В классе было тихо. Все ученики внимательно следили за Игорем Владимировичем, который смотрел в классный журнал и тоже молчал. Все ждали, когда он вызовет кого-нибудь к доске. И вот учитель поднял голову от журнала и произнёс:
- Логинов. Вы готовы отвечать у доски?
Пётр Логинов встал из-за парты и сказал:
- Да, я готов отвечать по теме, которую вы нам читали на прошлом уроке.
- А какая тема была на прошлом уроке? – спросил учитель.
- Пластиковый век, вступительный урок - ответил Пётр.
- Замечательно (он хотел сказать "отлично", но это слово было волшебным как и "хорошо" и «удовлетворительно" и произносить их в сочетании с фамилией просто так было нельзя), Логинов, выходите к доске.
Вообще это всё были какие-то пережитки из того самого пластикового века – выход к доске, классные журналы. Теперь уже и в школу то почти ни кто не
ходил. Она, конечно же, была в каждом более менее населенном участке страны. Но ходить в неё ни какой надобности не было. Учиться можно было дома, не выходя из своей комнаты, в любое время, только нажав
на кнопочку или подав команду голосом. Интерсвязь сразу же направляла тебя на специальный раздел «обучение», который предоставлялся всем
зарегистрированным на ресурсах Министерства образования пользователям. Можно было включить голограмму, можно проекцию на экран, можно было
просто включить звуковую запись лекций и уроков, которые вам были заданы или просто интересны. Главное чтобы умная машина отметила, что лекцию тебе она воспроизвела, и это непременно отражалось в табеле посещаемости. А слушал ты эту лекцию или нет, это уже другой вопрос, хотя как рассказывали своим внукам их дедушки, при поголовном посещении школы не все ученики посещавшие уроки в классе слушали, а уж тем более понимали хотя бы половину лекций. Но на уроки Игоря Владимировича ученики любили приходить именно в школу. Именно в класс Истории. Здесь вся обстановка была исторической. И парты, и доска, и мел. И сам Игорь Владимирович был каким-то историческим персонажем из далекого прошлого.
Говорят, что ему было лет 200 или даже больше. Глядя на него такого не скажешь, он, конечно же, был стариком, но вид его был довольно таки бодрый и живой для двухсотлетнего старца. Двести лет не предел для человека, в наше время некоторые двухсотлетние старцы позволяют себе даже потомство на свет производить, но обычно в этом возрасте люди уже
выглядели по-другому и не занимались какой-либо трудовой деятельностью в школах. Если они и занимались преподаванием, то обычно это были уже
преподаватели высших учебных заведений. А наш учитель истории выглядел где-то на сотню, ну может быть сто двадцать лет. Но всегда безупречно, строгий черный костюм, звонкий твердый голос и обязательно очки. Вся эта обстановка и сам учитель уносили учеников в далёкое прошлое как только они преступали порог класса. Вот и сегодня все были в полном составе.
Пётр вышел к доске, повернулся лицом к классу и начал рассказывать то, что он выучил по сегодняшней теме:
- Пластиковый век это период в развитии человечества, когда на смену природным материалам, таким как металл, дерево, глина, пришли материалы,
имеющие в своей основе синтетику на базе углеводородов и пластмассы. Период этот был назван так по аналогии с каменным и бронзовым веками…
- Хорошо,- Игорь Владимирович перебил отвечающего,- вижу, что тему вы слушали и для положительной оценки этого ответа уже достаточно. На прошлом уроке я давал вам дополнительные материалы по данной теме и
мне хотелось бы услышать что-нибудь из того что вы усвоили из этих материалов. Вы к ним обращались?
- Да, я просмотрел несколько фильмов снятых о той эпохе, прочитал несколько статей и прослушал две лекции, которые вы указали в дополнительном задании.
- Похвально, похвально. Это больше чем я ожидал. Ну и какие выводы вы сделали молодой человек, перелопатив столько информации?
- «Перелопатив» (слово-то какое-то? как всегда подобрал его, наверное, еще из времен Древней Руси) такой объем информации я пришёл к выводу что люди, жившие в пластиковом веке, сочетали в себе какие-то противоречивые между собой свойства характера допустим жадность и расточительность.
Пётр старался отвечать четко и громко, потому что каким-то шестым чувством ощущал, что отец сейчас смотрит, как он стоит у доски и отвечает на вопросы. Отец никогда не говорил ему, что посещает его школу через Интерсвязь, но мама несколько раз в его отсутствии, рассказывала, что сегодня папа интерактивно присутствовал на уроках в их классе и остался очень доволен ответом сына. «И что странно, подметила мама, очень уж он любит смотреть когда ты отвечаешь именно на уроках истории. Даже когда не ты отвечаешь, он всё равно ходит на эти уроки». Слово «ходит» здесь было как-то не совсем к месту, но смысл сказанного был понятен. Вот и сейчас стоя у доски, Пётр чувствовал, как через объектив главной камеры на него смотрит его папа. А может быть и еще кто-то. Сделать это было не трудно, главное быть зарегистрированным пользователем в Министерстве
образования и иметь доступ к просмотру уроков и лекций, а таковыми являлись почти все родители и все ученики. Можно было записать урок, можно посмотреть вживую, но копировать или же предавать запись какой-либо третьей стороне без разрешения и предварительных договоренностей строжайше запрещалось. Бывали такие попытки, но после них таким родителям и ученикам отказывали в регистрации на Интерсвязи и потом приходилось этим ученикам лично посещать все уроки в школе в течение года, а один из них посещал школу до самого выпускного экзамена.
- Хорошо – одобрительно кивнул Игорь Владимирович, - и в чем же это выражалось?
- Как я сказал в самом начале, эра называлась пластиковой, потому что почти всё делалось из пластмассы, которую в свою очередь делали из углеводородного сырья, такого как нефть и газ. Добыча этих полезных ископаемых приводила планету к полной экологической катастрофе. Битва за эти ресурсы велась с такой жадностью, что уничтожались не только флора и фауна Земли, но и люди. Гибли целые страны и народы. Потом из этой нефти делали топливо, которое заливали в двигатели внутреннего сгорания и бесцельно катались по Земле. Газ добывали в основном за Полярным кругом, при его добыче уничтожались огромные пространства тундры и моря,
загрязненные отходами производства и изуродованные строительством, по огромным тысячекилометровым газопроводам его переправляли на громадные расстояния, где потом просто сжигали, чтобы вскипятить чайник. Из нефти делали пластмассу, из пластмассы делали упаковку для продуктов, которую потом выбрасывали в мусор. Огромные горы мусора купленного когда-то как товар и пришедшие в негодность располагались вокруг каждого населенного пункта Земли…
- И поэтому эту эпоху иногда еще называют …
- Мусорный век,- продолжил Пётр.
- Вы молодец. Усвоили тему. Хвалю. В ответе уже вскользь было упомянуто про флору и фауну, что еще интересного вы нашли в дополнительном материале о животных того времени?
- В пластиковом веке люди уничтожили почти всех больших диких животных обитавших в то время. Почти исчезли с лица планеты все крупные представители отряда кошачьих, такие как тигры, львы, леопард, гепарды,
ягуары, барсы. Как бы пытаясь компенсировать потери, люди разводили домашних кошек. Если в каменном веке люди выбили всех мамонтов и шерстистых носорогов, потому что они просто питались мясом этих животных, то крупных кошек выбили просто так, для забавы. Как тогда это называлось «трофейная охота». Смысл, которой был в том, чтобы убить животное одним метким выстрелом, потом фотографироваться с трупом
животного в разных позах, а после повесить шкуру или голову жертвы дома на стену. Многие дома охотников тех лет были похожи на скотомогильники увешанные шкурами и головами буйволов, носорогов, слонов, медведей и, конечно же, львов. И опять же о расточительности и жадности. Оружие и патроны которые покупали эти охотники стоили огромных денег, но приобретались ими только для того чтобы просто пострелять, то есть как тогда говорили «пустить деньги на ветер».
Петр старался получить «отлично». Отец обещал ему, что если этот год он закончит без троек, то они поедут отдыхать на море. Он видел как Игорь Владимирович крутил в руках старинную шариковую ручку и при этом смотрел в журнал. Даже в этом их учитель истории был консервативен. Ведь стоило только произнести вслух: «Логинов. Оценка. Пять». Как в электронном журнале тут же появлялась оценка, видимая для всех, кому это было интересно и разрешено. Но Игорь Владимирович считал что «то, что
написано пером не вырубишь и топором, а вашу виртуальную реальность может вырубить любой вирус, вот и вспоминай, потом, кому когда и что поставил».
- Садитесь Логинов. Логинов, оценка, пять, - произнес учитель, записывая оценку в журнал, и добавил, - с плюсом. Жалко, что машина этого не
учитывает, глядишь пригодилось бы. Кто еще желает что-либо добавить?
Лес рук взметнулся над партами. Пётр не помнил ни одного урока, чтобы кто-нибудь не имел желания чего-либо добавить к ответу предыдущего
выступающего. Даже когда казалось что уже нечего было добавить, всё равно кто-нибудь что-нибудь да вставлял. Вот и сегодня ученики горели желанием ответить, ведь каждый из них надеялся что за ними наблюдают их родители или другие члены семейства. Весь класс был увешан камерами наблюдения над каждой партой и в каждом углу висел маленький электронный глазок, который пристально вглядывался во все, что делалось в классе, заглядывал в каждую тетрадку и в каждый учебник. Чуткие микрофоны улавливали каждый звук и распознавали каждый голос присутствовавшего в классе. При всем желании ни списать, ни подсказать
возможности не было. Игорь Владимирович осмотрел класс внимательным взглядом, потом посмотрел в журнал, потом опять на учеников.
- Так, Семенов, что вы можете добавить к ответу Логинова Петра.
- Я хотел бы добавить что люди, жившие в пластиковую эпоху действительно не отличались разумностью расходов..
- Даже так? И в чем это заключалось?
- На тех местах, где в пластиковую эпоху люди складировали свои отходы, нынешние корпорации добывают огромное количество полезных ископаемых, которые образовались как раз из этих самых отходов.
- Правильно. Если вам хватит четверки, то вы можете сесть, если не хватит, то ответьте мне на дополнительный вопрос: а могли ли жители пластиковой эры перерабатывать этот мусор во что-то полезное?
- Да технологии и промышленность уже в то время позволяла перерабатывать большую часть отходов как минимум в тепловую энергию.
- Всё, правильно. Садитесь Семенов. Семенов, оценка, пять, – произнёс Игорь Владимирович. Ну, на этом я думаю закончить опрос по прошлой теме, я вижу, что все вы готовились к сегодняшнему уроку, что меня бесконечно радует, но если я буду вас всех опрашивать, то у меня не хватит времени чтобы дать вам новую тему.
Учитель сдвинул на нос очки и задумчиво глянул в окно, за которым ярко светило весеннее солнце. В глазах заиграли солнечные зайчики и какой-то другой, внутренний свет. Свет живой и яркий, как будто где-то внутри вспыхнули огоньки, зажжённые этим самым весенним солнцем. Это был огонь воспоминаний.
Игорь Владимирович действительно был стар. И было ему не двести и даже не двести пятьдесят, а значительно больше. Он и историю пошёл преподавать в школу, потому что большую часть тех тем, которые нужно было преподать детям, он пережил сам. Ему не нужны были дополнительные материалы, если бы он сам стал рассказывать о тех событиях которые пережил, то это был бы не дополнительный, а основной материал для преподавания истории. Иногда, когда ученики, рассказывая ту или иную тему, характеризовали словами из учебника кого-либо из исторических персонажей, Игорь Владимирович еле сдерживал улыбку, однажды он чуть не засмеялся в ответ на фразу ученика:
«Гражданский подвиг Николая Афанасьева!». Потому что он знал того самого паренька машиниста башенного крана Кольку Афанасьева и подвиг который он совершил, вылился из простого похода в магазин. Когда Колька пошёл туда за колбасой и напоролся на входе на мужика в маске и с автоматом. Мужик не хотел его пропускать в магазин и ткнул стволом в живот, что очень обидело Кольку и, тем более что ему очень надо было
в магазин. Колька разозлился и ударил мужика в маске ногой в пах, и пока мужик корчился от боли, снял с него маску и отобрал автомат. Потом зашел в магазин выстрелил очередью в потолок и заорал: «Всем лежать мордой в пол! работает группа «Альфа!», - все кто еще стояли в зале магазина упали на пол, а он подошёл к кассе и спросил у женщины в униформе с логотипом магазина, которая полулежала, уткнувшись грудью в клавиатуру кассового аппарата: «Что у вас здесь произошло?», она шёпотом ответила: «Нас взяли в заложники какие-то бандиты». «А полицию вызвали?». «Нет, не успели они только что вошли, а вы что не из группы захвата?», спросила продавщица, приподнимая голову над столом и удивлённо глядя на Кольку. «Нет, я
вообще за колбасой пришёл, жена от меня ушла, и всё из холодильника с собой забрала, а я жрать хочу. Вызывайте полицию», только сейчас Колька разглядел лежащих на полу посреди небольшого торгового зала людей и среди них четверых человек в черной одежде, в масках и с оружием, лежащим рядом на полу. Тут злость на жену, четвертую жену, ушедшую от него и зачем то забравшую всё даже из холодильника, сменила какая-то бесшабашная ярость и он заорал:
-Лежать смирно, кто пошевелится, получит пулю в башку!
Сзади него в дверях послышался какой-то шум и Колька оглядываясь через плечо, увидел, как в магазин почти вползает на четвереньках тот бандит, что стоял у входа и пытается что-то сказать, вернее прохрипеть. Колька, не поворачиваясь, сделал два шага назад, поравнялся с хрипящим на четвереньках бандитом и со всего маха пнул вползающего еще раз, но уже по ребрам, бандит упал на пол и захрипел, держа одну руку на боку, а вторую на том месте, куда Колька пнул его на входе в магазин. И для острастки наш герой еще раз нажал на спусковой крючок автомата и дал короткую очередь, не задирая ствол слишком высоко:
- Я сказал лежать, не двигаться!
С улицы послышался вой сирен и скрип тормозов в дверь магазина почти влетели несколько офицеров и заорали нечеловеческим голосом:
- Оружие на пол! Встать на колени! Руки за голову!
- Не стреляйте в него он свой! – в ответ им заверещала женщина в униформе с которой Колька только что разговаривал, - пожалуйста, не убивайте
его! Он свой! Он нас спас!
Колька же опустился на колени и, опустив на пол автомат, сложил руки на затылке. Сейчас лучше было не сопротивляться и уж тем более ни кого не пинать, придется подчиниться, хотя эмоции бурно клокотали в груди и подчиняться очень не хотелось.
Через несколько часов Игорь Владимирович, тогда еще просто Игорёха, каменщик с той самой стройки, где Колька работал машинистом башенного крана, слушая рассказ «героя дня Николая Афанасьева освободившего
более десяти заложников из лап террористов» на кухне у этого самого героя катался по диванчику со смеху, держась за живот и вытирая слёзы:
- Ну, ты Колян даёшь! Вот это сходил за колбасой! Ты зачем пнул-то этого мужика на входе, да еще и в пах! Это же не по-мужски.
- Да я не знаю, я вообще жрать хотел, эта тварь (он кивнул в сторону входной двери имея в виду свою четвертую жену) утром позвонила мне и сказала, что уходит от меня навсегда и пришлет ко мне своего адвоката для оформления бумаг по разводу. А я только что ночную смену отстоял на стройке. Иду домой злой как собака, открываю дверь, а в квартире хоть шаром покати, за ночь всё вывезла. Ладно, думаю, пожру да спать лягу, а потом и думать буду,
как жить дальше. Открываю холодильник, а в нем мышь висит. Реальная дохлая мышь на нитке. Тут меня вообще заколотило, вчера вечером забил его
продуктами, чтобы неделю в магазин не ходить. Вот же мелочная тварь! Ну и пошёл в магазин за продуктами. Я ж не знал, что там эти наркоманы решили заложников взять. Я когда подходил к магазину, видел что передо мной в дверь вошли несколько мужиков в черной одежде, но я был в бешенстве и мозги вообще не думали. А тут один из шедших впереди разворачивается и тычет мне мушкой автомата в живот со словами: «Пошёл вон, козёл! Магазин закрыт!». Ну, я ему за «козла» и пнул со всего маху, да видимо удачно попал, так что он бедный даже дышать перестал.
- А автомат-то, зачем схватил, и стрелять начал? «Работает группа «Альфа», ну ты даешь! А если бы они в тебя стрелять начали? – не унимался Игорёха.
- Не знаю. На инстинктах что ли? Я как-то даже не задумался, пнул этого гада и вижу через стеклянные двери, что внутри люди в масках с оружием. Слышу, что они что-то кричат людям, а те на пол падают с ужасным выражением лица, я и заскочил внутрь, а для верности еще и очередь в потолок пустил, а орал то, что в башку пришло. Хорошо хоть ребята в погонах сразу поливать со всех стволов не начали, а сначала предложили сдаться. И кассирша не испугалась, орёт: «Не убивайте его, он свой!».
- Ну, ты «боец группы «Альфа»! Спецназ, ни чего не скажешь! Пошел в магазин и попутно обезвредил банду. Колбасы то хоть купил?
- Да ты что! Мне в этом магазине не то, что колбасы, всяких деликатесов бесплатно надавали, вон полный холодильник я теперь у них главный клиент! Всю жизнь буду там с 50% скидкой отовариваться. А сегодня после новостей по телевизору мне жена позвонила, прощения просила и разрешения вернуться домой.
- И ты, конечно же, растаял и разрешил.
- Нет. Я сказал – пусть присылает адвоката. Если она второй раз уйдёт, где я потом еще буду террористов искать?
Они сидели за столом пили чай и еще долго обсуждали Колькино приключение. Через несколько лет это приключение впишут в учебники по истории как пример гражданского героизма и беспримерного подвига простого машиниста башенного крана со стройки Афанасьева Николая Николаевича. Самого героя наградят орденом и собственной квартирой в той самой многоэтажке, которую он тогда строил. Ученики будут получать за рассказ об этом подвиге положительные оценки, а Игорь Владимирович каждый раз при обсуждении этой темы на уроках истории будет прятать улыбающиеся глаза за толстой роговой оправой очков. Тема сегодняшнего урока тоже заставила его улыбнуться от приятных воспоминаний. Много-много лет назад они со своим другом Пашкой Низовских лежали, укутавшись спальные мешки на склоне одной из многочисленных тогда еще безымянных
гор Памира, слушали, как далеко внизу шумела Пятая река и смотрели на красивейшее в мире звёздное небо. Пашка увлеченно рассказывал о своей работе в научном институте и о своей мечте избавить планету от миллионов тонн бытовых отходов.
- Вот видишь эти спутники? – спрашивал он Игоря, глядя на мерцающие неподвижные и подвижные звезды, - после того как они отработают свой срок они тоже станут мусором. Но половина из них сгорит при падении на землю. А вот тот мусор, который производим мы, он не сгорит сам, если его не сжигать специально. А если его просто сжигать, то получаются выбросы вредных веществ в атмосферу либо надо сжигать его при огромных температурах.
- А если его выбрасывать в жерла вулканов?
- Тоже вариант. Но надо тогда его туда как то доставлять. А кто будет этим заниматься? А кто будет оплачивать перевозку? А подъем в гору? Нет, надо
придумывать что-то, чтобы уничтожать его на месте…
- Надо строить мусоросжигательные заводы.
- Дорого. И мусор то видишь разный, большинство отходов самостоятельно не горит надо чем-то поддерживать горение. Вся суть в том, что люди ленивы, если бы они отделяли мусор по своему происхождению, то проблем бы было раза в три меньше. Но, нет же, всё валят в одно ведро, потом в один
контейнер. Метал, пластик, целлюлозу и пищевые отходы, потом всю это промокает под дождем и снегом и для того чтобы отделить одно от другого нужно потратить уйму сил и времени. Есть у меня одна идея. Это центрифуга. Принцип действия в двух словах очень прост: закладываешь мусор в центрифугу, и начинаешь ее вращать, за счет разницы в плотности и строении материалы будут получать разное ускорение и разлетаться на разные уровни. Только вот загвоздка в том, что мусор весь разной величины, а смысл центрифугирования будет только тогда, когда все частицы будут одинакового размера…
- А ты его перемели на мельнице, будет как крупа или мука. Вот тебе и одинаковая величина.
- Да можно и так попробовать, только где такую мельницу взять? А так было бы не плохо, если бы на выходе из центрифуги получать отдельно пластик и
алюминий, макулатуру и стекло.
Они еще долго разговаривали глядя в бескрайние просторы космоса. Это был их последний групповой поход в горы. После возвращения Павел Низовских занялся научной деятельностью в своём институте и уже через несколько лет фирма, основанная им, превратилась в крупнейшую в мире компанию по переработке бытовых отходов. Сам Павел стал большим ученым и в основном благодаря его разработкам, планета очистилась от свалок и мусора.
Игорь Владимирович отвернулся от окна, открыл журнал и прочитал название новой темы: «Межнациональные и религиозные конфликты в пластиковый век их причины и итоги».
Вот как тут не улыбаться? Придётся закрыться журналом, чтобы ученики не увидели. Они этих ухмылок явно не поймут.
Когда-то, будучи студентами журфака они с друзьями гуляли по набережной Москвы-реки и два его однокурсника Гагик и Фахрад подрались друг с другом. Подрались, конечно же, из-за девушки, она нравилась обоим, но ни кому из них не отвечала взаимностью. Но парни были южные горячие, выросли в соседних деревнях, одна из которых была на Армянской стороне
границы, вторая на Азербайджанской. С детства и Гагик и Фахрад знали оба языка, бегали, друг к другу в гости, играли в окрестных горах в разведчиков и спасателей, вместе учили русский язык, и, когда пришла пора выбирать профессию, выбрали журналистику, вместе приехали в Москву и поступили
на журфак. И как это часто бывает, влюбились в одну девушку, а девушка, раз уж речь пошла о национальностях была по национальности коми, северная холодная и неприступная как Уральские горы. И вот однажды они во время очередной прогулки после занятий опять завели разговор, о том кто из них первый ее увидел, и кто имеет право первый пригласить ее на свидание. Но в этот раз разговор пошёл на повышенных тонах и перерос в драку. Игорю были дороги оба его однокурсника и он хотел вмешаться и разнять их, но Илья, здоровенный парень который всю свою сознательную жизнь прозанимался боксом и почему то тоже решил выбрать для себя профессию журналиста, сказал: «Не лезь, пусть ребята пар выпустят, оба
легковесы, поколотят друг друга и всё. Ну, носы разобьют, ну синяков наставят и успокоятся. Драка честная, бьются один на один без оружия. Пусть подерутся, может хоть так решат, кто первый должен идти на свидание». Всем присутствующим его слова показались правильными и убедительными, и никто не стал вмешиваться в выяснение отношений между Гагиком и Фахрадом. И действительно драка закончилась тем, что у одного
был разбит нос и поцарапан кулак, другой красовался с синяком по левым глазом и оттопыренным красным правым ухом. И всё может быть этим бы и
закончилось, но вечером Фахрад позвонил своему старшему брату в родное село и похвастался что подрался с Гагиком, а Гагик позвонил домой и рассказал своему родному дяде который был старше его всего на 5 лет что Фахрад поставил ему синяк под глаз. Брат и дядя созвонились между собой и
назначили встречу для выяснения отношений. На встречу каждый привёл с собой несколько товарищей. Кто-то из товарищей прихватил с собой нож. И уже на утро следующего дня ленты новостей предавали то, что на Азербайджано-Армянской границе опять разгорелся застарелый конфликт.
Конфликт перерос в войну, Гагик и Фахрад срочно уехали в родные села, чтобы помогать родственникам и через месяц до их бывших однокурсников почти одновременно дошла весть, что оба они погибли во время массовых обоюдных обстрелов между воюющими сторонами. Но Игорь Владимирович улыбался, потому что вспоминал их живыми, бойкими и весёлыми ребятами
каждый из них говорил со своеобразным акцентом иногда смешно путая русские слова, а иногда вставляя в разговор фразы на родном языке. Может быть и надо было тогда вмешаться и разнять их? Но тогда всё казалось правильным, да и не они ведь начали стрелять.
Игорю Владимировичу много пришлось пережить, столько, что половину из пережитого не выдержала половина его ровесником, а вторую половину
пережитого вторая половина, и в итоге к двумстам годам он остался один из всех кто его окружал. О нем ходили слухи, что он был киборгом, что занимался алхимией и магией. Игорь Владимирович не опровергал этих слухов, тем более что отчасти они были правдой, да и легенду разрушать не хотелось. В его теле действительно было много имплантов. И в сверхъестественные силы он тоже верил. И химию любил. Он много чего видел и помнил. Он помнил те времена, когда в школу на работу брали всех подряд и в итоге ее заполонили разного рода извращенцы. По коридорам ходили полуголые девицы работавшие учителями, многие приходили на работу пьяные или под наркотой. Браки между старшеклассниками и учителями стали обыденным делом. Школа потеряла свой статус храма науки. Он помнил, как они сопротивлялись такому ходу событий вместе со своими единомышленниками и пытались навести порядок всеми доступными средствами, чтобы его дети и внуки могли учиться нормально. А на работу в школу он пошёл только потому, что не хотел, чтобы всё скатилось обратно к тому, против чего он так выступал в самом начале своей взрослой жизни. Его, конечно, приглашали и в другие учебные заведения, но Игорь Владимирович всегда говорил, что его место именно здесь, здесь, где в детей закладывается основа знаний. Его несколько раз выдвигали на представление к званию «Почётный Учитель», но он отказывался. Нет не из скромности, просто он считал, что ему это сейчас уже не надо, надо было в молодости помогать, а сейчас он уже сам может любому помочь. Да и не любил он, когда его называли учителем. Он всегда говорил, что учитель это нечто великое и огромное. Учитель должен быть один и на всю жизнь. А когда его
называли педагог, он возмущался: «Я что грек или римлянин? Я русский человек (при этой фразе он всегда улыбался и добавлял) не полностью конечно, несколько моих частей точно не русского и даже не славянского происхождения, но по происхождению и воспитанию я русский, поэтому называйте меня, пожалуйста, преподавателем. Да свой предмет я считаю
самым главным в школьной программе, но я преподаватель истории и только». Хотя именно его всегда все так и называли – учитель истории. Слово «преподаватель» к нему как-то не клеилось.
Интересный человек Игорь Владимирович. Иногда он говорил такие вещи, что не каждый мог сразу понять, о чём идёт речь, и только через какое-то время до собеседников доходило, что имел в виду этот старый сухой человек в роговых очках, с твердым голосом. Однажды отцу Петра Логинова того самого ученика который отвечал сегодня у доски, тому самому который
сегодня с радостью и гордостью в очередной раз наблюдал через Интерсвязь за ответом своего сына у доски, однажды Игорь Владимирович во время
обсуждения какой-то темы сказал такую фразу: «У плохих родителей всегда и во всём соседи виноваты». Эти слова засели крепко в голове Логинова-старшего и он их очень часто вспоминал, но смысл этой фразы очень долго не был понятен для него. И вот только когда он обзавелся семьей и когда у него появились дети, а у детей появились друзья из соседних квартир и дворов, вот только тогда он понял что значили слова мудрого учителя истории. И теперь он сам очень часто пользовался этой фразой, когда разговор заходил о правильном воспитании подрастающего поколения. Вот
с таким дальним прицелом на будущее работал Игорь Владимирович. Всё у него было какое-то особенное. И мысли, и слова, и даже взгляд какой-то особенный. Нет, он не был сухарем или умником, иногда он молча слушал собеседника, а иногда его просто было не унять и он говорил и говорил без умолку. Иногда сухо и тихо, а иногда громко и с эмоциями. Самое главное
чем он привлекал к себе людей это то, что с ним всегда было интересно общаться. Иногда он рассказывал такие исторические факты, что вызывал уважение даже у тех, кто его не очень сильно любил, а иногда мог выдать такие фразы и как он сам говорил «коленца» что у всех окружающих эти замысловатые словечки вызывали как минимум улыбку.
Сегодняшняя тема урока была очень интересной и для учеников и для самого учителя. И поэтому урок пролетел быстро. Были произнесены последние слова и после вопросов Игоря Владимировича: «Всем понятна новая тема? Есть ли у вас какие-то вопросы по ней?», в воздухе повисла тишина. Все ждали, ждали той фразы, которой учитель истории всегда заканчивал свой урок, она была уже давно и всем известна, но всегда звучала как-то по-особенному. И вот учитель ровным голосом произнёс:
- Ну раз у вас нет ко мне вопросов, я заканчиваю сегодняшний урок и хочу чтобы вы прожили следующую неделю до нашей с вами встречи с осознанием того что история это не учебник с темами. Историю делаем мы с вами, делаем ее сегодня и сейчас. И от того как мы проживем сегодняшний день чем его наполним, будет зависеть многое в будущем. Будет зависеть жизнь наших потомков. И как они будут называть то время, в которое мы с вами живем «мусорным веком», «пластиковой эрой» или всё же эпохой Ренессанса зависит только от нас с вами и ни от кого больше.
В классе опять, как и в начале урока повисла тишина, немигающие глаза детей и камер наблюдения направленные на учителя застыли. Он встал из-за
стола и сказал:
- А теперь всем спасибо и до свидания.
Ученики в полном безмолвии поднялись из-за парт и в этот миг зазвенел звонок, даже в этом Игорь Владимирович старался быть верен старой доброй
школьной традиции. Ведь он верил в то, что говорил, верил, что историю делают простые люди, потому что сам был ее частью. Верил в то, что и из его учеников вырастут великие ученые или деятели искусств. А для этого надо было воспитывать детей на чем-то проверенном веками, на чем то фундаментальном. На том, что проверил сам. Этим была та самая старая школа, в которой он и сам когда-то учился, а теперь спустя столетия преподавал. Преподавал историю, потому что хотел изменить ее, изменить ее к лучшему, чтобы когда-нибудь через многие годы ученики, сидя за партами, изучали это время и считали эти годы эпохой Великого Просвещения.