20 февраля 2016
Я уже обращал внимание читателей на тот факт, что журналист Яков Шаус, уйдя на заслуженный отпуск из газеты "Вести", начал писать замечательные тексты. И вот появился еще один. Приведу его целиком, потом вкратце прокомментирую.
"Почему Дмитрий Быков не любит Жаботинского?
К этому российскому писателю в Израиле относятся очень по-разному. Одни восхищаются его многочисленными дарованиями, другие считают... предателем (полу-предателем?) еврейского народа!
Опять Быков на «Эхе Москвы» вспомнил Зеэва Жаботинского! В авторской передаче «Один» его спросили о нелюбви к Жаботинскому, и он ответил с предсказуемой эмоциональностью:
«Вы говорили о том, что категорически не любите Зеэва (Жаботинского), - не люблю. - А можно уточнить, за что? Вы не приемлете его политических взглядов и мировоззрения, или вам не близки его произведения?».
Одно другому не мешает. Мне не близки его произведения. Мне кажется, что он писатель достаточно крепкого второго ряда. Мне кажется, что он не выдерживает сравнения с титанами литературы, одновременно с которыми он жил и работал. Мне кажется, что и «Самсон», и в особенности «Пятеро» (роман, прославленный сверх всякой меры и страшно переоценённый) - это литература, во-первых, не показывающая, а рассказывающая, довольно слабая в пластическом отношении, довольно натянутая. Его итальянские новеллы - это какой-то, простите, шедевр пошлости и аляповатости. Его публицистика очень хлёсткая и очень провинциальная. Всё, что он написал в качестве Альталены, по-моему, слабеет, блёкнет перед одним его переводом «Ворона» Эдгара По, который действительно очень хорош. Но, в принципе, я никаких восторженных чувств по поводу его литературы не испытываю.
Что касается его идей, его убеждений. Я могу понять их генезис, я могу им даже сострадать, но я никогда не буду их разделять. По-моему, любой национализм ужасен. И его страшная ненависть к ассимиляции - в этом что-то есть от мести человека, которого долго унижали, а теперь он мстит постоянно за эти унижения, пытается всё время найти предлог для отмщения. Меня многое раздражает в Жаботинском: раздражает его тон, раздражает поверхностная хлёсткость его текстов.
И главное. Понимаете, очень легко разделить эти чувства, но это чувства низкого порядка. Я не знаю, как это объяснить яснее. Я знаю, что очень многие в Израиле страшно на меня за это злятся. Ну, всегда кто-то будет злиться, нельзя же подлаживаться под всех. И так уже я вынужден слишком много думать о том, чтобы «Эху» не было неприятностей от тех или иных моих оценок. Да что греха таить - чтобы мне не было неприятностей. Но я всё-таки пытаюсь говорить то, что думаю. Я думаю, что пока ещё во мне внутренний редактор слабее, чем думатель.
«Кто прав в идейно-политическом споре — Жаботинский или Бен-Гурион? Почему они ненавидели друг друга настолько, что так и не примирились?»
По-моему, мой ответ очевиден из вышесказанного. Я говорил, что я готов оценить и отвагу Жаботинского, и мощь его предвидения, но я не готов оценить те чувства, на которых он играет и которые он у читателя вызывает. И мне деятельность его в целом не нравится. Хотя многие, конечно, скажут, что вот если бы все были такими, как Жаботинский, давно бы уже не было никакого антисемитизма, все бы боялись. Но, к сожалению, в Жаботинском очень много того, что и провоцирует скепсис, и провоцирует дурное отношение. Я говорю, никакой национализм не может быть для меня приемлемым».
Я думаю, что объективно отношусь к Быкову. Он талантливый поэт, прозаик, блестящий критик, прекрасный журналист, но особенно хорош в сольных выступлениях на любимые темы, в которых демонстрирует и эрудицию, и оригинальность оценок.
Подчеркну: я, в отличие от многих, не считаю Быкова антисемитом. Он не боится осуждать юдофобов, погромщиков, у него есть на эту тему едкие сатирические стихи. Но к сионизму у Быкова идиосинкразия. Тут проблема не в «люблю» или «не люблю», а в том, что после 1948 года свое отношение к Израилю должен определить для себя житель любой страны, получивший от предков долю еврейской крови.
Быков решил для себя, что он – представитель русской культуры и православного мира. Его право! Можно было бы не обращать внимания на его развернутое высказывание о Жаботинском, но... сам Быков выдает весьма категорические оценки по поводу литературных и исторических явлений. Поэтому можно применить к нему его же критерии.
Например, в своем последнем выступлении – из которого я взял цитату о Жаботинском – Быков подробно характеризует творчество забытого русского писателя Ивана Наживина. Он бережно учитывает и период его духовного формирования, и толстовские убеждения, и неоднозначное восприятие им русской истории.
Жаботинский – фигура мирового масштаба. Но к нему Быков относится проще и небрежней. По его мнению, Жаботинский – националист, а любой национализм ужасен. Быкову претит борьба Жаботинского с ассимиляцией евреев, в чем он видит месть за испытанные унижения. Быков прямо заявляет, что «не готов оценить те чувства, на которых он играет».
У меня нет никакого желания оспаривать быковскую оценку Жаботинского-писателя. Наверняка он не был литературным гением. Но за мнением Быкова стоит не эстетское гурманство, а его отношение к тем мыслям и страстям, которые породили книги и статьи Жаботинского!
Даже если бы в организме Быкова не было «посторонних» генов, он мог бы по-писательски проникнуть в чужие страдания, чужие унижения, как это удавалось Горькому или Маяковскому. Большого количества писателей-юдофилов не назову: именно Жаботинский в своей блистательной статье о русской литературе показал, как равнодушна она была к притеснению евреев в ее стране.
Как интеллектуал, рассуждающий о всех мировых культурах, Быков должен знать, что слово «националист» - не ругательство. Даже марксистский догматик Ленин признавал, что национализм угнетенной нации содержит прогрессивное начало.
Ненависть Жаботинского к ассимиляции для Быкова - одно из «чувств низкого порядка», на которых этот националист «играет» в своих произведениях. А что сказал бы Быков, если бы в мире прозвучали призывы (это мое фантастическое предположение!) к уничтожению русской культуры и православия, генерирующих агрессивную политику, опасную для для всего человечества?
Быков проявляет похвальную осведомленность даже в вопросах сионизма. Можно простить ему незнание истории взаимоотношений Жаботинского и Бен-Гуриона (к ассимиляции они относились одинаково). Но творчество Жаботинского он изучил неплохо. Если Быков считает, что стремление евреев спастись от ассимиляции и погромов, восстановить свое государство – низкие чувства, на которых «играет» Жаботинский, то ему дозволительно называть публицистику великого сиониста «очень хлесткой и очень провинциальной».
Статьи Жаботинского не провинциальны по определению: их читали и продолжают читать на всех континентах – чего, извините за бестактность, не скажешь о произведениях Быкова. Публицистика Жаботинского, по моему глубокому убеждению, гениальна, ибо нет других прецедентов такого воздействия газетных статей на читателя через сто с лишним лет! Они по-прежнему волнуют каждого человека, сохранившего еврейское сердце. А сердечная отзывчивость Дмитрия Быкова – это его личное дело, которое совсем не обязательно делать всеобщим достоянием".
-----
Итак, что я обо всем этом думаю.
Начнем с того, что Жаботинский не "ненавидел ассимиляцию". Реальная ситуация сложнее.
Жаботинский, как и Герцль за несколько десятилетий до него, был не против ассимиляции и даже, будучи идеологом, был бы не против того, чтобы возглавить процесс этой ассимиляции. Однако он убедился в том, что ассимиляция в тех условиях невозможна, и принял решение активно участвовать в национальном движении евреев, которые должны стать "народом как все народы" и таким путем достичь "автоэмансипации" (пользуюсь названием книги другого лидера ранних сионистов, Льва Пинскера).
Для Жаботинского, как и для Герцля, такой выбор был не добровольным, а вынужденным. Но если причиной, подвигшей сделать этот выбор, для Герцля стало дело Дрейфуса, то для Жаботинского - Первая русская революция, еврейские погромы и массовое участие евреев в революционных партиях, включая наиболее радикальные.
Жаботинский, будучи последовательным либералом, прекрасно понимал последствия прихода революционеров к власти в России и то, чем это обернется для миллионов рядовых евреев после того, как революционная волна либо схлынет, либо будет задавлена. Евреев назначат виноватыми. Так фактически и произошло, потому что нацизм был реакцией на большевизм, и если бы не большевизм, нацизм бы не сформировался.
Если бы Жаботинский был социалистом, он бы боролся против того, что тогда считалось реакцией, и интегрировался в советский проект, как это сделали миллионы советских евреев. Но социалистические идеалы были ему чужды, поэтому он сделал другой выбор и начал бороться за спасение евреев из того исторического тупика, в который их толкал естественный ход событий.
Жаботинский высоко ценил Муссолини и пытался копировать его как политика. Да, он был еврейским фашистом, и его "Бейтар" использовал откровенно фашистскую риторику и символику, но в 30-е годы прошлого века, при его идеологической позиции и в свете реальной ситуации в мире, у него не было иного выбора. Их всех фашистов он оставался наиболее либеральным. Достаточно прочитать его предложения по решению арабского вопроса в Палестине, сформулированные в последней статье - современный "Мерец" на их фоне покажется праворадикальной партией.
Жаботинский умер в 1940 году. Социалист Бен-Гурион, критиковавший Жаботинского при его жизни "за фашизм", и называвший его "Владимиром Гитлеровичем", после 1948 года фактически "усыновил" весь комплекс его идеологических установок и начал строить молодое государство "по Жаботинскому". Израиль первого десятилетия своего существования с его культом армии, "плавильным котлом" и социальной ответственностью государства, разорвавший связи с СССР и ориентирующийся на Запад, стал воплощенной мечтой Зеэва Жаботинского.
Жаботинский был идеологом и политиком, абсолютно адекватным своему времени. Однако времена изменились. Если в первой половине 20-го века евреи были уникальной общностью, то в первой половине 21-го почти все ведущие народы мира, по меткому определению Михаила Дорфмана, "стали в какой-то степени евреями". У них появились огромные диаспоры, и англичане, русские, немцы, китайцы уезжают из своих стран и формируют диаспоральные общины так же свободно и без комплексов, как это всегда делали евреи.
И в этой ситуации возникает вопрос - а как должен себя вести диаспоральный еврей?
Еврей может полностью ассимилироваться - сейчас это возможно, в отличие от времен Герцля и Жаботинского. Мне почему-то кажется, что и Герцль, и Жаботинский, если бы они жили сейчас, ассимилировались бы и органично вошли в культуру и общественную жизнь Австрии и России соответственно, будучи лояльными власти и разделяя чувства и мысли большинства жителей этих стран.
Еврей может уехать в свою страну - Израиль, если у него по тем или иным причинам сформировались сильные национальные чувства, и он воспринимает израильтян в качестве "своих".
И еврей может наконец оставаться вечно чужим в стране проживания, противопоставляя себя коренному "быдлу" и позиционируя себя в качестве представителя "малого народа" в том смысле, в котором этот термин употреблен в книге Ростислава Шафаревича "Русофобия".
Дмитрий Быков сделал третий выбор. Такой же выбор сделали многие живущие в нынешней России евреи. Некоторые из них даже уезжают в Израиль, но и здесь их мировоззрение не меняется.
Показательным в этом смысле является поэтический текст Дмитрия Быкова "Послание к евреям", написанный на рубеже 90-х годов прошлого тысячелетия и 2000-х годов нынешнего:
"Послание к евреям
В душном трамвае - тряска и жар, как в танке, -
В давке, после полудня, вблизи Таганки,
В гвалте таком, что сознание затмевалось,
Ехала пара, которая целовалась.
Были они горбоносы, бледны, костлявы,
Как искони бывают Мотлы и Хавы,
Вечно гонимы, бездомны, нищи, всемирны -
Семя семитское, проклятое семижды.
В разных концах трамвая шипели хором:
"Ишь ведь жиды! Плодятся, иудин корень!
Ишь ведь две спирохеты - смотреть противно.
Мало их давят - сосутся демонстративно!"
Что вы хотите в нашем Гиперборее?
Крепче целуйтесь, милые! Мы - евреи!
Сколько нас давят - а все не достигли цели.
Как ни сживали со света, а мы все целы.
Как ни топтали, как ни тянули жилы,
Что ни творили с нами - а мы всё живы.
Свечи горят в семисвечном нашем шандале!
Нашему Бродскому Нобелевскую дали!
Радуйся, радуйся, грейся убогой лаской,
О мой народ богоизбранный - вечный лакмус!
Празднуй, сметая в ладонь последние крохи.
Мы - индикаторы свинства любой эпохи.
Как наши скрипки плачут в тоске предсмертной!
Каждая гадина нас выбирает жертвой
Газа, погрома ли, проволоки колючей -
Ибо мы всех беззащитней - и всех живучей!
Участь избранника - травля, как ни печально.
Нам же она предназначена изначально:
В этой стране, где телами друг друга греем,
Быть человеком - значит уже евреем.
А уж кому не дано - хоть кричи, хоть сдохни, -
Тот поступает с досады в черные сотни:
Видишь, рычит, рыгает, с ломиком ходит -
Хочется быть евреем, а не выходит.
Знаю, мое обращение против правил,
Ибо известно, что я не апостол Павел,
Но, не дождавшись совета, - право поэта, -
Я - таки да! - себе позволяю это,
Ибо во дни сокрушенья и поношенья
Нам не дано ни надежды, ни утешенья.
Вот моя Родина - Медной горы хозяйка.
Банда, баланда, ****ь, балалайка, лайка.
То-то до гроба помню твою закалку,
То-то люблю тебя, как собака палку!
Крепче целуйтесь, ребята! Хава нагила!
Наша кругом Отчизна. Наша могила.
Дышишь, пока целуешь уста и руки
Саре своей, Эсфири, Юдифи, Руфи.
Вот он, мой символ веры, двигавшей горы,
Тоненький стебель последней моей опоры,
Мой стебелек прозрачный, черноволосый,
Девушка милая, ангел мой горбоносый".
Дмитрий Быков достаточно часто ссылается на эти стихи, и похоже, что он и сейчас вполне солидарен с их содержанием. Мне же они кажутся ужасными - не по поэтическому качеству, тут они совершенны, а по смыслу.
Быков заталкивает всех евреев в прокрустово ложе "индикаторов свинства любой эпохи". Эпоху, в которую он живет, и страну, в которой живет, он считает свинскими. Следовательно, евреи обязаны быть "анти" и действовать в рамках логики "малого народа", изложенной Шафаревичем в его книге. Если не будут действовать по этой логике - их в нее затолкают антисемиты, реагирующие действием на поведение "индикаторов свинства", целующихся в трамвае.
Однако сейчас, повторяю, не та ситуация, какая была 100 лет назад. У евреев есть свое государство, и следовательно, есть выбор. И вот именно за это Дмитрий Быков и подобные ему ненавидят Израиль - за то, что эта страна дает евреям возможность подняться и уйти с подготовленного им и его единомышленниками прокрустова ложа.
Напоминаю -
"В феврале 2007 года в Иерусалиме в рамках международной книжной ярмарки проходил фестиваль русской книги. Российскую делегацию возили по святым местам и достопримечательностям Израиля. Культурная программа чередовалась с выступлениями в разных городах. Но как бы писатели ни пытались склонить читателей на литературные темы, публика неизбежно возвращалась к вопросу: «Как вы относитесь к Израилю?» Дмитрий Быков сообщил, что, по его мнению, «Израиль – историческая ошибка», и «задача соли плавать в общем супе, а не собираться в одной солонке».
Видите ли, я действительно убежден, что создание Израиля -- ошибка. Потому что это согласие на гетто. В этом я действительно не оригинален -- аналогичную мысль высказывал уже и Кантор в своем "Еврейском вопросе", см. "Московские новости" в августе. Дело в том, что миссия еврейства совершенно другая, у меня в "ЖД" об этом подробно. Я совершенно не в восторге от еврейской миссии, я считаю своим долгом ей противостоять, как могу, -- но в общем мировом супе и эта миссия, и это противостояние плодотворны и важны. Еврейская соль необходима в этом супе, как и русская картошка. Соль в солонке, да еще в чужой, никакого толку не приносит. Надо бы где-то это развить подробно.
Еврею иногда кажется, что его цель -- весь мир. Наверное, Богу зачем-то нужен именно такой еврей и именно такое его представление -- чтобы он с тем большим жаром кидался все солить. Нужны и те, кто еврею противостоит -- не погромом, конечно, а утверждением других ценностей. Еврейство -- важная краска в палитре мира, но отводить этой краске резервацию -- значит безмерно обеднять мир. Впрочем, думаю, большинство евреев уже догадалось об этом".
Когда Быкову, Веллеру, Радзиховскому и им подобным начнут заслуженно чистить рыла, они не смогут, как их аналоги 100 лет назад, прятаться за "евреями" как за живым щитом. Они будут отвечать за содеянное, сказанное и написанное ими как конкретные люди, а не как "евреи" или "представители евреев". Вот за это Дмитрий Быков и не любит Израиль - наша маленькая ближневосточная страна лишила его живого щита. Вот вам и всё объяснение странного на первый взгляд феномена антиизраилизма в мозгах определенной части еврейской рукопожатной интеллигенции.
Важно только и нам в Израиле не "вестись" и не воспринимать естественную реакцию жителей страны проживания на действия, слова и статьи этих людей как "антисемитизм". Это называется иначе.