Что наша жизньИгра!
ЧТО НАША ЖИЗНЬ?... ИГРА!
Всю ночь грохотало и озарялось всполохами в районе Иркутска. Лишь к утру всё стихло и поползло по небу серыми грязными облаками.
Петрухин забылся тяжёлым сном только к рассвету, но уже к девяти часам выбрался из спального мешка и, зевая, сидел на пеньке возле палатки. Бушевавшая всю ночь гроза, по всему растерявшая силы над Иркутском, ушла дальше на запад, не успев донести до Байкала свои тяжёлые капли. Вертолёт МЧС-ников должен был прилететь за ним ещё вчера вечером, но по непонятным причинам, а, возможно, что из-за погоды, так и не прилетел. Со связью тоже были «непонятки»: дорогущий спутниковый телефон выхватывал из эфира лишь непрерывный шум и потрескивание.
Байкальская рыбалка была хороша, и жадный до приманки омуль тесно плескался в садке у берега. Петрухин любил эту рыбалку и мог себе позволить раз в год выбраться на озеро, а знакомые ребята-вертолётчики с радостью принимали от него хрустящие зеленоватые бумажки. Маршрут давно был выверен, а потому лишних вопросов никогда не возникало. Вертолёт доставлял Петрухина к озеру, а через неделю снова возвращался за ним.
Петрухин раздражённо крутил в руках спутниковый телефон, не понимая, что могло произойти с надёжной всегда связью. Попробовал позвонить ещё раз…и опять лишь шум и треск в мембране. В принципе, ничего страшного пока не произошло: мало ли – поломка вертолёта или совершенно нелётные условия. Провизии у него хватит ещё на несколько дней, да и ежели что, есть рыба. Но всё же…какого чёрта такие нелепые совпадения?
Гладь озера отражала серо-серебристую неподвижную облачность, плотной пеленой висевшую над Байкалом и лесом. Петрухин прислушался и…не услышал ровным счётом ничего. Совсем ни-че-го! Звенящая тишина, казалось, спустилась с плотной грязной облачности и завладела миром. Не слышно было даже птичьего гомона, такого привычного в это время суток. Даже рыба в садке не подавала признаков жизни…
Нет, не такого финала ожидал Тони Ричардсон, катапультируясь из горящего F-15-го. Русское ПВО достало таки его, судя по карте, где-то над Братском. Но прежде, чем вздрогнул от разорвавшейся поблизости ракеты, его бомбардировщик, Тони заворожённо смотрел на вырастающие гигантские огненные «грибы», появляющиеся один за другим далеко внизу над российскими городами. А ещё за секунду до того, как он нажал кнопку катапульты, Ричардсон понял, что это конец: повсюду снизу с земли, словно ростки ядовитых цветов, поднимались кверху и устремлялись на восток сотни российских ракет, несущих смерть его государству…
- Будьте вы все прокляты!!! – кричал в пустоту Ричардсон. – Будьте вы…
Его парашют всё больше относило на восток, и Ричардсон, потрясённый, наконец, происходящим и с ужасом осознавший произошедшее, потерял сознание.
Тони пришёл в себя, когда почувствовал, как что-то тянет его куда-то вниз. Он открыл глаза. Молодой, лет тридцати, белобрысый парень резал ножом лямки его парашюта, зацепившегося за ветки сосны совсем близко от земли. Вскоре Ричардсон плюхнулся на землю и ещё несколько секунд, чертыхаясь от боли в ноге, лежал неподвижно.
… Даже рыба в садке не подавала признаков жизни, испуганно сбившись в плотный косяк. Ричардсон устало смотрел на ленивое пламя костра и белобрысого русского парня, сидящего напротив.
-…значит, ваши идиоты-политики всё-таки решились на превентивный удар, - Петрухин поднял воротник ветровки. - Какие же вы всё-таки уроды… Вы же всё погубили!!! А я думал – гроза… Думается мне, что и Америки вашей больше нет. Ты понимаешь, американец, что ничего больше нет?!!!
- Никто не хотел такого исхода, - насупился Ричардсон. - Всё должно было быть по-другому. Никто не думал, что у вас столько ракет и вы будете способны нам ответить… Лично я ничего не имел против тебя, Игорь, ничего не имел, - повторил Ричардсон. – Ты не делал мне ничего плохого. Просто я выполнял приказ, а приказы не обсуждаются, никогда…
Свинцовая облачность опускалась, казалось, всё ниже к земле, а они всё говорили и говорили, и в наступившей темноте жёлтые языки костра бросали отблески на их усталые лица... Они проговорили всю ночь. Ричардсон рассказывал о своей красавице-жене, об идиоте капитане Скотте, который вечно к нему придирался и вечно проигрывал Ричардсону в карты, рассказывал о своей ферме в Канзасе, о молоденьких бычках, которых он совсем недавно по случаю приобрёл у местного пастора… И вот уже Ричардсон смеялся и угощал Петрухина сигарой, хлопая его по плечу.
Петрухин тоже рассказал американцу о большой уютной квартире в Москве на Арбате, о жене Светланке, о своём компьютерном бизнесе… Он тоже улыбался и угощал Ричардсона крепким кофе из термоса.
Казалось, эти двое совсем забыли о том, что ничего этого больше нет. Нет фермы в Канзасе и нет уже красавицы-жены…она сгорела заживо вместе с теми бычками в огненном вихре ядерного взрыва…. Нет капитана Скотта, а его обугленный труп так и останется навсегда в развалинах диспетчерской башни военного аэродрома… Нет и Арбата, и шикарной квартиры…а от Светланки остался лишь пепел…
А утром, которое почему-то так и не наступило, они решительно поднялись и двинулись, сами не зная, куда. И чем дальше от костра они уходили, тем темнее становилось вокруг, и вскоре движения их стали тяжёлыми и медленными, а затем они и вовсе застыли на месте.
Где-то очень высоко рассеялась, наконец, свинцовая пелена, и на тёмном полотне космоса появились гигантские слова: «ПОВТОРИТЬ ЭПИЗОД - КОМПАНИЯ – ЗАГРУЗИТЬ ПРОЙДЕННОЕ – НАЧАТЬ СНАЧАЛА – НОВАЯ ИГРА». Слова «НОВАЯ ИГРА» засветились вдруг ярче прочих, и тут же стало меняться всё вокруг. В ярком солнечном свете появились новые горные пики, заискрились прозрачные воды рек, зашелестела новая сонная зелень папоротников. А застывшие на месте Ричардсон и Петрухин, разом превратились в загорелых молодых неандертальцев в набедренных повязках из листьев, с дубинами в руках.
Там, вдалеке, на сочном травянистом лугу появилась парочка мамонтов… Двое неандертальцев переглянулись и, крепко сжимая дубины, двинулись к ним…
Д. Грановский