* * *
- Как же хорошо, что мы закупились теплой одеждой, - сказал мне Ральф, когда мы пришвартовались в безлюдном порту и сошли на берег.
Я посмотрел на него. В то время как я обошелся одной, мой приятель был укутан в несколько толстых шуб из шкуры различных животных и выглядел, словно кочан капусты.
Мы с ним огляделись. Поблизости не было никого, ни единой души, кое-где на льдинах лишь лежали морские котики.
- Быть может, мы зашли не в тот порт? - спросил Ральф. - Может, это порт для тюленей?
Я громко захохотал, тем самым распугав животных.
- Пойдем исследуем местность, - сказал я. - А то может пока мы все пеклись на юге, здесь случилось восстание снежных людей и все вымерли.
- Тогда мы зря приехали.
Пойдя по скользкой дороге, которая сперва свела нас к спуску, мы вскоре вышли на заснеженную равнину и увидели, что вблизи располагалась деревушка.
- Знаешь, я привык, что в портах нас встречает много народу, - шмыгая носом, признался мне Ральф. - Там и корабль пришвартуют, и последят за ним, и коней сразу подадут, а то и карету.
- Карету с конями ему подавай, - усмехнулся я. - Тут дойти двадцать шагов.
- Угу, особенно если на каждом падаешь сорок раз.
Сказав это, Ральф тотчас поскользнулся и с испуганным возгласом шлепнулся на лед.
- Вот тебе! Накаркал! - сказал я и залился хохотом, не спеша помогать другу.
Спустя только минуту, завидев корчи Ральфа, я понял, что что-то пошло не так.
- Я, кажется, ногу сломал... - едва слышно пролепетал он, когда я присел около него.
- Ты чего, Ральф, как можно в стольких шубах себе что-то сломать? Встать можешь?
Встать получилось только с третьего раза с моей помощью. Полностью оперевшись на меня, разом вспотевший друг стонал и звал на помощь, а я, вынужденный тащить на себе эту тушу, решил не поворачивать назад, а идти вперед.
- Сзади подъем крутой, нам с тобой его не осилить. - сказал я. - Пойдем в деревню, там тебе окажут помощь, черт бы тебя побрал.
- Северяне народ хмурый...
- Еще б не быть тут хмурым, когда выживаешь на глыбе льда!
- И негостеприимный.
- Ну, думаю, за пару золотых гостеприимность у каждого проснется.
* * *
Оставив Ральфа сидеть на одном прочном снежном сугробе, я побежал к человеку, сидевшему на берегу вокруг тюленей. Ральф был уже не в силах идти, поэтому я решил найти помощь сам, так было бы намного быстрее.
- Эй! - крикнул я, спускаясь. - Эй, там! Внизу! Нужна помощь! Срочно!
Возможно, мой друг был прав. Человек не откликнулся на мой голос, а продолжал играться с животными. Не выдержав, я крикнул так громко, что тюлени в который раз разлетелись кто куда, и только тогда человек обернулся. Это оказалась девчонка.
- Эй! Девочка! - сказал я, подбежав к ней. Получилось какое-то невнятное бормотание, потому что одновременно говорить и пытаться восстановить сбитое дыхание не было сил.
Она пристально смотрела на меня, внимательно изучая мое незнакомое лицо, и видимо, сразу поняла, что я не здешний. Поднявшись, она отряхнула себя от снега и продолжила глазеть, выжидая, когда я скажу что-то еще кроме «Эй, девочка».
- Вы распугали моих тюленей, - видимо, она решила заговорить первой.
Я лишь вскинул брови.
- Я надеюсь, они не сильно на меня обижаются, - ответил я, вскинув брови. - Я ищу помощь и очень надеюсь, что ты мне как-то поможешь. Мой друг, вон он там, - я указал на Ральфа, - Он только что упал и кажется, сломал себе ногу. Не может ходить. Есть ли здесь поблизости лекарь?
Девчонка изогнула бровь и посмотрела сначала на Ральфа, затем на меня.
- Что вы делаете в наших краях? - она наконец двинулась с места.
- Мы путешественники, - я последовал за ней. - Все шло хорошо, пока мы не явились сюда.
- Север с подозрением относится к новичкам.
- Да я уж понял, что гостеприимностью здесь и не пахнет.
- У нас было знамение, что к нам кто-то приближается, - сказала она.
- Знамение? Какое знамение?
- Мы видели нашего хранителя, он не давал вам пройти. Когда он показывается, значит к нам близятся гости. Удивительно, что вы и ваше судно остались невредимы, - девчонка криво усмехнулась.
Ее слова сперва вогнали меня в ступор, и я пару секунд ничего не говорил.
- А так что бы он с нами сделал?
- Не знаю, - отозвалась она. - Но обычно все суда пропадают навечно. Я позову родителей, ждите здесь, - девчонка убежала, а я так и остался стоять, глубоко погрузившийся в свои мысли.
* * *
Признаться, я уже не ожидал такого теплого приема, который преподнесла нам семья той девчонки, кого я нашел в окружении тюленей. Ее двое крепких братьев донесли Ральфа до небольшого срубленного дома в предоставленную родителями комнату. Отец, Абсалон, высокий и крупный мужчина с седеющей бородой, заверил, что его жена, Ракель, справится лучше любого лекаря. Позже выяснилось, что Ральф слегка преувеличил, когда сказал, что сломал ногу — оказалось, у него было простое растяжение. Ситуация окончательно улучшилась после того, как добрая и заботливая Ракель настоятельно потребовала остаться у них на время, покуда не поправится мой друг, и мы оба без раздумий согласились.
- У нас так давно не было гостей, - говорила улыбчивая Ракель, позвав меня к столу. - Мы очень рады, что вы явились. На север редко кто приезжает.
- Моей давней мечтой было побывать тут, - сказал я.
- А вы кем будете? - спросил сидящий напротив Абсалон.
- Я Эссуа, а тот парень, что лежит наверху с растяжением — Ральф, мой близкий друг, - представился я. - Мы купцы и странствуем по миру уже второй год.
- Мы сразу поняли, что вы иностранцы, - сказала Ракель, копошась на кухне. - Внешность у вас не северная. Северяне люди светлые, а вы смуглые, и ваш друг тоже.
- Мы с юга.
- С юга! - ахнула женщина. - И как там? Тепло, да?
- Я бы сказал, очень жарко, - усмехнулся я. - Солнце палит день изо дня, иногда бывает дождь с отменной грозой, и уж таких сугробов там точно никогда не найти.
- Эх, повезло... Вот все бы отдала, чтоб на солнышке понежиться. Оно у нас редко совсем пригревает, - Ракель мечтательно прикрыла глаза.
- Зато вы к морозам стойкие, - ответил я. - И по льду ходить умеете. В отличии от моего южанина-друга...
Ракель засмеялась.
- Что там на юге творится? - спросил Абсалон. - Нам иногда кажется, что мы от мира всего отрезаны...
- Ничего особенного, - я пожал плечами, а затем рассказал все, что было в стране до моего отъезда.
Муж и жена слушали очень внимательно, вскоре вошли их старшие сыновья и Ракель подала на стол. Я с такой жадностью принялся есть похлебку вприкуску с засушенным мясом оленя, что пропустил завязавшийся разговор семьи мимо ушей. Все мое внимание было сконцентрировано на еде и я только тогда понял, что был очень голоден. Видя мой разыгравшийся аппетит, Ракель исчезла куда-то на пару минут, а затем явилась с огромным подносом, на котором лежала какая-то серая туша.
- Сейчас вы попробуете традиционное блюдо северных народов, - сказала она, лучезарно улыбаясь и поставив поднос прямо перед моим носом.
- Выглядит... интересно, - выдавил я, изучая поданное блюдо, усыпанное снегом, от которого буквально веяло холодом.
- Это кивиак, - пояснила Ракель. - Тюлень, фаршированный чайками.
Мне даже показалось, что оленина, съеденная мною ранее с похлебкой, ожила и чуть ли не бросилась обратно по тому же пути, по которому пробиралась в мой желудок. Я сжал зубы и уверил себя, что это должно быть очень вкусно. Хотя бы чуть-чуть. Может быть.
На вкус это извращение над бедными животными напоминало больше состарившийся и очень острый сыр. Трех кусков для меня было предостаточно.
- Я могла бы принести еще мясо мертвой акулы, оно наверняка уже сгнило. Мясо акулы мы едим гнилое, - сказала Ракель.
Я выдавил из себя улыбку, сказав, что набил свое брюхо, а сам мысленно умолял оленину радушно принять присоединившихся к ним тюленя и чайку и не думать о мертвой акулятине. Посмотрев, с какой жадностью Абсалон и двое сыновей уминают поданный Ракель деликатес, я подавился и скорее выпил кружку воды. В этот момент вошла та самая девчонка, которую я встретил у берега, их младшая дочь.
- Что за отвратительный запах? - спросила она.
- Это кивиак, детка, - ответила мать. - Ты будешь?
Детка с ужасом посмотрела на серую тушу, лежавшую на столе, скрючилась и отрицательно покачала головой.
«Хоть один нормальный человек», - подумал я.
- Нам больше достанется, - усмехнулся один из братьев, но я не понял, какой именно — оба они были близнецами с набитыми гадостью ртами.
- Я же просила вас не убивать их, - срывающимся голосом произнесла девочка.
- Ну, дорогая! - сказала Ракель. - Он много месяцев был зарыт в земле, мы заготовили его еще до того, как ты потребовала больше не убивать тюленей.
- Зарыт в земле? - едва слышно переспросил я и тотчас сорвался с места — олень все-таки их не принял.