о п-страданиях советской интеллигенции по городу П.
20 ноября 2015
На западе Европы есть крупный город П. Город как город, в целом интересный. Массовая застройка - ровесница петербургской, древних памятников мало, колорит безусловно есть. Интересный город, но не Петербург же - до Северной Пальмиры он явно не дотягивает.
По какой-то совершенно непонятной причине этот город стал субьектом и символом п-страданий позднесоветской интеллигенции. Слово "п-страдания", соединившее в себе названия женского полового органа и неприятных переживаний в жизни, обозначает неприятные переживания, но высосанные из пальца, надуманные и самовнушенные. То есть, дело не в том, что человек голодает, страдает от холода, не может купить элементарно нужные для жизни вещи. Нет, все базисные потребности удовлетворены. Но вот плохо ему, и всё.
Позднесоветской интеллигенции было плохо оттого, что Подлая Власть не пускала ее в город П. Это было логически объяснимо - П. оказался по другую сторону баррикад Холодной войны, там легко могли завербовать нестойкого интеллигента. Но интеллигенты, включая членов партии, включая идеологических работников и пропагандистов, включая творцов искусства и литераторов, не понимали эту простую истину. Они громко, дружно и публично п-страдали оттого, что их не пускают в город П.
Начиналось это с фразы "Увидеть П. и умереть", запушенной в оборот, как оказалось, еще Ильей Эренбургом в начале 30-х годов и ставшей названием фильма, выпущенного уже после окончания Советской власти. Она шла в паре с русофобским мемом "Пустите Дуньку в Европу", появившимся задолго до эпохи мемов.
Забавно, что аутентичной советской Дуньке никакая Европа была не нужна - ей было хорошо в советском доме отдыха, куда она ездила по профкомовской путевке, и этот мем бытовал исключительно в среде продвинутых интеллигентов, брезговавшей домами отдыха для простого народа.
О городе П. плакали и пели печальные песни, собравшись маленькой компанией с большим секретом.
Был, правда, момент, когда самый известный советский бард заставил советскую интеллигенцию задуматься. Он был "выездным", посетил город П. и отрапортовался по возвращении, что "наши люди" нужны там как в бане пассатижи или лыжи, зато в общественном туалете этого города есть надписи на русском языке.
На интеллигенцию его предупреждение не подействовало. Она была уверена, что уж она-то в городе П. окажется нужной не меньше, чем Пикассо, Шагал, Модильяни и Сутин.
И вот поменялись времена, и наступила сбыча мечт. Подлая власть наконец рухнула, и пока основная масса бывшего советского народа элементарно выживала и не знала, что день грядущий ей готовит, представители продвинутого слоя получили наконец возможность съездить в город П.
Это касалось и тех, кто остался на прежнем месте жительства, и тех, кто покинул территорию Империи Зла. Самые умные, везучие и продвинутые из них получили статус контингентных беженцев и поселились в Германии, где живут уже от 20 до 25 лет на социальное пособие. Преимущество их нового места жительства состоит в том числе и в том, что от него до города П. всего два часа езды, и в этот город можно поехать на выходные или на пару дней среди недели, потому что все равно делать в жизни нечего.
Везучим завидуют черной завистью менее везучие бывшие советские интеллигенты, репатриировавшиеся в Израиль и оказавшиеся в краю, где "зимой льет на тебя, а летом с тебя". Многие из них тоже воспользовались возможностью и посетили город П., хотя до него от нас четыре часа пути на самолете, а социальное пособие в Израиле несравнимо с германским, и его хватает только на самое необходимое. Но светлую мечту надо было реализовать, хотя умирать после этого никто не хотел.
Мало кто из этих людей, даже оказавшихся в Германии, откуда до П. два часа пути на автобусе, съездил в этот город второй раз. Реальный город П. оказался сильно непохожим на идеальный, из советских мифов. Он грязный, в нем много страшных "африканских и арабских морд", которые могут ограбить и даже убить, а в некоторые окраинные кварталы гиды настоятельно рекомендуют не заходить.
И, возможно, именно здесь кроется причина эмоций, вырвавшихся наружу в русско-эмигрантской интернет-среде после терактов, унесших 129 человеческих жизней, и сводящихся к фразе "так вам и надо, падлы". За то, что не уважали нас, евреев, и занимали проарабскую позицию. За то, что впустили к себе всю эту черно-исламскую шваль, а нас, таких хороших, не впустили. Германия впустила, а вы не впустили. Но главное - за то, что этот ваш город П. оказался недостойным нашей мечты о нем. Ради этого мы разваливали страну, из которой нас не пускали увидеть город П. и умереть там? Обидно, досадно, но проехали. Надо жить дальше.