пенца":
"Родители моей матери (Василий и Анастасия Смирновы) были дово-
льно богатыми людьми. Помимо дома в деревне, самого богатого в
округе, у них были дома в Петербурге. Дед был предпринимателем,
какие тогда в большом количестве появлялись в России. Не знаю
точно, в чем состояло его дело. Знаю только, что он сам был мас-
тером на все руки и работал вместе со своими рабочими. О размерах
его богатства можно судить по тому факту, что в результате рево-
люции у него пропало двести тысяч рублей наличными. Сумма по тем
временам немалая."
Напомним себе, что Остап Бендер в "12 стульях" охотился всего
лишь за 150 дореволюционными тысячами.
"У родителей моей матери было семь дочерей и один сын. Все дочери
были выданы замуж за уважаемых людей, по традиции, в нашем же
районе или за выходцев из наших мест. Одна из дочерей была выдана
замуж за молодого человека из зажиточной семьи, офицера царской
армии; во время революции он перешел на сторону большевиков, был
политическим комиссаром дивизии в Гражданскую войну. После войны
он стал профессиональным партийным работником среднего ранга -
был одним из секретарей областного комитета партии и членом ЦК
союзной республики."
"Во время НЭПа мой дед снова стал частником. Будучи сам хорошим
мастером и организатором дела, он стал сравнительно зажиточным
снова. Годы НЭПа вообще были годами вспышки того образа жизни,
какой доминировал в наших краях. Но он уже был обречен. Люди не
верили в устойчивость этого состояния. Дед и бабка уже не копили
деньги, как перед революцией, а проживали их. Они вели широкий
образ жизни."
"Мой дед по отцу и другой "богатей" из наших мест были женаты
на сестрах. Этот человек был богатым домовладельцем в Москве,
содержал большую артель (до ста человек)."
"Мой родной дядя по материнской линии, Александр Смирнов, получил
хорошее образование в Петербурге. Жил и работал в Ленинграде.
Перед войной с Германией он был заместителем директора одного из
научно-исследовательских институтов."
"Упомяну еще об одном родственнике - о брате деда по матери. Он
насовсем переселился в Москву, имел текстильную фабрику около
Москвы."
Никто из сельско-городского клана Зиновьевых не погиб ни в Пер-
вую Мировую войну, ни в две революции 1917 года, ни в Гражданс-
кую, ни в коллективизацию, ни даже в репрессиях 1937 года. Даже
сам антисталинист с 17 лет и будущий логик и пр. А. А. Зиновьев
-- и тот уцелел. Зиновьев:
"Наши родственники, за исключением Маева [ставшего "членом ЦК
союзной республики" -- А. Б.], не имели никакого отношения к под-
готовке и проведению революции. Но они и не стали врагами револю-
ции. Не стали и жертвами. Их не тронули в городах. Естественно,
их не тронули и в деревне."
"...сталинские репрессии мы воспринимали как продолжение рево-
люции и Гражданской войны. Впрочем, моего окружения они тогда не
коснулись почти совсем."
А в Великую Отечественную войну погибли только те из клана
Зиновьевых, кто оказались в ленинградской ловушке. А прочие даже
под оккупацией не были. РЕДКОСТНО везучее семейство.
Боьшие неприятности семьи Зиновьевых при Советской власти, тем
не менее, имели место:
"Хотя мы все усердно работали, я не могу сказать, что мы имели в
достатке еду и одежду. Одежду нам перешивали из старых вещей. Мы
донашивали то, что оставалось от старших братьев и сестер. Обновы
нам делали только в крайних случаях и к праздникам. Обычно мы
недоедали и постоянно испытывали голод. Мясо ели редко и мало.
Физическая усталость и скромное питание задерживали наше
формирование."
Но если нарожали 11 детей (9 дожило до взрослости), этого и
следовало ожидать. Особенно в условиях, когда кого-то эксплуати-
ровать стало уже затруднительно.
Правда, жилищные условия были по-прежнему ОК:
"К женитьбе отца дед построил новый дом. По размерам и удобствам
он стал одним из лучших в округе. Жилая часть дома была сделана
по образцу городских квартир. Отдельная кухня, спальня для отца и
матери, спальня для дедушки и бабушки, спальня для старших детей,
горница. Горница - это большая комната для приема гостей. В ней
стоял посудный шкаф, комод, стол человек на двадцать, диван,
венские стулья, цветы. Висело большое зеркало, иконы, картины.
Одна из картин - портрет царя Александра Второго. Он висел вплоть
до отъезда всей семьи в Москву в 1946 году. И никто и никогда не
сделал по этому поводу ни одного замечания, хотя у нас часто
бывали начальники из Чухломы и даже Костромы." "Дом был окружен
садом. К саду примыкал огород. В нем был пруд и баня. Баня была с
печкой, парилкой и раздевалкой. Такая баня была единственной во
всей округе."
Далее там же:
"Мать вступила в колхоз по очень простой причине: с такой семь-
ей жить в городе было бы невозможно. Она избрала единственно
правильную тактику: растить детей и постепенно отправлять в
Москву. Отец в колхоз не вступил, поскольку считался постоянным
жителем Москвы (имел московскую прописку и жилплощадь)."
Зиновьев-старший, наверное, был местами не такой уж промах,
хотя Зиновьев-младший и пишет о нём следующее(там же):
"Отец был человеком совершенно непрактичным в бытовом отноше-
нии. Он варил гигантскую кастрюлю супа на целую неделю. При одном
воспоминании об этом супе меня до сих пор тошнит. Один раз он
где-то приобрел курицу и сварил ее с потрохами и перьями. Над
этой историей потом потешались много лет наши соседи и знакомые.
Уже после войны, когда мы жили в Москве, мать послала отца в
больницу, чтобы оттуда присылали медицинскую сестру делать ей
уколы. В больнице не поняли, в чем дело, и уколы стали делать
отцу. Так продолжалось несколько дней."
По-моему, это должно называться не "непрактичный", а много
хуже.
Итого у семьи Зиновьевых:
- благоустроенной близкой родни в обеих столицах хватало;
про её прижимистость Зиновьев ничего не говорит, значит,
помощь перепадала;
- сельская усадьба была отличной, на кулацком уровне:
- имелись хоть убогая, но своя постоянная жилплощадь и
прописка в вожделенной Москве, а что это значило в
1930-е -- вспоминаем "Золотого телёнка" Ильфа и Петрова;
- основания считать себя сильно урезанным по части собст-
венности в пользу новой "элиты" у Зиновьева имелись.
* * *
Зиновьев и алкоголь ("Исповедь отщепенца"):
"Дедушка был не прочь выпить. И был довольно крепким на этот
счет. По рассказам знакомых, в молодости он мог выпить целый литр
водки и оставаться на своих двоих." "По всей вероятности, я в
этом отношении пошел в деда. Мне тоже приходилось выпивать огром-
ное количество спиртного и оставаться на ногах. После войны, на-
пример, я выпил в кафе в Вене один больше, чем десять австрийцев
вместе. И после этого я добрался до своей части, избежав подозре-
ний патрулей. Мне тоже приходилось выигрывать соревнования, хотя
мои конкуренты внешне выглядели гораздо сильнее меня. Иногда это
случалось в пьяном состоянии. На спортивных соревнованиях в Бра-
тиславе в 1946 году меня буквально приволокли на беговую дорожку
бежать на три или даже пять километров. Я прибежал первым. Прав-
да, в объяснение моего 'успеха' можно сказать, что мои конкурен-
ты тоже были хороши: всю предшествующую ночь мы пьянствовали
вместе."
Вот только не надо про то, что ВСЕ так делали в молодости,
особенно во время военной службы. И странный у нас отщепенец,
который выпить за компанию не дурак. Помню, в нашем батальоне
офицеры несколько дерябнули во время выезда на зимние учения в
калмыцкую степь, район Абганерово, а солдаты про это донесли, и
замполит полка расследовал это дело, поскольку мы как раз не
выполнили боевой задачи (не смогли заставить работать мобильный
высотомер на 20-градусном морозе, с запиткой от дизель-электро-
генераторов), так вот я тогда принципиально не пил, из-за чего
реально находился на положении белой вороны (но не то, чтобы
сильно: рядом сидел, на закуску налегал).
* * *
По состоянию на 16.06.2016 в немецкой и английской википедиях
информация о Зиновьеве -- скромненькая, в польской, итальянской,
испанской википедиях минимальная. В эстонской, японской и шведс-
кой она ещё меньше. Во французской, чешской, болгарской её нет
вообще. Я это понимаю так, что нигде, кроме России, культурно
значимым явлением Зиновьев не стал: не потому, что он -- запатри-
отствовавший русский (Солженицын -- как бы тоже русский и тоже
запатриотствовал после падения СССР), а потому что прозу писал
занудливую, "философию" -- недостаточно мутную, а "логику" --
слишком специальную. Кстати, к Солженицыну Зиновьев, наверное,
больше всего славу и ревновал. Думаю, и в как бы сталинистах
Зиновьев под конец оказался частично из стремления что-то сделать
в пику Солженицыну.
По уровню новизны и значимости натворённого в области идей
Александр Зиновьев стоит как минимум на ступень ниже таких фигур,
как Исаак Ньютон, Готфрид Вильгельм Лейбниц, Чарлз Дарвин, Нико-
лай Лобачевский, Дмитрий Менделеев: Зиновьев не причастен ни к
порождению новой мыслительной парадигмы, ни к основанию новой
научной области, ни хотя бы к решению важной научно-практической
проблемы.
Кстати, по состоянию на 16.06.2016 в русскоязычной википедии,
в которой уже чего только нет, начисто отсутствовала статья
"логика науки": может быть, потому, что спецы по логике науки
брезгуют википедией, а может, и потому что логика науки очень
мало кому интересна и ещё менее кому полезна. А жаль: толковое
представление об устройстве научного знания многим не помешало бы
(я бы его даже в программу средней школы включил -- а хоть бы и в
целях: это уменьшило бы количество совсем уж дурацкой критики по
моему адресу).
* * *
Главное о Зиновьеве: вне своей логики он не конструктивен. Об-
читавшись Зиновьева, можно прийти к выводу, что куда ни кинь --
всюду клин: западнизм существенно дефективен, а социализм так и
вовсе чёрт знает что. Вот, скажем, Иван Солоневич, тоже грызун
советского социализма, -- тенденциозен и жлобаст, но у него хотя
бы есть развёрнутое практическое предложение (пусть и негодное):
"народная монархия". А у Зиновьева -- НИЧЕГО. Написал он, правда,
книгу "Идеология партии будущего" (2003), но в ней только рассуж-
дения о том, какой эта новая идеология должна быть. Кстати, моде-
ралистический подход в его требования аккурат вписывается. И
вдобавок моя книга "Модерализм: идеология новой цивилизации"
лежит в сети с 2001 года примерно. То есть, "предтеча" немножко
опоздал со своими рекомендациями. Совсем чуть-чуть.
* * *
Данная статья про Александра Зиновьева написалась как-то быстро
и легко, хотя замысел отнюдь не вынашивался годами (разве что
где-то в совсем уж подсознании). Надеюсь, это обусловлено только
хорошим -- к примеру, моим восхождением на следующую ступень
умственного развития: на предыдущей ступени Зиновьев был почти
совсем OK, на теперешней он уже слишком позёристый, пропагандю-
чистый и неконструктивистый.
* * *
Одна читательница попрекнула меня тем, что я оказался по-чёрно-
му неблагодарным к Зиновьеву, хотя он мой как бы учитель в каких-
то там вещах. Могу повернуть это иначе: Зиновьева использовали в
своё время как инструмент разрушения моей страны, и я "повёлся"
на него, но потом всё же прозрел. По правде говоря, я кого только
не читал в ранней молодости и у кого только не заимствовал те или
иные толковые (а может, ошибочные) частности. У Адольфа Гитлера,
к примеру. И что, его мне тоже считать своим учителем и публично
проявлять к нему глубокое уважение? Но, во-первых, у меня нет в
этом эмоциональной потребности, а прикидываться более хорошим
(ладно, менее плохим), чем я есть, -- это не мой стиль. Во-вто-
рых, всё равно ж не поймут-с, но обгадят-с. В-третьих, крепко-
критическое отношение к авторитетам -- это необходимое условие
продвижения к новым сложным истинам, а меня к ним таки тянет.
Заимствовать (не опускаясь до плагиата) -- не значит вешать на
себя моральное обязательство быть в критике более снисходительным
к "донору", чем к другим: может, "донор" и сам это заимствованное
спёр у кого-то -- и перефразировал до слабой узнаваемости. Поди
ещё проверь.
* * *
Супруга сабджекта Ольга -- творец мифа о супервеликом Зиновье-
ве. Правда, она с этого мифа подкармливается, так что объективно
у неё есть большой интерес в том, чтобы наисветлейший образ Зи-
новьева был сногосшибательно величественным. Из мифа (см. ст.
"Как убивали Александра Зиновьева"):
"'Логик' - под таким кодовым словом фигурировал Александр
Александрович Зиновьев в многотомных донесениях о нём в КГБ."
"То, что происходит на стыке интересов специальных служб Герма-
нии и США, вернее, столкновения интересов этих двух стран, —
история длинная, многозначная и не до конца раскрываемая по
вполне понятным причинам: гриф 'Совершенно секретно' не нуждается
в длинном объяснении."
"В эмиграции на Александра Зиновьева было совершено пять поку-
шений. И совершили их точно спецслужбы. Но утверждать, что это
были советские КГБ или ГРУ, я не могу, потому что это могли быть
и американские, и немецкие, и английские спецслужбы. Дело в том,
что он в силу наподкупности, неукротимости и цельности своего
характера был неудобен всем властям."
И т. д. Уделялось ли в самом деле такое значительное внимание
Зиновьеву, а если уделялось, то почему, -- вопрос сложный и не
имеющий большого значения. Допустим, уделялось. Это можно объяс-
нить, к примеру, тем, что подразделение, которому было поручено
to keep eye on Zinoviev, раздувало значимость своей работы в
корыстных целях. Или тем, что Зиновьев использовался как учебный
объект, на котором спецслужбовая молодёжь упражнялась в делании
гадостей. Вот не верится в то, что очень стремились убить, но
так и не удалось. Попугать -- ещё куда ни шло.
* * *
Что почерпнуто у Зиновьева лично мной:
- одиночество -- плата за иключительность;
- "профессионально изощрённые глупцы" (очень нужное понятие
для обозначения тех, кто вроде как хороши в своих узких
профессиях, но несут чушь на общие темы);
- прогресса нет -- есть прогрессирующий паралич (правда, тут
Зиновьев меня не обогатил, а только укрепил, но это тоже
немало; и я бы уточнил, что немножко прогресса всё же име-
ется: к примеру, я вот книжки какие-то написал, и Зиновьев
тоже);
- наибольшие шансы на карьеру -- у среднеподлых индивидов,
а не у честных людей (Зиновьев, правда, относил это только
к советскому обществу).
Идеальных авторов не бывает, поэтому можно рекомендовать для
чтения ряд произведений Зиновьева ("Гомо советикус", "Исповедь
отщепенца" и что-то ещё), но с оговорками (см. выше). Я взълся
тут на этого писателя не потому, что он с недостатками, а потому
что его презентируют как могучее "последнее слово", чем мешают
проталкивать в массы более свежие, более актуальные вещи, частью
опирающиеся на Зиновьева как на этап в прогрессирующем параличе...
эээ.... в развитии мысли. Кто в своём интеллектуальном восхожде-
нии остановился на рубеже Зиновьева со "товарищи" (Солоневич,
Буковский и т. п.), тот, извините, немножко не догоняет и где-то
даже тормозит.
* * *
Из обсуждения (18.07.2016):
"Ещё один пример типичного криптоеврея: недавно умерший Алек-
сандр Алексндрович Зиновьев. Обратите внимание как его усиленно
всегда впаривала еврейская пресса. Кем она его только не называ-
ла: и выдающимся логиком и, знаменитым писателем, публицистом,
общественным дейятелем, и русские дураки как всегда уши развеши-
вали. Но когда он 30 лет назад написал пасквиль на СССР под ха-
рактерным названием "Зияющие высоты" - это для него была наша
родина, то тогда он рекламировался на Голосе Америке как еврейс-
кий диссидент, борец за право выезда. Надо полагать сейчас у нас
в России с подачи таких, как Зиновьев, осталось только зияние -
без высот. Его судьба типичная евтушенко-рабиновическая судьба
криптоеврея - матёрого врага России, маскировавшегося всегда
экспертом по проблемам России, как его всегда и пропихивала
еврейская пресса. Ещё пареньком он уже ухитрился при Сталине
сесть за политику. Он уже тогда лютой ненавистью ненавидел
Сталина, вырвашего верховную власть из рук евреев. В университете
основал кружок, где под видом логики собирались подисидентство-
вать, выпить и выразить свои симпатии молодому Израилю, Зиновьев
вместе с тремя другими евреями (с 1952 г.; в Кружок также входили
Б. А. Грушин, М. К. Мамардашвили (с понтом грузинский философ,
такой же как нынешний президент иСаакашвилли) и Г. П.
Щедровицкий). Зиновьева еврейская пресса представляет выходцем
как из крестьянской семьи (своих они не сдают) от отца Александра
Яковлевича, забывая сказать, что семья то его многодетная была
еврейской. И из МГУ его уволили потому что он отказался уволить
двух евреев. В Москве рядом с метро Таганская-кольцевая есть
еврейский книжный магазин под названием типа "Эмигрантская книга"
- там этого Зиновьева навалом: там его книги с фотографиями в
разных позах с друзьями - все его друзья - махровейшие сионисты
-- начиная с Вейля из "Свободной Европы" и вся эта международная
сионистско-еврейская помойка: Буковские и т. д. и т. п. Все эти
фотографии типа: мы все стоим обнявшись в Израиле у горы Синай,
затем в Москве с театральными режиссёрами типа Фоменко, затем в
Мюнхене, то есть этот с понтом, сын костромского крестьянина.
представитель типично среднеевропейской интеллектульной богемы
самого пархатейшего пошиба. В этом и есть причина всегдашней, как
говорят евреи, ангажированности Сан Саныча. Хорошо что на земле
есть смерть и даже избраннейшие евреи умирают. Смерть - великий
уравнитель. А книг ему еврейские его друзья напечатали - навалом
- рассуждизмы Зиновьева о судьба России. И так всё хитро плетёт,
как другой еврей - Александр Исаакович Солженицин. Нет чтобы
прямо и без обиняков, как еврей Лев Аннинский, написать честную
еврейскую книгу под названием "Какая Россия (мне, ж-ду) нужна."
As is and no comment. Есть, значит, вот и такое специфическое
мнение. Я его здесь только фиксирую.
* * *
"Конструктив у Зиновьева (в сухом остатке) вижу один: он --
сторонник социального государства, которое вникает в трудности
простого человека и заботится о нём. А напускной радикализм
("Сталин-Сталин-суперсталин") прикрывает вторичность и
безобидность этого конструктива.
И -- да, похоже, в СССР Зиновьев таким не был. А Запад доста-
точно требователен к непростым (талантливым) людям вроде Зиновь-
ева, и умеет выжимать из них много... Тут и повод подумать, что
советская уравниловка не так плоха: профессор остаётся почти
нищим, но зато сохраняет и льготы, положенные нищему, в виде
заботы о нём 'богоугодных заведений'."
Конструктив нужен НОВЫЙ. Иначе это не конструктив, а перепев,
пусть и своими словами.
Помощь людям от государства должна быть ограниченной, а то люди
портятся. Если бы Зиновьев разобрался с оптимумом форм и размеров
этой помощи и потом нам поведал, я бы сказал: таки да, конструк-
тив есть, причём важный.
Литература:
Зиновьев А. А. "Гомо советикус".
Зиновьев А. А. "Исповедь отщепенца".
Зиновьев А. А. "Пара беллум".
Зиновьев А. А. "Коммунизм как реальность".
Зиновьев А. А. "Кризис коммунизма".
Зиновьев А. А. "Запад: феномен западнизма".
Зиновьева О. "Как убивали Александра Зиновьева".