На берег озера Улей Оля вернулась в лет пятнадцать.
Все ее двоюродные браться и сестры к этому времени уже разлетелись из родного гнезда, как те белоснежные озерные чайки, что вспорхнули над озером Улей и скрылись на острове Лебяжьем…
И маленький Вовка тоже подрос, как-то незаметно. Ему уже было лет семнадцать - восемнадцать. Он уехал в Ленинград, поступил в автодорожный институт, пошел по стопам старшего брата Сашки. Двоюродные Олины сестрички - Надюша и Валюша тоже перебрались в город на Неве. Стали городскими людьми.
Дядя Коля с тетей Марусей проживали в новом доме. К тому времени Николай Иванович построил более просторный дом. Только жили в нем они вдвоем со своей Марией! Дети приезжали редко…
Николай Иванович – Олин незабвенный дядюшка, много и часто выпивал, что уж тут скрывать…
А строительство дома требовала много времени и средств. Оно, кстати сказать, изрядно потрепало нервы ненаглядной черноглазой Марии!
Ведь в те далекие шестидесятые, ох как трудно было достать строительные материалы. Дядюшка шел на небольшую хитрость. К тому же он уже работал директором школы, той самой, где преподавал математику сельским ребятам всю сознательную жизнь. Воспользовавшись своим авторитетом среди своих односельчан, да и среди районного начальства, где был не последним человеком, он всюду, где надо было подмазать, чтобы достать и привезти строительный материал для нового дома, использовал стандартный подход, дошедший и до наших времен – бутылку.
Николай Иванович был еще тем мастером изготовления прекрасной домашней наливки. В этом деле не было ему равных, как впрочем, во многом остальном, где он прикладывал свои умелые руки и быстро соображающую голову.
Дядюшка стал заниматься и разведением нового сада. Опять же, по собственной инициативе, даже план посадочный составил. В том саду произрастали невиданные для калининской земли декоративные кустарники и плодовые деревья. Николай Иванович выписывал диковинные растения отовсюду. Завел переписку с садоводами-любителями со всей матушки Руси. Ему слали и виноградную лозу, и какие-то особые кусты черноплодной рябины, крыжовник и красную смородину. Один садовод-любитель прислал даже семена особо сладкой, не боящейся холодов дыни.
Вообще, все бы ничего, но вот эти частые вечерние посиделки Николая Ивановича с бутылкой мешали тихому семейному счастью этого интеллигентного, по сельским меркам, семейства.
Тетя Маруся, кстати, преподававшая в школе русский язык и литературу, очень стеснялась своего незавидного, как ей казалось, положения. Вроде бы и жена директора, и сама педагог, а справиться с пьянством, в которое все глубже погружался Николай Иванович, она не могла. Может, гордый характер был тому причиной, ведь Мария могла неделями не разговаривать со своим мужем.
Эти моменты ухудшали и без того натянутые отношения супругов!
Дети из-за этого не хотели приезжать в родной дом, где все время шли ссоры и бурные выяснения отношений.
Откуда такие познания у девчонки Оли, не присутствовавшей в доме у дяди Коли много лет?
Ей-то как раз и была хорошо известна жизнь далеких калининских родственников…
Память - она же избирательна. Особенно, если это касается неприятных историй в жизни.
Дядя Коля со своей сестрой Раисой, по совместительству и Олиной мамочкой, частенько переписывались. Он интересно и обстоятельно рассказывал в своих длинных письмах, похожих на маленькие повести, о жизни своего большого семейства. И что скрывать, любило и Олино семейство эти пространные послания дяди... Читала их обычно мама, сидя вечером за столом, после утомительно длинного, летнего дня, наполненного разными домашними делами.
И хотя хозяйство у родителей Оли и Валика было несравненно меньше, чем у остальных их соседей, но работы все же хватало. Доставалось всем, и родителям, и Оле с братом Валиком. Раньше дети были первыми помощниками на селе, всегда на подхвате! А у мамы Раи не забалуешь - нет - тут и прополка огорода, и сенокос, и в школу надо сбегать - раньше были летние уроки труда на школьных огородах, которые надо было обязательно посещать!
Не успеешь одно дело сделать, как второе на подходе - только поворачивайся! Зато вечерами вся семья собирались за столом - за чаем с баранками. Разговоры да разговоры - слово к слову тянется. Любили мы эти минуты отдыха, - они нас сплачивали.
Наступало время и для чтения этих пространных писем, - некой отдушиной они служили в суете и пестроте летних забот и хлопот.
Частенько мама Раиса их перечитывала.
Кстати сказать, она и сама любила писать письма. В те времена люди имели доброе свойство характера: они переписывались, подробно излагая суть всего происходящего, как в своей семье, так и интересуясь происходящим в семьях своих родственников, друзей или просто хороших знакомых.
И так искренне и душевно, скажу я Вам, интересовались!
Просто диву даешься, – ведь не было за этим искренним интересом никакой корысти или выгоды…
Однажды мама Раиса получила письмецо, написанное рукой не незабвенного дядюшки, а женской - нервной, т.е. писала маме сама тетя Мария.
И это был крик о помощи в самом прямом смысле, по ее словам, дядя Коля спивался. Он уже успел полежать и в больнице. Там ему зашили какую-то ампулу. Слушая горестное Марусино послание, Оля, сидя рядом с мамой, еще многого не понимала, что, например, означало лечение в специализированной клинике, и почему Николая Ивановича надо спасать...
Но как бы то ни было, мама Валика и Оли собралась ехать выручать родного брата Николая.
А так как дело происходило в летние каникулы, то и Оля напросилась вместе с ней поехать в гости – в незабвенный поселочек Улин, стоящий на прекрасном берегу загадочного озера Улей.
Предстояла торжественная встреча с далеким детством…
Оля уже закончила девятый класс,считая себя взрослой барышней.
Сказано, сделано. Были недолгими сборы.
Добрались они с мамой на станцию Улин рано утром, сев поздно ночью в своем родном городке на пассажирский поезд, следовавший в Москву.
Про то, как томительно ожидали поезд, и как им с мамой хотелось спать на вокзале, рассказывать не буду.
Всякий раз, чуть задремав на жесткой скамье привокзальной площади, Оля с мамой резко вскакивали под дребезжащий голос, невнятно сообщавший о прибытии очередного пассажирского состава, только не того, который они ожидали.
Поезд почему-то задерживался…
Утомленные долгим ожиданием, Оля с мамой наконец-то разместились на своих плацкартных местах. Сон сморил путешественниц…
Маленькая, затерянная в калининских лесах, станция Улин встретила Олю и ее маму розовым июньским рассветом. За эти годы, что промчались с момента последнего пребывания на калининской земле, здесь мало что изменилось.
Избушка станционного смотрителя стояла на прежнем месте, рядом цвел куст калины, как в той пушкинской истории. Очень даже трогательная картинка, скажу я вам. До сих пор она нет-нет да и всплывет у автора этих незатейливых воспоминаний. Что-то все же было в этом нежном простеньком пейзажике!
Вот и эта узкая тропинка, медленно извивающаяся в высокой изумрудной траве, тоже была до боли родной и знакомой. Она гостеприимно приглашала прибывших гостей в густой ельник, сулила прохладу и покой. Но как скоро тенистая тропка заканчивалась... Предстоял путь под под открытым небом, хорошо, что это было раннее росистое утро.
По проселочной дороге, заросшей редкими, побуревшими от жары, метелками травы, и предстояло добираться в сам поселок.
Заглянув в глаза маме, Оля поняла, что та очень устала от неизвестности, мучавшей ее на протяжении всего путешествия, что она глубоко переживала, ожидая плохих новостей! А тетя Маруся, как ни в чем, ни бывало, встретив родственниц,подхватила их саквояж и быстро зашагала по тропинке…
Мама и Оля бросились вслед за ней, зная непростой характер Марии.
Утренняя приятная свежесть июньского утра настраивала на хорошее начало дня, поощряла к неторопливому созерцанию природы…
Воздух еще не прогрелся, был легким и душистым. Пахло сладко-сладко цветущей липой…
Этот непередаваемый аромат полей и лесов лился, откуда-то свыше, прилетел, наверное, с окраин Улина. Помнилось Оле, что там, возле школы, произрастала чудесная липовая аллея.
Так, вспоминая свое первое путешествие в этот уголок русской земли, Оля и шагала вслед за мамой и тетей Марусей, чувствуя, как силы постепенно возвращаются к ней.
Исчезло и то напряжение, возникшее в связи с непредсказуемо быстрой высадкой из поезда. Они чуть не проехали свою станцию. Мама, вероятнее всего, забыла, что поезд стоит на станции Улин всего несколько минут.
Поэтому из вагона они выскочили, как ошпаренные, чуть ли не на ходу поезда.
Их буквально столкнули со ступенек на землю кондуктор и какой-то парень, куривший в тамбуре. Вслед полетели дорожные сумки.
Спасибо добрым людям, которые все же есть на белом свете. Мама успела крикнуть эти слова вслед уходящему составу.
Тетя Маруся торопилась... Она шла не оглядываясь на приезжих, по-видимому, на то были свои причины, о которых она умалчивала. Мама же, наверное, не хотела ее расспрашивать,боясь услышать что-нибудь неприятное.
О чувствах и усталости пацанки Оли никому не было дела. Хотя мама и предупреждала, что большой радости от поездки ждать нечего. Но, как говорится, сама напросилась – теперь же терпи.
Все же по дороге к дому, Мария разговорилась…
Может, и вовремя. Она сразу же предупредила, что Николай Иванович крепко выпивает. Поэтому живет в старом доме. Мария же хозяйничала в новой постройке, все еще недостроенной Николаем Ивановичем.
Мария тяжело вздохнула: " Постоянное пьянство мешает окончанию работ, Раечка...".
Она почему-то беспокойно взглянула на Олю. Раиса это заметила, но ничего не сказала. Наверное, присутствие дочки мешало их с Марией откровенному разговору.
- Конечно, Мария - учитель русского языка и литературы… в этой самой школе, где директорствует Николай, - подумалось Раисе, а школьная этика так не вязались с тем миром, в который погружался некогда любимый и уважаемый ею братец.
Она понимала, почему Марии так трудно говорить о своей неразрешимой проблеме золовке, да еще шагающей рядом и прислушивающейся к их разговору племяннице Оле!
А племянница Оля и не думала ни о чем таком, она только мечтала добраться до места и отдохнуть, улегшись где-нибудь в закуточке, если позволят обстоятельства. Таковы были ее скромные мечты.
Через каких-то добрых полчаса они подходили к поселку. Как же он изменился за последние годы...
А может, гостья Улина изменилась, - Оля?
На крайние домики со стороны леса наползали обильно разросшиеся кусты ольхи, а сами домики, казавшиеся раньше красивыми и уютными, стали почему-то ниже и угрюмее.
Только дорога все та же – мягкая, утопающая в пыли, как в то далекое Вовкино да Олино детство.
К новому дому Николая Ивановича пробирались через огород и новый сад, посаженный хозяином. Тетя Маруся почему-то не успела предупредить, что возле старой постройки, где теперь проживал в одиночестве Николай Иванович, были размещены пчелиные ульи. Оля, конечно, знала, что у дяди Николая есть пчелы, он присылал частенько им в Латвию посылки с медом, но что в таком количестве не догадывалась…
В саду было тихо, сумеречно от старых яблонь, которые широко и привольно разрослись на обильно удобренном навозом приусадебном участке.
Путешественницы естественно расслабились: дом то вот он – рядом.
Казалось, ничего плохого не должно уже было произойти в это теплое душистое утро, наполненное щебетанием птиц да сверканием изумрудных росинок на нескошенной траве в саду у дяди Коли…
И вдруг… О, это вдруг!… всегда оно происходит неожиданно и неприятно.
Что-то больно ожгло Олино предплечье…
Живой вертящийся комочек запутался в коротком рукавчике синего платья.
- Ой! – громко вскрикнула Оля и замахала от страха руками, чего делать крайне нежелательно в таких непредвиденных обстоятельствах, связанных с пчелами. Но Оля же не знала этого...
- Мама, меня кто-то укусил… - все громче верещала она, так как боль нарастала с каждой секундой. Взрослая барышня быстро превратилась в капризную девчонку…
Тетя Маруся подбежала к ней и сняла с предплечья маленькую рыжую пчелку.
- Господи, ну что же это такое, ну и голова моя дырявая, не предупредила я вас, - громко вскрикиывала она.
- А пчелы-то у нас сердитые, руками не махайте лишний раз , тихонечко ведите себя, - наказывала Маруся гостям потом.
- Старайтесь обходить пчелиные ульи стороной да лишний раз из дома не выходите, - эти слова буквально повергли в шок приезжих...
- Какое расстройство,как же так, приехали в гости и дома сиди... - приуныли те, но вслух ничего, конечно, не сказали.
А тетя Мария все еще охала да ахала, как же не повезло ребенку...
- Это ж надо!- Ребенок – в пятнадцать лет, - только и проворчала Олина мама.
Она бывала иногда такой прямолинейной да назидательной...
Сказывалась учительская закваска: Олина мама тоже была учительницей, в начальных классах сельской школы Латвии она проработала не один десяток лет.
Потом, сидя за огромным дощатым столом в новом доме, у Николая Ивановича, и рассматривая руку, Оля поняла, что такое укус сердитой пчелы... Руку разнесло быстро. К тому же укус сильно болел.
Мама с тетей Марусей наложили на укушенное место соленый компресс.
Оле чуть полегчало.
Почему-то дядя Коля не показывался. По словам Марии, он спал в своем старом домишке, не догадываясь, что гости пожаловали. Наверное, Мария хотела сделать для него приятный сюрприз.
Завтрак прошел быстро. Тетя Мария угощала гостей парным молоком с земляникой, очень сладкой и душистой, выращенной на их приусадебном участке. Тогда это было в новинку, а у дяди Коли чего только не росло в огороде да в саду...
Мария решила провести гостей по поселку: сводить на берег озера Улей. Потом позагорать на песочке, если захотят, зайти и школу, где директорствовал Николай Иванович – там недавно прошел ремонт.
Казалось, предстоял интересный день...
Но Оля с мамой все еще были под впечатлением неприятного случая: рука у девочки то и дело давала о себе знать неприятной болью и покраснением в области укуса.
Увидев мучения Оли, тетя Мария предложила зайти в местную амбулаторию. Мол, там подскажут, что и как сделать, чтобы укус не беспокоил гостью Улина...
Тетушка ласково погладила Олю по голове, как маленького Вовку когда-то, и стала рассказывать о том, как поживают сейчас ее уже взрослые дети.
Июньский денёк предстоял жаркий: воздух за раскрытым окном все более накалялся, в зыбком мареве вяло бродили ошалевшие от духоты куры.
Гостьи решили выбраться из дома. Несметные полчища мух стали донимать их. И хоть на кухне и в столовой висели мухоловки, они не спасали гостей от нашествия этих насекомых… Про отдых и думать было нечего.
Разве в такую жару дома не усидишь!
К тому же Николая, сестра так и не дождалась за завтраком. И сидела как на иголках все это время…
Потом, уже в откровенном разговоре, вечером, Мария тихо поведала Раисе, что они с мужем уже год, как вместе не живут. Каждый сам по себе.
Перед тем, как прогуляться, Оля решила сбегать по мелким надобностям на улицу, совсем позабыв, чем это чревато: она забыла про пчёл.
До пасеки было довольно далеко. Да и как-то выветрилась из головы утренняя встреча с ними – рука болела меньше.
Но зато пчелы не забыли утреннего вторжения чужих на их территорию...
Пчелы, эти маленькие сердитые твари, по-видимому, поджидали незадачливую путешественницу и искательницу приключений у входной двери.
Как только Оля ступила на землю с последней ступеньки крыльца, она услышала злое своеобразное гудение у самого лица. Помня наставление тети Марии о том, что махать руками нельзя, она бросилась назад – в дом.
На этот раз ей повезло. Она успела заскочить в сени и захлопнуть входную дверь.
Но как же выйти из дома, не сидеть же взаперти? Вот это был вопрос!
Продолжение следует…