Никто не ожидал, что нам удастся сконструировать машину времени: просто мы балдели от творческого процесса и нас не интересовало, на чём базировалось долготерпение руководства. Зарабатывали мы хорошо, дело своё знали туго, общались между собой с удовольствием и с наивным оптимизмом смотрели в туманную даль. Но когда на машине была завёрнута последняя гайка, тревога незваной гостьей поселилась в наших сердцах.
Сева Асин предложил эту чёртову машину разобрать от греха подальше, потерять чертежи и с новыми силами приступить к уже нами пройденному. В этом что-то было, но врождённое любопытство всё-таки победило. Да и руководство наше, не смотря на погоны и малиновые смокинги, не такое уж дурачьё, чтобы хлопаньем ушей приветствовать наглость собственных подчинённых. Короче говоря, дата пуска была назначена, осталось кое-что доработать по мелочам.
Почётную миссию первого хрононавта мы единодушно возложили на Севу Асина, так он среди нас самый пытливый, и с утра до вечера тиранит весь коллектив вопросом «Скажите, люди, который час?». Севу наше доверие возмутило, но артачиться он не стал, понимая, что лучше затеряться в лабиринте веков, чем пойти против стаи.
Напоследок мы тщательно прозвонили схему, проверили исправность годичных блоков, подтянули тормоза времени и пожелали Севе попутного вектора. Сева затравленно озирался по сторонам, жаловался на перхоть, атмосферное давление и розу ветров. Не найдя в нас сочувствия, он посуровел и попросил, если что, назвать его именем хоть какой-нибудь переулок. Потом он трижды плюнул через левое плечо, втиснулся в кабину машины времени и захлопнул за собой двери текущего бытия. Машина задрожала, зачихала, закашляла и растаяла на глазах.
Руководство о старте ничего не знало, ибо в полном составе отдыхало в лучезарности очень дальнего зарубежья. Неизвестно, как бы мы перед ним отчитывались за пропажу стратегического объекта, но через месяц Асин вернулся вместе с нашим фантастическим агрегатом. Распространяться о путешествии он не желал, но кое-что из него мы всё-таки вытянули.
Оказывается, побывал Сева в будущем. Там он посетил несколько временных слоев и везде вступал в браки с местными аборигенками. Нас это очень удивило хотя бы потому, что в нашем времени даже Элька Бурдюкова, которая до мужиков сама не своя, и та никогда не обращала на него внимания. Сева о своём донжуанстве темнить не стал и чистосердечно во всём признался. Знакомиться он начинал с фразы «Который час?». Затем спрашивал – который год? Потом с надрывом рассказывал, насколько он одинок в этом чуждом для него веке. Тут ловушка захлопывалась, и жертва жалости попадала в его объятия.
Конечно, в давние времена мы бы слушали о любовных утехах в других веках с большим интересом, но сейчас все настолько насмотрелись эротики и порнушки, что Севины секс-подвиги не взволновали нас ну ни капельки. Одна только Элька Бурдюкова ни с того, ни с сего вдруг фальшиво запридыханила: «Парней так много холостых, а я люблю женатава-а-а!». Нас же интересовало следующее: есть ли жизнь на Марсе? что пьют? что танцуют? какой строй? где выгуливают собак? кто рожает детей? на что клюёт? во что вкладывают деньги? как уходят от налогов? и прочее, прочее, прочее. Вопросов было столько, что Сева даже не пытался на них отвечать. Да ему и отвечать-то, собственно, было нечего, так как кроме постелей разных веков этот, дорвавшийся до любви, мужик ни на чём другом не заострял своё рассеянное внимание. Естественно, мы гневно осудили маньяка несколькими затрещинами, и начали ломать голову над тем, как бы и машину сохранить на благо всему прогрессивному человечеству, и работу не потерять на благо собственного кишечника. Свои раздумья мы осуществляли в обстановке секретности. В лабораторию впускали по условному стуку: десять длинных, шесть коротких. С работы уходили проходными дворами, по одному и в разные стороны. На уик-эндах разговаривали на тарабарском языке и шёпотом пели застольные песни и шлягерные хиты. И однажды нас осенило: мы перепрограммировали машину времени так, что полёты в будущее стали категорически невозможны! В таком виде мы и выдали её руководству со всеми потрохами и с готовым пилотом Севой Лепным.
Руководство, конечно, рассчитывало на большее. Козе понятно, зная даже лишь завтрашний день, сегодня можно такого нагородить, что уже послезавтра можно стать богатейшим человеком на всей планете. А с нашей машиной у них обломчик произошёл, но руководство не зря таскает на себе погоны с большими звёздами и малиновые до безобразия смокинги – оно моментально сообразило, что и на прошлом можно заработать достойные бабки. Машину стали нещадно эксплуатировать в качестве ностальгического транспортного средства, а за большие деньги – куда угодно: хоть к Екатерине II, хоть к египетской Клеопатре, хоть с Лениным поболтать. И богатеньких любителей прошлого оказалось более чем достаточно, ни один аттракцион в мире таким успехом ещё не пользовался.
Севу Асина мы больше никогда в своей лаборатории не видели, но он, видимо, где-то в прошлом всё же набедокурил, так как Элька Бурдюкова неожиданно призналась, что именно Сева является её настоящим горячо любимым отцом. Не исключён вариант, что рано или поздно мы все окажемся Севиными потомками. Что касается работы, то ею мы загружены дальше некуда и сейчас в поте лица конструируем по прихоти руководства перпетуум-мобиле. Маразм, конечно, но эта работа устраивает нас на все сто процентов! К сожалению, есть идеи…