Не всегда чуть высокомерное отношение к ровесникам, из-за того что вращался в старших кругах, сходило мне с рук. Был парнишка у нас во дворе, вечно катавшийся на велосипеде с женской рамой, которого я иногда задевал. То толкну его, то пну, так, ради смеха, очки отнимал, ждал, когда у него терпение лопнет, и дождался. Паренек хоть и очкарик, а выглядел здоровей меня.
Собрались как-то всей толпой в кинотеатр «Восток», и, как назло, он мимо проезжал. Остановил его, попросил велосипед, доехать до остановки. Вцепился он в свой драндулет, словно клещ в собачью задницу. Тянули друг у друга из рук «велик», пока меня не отвлекли. Повернулся и почувствовал удар в челюсть. А он на «лисапед» — и ходу.
Все происходило как в тумане, понял, что в нокдауне, но отказаться от поездки не мог. Предметы вокруг меня стали принимать причудливые формы: дом покосился и напоминал раздавленную коробку, вкопанные в тротуар куски рельсов – зубы. Лица друзей раздуло, в щебетании птиц проскальзывал мат.
Какая-то часть головного мозга (тогда мне казалось реальным его наличие) иногда включалась, и я с удивлением обнаруживал себя, то в цыганском поселке, между глинобитными мазанками и речкой-вонючкой, где нам выворачивали карманы; то на военных складах, огороженных колючей проволокой, с часовым на вышке; то в блиндажах со старыми противогазами и раздутыми аккумуляторами для радиостанций.
Стая ворон на огромной мусорке, гнувшиеся доски через мосток: я брел за товарищами, как пойманная дворняга на живодерню.
В последний раз очнулся в кинотеатре «Восток» сидящим на первом ряду, с полными карманами радиоламп вместо денег. Вытащив одну из них и увидев на карболитовом цоколе звезду с номером, перевел взгляд на экран кинозала.
На экране, убегая от погони на старом американском кабриолете, рыжий «американский» мальчик с лицом рязанского беспризорника лихо объезжал натыканные по картофельному полю кактусы. За ним гнались на джипе два «американских» гангстера в ковбойских шляпах. Одного из актеров узнал сразу, он играл Бабу Ягу в старых советских фильмах, второй — латыш Банионис.
В общем, фильм оказался про Америку, где «даже у ихних лошадей наши морды».
Тяготили только периодическое «тут помню, тут не помню» и лампы в кармане. Мелькнула даже мысль о том, что пентоды используются уже вместо денег. Сунув продавцу сладких кукурузных шаров радиодеталь, понял, что поторопился с выводами.