Санкт-Петербург
1720 год
Князь Федор Переславский, ныне майор инфантерии, был временно прикреплен к Комиссии по составлению Морского устава.
Проживал со своей любимой женой княгиней Еленой на набережной Мойки, 12. Из детей, точнее потомков, был полковник Алексей Переславцев, который с полком квартировал в Новгороде, проживая на Розваже в доме, принадлежавшем Федору.
Федор постепенно привык к жизни в Санкт-Петербурге, который поначалу вызывал ассоциацию с большой казармой. Но жизнь берет свое. К тому же с этим городом уже было связано множество событий. Идя на службу в Адмиралтейство все время оглядывался на причал, где стояли вновь построенные галеры, как участник Гангута оценивал, сравнивал.
А вечером, возвращаясь домой вглядывался в водные просторы Невы. Невольно думал: где же ты теперь, моя таинственная спасительница, кто ты, русалка балтийская?
Работу по составлению устава возглавил сам Государь Петр Первый. Для начала наши послы и резиденты в европейских морских странах достали и переслали тамошние уставы. Тут и понадобился Федор, пехотный офицер, для их перевода. Сам царь при всей своей занятости эти переводы просматривал, делал пометки и замечания. Он в мореходном деле разбирался изрядно. Работал над уставом иногда по четырнадцать часов в сутки. Лично писал многие статьи. Остальным тоже доставалось. Федор также писал свои проекты отдельных статей. Сотрудники комиссии тоже проявляли инициативу. Иногда даже пошучивали над царем. Подавали такие статьи, впрочем в духе самого Петра:
"Боцмана в кают-компанию не пущать, дабы он своим свиным рылом не портил аппетит господам офицерам".
"Штурмана - зело дело своё знающие, до вина и баб охочие, а посему добавить им к жалованью..."
"Интендантов, баталеров и прочую сволочь во время боя на верхнюю палубу не пущать, дабы они своим гнусным видом не позорили воинский дух российский".
Петр прекрасно это видел, усмехался в усы. Он сам любил пошутить. Работа шла хорошо и 13 апреля Морской устав увидел свет. По этому поводу участники комиссии были премированы и устроен пир с участием морских чинов.
Тем не менее требовалось множество положений и инструкций, много переводов, так что работа продолжилась до тех пор, пока князя Федора на вызвал президент адмиралтейств-коллегии генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин.
Федор пришел, доложился. В кабинете присутствовал генерал-аншеф Михаил Михайлович Голицын.
Апраксин сказал:
- Ну здравствуй, герой Гангута. Присаживайся. Слушай. Сейчас формируется галерная эскадра под командованием господина генерал-аншефа Голицына с целью завоевания побережья Финляндии. Нужны офицеры с боевым опытом. Вот и вспомнили про тебя. Приказ подписан, изволь принять под свою команду галеру Онега. Команда сформирована, сейчас там распоряжается поручик Степан Миллер. Дельный парень, из семьи кукуйских немцев. Получите приказ у секретаря. Отплываем на днях. Будьте готовы. Свободны.
Федор молча отдал честь, повернулся, вышел. Дело было решенное и, как всегда, спешное. Сразу пошел на галеру.
Галера Онега стояла у стенки Адмиралтейства. По типу она мало отличалась от гангутской Виктории. Поднятые нос, корма, вдоль каждого борта у самой палубы, как четки, шли полукруглые прорези для весел - по двадцать пять с каждого борта. Федор взошел на борт, сразу увидел молодого стройного белокурого поручика, который что-то серьезно говорил немолодому моряку, по виду боцману. Видимо, это и есть Миллер. Те уставились на вновь прибывшего майора.
- Здравствуйте, господин поручик.
- Здравия желаю, господин майор, - вытянулся и козырнул поручик.
- Вы и есть поручик Миллер. Я назначен капитаном галеры Онега. Вы будете моим помощником. Извольте построить команду на палубе.
Боцман засвистел в свой свисток, солдаты, сидевшие на банках (скамьях гребцов), повскакивали и застегиваясь, одевая треуголки, построились на центральном проходе.
Федор поздоровался, представился. Объявил немедленное учение, поскольку иного времени не оставалось. Задача: пройти вниз по Неве под парусом, обратно под веслами. Миллер осторожно сказал, что гораздо легче наоборот, ветер да течение поспособствуют. На что Федор сурово сказал, что наоборот и дурак сумеет. На то и учение.
Галера отчалила, сразу развернули, поставили паруса. Ветер их наполнил, надул, галера ходко пошла вперед. Ну что же, с парусами управляемся неплохо. Вышли в Финский залив. Достаточно, уже поздновато, а завтра уже надо докладывать Голицыну о готовности команды. Пока он осматривал судно. Как всегда, в Петровском флоте следы торопливости постройки. Дерево просушено плохо и обработано довольно коряво, Неплохо бы получше проконопатить швы, есть следы протечек. Но в принципе, плыть можно. Развернулись, пошли обратно на веслах. Стали грести неожиданно дружно и слажено, развивая приличную скорость, учитывая, что гребцами сидели солдаты из различных полков. Галера казалась живой. Длинный водный дракон бил по воде сотней плавников. Молодец Миллер.
- Ну что же, неплохо. Стрельбы мы в городе проверять не будем, придется проверить их в походе, а то и в бою. Скажите, Миллер, Вы со штурманским делом знакомы?
- Так точно, господин майор. Имею на то грамоту навигацкой школы. На борту есть компас, секстант, получены карты театра боевых действий. У нас же по штату отдельный штурман не положен.
Федор одобрил работу команды. Чувствовалась гребная подготовка.
- Господин поручик, давайте причаливать у провиантских складов под погрузку. Вот Вам распоряжение господина генерал-аншефа.
Передал бумаги.
Причалили у провиантских складов. Миллер убежал с бумагами в контору. Дали добро, началась погрузка. Участвовала вся команда и местные грузчики. Затем, когда Федор убедился, что галера готова к походу, отправился домой.
Дома уже знали о назначении, был небольшой переполох. Княгиня собирала сундучок в дорогу. Кроме этого, была корзина с пирогами и всякой снедью. Отдельно, понимающая княгиня дала плетеную флягу с ромом.
- Княгинюшка, сколько всего, еще корабль затонет!
- Ничего не затонет, - уверенно возразила княгиня.
Все это добро было доставлено на корабль.
На следующее утро было отплытие эскадры. На берегу заранее собралась толпа провожающих и просто любопытных.
Сперва был сбор капитанов галер. Докладывали о готовности кораблей и команд. Галера Онега была готова. Команда:
- По кораблям!
Эскадра двинулась в поход, вытягиваясь в кильватерную колонну, под приветственные крики толпы.
Финский залив встретил волнами и ветром. Команда: поднять паруса. Это хорошо, гребцы отдыхают.
Прошли Котлин, Кроншлот, стали забирать севернее. Везде скалистые берега, покрытые соснами, непонятно как держащимися на камнях. Вот и памятный Гангут. Теперь он наш, а боевые действия переносятся в Финляндию, куда мы и направляемся. Вечерело.
Опытные штурманы вели эскадру к облюбованному месту стоянки. Одна за другой галеры носами в ряд причаливали к берегу, сбрасывали мостки, люди сходили на сушу. Солдаты располагались отдыхать.
Место было известно. Тут имелся источник чистой воды, каменные хлебопекарные печи, которыми немедленно занялись коки со всех судов, превращая полученную муку в мешках в свежий хлеб (затем в сухари).
Ничего, днем отоспятся, им грести не надо. Они всю белую ночь сбивались с ног, испекая хлеб, а затем организуя завтрак для десяти тысяч человек.
Тяжела работа кока. Но его уважают на корабле и стараются подружиться.
Застучали деревянные ложки по мискам. Затем кипяток в кружках и команда: по кораблям.
Погрузка и эскадра на веслах построилась в колонну, двинулись дальше вдоль побережья. То на веслах, то под парусом.
Федор знал, что обстановка была не простой. Возле Аландских островов, в стратегически важном месте находились союзные многопушечные эскадры: шведская адмирала Шеблада и английская адмирала Норриса. От позиции последнего многое зависело.
Была стоянка в Гельсингфорсе. Много совещаний. Стало известно, что англичане вмешиваться не будут, ограничатся удаленным присутствием, демонстрируя шведским союзникам верность своим обещаниям. Двинулись вперед. Проводили транспорты со снабжением в Або, затем повернули к Аландским островам.
27 июля 1720 года русская флотилия по командованием генерал-аншефа Михила Михайлович Голицына (61 галера, 29 островных лодок, порядка 10 000 человек десанта) вышла к южным Аландским островам.
Стали на якорную стоянку вблизи берега. Некоторое время так стояли.
Онега находилась в головной части колонны, вахтенный вдруг вскрикнул:
- Что это?
Федор обернулся. Показалось что из воды высунулась женская голова, рука помахала Федору и исчезла в воде.
- Господин майор, Вы тоже видели?
- Ничего не было. Ты вчера не пил?
- Никак нет, господин майор, не пил, и ничего не было.
Неужели она, Мельда, как она меня нашла?, подумал Федор.
После совещания командование решило пройти немного вперед, выжидая момент для атаки.
Федор вел Онегу в общем строю, стоя на капитанском мостике. Его тревожил усиливающийся ветер. Какому-нибудь фрегату он был нипочем, а для низкобортной галеры опасен.
Федор обратился к помощнику поручику Степану Миллеру, который попутно был штурманом. Дело в том что такие галеры были предназначены для действий группами вблизи берега и ориентироваться было несложно:
- Господин поручик, где мы находимся?
- Подходим к острову Гренгам. Смотрите, господин майор, сигналят.
С флагманской галеры просигналили: внимание, противник. Федор раскрыл подзорную трубу, стал глядеть. Там, у острова Лемланд, виднелся шведский парусный флот. Не менее 4 линкоров, 14 фрегатов, какие-то галеры, корабли поменьше, которые трудно было сосчитать из-за расстояния. На других галерах капитаны тоже смотрели в трубы, видимо занимались тем же. Какой там бой, при такой качке ни стрельбы ни абордажа. Дай Бог бортом не черпнуть и не потонуть.
Опять сигнал: отходим ближе к берегу. Правильное решение. Миллер стоял на штурвале, а Федор продолжал наблюдение. Так, шведы ставят паруса. поворачивают свои суда по направлению к нам.
Онега, следую общему строю, развернулась и все двинулись обратно. Шведы явно пошли в погоню. Наш флагман вел флотилию в узкий и мелкий пролив Флисезунд. Шведы были близко. Впереди шли четыре фрегата и галеры. За ними линкор. На нем был личный вымпел флагмана вице-адмирала Карла Георга Шеблада.
Русская эскадра вошла в пролив Флисезунд. Он изобиловал рифами и мелями.
Команда: К бою.
Галеры стали разворачиваться, пушки заряжаться, абордажные команды готовиться. На всех галерах убраны паруса, будет маневр на веслах.
Шведы были близко. Уже читались названия их кораблей. Впереди фрегаты Венкер и Стор-Феникс, за ними еще два: Кискен и Данск-Эрн, позади флагманский линкор. С ними галеры и суда помельче.
С нашей флагманской галеры подавались команды, распределяя цели атаки. Федор принял: Онега, твой противник левофланговая галера.
Из-за фрегата Венкер, обходя его, со стороны берега вышла крупная шведская галера. Будет наша. Солдаты спокойно поплевали на руки.
Затем: Атака, вперед!
Гребцы налегли на весла. Галеры пошли. За ними целая флотилия шлюпок с абордажным десантом.
Шведские фрегаты стали поворачиваться бортом для залпа. Между ними прошли вперед шведские галеры.
Вот она. Крайняя слева. Идет в опасной близости от берега, того и гляди вылетит на мель. Хорошо, у них нет места для маневра.
Фрегаты явно не могли повернуться в тесноте пролива. Даже в строю по два, места явно не хватало. Это вам не морские просторы. Но упрямые шведы все же поворачивались поперек пролива и атакующим русским, пока не сели на мель.
Два фрегата второй линии попытались развернуться, но им, кажется, помешал флагман. Тот бросил якорь, развернулся вокруг него, обрубил канат и ушел, за ним пошли в погоню наши галеры. Пока два задних фрегата выжидали окончания этого маневра, избегая столкновений, они оказались окружены нашими галерами.
Начался абордажный бой. Подходили шлюпки с подкреплением.
Онега шла в лоб со шведской галерой. На ее борту уже ясно читалось название Крона. Федор передал руль Миллеру. Громко скомандовал:
- Слушать мою команду. По сигналу поднимаем весла левого борта, прижимаемся к шведу. Абордажная команда готовься!
Со шведской галеры прогремели выстрелы. С Онеги отлетели бортовые доски. Артиллеристы дали ответный залп. Качка, попадания плохие, как у них, так и у нас. Все решит абордаж. Федор оглянулся. Сзади следовали шлюпки, чтобы в случае чего помочь Онеге. Близко! Федор сказал Миллеру:
- Степан, дай-ка штурвал. Стой рядом. Ежели что, принимай команду.
Федор вел Онегу на вражескую галеру, чуть отклоняясь вправо. Это был прием древних, знакомый греку Федору Устилиану. Сейчас мы его применим. Федор не скомандовал, заорал:
- Табань! Суши весла!Весла на борт!
Весла левого борта дружно задрались кверху, затем слоились на борт. Онега со скрипом прошлась вдоль борта Кроны, ломая ей весла. Полетели гребцы с банок.
- Абордаж!
Но шведская галера вдруг стала отходить от Онеги. Шведы столпились вдоль борта и открыли ружейный огонь. Наши активно отвечали. Началась беспорядочная стрельба.
Загремел пушками фрегат Венкер. Его борт покрылся вспышками огней и дымами. Онега задрожала от ударов ядер. Федор понял. У Кроны уцелело одно весло, которым шведы активно отталкивались от Онеги, избегая абордажа. Федор:
- Готовь абордажные крючья. Миллер, за старшего! Как только уберем весло, закидывать крючья, притягивать и вперед, через борт.
Подумал: эх, вы северяне, плавать толком не умеете.
Взобрался на борт, прыгнул вниз, ухватившись за это весло, сильно ударился грудью, перехватило дыхание. В глазах потемнело и заискрилось. Федор из последних сил вцепился в скользкое весло. От его тяжести оно опустилось. Онега пошла бортом к противнику, а Федор, съехав по мокрому веслу, оказался в воде. Нырнул поглубже, боясь быть раздавленным.
Под водой услышал, как стукнулись борта, даже топот ног , удары ядер и еще какие-то неясные звуки. Несмотря на август, воду теплой не назовешь. Но ничего.
В глубине Федор открыл глаза. Вода мутновата. Вдруг он увидел как из мутной темноты появилась обнаженная девушка с длинными светлыми волосами. Она взяла его за талию и, работая ногами, повлекла вперед. Она была сильная, как дельфин.
Федор увидел наверху, на поверхности днища шлюпок. Русалка подтянула Федора к одной из них и мощным рывком выбросила его наружу. Федор схватил борт, навалился. Сидящие гребцы его втащили. Никто не удивился.
Федор, не отойдя от шока, скомандовал:
- В бой!
Шлюпка подошла к борту. Все перелезли туда. На палубе была кровь, лежали люди. Шведы сбились в кучу, как овцы, потихоньку начиная сдаваться.
Федор со шпагой напал на шведского офицера, который оборонялся с затравленным видом. Затем он отступил назад, огляделся и подал Федору двумя руками с поклоном свою шпагу, что-то сказав по-шведски.
Бой заканчивался. Наши уже не нападали. Те шведы, которые сдались, уговаривали более упрямых товарищей не дурить. Наконец все успокоились. Шведы были обезоружены. Поставив караул, Федор, весь мокрый, перелез на Онегу.
Из трюма раздался крик:
- Вода!
Миллер закричал:
- Ставь заплату!
Матросы бросились в трюм, учить было не надо. Миллер обернулся и увидел Федора.
- Господин майор! Вы живы. Как Вы бросились за борт, думал конец. Здорово вы придумали с ломанием весел. А нам досталось. Мы попали под огонь Венкера, а у него пушек немало. К тому же мы сцеплены со шведом, маневрировать не можем, прямо неподвижная мишень. Спасло то, что команда была уже на абордаже на шведском борту, а то бы многих не досчитались. Но борта поломал он нам изрядно. Вон он, злыдень.
Уныло стояли четыре шведских фрегата без флагов и парусов, взятые в плен.
Федор и Миллер пошли осматривать Онегу. Да, на борт страшно глядеть. Мачта сильно повреждена ядром, едва держится, придется срубить, много течей, с которыми сейчас боролись моряки, ставя временные заплаты и откачивая воду. Те же ядра прошивали обе галеры, стоявшие бортами, а Крону спасать было некому. Она стала все быстрее крениться. Федор крикнул:
- Эй, быстро сюда, пока не потонули.
Все бросились через борт на Онегу, русские и шведы вперемежку. Побыстрее отцепились. Крона пошла на дно, оставив торчащими наискось мачты.
Так, как бы мы не стали следующими.
К Федору обратился боцман.
- Господин майор, галера морем не дойдет. Мачту надо спилить, а при малейшей волне эти матерчатые заплаты полетят к морским чертям. Пока на месте стоим, встречного напора и волны нет, еще ничего, тьфу, тьфу. И то, глядишь и приляжем на дно рядышком с этим.
Показал на торчащие мачты. Федор сам понимал, что сдвигаться с места опасно. Оглядевшись, увидел, что множество галер в подобном состоянии. Да, потрепали нас шведы.
С флагманской галеры прозвучал сбор для капитанов. Взяли одну из шлюпок, что сиротливым табунчиком были привязаны к Онеге, поплыли на флагман. Собрались капитаны, еще не остывшие от боя. Разгоряченные, один Федор мокрый. В каюте места не хватило, расселись на банках гребцов.
Генерал-аншеф Голицын потребовал доклада от каждого капитана о его боевых действиях, потерях и повреждениях. Адъютант все записывал.
Дошла очередь до Федора. Он поднялся.
- Ваше превосходительство, галере Онега была определена в качестве непосредственного противника галера Крона. Мы взяли ее на абордаж, все осложнилось тем, что мы были под огнем фрегата Венкер с достаточно близкого расстояния, не имея возможности маневра и ответа. Крона затонула благодаря этому обстрелу. Мы продолжали абордаж, но практически потеряна мачта, борта сильно разбиты, много пробоин ниже ватерлинии. Заделаны весьма ненадежными брезентовыми заплатками, от течи полностью избавиться нельзя. Помпы работают постоянно. Я опасаюсь даже двинуться с места и молю Бога о хорошей погоде. Настроение экипажа боевое. Пленные с Кроны находятся на борту.
Голицын помолчал. Потом взглянул на Федора:
- Ты что, майор Переславский мокрый, за борт свалился, или искупаться решил?
Поднялся капитан галеры Сом:
- Господин генерал-аншеф. Я атаковал Венкер и все видел. Майор князь Переславский в бою действовал мастерски и смело. Он напал на переднюю галеру, Крону, взял на абордаж с налету. Даже если бы его абордаж не удался, Онега сломала Кроне все весла по борту и та бы никуда не делась. Сам князь отважно действовал за бортом, мешая действиям весел противника. Кроме того, Онега взяла огонь Венкера на себя, чем помогла нам подойти без лишних повреждений и потерь.
Голицын задумчиво и как-то удивленно поглядел на Федора:
- Надо же, я думал, ты мастер лишь в коллегии уставы составлять. Ладно, молодец, следующий!
Большинство докладов были подобны докладу Федора. Взято четыре больших фрегата, но много потерь и повреждений. Погоня за шведским флагманом, в составе десяти галер полковника Чубарова, вернулась ни с чем.
Решение было таково. Галеры, которые не смогут пройти морем, разгрузить, команды перевести на трофейные фрегаты или на берег, сами галеры спалить.
Никто не спорил. Другого выхода не было.
Пиррова победа, подумал Федор.
На шлюпке он приплыл на берег, где уже горели костры, готовилась похлебка и каша. Федор разделся, обсушился, поел. Ждали вспомогательных судов, чтобы отплыть в Гельсингфорс. Будут через пару дней.
Ночевали под открытым небом. Федору не спалось. Мельда, русалка моя, неужели там, под водой это была ты?
- Это я, - послышался тихий женский шепот.
Федор обернулся. В темноте белела женская фигурка. Она приложила палец к губам и поманила его за собой. Он вскочил и пошел за ней.
Они удалились от лагеря и пошли по какой-то едва заметной тропинке.
- Мельда, куда мы идем?
- Скоро узнаешь.
- Мельда, ты моя удача. Постоянно меня спасаешь на море. Не у каждого моряка есть такой подводный ангел-хранитель. Думаю, мне при желании даже утопиться не удастся.
Мельда звонко рассмеялась:
- Не удастся, не дам.
- А ты можешь на суше жить?
- Какое-то время находиться могу. Сам видишь. Но недолго. Потом надо опять в море. Можно в реку.
- Мельда, а тебе не холодно голой ходить?
- Одеваться я не умею. А тут тепло. В море гораздо холоднее. Но я всю свою жизнь там плаваю, привычно. Здесь гораздо хуже. Я там под водой и дышу, сама не знаю как. Как-то всем телом. А что, разве я нехороша?
- Очень хороша. Тебя одень, так от земной красивой девушки не отличишь. А много вас, таких русалок?
- Точно не знаю. Немного, но и не так мало. Дело в том, что русалки бывают разные. Есть такие как я, похожие на земных девушек, а есть русалки с рыбьим хвостом вместо ног. Они мало общаются с нами, а от людей прячутся. Думаю, что это из-за того, что я родилась на суше и младенцем брошена варягами в море, а те, с хвостами, рождены в глубинах. Рыбы там поучаствовали, что ли? Не могу объяснить. Хотя они и симпатичные бывают.
- Мельда, а ты любила когда-нибудь?
- Любила одного рыбака с севера. Только он пугался меня. Разве я страшная или злая? А еше моряка с большого острова оттуда.
Показала рукой на запад. Датчанин или англичанин, подумал Федор.
- Он был красивый, меня видел, только было одно любопытство. Он приходил на берег и все время что-то пил из бутылки, что плохо пахло. Ко мне был равнодушен. Потом я под водой видела много людей, как сегодня, утонувших от этого страшного грома. Целые корабли ложились на дно. А были красивые мужчины, так жалко. Я их ласкала, жалела, но все бесполезно.
Они забрались на прибрежные скалы. Отсюда открывался прекрасный вид на залив с множеством кораблей на якорях и костров на берегу. На скалах весьма причудливо росли сосны в самых неожиданных местах, чудом держась на камнях. Скалы тоже были разные. Некоторые гладкие, массивные, некоторые разломанные.
Они стояли, взявшись за руки и смотрели вниз. На некоторых кораблях показалось пламя. Оно быстро разгоралось. Море покрылось плавучими факелами. В этом было что-то величественно-страшное. Федор отыскал глазами свою Онегу. Она горела тоже. Мельда испуганно спросила:
- Что это?
- Сжигают негодные корабли, а то ты их на дне увидишь, вместе с моряками. Не могут они больше плавать.
Федор любовался Мельдой. У него перехватило дыхание. Как же она была хороша. Он понял, что ждал ее. Ждал и вглядывался в море. Он обнял Мельду:
- Хранительница ты моя подводная. Какая ты сильная! И теплая, аж горячая.
- Будешь горячей, когда постоянно в холодной воде, особенно зимой. На суше мне плохо.
Федор скинул с себя кафтан бросил на землю, осторожно положил на него Мельду, стал ласкать. Мельда лежала неподвижно, не зная что в этом случае делать, только закрыла глаза. Грудь ее стала подниматься, она задышала и застонала. Федор сперва бережно, а потом посильнее ее ласкал. Потом она немного освоилась, стала отвечать на ласки, которые становились все более бурными. Она стала очень горячей.
Вдруг вскрикнула:
- Федор, мне плохо. Надо скорее в воду.
Федор с тревогой вскочил, одел кафтан, они пошли вниз к воде. Мельда шла с трудом. Затем остановилась. Ноги подломились и она упала. Федор бросился к ней. У нее сердце колотилось как бешеное, дыхание неглубокое, но частое. По телу пробегала дрожь. Пылала и была без сознания.
Федор взял ее на руки и быстро пошел к воде. Зашел в воду по грудь, опустил Мельду с головой, зная, что этой русалке ничего не будет. Ни пузырька. Она была неподвижна. Неужели?
Нет, зашевелилась. Через некоторое время поднялась из воды. Виновато улыбнулась.
- Ну вот, теперь и ты меня спас. Прости, но я никогда этим не занималась, вот и не подумала. Мне нельзя так делать подолгу. Или далеко от воды. Извини, но я должна уйти с головой на глубину, сильно и долго охлаждаться, чтобы не заболеть. Счастливо тебе!
Она обвила Федора руками, поцеловала и нырнула в глубину. Федор проводил ее взглядом, выбрался из воды, долго стоял на берегу. Пошел к своему костру.
Его встретил Миллер:
- Господин майор, где же Вы гулять изволили? Ваша каша остыла. Ба, да Вы опять мокрый! Извольте шнапса, трофей нынешний, сушиться и каши остывшей.
Чувствовалось, что поручик этого шнапса отведал.
Через день прибыли транспорты, все на них погрузились и отплыли в Гельсингфорс, а затем в Санкт-Петербург.
На набережную высыпало множество народу, кричали ура, махали шляпами, цветами и чепчиками.
Пленные шведские моряки строились в отдельную колонну под охраной комендантской роты. Трофейные фрегаты уже стояли возле Адмиралтейской верфи, по ним лазили корабельные плотники, определяя повреждения. Федор недобро посмотрел на Венкер, своего обидчика.
- Федя!
Это была Елена. Она бросилась к нему на шею. Федор счастливо улыбнулся. Они вгляделись в глаза друг другу.
- Живой! А я так боялась, такие страсти тут наслушалась. Смотри, какие шведские корабли большущие! А у тебя галерка маленькая такая. А где же она?
- Потонула галерка. Но ничего, новую построим.
- А ты все равно победил этих огромных. Я так и знала, что ты герой.
И опять принялась его целовать. Федор почувствовал себя очень спокойным и счастливым.
Вещей у Федора не осталось, сгорели и потонули на Онеге, шел налегке. Они протиснулись сквозь толпу к своей коляске, где на козлах сидел кучер, опять Иван.
- Здравствуйте, барин! Рады, что в добром здравии. Нно, трогай!
Они прибыли на свою Мойку, 12. Там перед входом их встретили горничная и кухарка, а также местный дворник в белом фартуке с бляхой. Все радостно приветствовали барина. Все получили по пятаку.
Потом был торжественный обед. Уж княгиня постаралась. Она издавна была поклонница русской кухни и знала в ней толк. Была уха тройная стерляжья, холодец, поросенок с гречей, горки икры, пышащие жаром котлеты с грибами внутри, конечно пироги с разными начинками. Федор, изголодавшийся на казенных харчах, набросился на это великолепие. Но осилить все было невозможно. Он, насытившись, откинулся назад, на спинку стула. Принесли самовар. Как хорошо.
Елена сидела напротив и ласково глядела на Федора.
- Соскучилась, милый. А как ты, были у тебя женщины?
- Ну какие на флотской эскадре женщины? Так, одна русалка мимо проплывала.
- Какая такая русалка?
- Обыкновенная. Довольно симпатичная. Ты что, русалок не видела?
Елена видела.
- Ну и любовницы у тебя! То мертвая, то водяная. К таким я и ревновать не стану. Разве они тебе пирог испекут и самовар поставят? Пойдем лучше в опочивальню.
И они пошли в опочивальню.
Федор и далее работал в различных морских комиссиях. Несмотря на сухопутное звание, он слыл опытным моряком. Впрочем, в те времена это было не редкость. После работы по вечерам гуляли с Еленой. Бывали в Летнем саду, ходили на морской берег.
Федор против воли вглядывался в морские просторы, но одергивал себя и крепче обнимал любимую жену, княгиню Елену.
Историческая справка.
Морской устав Петра I 1720 года с незначительными изменениями и дополнениями просуществовал до 1797 года и выдержал восемь изданий. Весьма добротный документ, интересен и сейчас.
В результате Гренгамского морского сражения из 61 русских галер по причине повреждений пришлось сжечь 45.
Фрегаты Венкер (30 пушек), Данск-Эрн (18 пушек), Кискен (22 пушки), Стор-Феникс (34 пушки) служили в русском флоте под прежними названиями.
В качестве иллюстрации приведена картина Ф.Перро "Сражение при Гренгаме"
27 июля 1720 года
июнь 2016