Боялся Александр самолётов,
Перед полётом водочку он пил;
Статью закона вскоре изменили,
И он привычку эту победил.
Но страх его, он никуда не делся,
В полётах он его сопровождал,
Хоть к медикам мужчина обращался,
Тот страх его покинуть не желал.
Мерещилось ему, что за штурвалом
Сидит кондитер или журналист,
А может и троллейбуса водитель,
Или лихой молоденький таксист.
Иль балерун, или колдун известный,
Политик может даже иль сапёр,
Иль, ещё хуже, дворник неизвестный,
А, может, очень ловкий каскадёр.
Крутились мысли в голове бедняги,
Воображение он не мог унять;
Врач прописал ему транквилизатор,
Чтоб весь полёт он мог спокойно спать.
Но он боялся принимать лекарство,
Ведь загореться мог вдруг самолёт;
– Как сможет он до выхода добраться?
А вдруг его никто не понесёт?
Поэтому без водки и таблеток
Летать мужчина бедный продолжал,
От стрессов был он болен и измучен,
Почти никто его не узнавал.
Но вскоре повезло тому мужчине:
Из телепередачи он узнал,
Что ни кондитер, ни колдун, ни дворник
Не могут взгромоздиться за штурвал.
Туда проникнуть может только штурман
Иль, на худой конец, бортинженер;
Проникнув, станут вкалывать усердно,
Другим стараясь подавать пример.
А перед тем, как им летать позволят,
Пытаются чему-то их учить,
Поэтому кабину от салона
Они прекрасно могут отличить.
Не путают они штурвал и крылья,
Знакома им приборная доска,
Хотя от рычагов и кнопок разных
У них порой кружится голова.
И к тренажёрам их пока пускают;
Хвала всем тем, кто разрешение дал,
Кто приобрёл такие тренажёры,
Желание всё украсть превозмогал.
На время стал спокойней Александр,
Но мозг его работать продолжал,
И то, что он узнал из передачи,
Без оптимизма он истолковал.
Конечно, тренажёры дорогие,
Чтоб много лет служить они могли,
Включают их, наверное, очень редко,
Лишь в случае большой такой нужды.
Торопят, видно, тех, кто восседает
За ними, когда включены они,
Ведь каждая секунда сокращает
Отпущенные тренажёрам дни.
На керосине, точно, экономят
И с каждым днём всё меньше выдают;
А, может, на учебных самолётах
Летать уже и вовсе не дают.
Когда пилотов новоиспечённых
Пускают наконец-то за штурвал,
Зарплату почему-то им не платят,
Её куда-то кто-то подевал.
Выходит, что пилоты голодают,
Голодными садятся за штурвал,
А, значит, перепутать могут что-то,
Уж это Александр точно знал.
Наверное, в небе много самолётов,
В которых командиры голодны,
А, значит, катастрофы неизбежны,
Хоть лётчиков не будет в том вины.
И понял Александр: надо срочно
На самолётах перестать летать,
Но вскоре изменил своё решение,
Он захотел пилотам помогать.
Чтоб долетать до места назначения,
Решил он экипажи все кормить;
Тогда плохих не будет приключений,
О многих страхах сможет он забыть.
Баул огромный он берёт в дорогу,
Продуктов в том бауле просто тьма,
И кормит он всех членов экипажа
Как на убой, иль просто до-сы-та.
Потом на своё место он садится,
И может иногда и задремать;
Порой он даже спит и ему снится,
Что не боится больше он летать.
Что не опасны больше самолёты,
Исправны и закрылки, и шасси,
А все без исключения пилоты
Уже совсем, совсем не голодны.
Лицо его улыбка озаряет,
Он счастлив, как невинное дитя,
И сон его никто не нарушает;
Такому сну мешать никак нельзя.