К весне 42-года, моей бабуле было почти 19 лет, она была четвертым ребёнком из девяти детей в семье и к этому времени осталась за старшую.
Отца репрессировали в конце 30-х, мать умерла перед самой войной, старших братьев забрали на фронт сразу, в 41-м.
Пришлось стать хозяйкой, главой. Жили они в Тамбовской области, в маленькой избе на окраине большого села.
Но вскоре и её мобилизовали на так называемый " ТрудФронт" и отправили под Сталинград копать оборонительные укрепления. С детьми репрессированных особо не церемонились.
Распихав наскоро свою детвору по родственникам и знакомым, собралась. Повезли.
Рыла она, своими девичьими руками, в донских степях окопы, блиндажи, противотанковые рвы. По её рассказам, было у бабули только две мечты тогда - наесться и выспаться.
Но тяжелая работа и беспокойные мысли об оставленной младшей детворе растворяли эти мечты, как туман растворяет все вокруг, оставляя только вечную тревогу, надежду и усталость.
Так и жила. Трудилась и верила в Победу, голодная и без сна, с беспокойством и надеждой.
Но "женские" труды остались без надобности. Отступающие части Красной армии, следовали в сторону Сталинграда, не задерживаясь на выстроенных для них оборонительных сооружениях и вскоре им сообщили, что их тоже перебрасывают к Сталинграду. Пришли машины и объявили сбор и погрузку. А через 5 минут, налетевшая немецкая авиация разнесла в щепки все приготовленные автомобили.
После авианалёта, контуженный и раненный командир, долго смотрел на строй молодых, усталых и измученных девчонок, а потом махнул рукой и со словами " Жаль мне вас, девоньки" , распустил всех по домам, выдав по рукописном удостоверению и по два кило соли. Оплату за труд.
Бабуле до дома было почти 500 км... По прифронтовой зоне.
Но дошла. Передвигалась по ночам, боясь шатающихся дезертиров, СМЕРШа и прочих неприятностей для молодой девушки в неспокойное время.
Шла долго. Остатки пайка, который выдали в дорогу, кончались на второй день. Трое суток голодала. Потом стала ночью подходить к населённым пунктам, пряталась где-то рядом, а поутру высматривала хаты с женщинами и детьми. К ним и подходила, просила попить и поесть.
В основном не гнали, кормили, поили и давали поспать. Расплачивалась солью. Но не все брали. Махали рукой и желали добраться до дому целой. Одна добрая женщина помыла в бане и дала новую одежду, взамен оставшихся лохмотьев.
Так и дошла. Как сама говорила - "По добрым душам дошла и с беспокойством о малых своих, на это и опиралась".
В селе, первым делом кинулась на станцию, где бригадиром обходчиков работал её дядька, у которого оставила самых младших сестёр. Дядька тот, жил прямо у станции в небольшом бревенчатом бараке дореволюционной постройки. Но в это время случился налёт немецкой авиации и на её глазах, в этот барак попала бомба. Бревна взлетели в воздух, а вместе с ними и рвануло сердце у неё в груди. Она кинулась к бараку, но взорвавшаяся очередная бомба, сбила её с ног и так и оставила валяться без сознания, рядом с железнодорожным полотном.
Очнувшись, подняла голову и увидела лежащего рядом мужчину.
Он повернулся к ней и назвал её по имени. Капушка.
То был её дядька. Такая вот судьба.
Детей в бараке не было. Дядька тот, участник Гражданской войны, осторожный и мудрый артиллерист, отправил жену, детей и племянниц в соседнюю деревню, подальше от станции. И тем самым всех спас и заодно спас сердце моей бабули.
Поехала в деревню. С гудом в голове от контузии и рвущимся наружу сердцем.
Другие детки тоже были целы и здоровы. Нашла и их.
Так и собрала она всю свою малышню в вопящую от радости кучу.
И как потом говорила, - "Ничего счасливие той минуты. у меня в жизни не было..."