Ясным утром в Ясной поляне ясное солнышко встало.
На усадебной веранде прислуга накрыла столик к завтраку. Дымился чарующим ароматом кофе из «колониальных товаров», румянились свежие булочки с изюмом, призывно желтело вологодское масло в серебряной масленице. Веселый яснополянский люд собрался за столом к завтраку, речь мягко искрилась интеллигентным юмором и французскими словечками. Костя Левин учтиво намазал маслом булочку для Наташи Ростовой и получил в ответ обворожительную улыбку, Анечка Каренина разливала кофе из серебряного кофейника по прелестным чашечкам кузнецовского фарфора.
Вышел из дому хмурый Лев Толстой в льняной косоворотке навыпуск и мягких башкирских сапожках с широкими носами. Расправил бороду, долгим взглядом из под насупленных бровей оглядел всех, и сказал: «Все жрёте! Мужики сено косють, бабы в стогу рожають, а вы все жрёте и жрёте, бессовестные!»
Дима Нехлюдов от неожиданности уронил в кофе булочку, Катюша Маслова громким шепотом спросила: «Зачем же в стогу то?»
А Наташенька Ростова пригубила кофейку и звонким голоском смело протараторила: «Право не знаю, кто там косит, а кто по стогам рожает, а я утром без кофею и без булки с маслом никак не могу. Мне без этого не летается, так и знайте, любезнейший Лев Николаевич!»
«Ну и мне налейте», – буркнул Лев Толстой.