Белобрысая, большеглазая худющая шестилетняя Верка была сорвиголовой. Верховодила даже мальчишками своего возраста, а уж о девчонках и говорить нечего. Ее интересовало абсолютно все в родной маленькой деревне, состоящей из тридцати дворов. Чтобы увеличить обзор, она мастерски залазила на любые деревья, рвала о сучья платья, за что ей не раз попадало от матери. «Горе ты мое. Ведь сорвешься и убьешься, - повторяла мать, – Ну, зачем тебе лазить так высоко. Любопытство твое ненасытное. Хочешь быть в каждой бочке затычкой. Уймись, пока цела». А Верка оправдывалась: «Да я и не лазила вовсе, кто тебе сказал? Если и залезла, то чуть-чуть вон на ту лесину». И показывала на невысокую березку.
Лето пролетело, наступила зима, все покрылось белым снегом. Холодно, пришлось платье сменить на ватное пальто, а лапту на лыжи. Играли на улице до темноты, домой не загонялись. Завлекательная штука – жизнь. Казалось, что так будет вечно.
Верка очень любила свою маму - красавицу, всегда в чистой одежде, ласковую и терпеливую, прощающую все проказы дочери. Вот только в гости мать девочку не брала, вот и в этот зимний день собралась идти одна, но не тут-то было. Малышка закатила такой скандал, такие слезы полились ручьем, что устоять было невозможно.
Мама варила солод для выпечки хлеба, кипящее варево сняла с печки и поставила на лавку на Веркино пальто, хотела уже убрать чугунок подальше, но плач отвлек ее. О чугунке забыла.
«Хорошо, пойдем вместе», - вымолвила мать. Верка схватила горячий чугун, чтобы отодвинуть его со своего пальто, не удержала и опрокинула кипяток на себя. Раздался душераздирающий вопль. Мать застыла в ужасе на секунду, но опомнившись, быстро разорвала платье на девочке, принесла отстоявшуюся воду от гашеной извести, благо, в то время в деревне она всегда была, промыла этим раствором ожоги и уложила дочурку в постель. Затем собрала родственников, чтобы решить вопрос о дальнейшем лечении. До больницы не довезти: зима, деревня глухая, из транспорта только сани и лошадь, одеть девочку нельзя, вся обваренная. Единственный медицинский работник – фельдшер посоветовал обсыпать ожоги стрептоцидом, который у него только и был в наличии. Знахарка рекомендовала обкладывать места ожога свежим конским калом. Больше никто ничего не сказал. Вышли, вздыхая и охая: "Умрет постреленок. Жалко, а что поделаешь?"
Впадать в отчаяние нельзя, действовать и только действовать. Женщина решила последовать всем советам, пошла в конюшню, немного подождала и набрала свежего, еще дымящегося конского кала. Дома присыпала ожоги стрептоцидом и наложила на них принесенные экскременты, сверху накрыла простыней. У Верки все болело, но больше всего мучил противный запах. Она отодвигала это дерьмо подальше от подбородка, мать замечала и опять подкладывала все на место. И так каждый день: стрептоцид, конюшня, замена старого кала на новый, сидение около дочери почти круглые сутки. Усталости не чувствовалось. Повторяла: «Дочурка выздоровеет, она будет жить, будет жить».
Через несколько дней Верке стало намного лучше и она спокойно спала ночью. А через месяц все затянулось без единого шрама. Остался рубец на подбородке, откуда ребенок убирал «лекарство».
Опять началась прекрасная пора. Девчушка играла целые дни с подружками и уже не вспоминала о страшных днях болезни.
Став взрослой, девушка рассказывала о своем чудесном исцелении многим знакомым. Ей не верили. Подтверждаю, что это истинная правда.
А читателю на заметку вот такой рецепт «от кутюр».