БИЗЕРТА, ИСТОРИЯ ГОРОДА
«Гиппон-Диаритус – безмятежный городок, ревностно берегущий свой покой, привлекаюший многочисленных римских вельмож свежестью климата и ласковым летом».
Плиний Старший в I веке н.э. о Бизерте
На следующий день все были снова в холле отеля. И в назначенный час к отелю был подан экскурсионный автобус.
Сергей: По пути в Бизерту не минуешь древнего города, чье имя было не менее знатно, чем Карфаген или Тир. Утика, по Плинию Старшему, создана выходцами из Тира за три века до Карт Хадашта, Карфагена, в 1112 году до н.э. Утика погибла под напором ворвавшихся в Африку вандалов с Севера и арабов с Востока в середине первого ты сячелетия н.э. Утика - центр развитого сельскохозяйственного района, резиденция Катона Младшего (внука главного ненавистника Карфагена), город театров и ремесленников, обладатель уникальных мозаик и место пышных некрополей пунического периода...
Николай: Утика – это финикийское слово Hatika, от него пошли термины Античный, Античность. Переводится слово hatika как уехавший, эмигрировавший, и этим словом называли тех финикиян, которые покидали по тем или иным причинам свои родные места в Финикии. Так вот, сначала финикияне построили порт и город Hatika, в устье реки, которая сейчас называется Меджерда. Но жители заметили, что река, хоть и медленно, но постоянно меняет русло, а море отступает...
И когда финикийская царица Эллиса, приплывшая из Тира. решила создавать новый город, Карт Хадашт, то выбрала другое место. Между прочим, вот перед вами Утика.
Тоник: Так где же море?
Николай: В десяти километрах отсюда...
Елена: Удивительно! И как же древние финикияне всё могли рассчитать и предвидеть?
Тоник: У них были свои компьютеры. Это факт!
Николай: Debes, ergo potes! «Ты должен, значит, можешь!» – говорили карфагеняне. А самый совершенный компьютер, простите за банальность, это мозг человека, который и тогда, в далекие времена Античности постигал тайны природы.
Елена: Потрясающе!
Алексей: Немного еще об истории Утики. Сиракузский царь Агафокл, которому не удалось взять Карфаген, захватил Утику в 308 году до н.э. Рим предоставил Утике статус вольного города (144 году до н.э.). В 107 году до н.э. здесь высаживался Марий со своими легионами, чтобы подавить восстание берберского царя Югурты.
Сергей: Все приходящее в этот мир стареет, увядает и отцветает. Утика, прожившая в историческом плане два тысячелетия, так и не возродилась. Заросшие свежей травой каменные плиты, угадывающиеся в уцелевших колоннах и частях стен очертания пристани и храмов, которым нельзя отказать в былом величии, вот и все, что сохранилось от некогда живого, мощного города. Память о нем в некотором смысле более значима, чем сами его останки. «Sic transit Gloria mundi...» – «Так проходит мирская слава...»
Николай: Остатки этой древней Утики впервые были раскопаны в 1905 году, но большая часть – в 1948-58 гг. Среди различных зданий стоит посмотреть: развалины театра, «Дом сокровищ», «Дом Охотника», «Дом фонтана», который вызывает всеобщий интерес аркой и хорошо сохранившимися мозаиками с изображениями рыбаков и рыб.
За откосом внизу – главный некрополь. Раскопки обнаружили также стены форта, стоявшего на вершине холма, площадку форума, окруженную обломками колонн и булыжниками и мостовую перед храмом; прямоугольный бассейн с водоёмами и ваннами; полы из мрамора и геометрической мозаики и стены с привлекательными изразцами крест-накрест, известными как opus reliculatum.
Сергей: В сравнении с Утикой у Бизерты и возраст больше, и судьба богаче. Первые годы ее существования также восходят к периоду финикийских мореплавателей, бросивших якорь в уютном заливе, на побережье которого они и заложили новое поселение. Несколько позже оно начинает фигурировать в исторических хрониках Римской империи под именем одной из колоний – Хиппо Диархитус. Арабы, привыкшие давать покоренным городам свои названия, в VII веке дошли с войной до этих мест и переиначили Хиппо Диархитус в Бензерт. А потом очередные пришельцы, французы довели обозначение города до его нынешнего названия – Бизерт. По-русски: Бизерта!
Характерной чертой в ее судьбе стало неубывавшее внимание моряков. Как будто специально созданная для них природой гавань Старого порта да еще пролив, который соединял море с внутренним озером, будто магнитом притягивали морских волков всех эпох. Особенно ревностно защищали свои права на владение Бизертой средневековые корсары и колониальная Франция. Бизерта – это «заряженный пистолет, который направлен в сердце Италии» – фраза, сказанная одним французским генералом, доказала, что и среди людей этой профессий встречаются поэты. Впрочем, созданный им образ прекрасно характеризовал местоположение города-порта-военной базы, расстояние от которого до итальянского острова Сицилия всего 137 км.
В результате пиратское пристанище, которое «ходил воевать» сам король пиратов Чарльз Квинт, захвативший даже столицу Тунис, наложило на Бизерту печать военного гарнизона. Так повелось с тех давних пор, и пришедшие в середине XIX века французы лишь подхватили эту своеобразную эстафету. Да так крепко ее держали, что лишь через семь лет после провозглашения независимости Туниса в 1956 году соизволили по требованию тунисцев уйти из Бизерты
Нуреддин: Совершим прогулку по Бизерте. После рассказа о воинственном прошлом Бизерты вы будете удивлены, когда прогуляетесь по ее уютным тихим улицам, усаженным пальмами и мимозами. Стены нескольких бастионов – испанского форта, турецкой цитадели, французских казарм – окажутся совсем мирные: бывшие военные объекты превращены в музеи.
Николай: И еще труднее представить, что здесь, в этом провинциальном городе, произошло потрясение, оставшееся навсегда в памяти тунисцев под названием «Битва за Бизерту».
Сергей: Предоставив в 1956 году Тунису независимость, Франция, тем не менее, уходить из Бизерты и не собиралась. В соседнем Алжире французы вели войну против народа, поднявшегося с оружием в руках за свое освобождение, войну, в которой французы уничтожили около двух миллионов человек! А осенью 1956 года Париж участвовал в тройственной англо-франко-израильской агрессии, направленной против независимого Египта, руководимого тогда гордым президентом Гамаль Абдель Насером. И терять военную базу на тунисской территории французские генералы не желали.
И все же под давлением правительства Бургибы 17 июня 1958 года было заключено соглашение о выводе войск Франции из Туниса. Лишь Бизерта оставалась военной базы, которую французы упорно отказывались эвакуировать. И тогда Бургиба обратился к согражданам с призывом подняться на «битву за Бизерту».
Собравшиеся со всей страны добровольцы и тунисские войска не смогли одержать военной победы. Французское командование подтянуло дополнительные части, и 22 июля 1961 года, понеся большие потери, патриоты вынуждены были отступить. И только после решительных требований правительства Бургибы, под давлением ООН и Советского Союза, – отметим, что немаловажную роль сыграло заявление Москвы, что она готова оказать Тунису «любую помощь»! – начались франко-тунисские переговоры. Конфликт был урегулирован.
РУССКАЯ ЭСКАДРА В БИЗЕРТЕ
Вечером все снова собрались на террасе отеля. Туристы уже знали, что разговор будет о Русской Эскадре и что их ждет путешествие к Анастасии Александровне.
Николай: В конце 1920 года, начале 1921 года в Бизерту пришли 33 корабля Русской эскадры из Крыма. Этот тунисский город-порт стал для них последней стоянкой.
В декабре 1920 года восьмилетняя девочка Настя, дочь командира эскадренного миноносца «Жаркий», старшего лейтенанта Александра Сергеевича Манштейна, прибыла с мамой и сестрами в Бизерту на одном из кораблей Русской эскадры. Наш уважаемый Джинн! Мы бы хотели встретиться с ней так, как это произошло тогда, ну, ты все знаешь…
Африканская зима! То солнце греет, то ветер холодный дует.
Анастасия Александровна и Наташа, ее подруга, радушно встречают туристов в своем домике недалеко от Храма Александра Невского и сразу приглашают за стол. Сегодня, по словам Анастасии Александровны, праздник: она приготовила для туристов омлет, который сама изготовила с картошкой, переданной из Петербурга.
– Картошка из Петербурга! – говорит с гордостью Анастасия Александровна. – И очень вкусная!
Появляется улыбающаяся Наташа, француженка русского происхождения, с новым блюдом: Пирожки!
Анна отведывает первой: Да, очень вкусно!
Так за столом в тунисском доме, за нехитрым блюдом с русской картошкой и пирожками начинается неторопливая беседа о Русской эскадре, России и русских людях.
Николай тихо говорит Джинну: Прошу тебя, улавливай каждое движение ее души и покажи нам все, что она видит…
Анастасия Александровна: Именно в Бизерте, куда в 1920 году после остановки в Стамбуле, а затем в Наваринской бухте пришли русские корабли, был спущен Андреевский флаг, который когда-то поднял сам Петр Первый. Непобедимый и непокоренный флаг, спущенный самими русскими офицерами! В 17 часов 25 минут 29 октября 1924 года…
Я помню эту церемонию последнего подъема и спуска Андреевского флага, которая прошла на эсминце «Дерзком». Собрались все, кто еще оставался на кораблях эскадры: офицеры, матросы, гардемарины. Были участники Первой мировой войны, были и моряки, пережившие Цусиму. И вот прозвучала команда: «На флаг и гюйс!» и спустя минуту: «Флаг и гюйс спустить!» У многих на глазах были слезы...
Помню взгляд старого боцмана, смотрящего на молодого гардемарина, взгляд непонимающий. Никто не понимал, что происходит. Веришь ли ты, Великий Петр, верите ли вы, Сенявин, Нахимов, Ушаков, что ваш флаг спускают? И французский адмирал переживал все это вместе с нами…А недавно мне подарили картину, вот она, художника Сергея Пен, «Спуск Андреевского флага…»
Анастасия Александровна показывает рукой на картину, висевшую на стене, и замолкает…
Туристы оказываются на борту эсминца. Рядом с ними моряки, морские офицеры, женщины, дети…
Николай говорит тихо, размышляя вслух: Есть минуты, когда все слова ничтожны, чтобы передать трагедию происходящего, именно происходящего, потому что есть картины прошлого России, которые всегда будут возникать перед нашими глазами... И это не воспоминание, это сопереживание того, что произошло давным-давно, но что снова происходит с нами, да, с нами, стоящими, да, застывшими на борту русского эсминца…
Анастасия Александровна прерывает молчание: И эти курсанты, молодые, бравые… В 1999 году в Бизерту пришел барк «Седов» с курсантами. И мне выпала честь совершить на барке подъем Андреевского флага... Три четверти века спустя… Эсминец «Дерзкий» – барк «Седов». Я подняла в небо этот флаг, символ России. Если бы могли это увидеть те, кто стоял в двадцать четвертом году на эсминце!
А 11 мая 2003 года, когда Петербург праздновал трехсотлетие, раздался звонок, и знакомый голос Бертрана, мэра Парижа, моего ученика, мне говорит: «Угадайте, откуда я вам звоню?» – «Из Парижа, конечно!» – отвечаю я. А он говорит: «Я стою перед Петропавловской крепостью, в Петербурге день солнечный, прекрасный, и над Адмиралтейством развивается Андреевский флаг!»
Представляете, флаг Великого Петра развевается снова!
И я хочу написать о "reversibilite des temps" , эти слова можно образно перевести как "неизбежное повторение исторических эпох", написать о том, как закрывается один цикл времени и начинается новый. Новый, но который повторяет предыдущий…
И вот в этот момент и бывают встречи или – я помню слова Пушкина – «странные сближенья»…
Я очень чувствительна к переменам времени. Время действительно все необыкновенно меняет. Но надо прожить очень долгую жизнь и быть близким к Истории, чтобы стать свидетелем этих «странных сближений», о которых говорил Пушкин.…
И еще я хочу написать о тех временах, когда убивали офицера только потому, что он носил фуражку морского офицера. Когда за слово «Родина» люди платили своими жизнями…
И о новых временах тоже!
Анастасия Александровна улыбается: Когда пережито все тяжелое, когда можно увидеть, как великий народ начинает осваивать это пережитое, долго пребывая в неведении причин… Потому что трудно уничтожить память народа! И народ рано или поздно начинает искать следы своего прошлого!
Я вот думаю, сколько книг пишется, сколько нового люди узнают. Одни решаются сказать, другие решаются прочитать… Вот почему ко мне приходят люди. И они знают, я расскажу все искренно. Для того, кто любит Историю. Для того, кто не делит ее на «вчера» и «сегодня». Для него все интересно! И нет ничего более интересного, чем история своего народа.
Иван: Ваш папа был командиром миноносца «Жаркий»…
Анастасия Александровна будто не слыша: …Ветер… Бизертинский ветер. Помню такой же ветер в ноябре 1920-го в Севастополе, когда начался исход из Крыма Белой армии… Я и сейчас вижу толпы людей, куда-то спешащих, в руках узлы, чемоданы, баулы… И маму с корзинкой в руках, где были наши единственные ценности: иконы, старые фотографии и рукопись книги о России.
Вы спросили о «Жарком»? В ноябре двадцатого года «Жаркий» стал одним из кораблей Императорской эскадры, которая ушла с тысячами жителей Крыма на борту кораблей в Константинополь. Все моряки считали, что они вернутся в Севастополь, как только перевезут людей…
Элла: А почему вы называете эскадру Императорской?
Анастасия Александровна: Потому что до 1924 года на ее кораблях поднимались Андреевские флаги, символ Русской империи. А ведь они были отменены еще весной 17-м года Временным правительством Керенского! Оно первым нанесло удар по традициям флота Петра Первого. А на эскадре в Бизерте сохранялись все традиции Российского Императорского флота и даже его морская форма. Кроме того, большинство офицеров, включая моего отца, никогда не присягали ни «временным», ни большевикам. Офицер присягает один раз в жизни, вы знаете это?
Иван: Теперь знаем!
Анастасия Александровна: Помню, как миноносец «Жаркий» стоял пришвартованный недалеко от Графской пристани. Папа с матросами продолжал его ремонтировать, собирал машину. Кто-то сказал: «Манштейн сумасшедший!» А отец ответил: «Моряк не оставит свой корабль!» Корабли уходили один за другим, а его миноносец все еще стоял у пристани. Так и не получилось у отца завести машину. И тогда к нам подошел буксир, к нему прицепили миноносец, и наш корабль двинулся от причала туда, где на рейде стоял огромный корабль «Кронштадт», плавучий завод.
Когда мы вышли в море, начался шторм! Буря! Тросы начали лопаться. Старый боцман, звали его Демьян Чмель, на вопрос: «Тросы будут держаться?» ответил: «Может, будут, а может, не будут». Он хорошо знал: с морем ничего заранее неизвестно…
Командиром «Кронштадта», на борту которого было около трех тысяч человек, был Мордвинов. Он видел, как лопались тросы, как «Жаркий», тоже с людьми на борту, исчезал в темных волнах, но он также знал, что на «Кронштадте» мало угля, и его может не хватить до Константинополя. Но снова и снова «Кронштадт» разворачивался, искал «Жаркого»…
Анастасия Александровна умолкает. Наступает тишина. И только слышно, как шумит холодный ноябрьский ветер за окном ее бизертинского дома.
Как тот ветер, много лет назад, в бушующем Черном море…
ИКОНА НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА
Анастасия Александровна: И снова «Кронштадт» находил, снова матросы крепили тросы…, и снова огромный «Кронштадт» тащил маленького «Жаркого» на буксире, но Мордвинов сказал: «Если оторвется, больше искать не будем!» И тогда нас ночью, с огромным трудом пересадили на «Кронштадт», а Демиян прибег к последней мере…
Анастасия Александровна улыбается: Он привязал икону Николая Чудотворца с миноносца «Жаркий» к веревке и спустил ее в воду. И «Кронштадт» шел вперед, таща за собой «Жаркого», беспомощного, без машин, без матросов на борту, до самого Константинополя, на буксире и с верой старого боцмана в Николая Чудотворца…
Анастасия Александровна смотрит в угол комнаты, на икону Христа Спасителя.
– Эта икона тоже была на «Жарком», в каюте папы. Папа спас ее в девятнадцатом году во время эвакуации из Одессы, вырвал из рук грабителей Храма. В двадцатом она и Николай спасли «Жаркий» и всех нас. А в двадцать четвертом году папа взял ее домой, покидая навсегда корабль. Когда кончилась судьба «Жаркого» и других кораблей… папа часто молился перед этой иконой. И я тоже. И чаще всего не за себя. А за других… Во время Второй мировой снаряд попал в наш дом…Но икона уцелела. И мы тоже…
Мои ученики мне часто звонили и говорили: «Я буду держать экзамен. Вы за меня помолитесь!» И вот недавно звонит один тунисец, представляется и говорит: «Я ваш бывший ученик, я теперь выхожу на пенсию, я инспектор образования, но я помню и сейчас, как я попросил вас, когда пошел на экзамен, тогда, давно, я попросил вас помолиться за меня, и я сдал экзамен, и вот теперь я хочу поблагодарить вас…»
Мой правнук, он наполовину уже француз, но когда в 2003 году он приезжал в Бизерту, его крестили в православную веру в церкви, в честь моряков, чтобы он не забывал, что его бабушка – дочь моряка!
Анастасия Александровна умолкает и начинает перебирать семейные фотографии. Наташа делает Николаю знак. Он встает и выходит из дома, за ним уходят и туристы.
АНАСТАСИЯ АЛЕКСАНДРОВНА
На следующий вечер в глазах туристов, собравшихся на террасе отеля после ужина, Николай читает только одну просьбу. И Джин ее выполняет.
Они снова в доме Анастасии Александровны, которая готова радушно ответить на все вопросы.
Елена: Анастасия Александровна, дорогая, расскажите, как Русская эскадра попала в Бизерту?
Анастасия Александровна:
– О, это длинная история!.. Через полтора месяца после исхода из Севастополя, уже в декабре 1920 года, когда мы были в Константинополе, Франция принимает решение предоставить Русской эскадре под стоянку порт Бизерта в Тунисе, находившемся в то время под французским протекторатом. Правда, при этом было заявлено, что отныне эскадра «не принадлежит никакому государству, а находится под покровительством Франции».
Переход российских кораблей в Бизерту возглавил командир французского крейсера «Эдгар Кине» Бергасс Пти-Туар. Корабли плыли с французскими флагами на грот-мачтах, а на корме развевались Андреевские флаги.
Нас с мамой, как и других членов офицерских семей, доставил в Бизерту пассажирский пароход «Великий князь Константин».
Русские корабли плыли к стране древнего Карфагена. Эней когда-то плыл той же дорогой, и Одиссей – какой совпадение! – этой же дорогой доплыл до Джербы, острова лотофагов…Все это впоследствии будет для меня тесно связано с историей Туниса, куда так неожиданно занесла нас судьба.
Помню, 23 декабря 20 года мы увидели с палубы Бизерту, этот тунисский порт, в котором многим из нас предстояло прожить всю жизнь. Мы пришли одни из первых. Военные корабли стали прибывать группами уже вслед за нами.
Всего их было тридцать три, включая два линкора «Генерал Алексеев» и «Георгий Победоносец», крейсеры «Генерал Корнилов» и «Алмаз», десять эскадренных миноносцев – среди них был и миноносец «Жаркий» под командованием моего отца, он пришел 2 января – а также канонерские и подводные лодки, ледоколы, буксиры, другие суда. Мы приветствовали появление каждого нового корабля. Праздником стал день 27 декабря, когда за волнорезом появились огромные башни линкора «Генерал Алексеев». Он доставил в Бизерту гардемаринов и кадетов Севастопольского морского корпуса.
«Жаркий» пришел одним из последних. Бравый Демиан Логинович Чмель очень переживал вместе с нами отсутствие «Жаркого». Каждое утро, с восходом солнца, он уже был на палубе и обозревал горизонт. Он и увидел его первым!
2 января 1921 года мы проснулись от стука в каюту. В утреннем тумане, на гладкой воде рейда, маленький миноносец – наконец-то на якоре – спал... спал в настоящем смысле слова. Никого не было видно на палубе. Ничего на нем не двигалось. Люди проспали еще долго, и мы поняли почему, когда услышали их рассказы о последнем переходе…
То, что все корабли дошли до места назначения, кажется чудом! Чудом, которым мы обязаны нашим морякам и деятельной помощи французского флота!
Всего же на кораблях, ушедших из Константинополя, было перевезено в Тунис более шести тысяч человек. Так на земле Туниса, под синим небом «Африки моей» – помните эти слова Пушкина? – среди пальм и минаретов, возникла небольшая русская колония!
Но на землю эту мы вступили не сразу. Вначале был долгий карантин, французы боялись «красной чумы», они в каждом русском матросе видели большевика. Корабли стали на якоря у южного берега Бизертского канала и в бухте Каруба…
Потом нам не мешали сходить на берег. Мы могли спускаться сколько угодно. Но денег ни у кого не было, покупать мы ничего не могли, мы никого не знали... Так что жизнь, особенно для детей, шла на корабле. Это был наш особенный мир. У нас была школа, была церковь. Вся жизнь протекала по старым русским обычаям. Русские праздники праздновались…
Наташа подает туристам чай.
Анастасия Александровна, немного уставшая от вспоминаний, протягивает Николаю книгу: Николай Алексеевич, прочитайте вслух.
Николай: «Надо признать, что длительное пребывание Русской эскадры в стране протектората было связано для Франции с очень большими трудностями. Но какой бы ни была политика правительства, зависящая от складывающихся в данный момент обстоятельств, всегда за ней стоят люди. В эти 1920-1925 годы, когда решалась судьба русского флота, французское военно-морское командование в Тунисе сделало все, чтобы помочь своим бывшим союзникам. Адмиралы Варней, Гранклеман оставили в памяти эмигрантов светлое воспоминание» .
Анастасия Александровна:
– Французы осознали, что эти русские останутся в Тунисе надолго, поэтому и приняли решение создать для них лагеря беженцев. Не все же время людям жить на борту кораблей! И вот в Бизерте, Табарке, Монастире и еще нескольких городах организовали семь лагерей.
Сергей: Капитан 2-го ранга Н.Монастырев, бывший среди эмигрантов, вспоминал в книге «В Черном море», изданной в Париже: «Лишь начались работы по строительству лагерей, многие отправились на берег, несмотря на то, что зарплату предлагали маленькую... Власти озаботились поисками работы для беженцев, а те искали ее со своей стороны, поскольку в самих лагерях жизнь им не нравилась. Быстро эти лагеря опустели, и вскоре остались в них лишь женщины, дети да инвалиды».
Анастасия Александровна: А что же было делать? Французы брали русских на предприятия и в учреждения: на железные дороги, на почту, в школы и даже в медицинские ведомства. Очень много русских работало на тунисских дорогах. Русские работали там, где никто не хотел. На юге, в Сахаре, например. А туда сообщение было трудное – машин никто не имел, автобусы ходили очень редко. Брат моего мужа несколько лет пробыл на юге, в пустыне и научился местным языкам – знал диалекты, берберский язык.
Николай: В те времена в Тунисе, как нам рассказала Анастасия Александровна, ходила такая фраза: «Если вы видите палатку на краю дороги или убежище под дубами Айн-Драхама, вам может пригодиться знание русского языка: один шанс на два, что этот землемер или лесник – русский».
Если беженцы из числа гражданских думали о хлебе насущном и о том, как устроить свою новую, далеко не легкую жизнь, то часть морских офицеров, не теряя духа, решила воссоздать в Бизерте Морской корпус.
Несколько слов об истории Морского корпуса. Он был создан Петром I в 1701 году сначала в Москве под названием Школа математических наук и навигации, а затем в Петербурге уже как чисто морское училище. Его слушателей именовали гардемарины. Со временем учебное заведение получило имя Морского корпуса.
До сих пор на горе Кебир, в трех километрах от центра Бизерты видны остатки старого форта, где в двадцатые годы разместились учебные классы Морского корпуса. Рядом разбили лагерь Сфаят – для персонала и складов. С 1921 года началась подготовка учеников и гардемаринов. Под руководством директора училища, адмирала А. Герасимова программы занятий были преобразованы для подготовки воспитанников к поступлению в высшие учебные заведения Франции и других стран.
Сергей: Директор, говоря о своих подопечных, подчеркивал, что они «готовились стать полезными деятелями для возрождении России». Поразила нас еще одна деталь, связанная с историей Морского корпуса, в воспоминаниях о тех днях контр-адмирала Пелтиера, бывшего курсанта Морского корпуса в Бизерте, публиковавшихся в 1967 году в «Морском сборнике», издававшемся во Франции: «Дозволено думать, что бывшие ученики Морского корпуса с интересом, а возможно, и с ностальгией следят за прогрессом морского дела в России, от которого они отрезаны и которое в ленинградском училище, носящем имя Фрунзе, возродилось в стенах, где прежде Санкт-Петербургская школа готовила офицеров. Каков бы не был политический режим, военные моряки остаются самими собой...».
Николай: А когда Германия захватила Тунис в годы второй мировой войны, то военные моряки и их дети на чужбине воевали с фашизмом. Имена погибших русских героев – на мраморной доске в православной церкви Воскресения Христова в Тунисе.
Анастасия Александровна: Мы еще продолжали жить на «Георгии», когда в Бизерту прибыла советская комиссия по приемке кораблей Русской эскадры. Возглавлял комиссию известный ученый, академик Крылов. Был среди ее членов и бывший главнокомандующий Красным Флотом Евгений Беренс, старший брат адмирала Михаила Андреевича Беренса, последнего командующего последней русской эскадры под Андреевским флагом.
Два брата, которые могли протянуть друг другу руки…Но французы взяли с членов советской комиссии подписку, что у них не будет никаких контактов ни с русскими офицерами, ни с тунисцами!
Переговоры о судьбе кораблей длились годами, русские корабли так и стояли в озере и в арсенале Ферривиль. Все матросы и офицеры вынуждены были покинуть корабли. После спуска Андреевского флага это уже не была территория России. Мы становились просто беженцами. Я не отказалась от российского гражданства и с паспортом беженца прожила все эти годы…
Николай: Франция продавала корабли и целиком, те, которые были на плаву, и на металлолом. В 1922 году первыми ушли «Дон» и «Баку». К концу года подобная участь постигла корабли «Добыча», «Илья Муромец», «Гайдамак», «Голанд», «Китобой», «Всадник», «Якут» и «Джигит». Все они были проданы Францией в Италию, Польшу и Эстонию. Огромный «Кронштадт» был переименован в «Вулкан» и отдан французскому флоту.
Сергей, держа в руках книгу: «В начале тридцатых годов корабли все еще стояли в военном порту Сиди-Абдаля. Мой старинный друг Делаборд, назначенный в те годы в Бизерту, был так поражен их призрачными силуэтами, что по сей день он говорит о них, будто они все еще у него перед глазами:
«Я бродил по пустынной набережной Сиди-Абдаля вдоль ряда судов без экипажей, нашедших здесь покой в грустной тишине, – целая армада, застывшая в безмолвии и неподвижности.
Старый броненосец со славным именем «Георгий Победоносец»; другой – «Генерал Корнилов», совсем новый еще линейный корабль водоизмещением 7000 тонн; учебные суда «Свобода», «Алмаз»; пять миноносцев... чуть слышен плеск волн меж серыми бортами да шаги часовых «бахариа» в форме с синими воротничками и в красных шешьях с болтающимися помпонами».
Эти корабли тогда еще хранили свою душу, часть нашей души» .
Николай: Старожилы Бизерты помнят эти призрачные силуэты русских кораблей, застывших безжизненно и одиноко под африканским солнцем. Можно ли найти более печальную картину?!
Постепенно и другие корабли были проданы на слом: «Георгий Победоносец», «Кагул» («Генерал Корнилов»), «Алмаз», «Звонкий», «Капитан Сакен», «Гневный», «Цериго»…Число русских в Тунисе уменьшалось. Они уезжали в Европу, Америку, даже в Австралию… А когда морякам поступило из Парижа обещание обеспечить туда бесплатный проезд, то многие уехали из тех, кто еще нес службу на кораблях. В 1925 году в Тунисе оставалось только 700 русских, из которых 149 жили в Бизерте.
Элла: Как сложилась судьба других русских офицеров?
Анастасия Александровна: Многие попали во Францию и там работали таксистами и рабочими на заводах. Сейчас много книг выходит, в которых рассказывается о судьбах русских за границей. Вот недавно мне передали книгу от Ирины, она живет в Ливане, в книге она рассказывает о себе и других русских… А в Париже живет очень знающий историю Русского флота человек, инженер по образованию, Александр Плотто. Ему дали право изучать архив Русского флота во Франции, и он сидит днями за компьютером.
Я звоню ему: «Алик, есть много людей в России, которые начинают понимать. И кто им может помочь? Я делаю все, что могу. Вот еще один человек обратился ко мне. Ты сможешь?»…
И он потом мне позвонил: «Спасибо, что ты указала мой адрес и телефон. Я теперь могу помочь тем, кто ищет родственников…»
И вот Александр мне сообщает: в 1900 году в порт Бизерты заходил броненосец «Александр Второй». В 1904 году в порту побывал корабль «Николай Первый». В 1908 году в Бизерту заходили русские моряки – балтийцы после кругосветного плавания… И вот в 1920 году знакомый русским морякам порт становится для покинувших Россию пристанищем. Кому временным, кому вечным…
Анастасия Александровна, размышляя: Меня часто спрашивают, почему я не покинула Бизерту…. У меня не было никакого другого гражданства. Отказалась от французского! Я хотела остаться русской! Здесь я вышла замуж, в 1935 году, мои трое детей родились в Бизерте. Здесь жили мои родители. В Бизерте живут мои первые ученики; мне выпало учить и их детей и внуков.
В 17 лет я начала немного подрабатывать репетиторством, покупала книги, одевалась и даже начала собирать деньги, чтобы продолжать учиться в Европе.
Я зарабатывала частными уроками математики, и только потом, после пятьдесят шестого года, когда Тунис стал независимым, мне разрешили постоянно преподавать в лицее. Работы было много. После лицея я бежала домой, где меня ждали ученики и частные уроки…
Моя жизнь тесно связана с развитием Бизерты, европейской части которой было в те времена не более тридцати лет. Большая часть французского населения состояла из военного гарнизона, который обновлялся каждые два или четыре года. Но было также много статского населения: чиновников, врачей, фармацевтов, мелких коммерсантов... Все они обосновались «на веки вечные», все видели будущее семьи в стране Тунис.
Наташа: Добавлю, что русские тоже внесли свою долю в развитие города. Культурный уровень этой эмиграции, ее профессиональная добросовестность, умение довольствоваться скромными условиями – все это было оценено разнородным обществом в Тунисе. Эти качества первой русской эмиграции объясняют ее популярность: слово «руси» не было обидой в устах мусульманина, но скорей – рекомендацией. Много лет спустя, уже в независимом Тунисе, президент Бургиба, обращаясь к представителю русской колонии, сказал, что русские всегда могут рассчитывать на его особую поддержку.
Анастасия Александровна улыбается, вспоминая: В Бизерте конца двадцатых годов русские не были больше иностранцами. Их можно было встретить везде: на общественных работах и в морском ведомстве, в аптеке, в кондитерских, кассирами и счетоводами в бюро. На электрической станции тоже было несколько русских. Когда случалось, что свет тух, всегда кто-нибудь говорил: «Ну что делает Купреев?»
Она смеется и повторяет: Да, все так и спрашивали: «Опять этот Купреев? Что делает Купреев?»
Анастасия Александровна смотрит в сторону иконы Александра Невского: Так Бизерта стала частью моей души… И меня уже никогда не отпустят тени тех, о чьей честности, верности присяге, любви к России я должна говорить всем, кто сегодня приезжает сюда…
Николай: 17 июля 1997 года в Посольстве России в Тунисе Анастасии Александровне был торжественно вручен красный российский паспорт.
Анастасия Александровна смотрит на Сергея:
– Да, теперь о Бизерте, о русских людях и кораблях в России вспомнили. Спасибо Сергею Владимировичу! И я уверена, что сбудутся пророческие слова контр-адмирала Александра Ивановича Тихменева о том, что этот город будет служить местом паломничества будущих поколений россиян.
Ко мне часто приезжают русские туристы, приходят работающие здесь русские специалисты; целые делегации навещают меня из Севастополя, из Петербурга, из Киева, из других городов. И приезжают, и рассказывают о России хорошие новости… Из Тулы недавно приехали, с самоваром и пряниками. Как же иначе, из Тулы без самовара!
Анастасия Александровна:
– А с Алтая мне привезли алтайский мед! И даже из Сахалина приезжали! Так что мне только остается восклицать, как индейцы, которые кричали Колумбу: «Ура! Нас открыли!»
Анастасия Александровна смеется.
Наташа добавляет: И не только из России и Украины приезжают. Из Германии, Франции, Мальты, Италии, потомки тех, кто пришел с эскадрой в Бизерту…
Анастасия Александровна: .. И мои ученики, которым я преподавала. Мне многие помогают, чем могут. Передают деньги на церковь. Вы знаете, в каком состоянии находился «русский уголок» на бизертинском кладбище? Разбитые плиты, разоренные могилы, запустение... Но с помощью посольства России и Российского культурного центра в Тунисе на кладбище воздвигли памятник офицерам и матросам Эскадры. Все больше и больше русских людей приезжает на древнюю землю Карфагена, чтобы найти следы своей Истории, Истории России. Это, я считаю, великий знак!
Из нескольких тысяч русских людей, лишившихся Родины и приплывших в двадцатом году в Бизерту, осталась теперь в Тунисе я одна – единственный свидетель! Ну вот, теперь русские приезжают в Тунис посмотреть на Карфаген и на меня.
Анастасия Александровна прощается с туристами. В глазах ее блестят огоньки, похожие то на слезинки о пережитом, то на далекие огни кораблей русской эскадры, уходящих от родных берегов…
…
Сидя на террасе отеля, туристы смотрят в сторону моря. Они видят много огоньков. Это тунисские рыбаки ловят сардинки, идущие на свет. Но для русских людей – это огни тех самых перегруженных кораблей, уходящих из Крыма в черноту ночи забвения…