1
Метро, переход, толпа, толпа, толпа... Наташа остановилась перевести дыхание. Она добирается до места целый час! Как она утомилась. Сил у нее нет. Она не хочет идти на вечеринку: устала и настроение отсутствует. В этом году она дипломница, надо бы готовиться. Последний курс университета – это не шутки. Эх, она лукавит: всем говорит одно, а помалкивает о другом. Вряд ли ее поймут. Она не настаивает на понимании. В конце концов, это ее дело.
- Да брось, - сказала Катюха, - там наши девчонки. Посидим, поболтаем. Мы тысячу лет не виделись!
- В том году встречались, - поправила Наташа.
- С ума сойти! – воскликнула Катя, таща за собой подругу. – Целый год прошел! Как летит время! Того и гляди, я совсем скоро старой стану! Мне уже двадцать два стукнет!
- Какой ужас, - проговорила Наталья. – Столько не живут.
- Вот именно! – живо отозвалась Катерина. – Слушай, у меня, кажется, подбородок поплыл! – сказала она, поглядывая на свое отражение в витрине.
Катя уже и о встрече забыла, настолько ее напугало собственное лицо, увиденное в большом стекле. Она смотрит на себя ежедневно, но как-то внезапно испугалась.
- Надо себе что-нибудь кольнуть! – заявила Катя. – Или – зачем деньги без конца тратить? – я просто операцию сделаю и все.
Наташа остановилась.
- Ты в своем уме?
- А что такого? У меня бабуля делала операцию и колет уколы там разные.
- Твоей бабуле под семьдесят – ей можно, а тебе только…
- Не произноси, не произноси! – потребовала Катя, закрывая уши. Увеличивающийся год от года возраст – это приговор! Определенно приговор!
- Ты еще очень молода, - поправила ее Наташа. – Выйдешь замуж, детей родишь…
Лицо Кати скисло заранее, не дождавшись старости.
- Я что – должна закрыться дома, бегать собирать носки и вытирать детские сопли? Нет! Ни за что!
Девушки добрались до Старого Арбата и приступили к поиску кафешки, где была назначена встреча.
- Я не собираюсь гробить свою жизнь на стирку, уборку и подгузники! – заявила Катя. – Моя мать вышла замуж во второй раз и теперь только и занимается тем, что подгузники меняет – никакой жизни!
Наталья остановилась и задумалась. Неужели Катя серьезно?
- А чего бы ты хотела?
Катя пожала плечами.
- Я – карьеристка. Я хочу работать в крутой фирме, получать сто пятьдесят-двести тысяч, развиваться, отрываться… - Она перечисляла пункт за пунктом, Наташа почти не слушала: так говорят многие девчонки и парни на ее факультете. Она же мечтает отучиться и, наконец, заняться тем, что действительно интересно ей, и о чем не хочет слушать ее мама.
- Да ладно тебе грустить, - толкнула Катя плечом подругу. – Все пучком! Вечер отличный, до экзаменов далеко! Семестр только начался!
И то верно, Наталья же обещала не скучать. И она старается.
Девушки поднялись по ступенькам и – какая радость! – очутились в кафешке! Девчонки соединили столики и разместились как нельзя лучше в уютном кафе, где не так много народа, как в типичных американско-европейских забегаловках, где еще нужно очередь отстоять, чтобы стакан кофе получить. Кресла и стулья достались девушкам удобные, официантки – не назойливые. Принесли меню и исчезли на полчаса. И это тоже не беда: Наташа хоть передохнет, дух переведет. А есть она совсем не хочет, выпить – аналогично.
Девчонки, у которых терпение короткое, потребовали официантку, и та, нехотя, подошла принять заказ.
2
Ужин обрисовался на столе, подтянулся кофе, чай, десерт. Девушки болтали, хвалились, спорили. О всякой всячине. Доказывали друг дружке что-то. Наташа сидела тихо и не выделялась. За окном светились разными огоньками дома Нового Арбата, по Старому ходили москвичи и гости столицы. С цветами, шариками, подарками, коробками... Наташа ощутила себя в стороне: она – сторонний наблюдатель. Или участник? Так интересно. Наверное. Нет, не наверное! Ей интересно. Интересно вот так со стороны посмотреть на то, что происходит вокруг.
- Давайте каждая расскажет какую-нибудь историю! Романтичную! – предложила одна из подруг. – Так здорово будет!
- О любви что ли? – поморщившись, отозвалась Катюха. Скептик и прагматик.
- Почему бы нет?
Девушки поддержали идею и стали вспоминать милые истории, с которыми можно поделиться со школьными подругами. Они хоть и учатся кто где, амбиции и установки у всех разные, как мотивация, зато любая из них мечтает о большой и сильной любви. Попробуйте, докажите обратное.
Так захлестнуло девушек, что они забыли обо всем на свете, замечтались.
- Он встречал меня каждое утро перед институтом! Такими глазами смотрел!.. – поддалась былым впечатлениям одна из девушек.
- Круто! А что потом? – озадачились ее подруги.
- Потом он окончил институт и уехал работать к себе. Во тьму тараканью. Меня звал.
- Почему ты не поехала? – поинтересовалась Наталья.
- Еще чего, я не собираюсь уезжать из Москвы. Но все так было романтично!..
- А если б он сюда возвратился? – спросила Катя.
- Не знаю, - пожала плечами подруга, - может и сложилось бы.
Отчего-то Наталья засомневалась. Может – да, может – нет. Если б он приехал, я бы подумала... Зачем тогда это? Как странно: то же самое она могла б сказать себе.
Вдруг одна из девушек встрепенулась: вспомнила очень трогательную историю своей сестры.
- Он намного старше ее! – говорила она. – Так красиво ухаживал! Они ездили, куда только хотели. А свадьба у них была... закачаетесь!
Другая девушка поведала не менее занимательный случай:
- У меня была депрессия, так он увез меня в Египет, в потрясающий отель, и водил к дельфинам, чтобы мысли о суициде пропали: я тогда жить не хотела.
Наташа подняла на подругу глаза. Почему же она не хотела жить, когда все в порядке: и родители живы, и учеба налажена, и такой парень, и здоровье?..
- Он меня буквально вытащил из депресняка! – добавила подруга. – Но у нас не сложилось, к сожалению.
- А у меня сложилось! – отозвалась другая подруга. – Мы со школы встречаемся, и он сделал мне предложение! Отвез в Питер, и даже стишок прочел!
Девушки посмеялись, забавная ситуация. Так нетипично для современных парней – читать стихи с признанием в любви. Зато так романтично…
И Катя поделилась историей. Не о себе, о маме. Она смогла в сорок лет принять важное решение и, повторно выйдя замуж, родила Катюхе брата.
- Круто! – отозвались одни девушки. – В сорок лет!
- Да, здорово! – подхватили другие.
Катя почувствовала, что мать не так уж глупо поступила. Да ладно уж: что сделано, то сделано. Обратно, как говорится, не запихнешь.
- А ты что молчишь? – обратилась Катя к Наталье. – Расскажи ты.
- Ох, нет у меня особо никакой романтичной истории.
- Давай, давай! – настаивали девушки.
- Колись! – потребовала Катя. – Вижу, тебе есть что рассказать!
3
Ей нельзя отказать в здравом смысле: она слишком права.
- Не думаю, что моя история подходит для вечера: она не слишком романтичная, - откликнулся тихий голос Натальи.
- Не томи! – поторопила Катюха, сгорая от нетерпения.
Наташа окинула взглядом подруг и отозвалась:
- Вы сами напросились…
Полтора года назад.
Из университета выскочил молодой человек, зажав под мышкой кожаную сумку, напоминающую портфель.
- Санька! – окликнула его девушка, он обернулся.
- Привет! – Он чмокнул ее в розовую щечку. – Как дела?
- Все пучком, - живо откликнулась Наташа, студентка третьего курса МГУ.
Александр Ефимов, школьный золотой медалист, красный дипломник успел уже отбарабанить пять университетских лет и стать аспирантом. Двадцать четыре года – это золотое время для побед! У него столько планов!
- Как препод? – спросил Саша, Наташка жаловалась на преподавателя по спецдисциплине: жесткая тетка.
- Да достала она! Климакс, наверное, - отозвалась Наталья.
Со звонком она побросала тетрадки в сумку, перекусила на ходу бутербродом, и понеслась с «Охотного ряда» на станцию «Университет». Соскучилась она по Саньке. Вечно он занят своей математикой. Одна наука в голове. Такое складывалось впечатление.
- Мня предки уговаривают переехать в Англию, - откликнулся Саша, забрасывая руку на плечо девушки, чтобы она не слишком расстраивалась.
Она уже слышала о планах его родителей, и очень боялась ихнего осуществления.
- И что ты решил? – осторожно спросила Наталья. Он уедет, а она тут останется что ли?
- Да пока не знаю, - ответил Саша. – Я думаю.
В самом деле родители все чаще и чаще заговаривали с сыном об учебе за границей. Им хотелось, чтобы сын получил больше, чем может дать ему российское образование. Там есть возможность развиваться, заниматься исследованиями. И они знают, о чем говорят. Тут никому ничего не нужно кроме денег и никто в науку вкладывать не станет: на кой это и кому надо? Бегут наши ученые за кордон, там хоть шанс на самореализацию есть. А Саша крайне талантлив, трудолюбив и увлечен. Ему прочат светлое будущее преподаватели, он защищает честь универа на Олимпиадах, им гордится декан, ректор. Парень он умный, с пытливым умом. Такой – дай ему шанс – еще всех удивит. Он вполне способен стать ученым с мировым именем. И это не мнение родителей. С ними тайком профессор один переговорил, посоветовал парня перевести в Оксфорд.
- Ты же понимаешь, - говорила мать, - там больше возможностей! Зачем тебе отказываться?
- Оксфорд – не просто университет, - подхватил отец. – Это крупный научно-исследовательский центр! Там больше сотни библиотек! Есть собственное издательство, музеи.
- Ты не представляешь, какое блестящее будущее тебя ждет! – настаивала мама: ее сын самый-самый! Пускай попробует кто-нибудь, возразит.
Саша посмеялся:
- Вы так говорите, как будто я не знаю, что Оксфорд – это круто! – Он сотни раз о нем слышал, некоторые его друзья уже учатся в Англии и не сожалеют.
- У нас есть возможность оплатить твою учебу, - добавила мама. Происходила она из хорошей семьи и на своего единственного сына она ничего не пожалеет.
- Крутяк! – отозвался Саша. – Я должен все взвесить.
- Взвешивай скорее, - поторопила мама. – Время идет.
4
Санька как-то не очень хотел прощаться с Наташкой: наука наукой, а девчонка – это любовь вроде как. Если б она с ним поехала – другое дело. Сложилось так, что он родился и вырос в Москве. Здесь его друзья, родственники, девушка. Прикольная она, Наташка-то. Глазенки преданные делает, когда на него смотрит, а ему нравится…
- Ты, Санька, не уезжай, - тихо попросила Наталья.
Сашка поулыбался, поднимая ее подбородок.
- Я с тобой хочу поехать, ты же знаешь.
- Как я поеду? У меня еще две сестры: родакам не потянуть. Я подрабатываю, но этого едва хватает на проживание.
Наталья помогала подругам и девчонкам на факультете работы писать. Деньги невесть какие, зато свои. И очень кстати.
- Не волнуйся, - откликнулся Саша. – Я без тебя – никуда. – И засмеялся.
Наталья усомнилась: он чаще занимается математикой, учеными работами, науками... На нее у него почти не остается времени. Видятся они редко, не качественно, не так, как хотелось бы ей. От того Наташке грустно, когда они встречаются и просто невыносимо тоскливо, когда расстаются.
- Пойдем, поедим… - сказал Саша и в обнимку с девушкой вошел в кафешку.
Он заказал одно блюдо на двоих, и один десерт. И вовсе не из-за экономии, а потому что Наташка не справлялась сама, а он много никогда не ел. Он худой, она еще худее. Такая худенькая, что неловко как-то есть с ее тарелки.
- Ешь, ешь, - скомандовал Сашка. – Тебе по аудиториям бегать и за мной! – Он смеялся до слез, а Наталья бросила в него салфетку.
- Ты еще за мной побегаешь! – Она переключилась на десерт.
- Побегаю, конечно, - отозвался Саша. – Сейчас ты наешься сладкого и станешь еще слаще! Представляешь, сколько парней захотят тебя съесть?!
Наталья подставила лоб, и он уткнулся в него своим.
- Ну что ты? – спросил Сашка еле слышно. – Я помогу тебе с курсовой.
- Ты ничего не понимаешь в журналистике.
- Естественно, это ведь ты учишься на журфаке.
- А я ничегошеньки не смыслю в вышке.
Санька забавно поулыбался.
- Тебе и не надо: умным должен быть я.
- А я? – озадачилась Наталья.
- А ты должна быть красивой. – Сашка обхватил лицо девушки ладонями. – Пойдем?
- Книги? Исследования? – огорчилась Наталья: они только встретились и, едва успев перекусить, вновь расстаются.
- Тебе ведь тоже надо идти.
- Давай хоть до метро пройдемся, а не поедем? – предложила Наташа.
Сашка согласился, а то, кажется, он гулял с ней в последний раз в прошлом месяце.
Они шли не быстро: Наталья намеренно сбавляла шаг. Особенно если Саша норовил прибавить его.
Сашка что-то рассказывал, Наталья слушала его. Она его всегда слушает. А он всегда говорит. Обо всем, что интересует его, преподавателей, профессора. Наташе интересно. Все, что с ним связанно, ей интересно.
Шаг за шагом и они приблизились к станции метро. Сашка скривился, потер автоматически живот.
- Что? Опять? – заволновалась Наталья. – Сходил бы ты в больницу, - с участием сказала она.
- Мне что, делать нечего – по больницам блуждать? Нет уж: я туда ни ногой. Пусть меня лучше вперед ногами вынесут.
- Сплюнь! – потребовала Наташа.
5
Саша демонстративно плюнул в сторону, едва не попав в прохожего.
- Довольна?
- Не очень. Ты так не говори больше!
- Ладно, не буду. Обещаю! – посмеялся Саша.
Он тщательно скрывал свое недомогание от девушки, от родителей, от преподов и от самого себя, игнорируя слабость, тяжесть в желудке, отсутствие аппетита и обострение гастрита. Он не хочет смотреть на мясо. Как он мог признаться Наташке, например, что, и он не ел весь день. Трудоспособность его заметно снизилась, однако он отмахнулся от идеи сходить к специалисту, и вместо этого собрался в библиотеку универа.
Наталья почувствовала, он что-то скрывает от нее и сказала:
- Сходи к врачу! – Ее взгляд был крайне настойчивым, и Саша ответил:
- Ну ладно, будет время – схожу.
- Когда оно у тебя появится?
- Когда-нибудь, - пошутил Сашка.
Он всегда отшучивался, чтобы серьезно с Натальей не разговаривать. И не только с ней.
- Давай я с тобой схожу. – Наташа была готова идти за ним хоть на край света, не то что к доктору. Она всегда поддержит Сашку. Лишь бы ему полегчало.
- Да подумаешь – обострение гастрита. Тоже мне проблема, - со смешком отозвался Санька.
- Ну, пожалуйста, ради меня, - трогательно попросила Наташка. Ее страшно беспокоит то, что он выглядит не так свежо, как должен выглядеть молодой человека в двадцать четыре.
- Ох, ладно уж. Только ради тебя, - посмеялся легко, по-юношески, Саша – молодость, беспечность…
Родителей он мог дурить сколько угодно, но только не Наташку: она видит, что с ним что-то творится. И это что-то ей не нравится. Слишком.
Санька отнекивался еще долго. Он помогал Наташке с курсовой, беря из самых надежных источников информацию. Живой ум его сыграл важную роль в работе: девушка отдала труд на проверку, а преподавательница похвалила ее.
- Ты молодец, - сказала она. – Немного доработать – и готово. Я подозревала, что ты попросту ленишься. – Она похлопала по плечу Наталью и поплыла в аудиторию.
Наташка набила в Воцапе: «Крутяк! Она хвалит! Спасибо. Люблю и целую!». Получила ответ: «Супер! Целую в плечико» - и картинка: миленький пушистый котенок с бантиком больше его головы.
В зависимости от настроения Наташа меняла статус в Воцапе, чтобы если Санька заглянет туда, сразу увидит, что она чувствует. Сейчас сидит ее одинокий зайчик с опущенными ушками и держит записочку: «я скучаю...». Уныло так глядит зайка, что за душу берет. И – ура! – Сашка ответил: «Я тоже». И Наталья повеселела. Он помнит о ней. Даже спросил как дела и предложил встретиться. Они так давно не оставались вдвоем. В романтической обстановке. Его предки умотали на дачу – летом они там практически живут, а тут решили весной перебраться – и Сашка позвал девушку к себе.
Она приготовила ужин, зажгла свечи, переоделась. Сашка заскочил в душ и прямо в полотенце вышел к столу.
- Ты не переоденешься? – спросила Наташа, хотелось как-то праздничней отметить это дело.
- Зачем? – посмеялся Сашка. – Иди сюда, - позвал он ее. – Ты давно у меня не была. - Есть ему не хотелось, а вот обнять ее…
До ужина они дошли позже, практически к ночи. Правда, Саша не притронулся к еде.
- Что-то не хочется.
- Может, я тебе кашу сварю? – вздохнула Наташа, должен же он хоть что-то изредка есть.
Пожал он плечами: диета так диета. Ему мать кашки варит по утрам, когда в городе. И бабуля, когда приезжает, балует его кашами. Он больше теперь пьет: занят все время и
6
поесть часто некогда.
Бегом умчалась Наташка на кухню, где орудовала как на своей. О том догадывалась мать парня, Мария Евгеньевна: не всегда она находит свои банки и пакеты на прежнем месте. А она не дура – сын ничего себе не приготовит, следовательно…
- На молоке? На воде? – выглянула из кухни Наташа.
- На воде, не сладкую. – Сашка открыл ноутбук и утонул в нем.
Наталья быстро сварганила ему диетическую кашу и подала. Через силу поел Саша, чтобы девушку не обижать. И они повалились спать: устали. Учеба, беготня, любовь…
Просыпался Сашка с трудом. Вставать не то, что не хотелось, больше не моглось. Наташа решила, что ему необходимо взбодриться в душе и выпить крепкого чая.
- Ты со мной, как с маленьким, - пошутил Саша. – Переезжай, - подмигнул он.
Наталья была готова тотчас нестись в общежитие за вещами.
- Прямо сегодня? – уточнила она.
- Прямо сейчас, - заходя в душ, откликнулся Саша.
Они разъехались по своим корпусам: Сашка пересел на Сокольническую ветку и поехал до станции «Университет», а Наталья по той же ветке добралась до «Охотного ряда».
Пары прошли для нее впустую: ничегошеньки в голову не шло, кроме переезда. Отныне они с Сашкой вместе! Они станут жить под одной крышей! Наверное, родители его готовы к этому, раз поспешно уехали загород.
История зарубежной журналистики, литературное редактирование, английский, теория и практика зарубежной журналистики… один сплошной туман. Мысли Натальи витали далеко – вокруг Сашки. Он ведет активную работу в универе, сам готовится к сдаче экзамена кандидатского минимума, готовит научные статьи по результатам диссертационного исследования, участвует в научных конференциях, публикует тезисы докладов... А она даже на лекции сосредоточиться не может. Определенно, аспирантура – не ее. Она в жизни туда не пойдет! Для нее главнее Сашка.
После пар она набралась храбрости для звонка: у него закончилась консультация, хочется с ним переговорить.
- Алло, Саш, я на секундочку позвонила, хотела спросить тебя…
- Это не Саша, - ответил знакомый голос, но не Санькин, - Наташ, это Максим.
- А где Саша? – медленно спросила девушка Сашкиного друга и своего знакомого.
- Не знаю, как сказать… - протянул в трубку Макс, но надо ответить: она все равно узнает: - Сашку на скорой увезли.
Наташа вцепилась в телефон, не замечая, как вращаются вокруг нее события, люди, меняется освещение, голоса, запахи… Макс осип, дозываясь девушку.
- Наташ, ты слышишь меня? – говорил он громко. – Алло!
- В какой он больнице? – прошуршал ее голос.
- Не знаю. Как станет известно, я тебе сообщу, - пообещал Максим.
Наташа не стала б ждать так долго: она б оббегала каждую, перевернула б весь мир, только чтоб найти Саньку. Судорожный вздох вырвался из ее сжавшейся груди: как тяжело ей дышать! Она задыхается! Отвезите ее в больницу, лишь бы они лежали в одной палате и глядели в одно пыльное окно пускай даже на мусорные контейнеры.
- Наташ, - позвал Максим, - я созвонюсь с его родителями, и они скажут мне…
- Спасибо, Макс.
- Ты не волнуйся, все будет хорошо: он просто переутомился, - попытался успокоить девушку Максим. – Нас тут так исследованиями завалили, - поулыбался он. По самое не балуйся в диссертации.
Наталья его слышала, но не слушала. Она не помнит, как бежала в платную клинику, куда определили родители Сашку. Она не видела дверей, персонал, смотрела исключительно сквозь стены и видела его. Его одного.
В коридоре сидели его родители. Мать была бледна, отец держался.
7
Еле-еле подошла к ним девушка.
- Наташа, - протянула к ней руки Мария Евгеньевна, - присядь. – Она заплакала. Ничего не смогла сказать и спросить.
- Что случилось? – спросила Наталья у Егора Андреевича.
- Нам сказали, ему стало плохо.
Максим смолчал. У Сашки открылась рвота с кровью, из-за слабости он не смог подняться. Без долгих раздумий Макс вызвал неотложку.
- Спасибо тебе, - сказал ему Егор Андреевич. – Спасибо.
Макс кивнул, он сам перепугался. Здоровье Саньки беспокоило его, а вот самого Саньку оно не слишком заботило. «Гастрит, гастрит», - повторял он. И что? Допрыгался.
- Что с ним? – Глаза Наташи были на мокром месте. У Марии Евгеньевны они не высыхали.
- Мы не знаем. Его будут обследовать, - еле слышно отозвалась она. Она заплакала. – Он ни на что не жаловался. Ничего не говорил. – Она прикрыла заплаканное лицо платком.
Егору Андреевичу было тоже страшно. Он крепился изо всех сил.
Доктор, которому они доверяли, и который знал Сашку с детства, осмотрел его. Позвал родителей переговорить. Они вышли из кабинета мрачнее тучи, с серыми лицами. Анатолий Владимирович Карпов серьезно отнесся к симптомам, провел пальпацию и смутился. Он решил провести серьезное обследование молодого и перспективного пациента.
- Мы взяли кровь, кал, чтобы проверить есть ли в нем кровавые следы. Его подготовят к эндоскопии с биопсией, проведут цитологическое исследование, а так же УЗИ и компьютерную томографию брюшной полости.
Если б доктор добавил: «Для выявления метастазов», Мария Евгеньевна потеряла б сознание. Ей потребовалось время, дабы прийти в себя. Муж принес ей сердечные капельки, воду, сестры – нашатырь.
- Сколько нам ждать? – сквозь силу и слезы спросила она.
Наташа сжалась: как долго! Как долго она не будет спокойна и ее не пустят к нему! На дворе апрель, распускаются листочки, просыпается природа, а внутри нее – серость. Она едва ходила в универ, едва причесывалась, чтобы ее не отправили обратно и не выгнали с занятий. По вечерам она пластом лежала на кровати и ждала звонка. Наконец, она раздался.
- Да, Егор Андреевич! – подскочила Наталья. – Готовы?! Что? – Громче и писклявей она повторила вопрос: - Что?
- Ты, деточка, пока не приезжай: нам надо собраться…
Наталья выронила телефон. Соседка по комнате помогла ей усесться и подала воды.
- Что он сказал? Ну?!
Наташа горько заплакала. Соседка обняла ее и, гладя по спине, совсем как мать, стала говорить:
- Он совсем молодой, крепкий, он вылечится. Вот увидишь: вы поженитесь, у вас дети будут. Двое: мальчик и девочка. Хотя лучше первую девочку. «Сначала няньку, потом – ляльку». Захотите – третьего родите.
А Наташа все плакала.
Ответственный доктор назначал и назначал исследования, пока не узнал все, что хотел.
- Мы выясняем стадию болезни, - говорил он один на один с Егором Андреевичем. – Будем надеяться, что парень он молодой и крепкий, не успел запустить до третьей.
- Что это означает?
- При третьей стадии опухоль имеет большие размеры, происходит прорастание серозной оболочки и…
- Говорите, я в обморок не упаду, - пообещал Егор Андреевич. Он намеренно оставил жену дома, напоив валерианой.
- Для этой стадии характерны отдаленные метастазы. У рака желудка четыре формы роста. Последние две: инфильтративно-язвенный рак и инфильтрирующий – обладают
8
высокой злокачественностью. Они рано прорастают в серозный покров желудка, дают диссеминацию по брюшине и метастазы.
- Доктор, я ничего не понял, - сказал печальный отец. – Почему? Он ведь так молод.
- Причины рака неизвестны, а рак желудка стоит на втором месте по заболеваемости и смертности после рака легких. У мужчин он встречается в два раза чаще, чем у женщин. Часто карцинома наблюдается у членов одной семьи, у людей с группой крови А. Одной из причин называют нехватку витамина С, употребление консервантов, курение, алкоголь.
- Мой сын не пьет и не курит.
Доктор развел руками.
- Мы ищем не причину, а проводим диагностику, чтобы назначить правильное лечение. Из-за того, что поражено тело желудка – средняя его часть – симптомы были не ярко выраженные и потому так запущена болезнь.
Молился Егор Андреевич, чтобы опухоль была хотя бы операбельной. Лучевая и химиотерапия смущали его, впрочем, как и все остальное. Насколько они целесообразны? Их пользу либо вред еще изучают, а – он читал – химия и облучение убивают людей пачками.
Мария Евгеньевна взяла отпуск без содержания. Она редко поднималась и только чтобы сына навестить, когда к нему можно было. Она, покачиваясь, сидела под дверями палаты после операции и ждала. Тщательно и ответственно готовили ослабленного Сашу к серьезному оперативному вмешательству.
- Предоперационная подготовка важна, - объяснял ей доктор, лучший онколог клиники. – Она заключается в общеукрепляющем лечении. Организм пополняется белковыми препаратами, жидкостью. Так же мы проводим витаминотерапию, применяем тонизирующие средства. И будем ежедневно промывать желудок раствором соляной кислоты.
Зачем все это выслушивала Мария Евгеньевна? Она цеплялась за любую ниточку, которая могла б вытянуть сына из моря болезни, захлестнувшей мир. Как страшно ей. Она пугалась, слушая и слушая докторов, но она должна была знать, что да как. Муж просил ее поменьше посещать форумы с пугалками, она не слушала. И ей становилось хуже.
- До чего ты себя довела! – ругался Егор Андреевич. – Ты сыну нужна, а ты едва передвигаешься! Я отключу этот долбанный Интернет!
Итак, операция прошла, Саша находился в реанимации. Доктор коротко сообщил родителям, что проведена расширенная гастрэктомия. Был удален единым блоком желудок, селезенка и проведено удаление регионарных лимфоузлов с окружающей их клетчаткой. Он говорил, объяснял, что еще удалено, как и почему, для чего, используя сложные термины. Они до холода в ногах испугали Марию Евгеньевну.
- К сожалению, рак желудка довольно рано дает метастазы. В печень, в поджелудочную, легкие и брюшину. Она покрывается многочисленными раковыми узелками. Мы сделали все, что могли, но опухолевые клетки попали в кровоток, - добавил онколог с полной ответственностью за свои слова.
Мария Евгеньевна упала в обморок. Медсестры и доктор привели ее в чувство, разместили в комнате отдыха. Оклемавшись, она потребовала, чтобы ей разрешили увидеть сына.
Забросила Наташа учебу. Преподаватели ругали ее, куратор отчитывала. Она молчала. Подруги скрывали поначалу причину ее замкнутости и апатии. Но сжалившись, однокурсница рассказа куратору все как есть. Наташу отпустили на больничный, обещая помочь с предметами.
Ей позволили приехать в клинику, когда уже прошел постоперационный период. Сашке давали антибиотики, сердечные средства, кислород, наркотики. Мечта любого наркомана – бесплатная наркота. На следующий день после операции ему придали возвышенное положение, и Марии Евгеньевне показалось, он в любой момент очнется и присядет, чтобы поговорить. Она просила медсестричку, чтобы та позволила ей самой протирать сыну рот, язык и зубы раствором глицерина. Мало-помалу Сашка, с разрешения врача, начал
9
принимать жидкую пищу. До этого ему вводили внутривенно жидкость и питательные вещества с витаминами. И матери казалось, он вновь стал маленьким и очень беззащитным.
Наташа шла по коридору, ища глазами указатели, куда ей идти. Она намеревалась повернуть, как услышала голос:
- Вы же понимаете, Егор Андреевич, что ситуация сложная: поздно ваш сын был обследован. Пятилетняя выживаемость в таких случаях двенадцать процентов.
Наташа застыла: Сашка и пяти лет не протянет.
- Поговорите с женой, - сказал доктор-онколог. – Мальчику будет лучше остаться в клинике. Ему нужен профессиональный, квалифицированный уход. В случае чего – врачи всегда здесь, а скора имеет права не приезжать на вызов к онокобольному. Скоро начнется самый тяжелый период.
Егор Андреевич крепился: ему еще разговор с женой предстоит и в глаза глядеть сыну. Что не говорите, а не должны дети уходить раньше отцов! Скоро Саше и наркотики не помогут. И он умный – понимает. Не капризничает: мать бережет. Егор Андреевич смахнул скупую слезу. И только потом увидал Наталью.
- Наташенька, ты уже приехала, - позвал он ее. – Молодец, что приехала: думаю, он хотел бы тебя видеть.
- Он ничего обо мне не говорил?
- Говорил, спрашивал. Много раз. Хотел знать, ешь ли ты? – Егор Андреевич постарался улыбнуться.
Наташа низко опустила голову. По большому счету Саша больше всего переживал за мать и Наташку. Он знал, что в его отсутствие она страшно похудеет и станет прозрачной. Но она выглядела свежее и лучше, чем он, подсоединенный к капельнице и на больничной кушетке одиночной палаты с телевизором.
- Привет, - сказал он первым, чтобы прорвать Наташину немоту. – Как ты плохо выглядишь! Я думал ты вся при параде ко мне прибежишь.
Наташа утерла случайные слезы, отчего-то выскользнувшие из ее глаз.
- Я всегда знал, что ты плакса! – засмеялся Сашка.
Егор Андреевич проявил чуткость и увел жену проветриться и переговорить.
- Как ты? – тихо-тихо спросила Наталья, садясь на краешек стула.
Саша похлопал ладонью по кровати, мол, давай сюда. И она уселась на койку. Он потребовал, чтобы она подсела ближе, и резко придвинул ее еще ближе, чтобы мог поцеловать.
- Или ты мной брезгуешь?! – сердито отозвался он.
- Нет, что ты! – возразила Наталья. – Я и не думала!
- Да ладно, - откликнулся Сашка. – Я же пошутил. – И вновь поцеловал. В шейку, в плечико, ладошку.
- Я так боюсь. Я боюсь, что ты…
Саша закрыл ей рот ладонью. Усмехнулся и ответил:
- Слушай, мне тут химию назначили. Я согласился. Мать боится, отец – тоже. А ты поддержи меня. Договорились? И не бойся, я пока тебя десять тысяч раз не поцелую, никуда не уйду. – Намеренно Саша не произнес леденящего слова «умру», иначе бы Наташка разрыдалась как глупенькая маленькая девочка.
Он потянулся поцеловать ее, и ему это удалось. Она воспротивилась.
- Не целуй меня! Не целуй! Чем дольше будешь не целовать, тем дольше проживешь! – воскликнула она с мольбой.
Саша возразил:
- Знаешь, я всегда делал то, что мне навязывали, что от меня ждали. Я учился на одни пятерки, потому что стыдно было получать четверки и тройки. Я ходил на уйму кружков и секций, у меня не было времени почесаться. – Саша сделал короткую паузу и вновь заговорил: - Как я завидовал мальчишкам, у которых не было дорогих гаджетов и денег на
10
репетиторов, на дополнительные занятия в секциях. Они бегали по крышам гаражей, играли
во дворе в футбол или хоккей, кидали в окна камни. Потом я пошел в универ, в аспирантуру. – Он качнул головой. – Мне вбивали в голову с самого рождения, что я должен быть самым-самым. Всегда первым, лучшим, умным. Что это единственный путь к успеху. Это как гонка. А я не хочу быть первым и самым-самым. Я хочу быть собой и жить так, как чувствую. Я хочу тебя целовать. Это моя последняя воля. И я не буду тебя целовать, если только ты уйдешь отсюда.
Наташа подобралась.
- Я возьму академ и буду с тобой. Всегда!
- На носу сессия. Осталось-то всего-ничего. Не смей! Я помогу тебе сдать сессию. Или ты уже все завалила?!
Наташа отвела смущенный взгляд.
- Вот глупая. – Саша обнял ее. – Давай наверстывай, двоечница. Мне стыдно за тебя. Слышишь?!
Наталья закивала часто-часто.
- Глупенькая, так головой трясти нельзя: мозги вытрясутся. – И он засмеялся.
Худо-бедно Наташа сдала зачеты и экзамены. Ей серьезно помог Санька, запрещая думать о болезни. Как-то он отобрал у нее телефон, узнав, что она читает на форуме об онкозаболеваниях. Отзывы разные, в том числе и отзывы самих больных.
- Еще раз увижу, отберу насовсем! – поругал ее Саша. – Будешь мне из автомата и домашнего звонить.
Наташа клятвенно пообещала, что ни за что не станет читать всякую гадость.
- То-то же! – откликнулся Саша.
Наряду с химиотерапией онколог назначил ему лучевую терапию. Почему Сашка сразу не сказал Наташе, что ему предстоит? Она пять дней ждала, когда, наконец, телефон зазвонит. Он молчал.
Девушка отказалась уехать к матери в родной Волгоград, и осталась у подруги, так сердечно вошедшей в ее тяжелое положение. Наташа не хотела докучать и без того высохшей от бед Марии Евгеньевне и Егору Андреевичу. Они с тяжестью на сердце видели, как плохо переносит сын лучевую терапию, как страдает после нее рвотой.
- Как ты, сынок? – озаботилась мать.
- Да все в порядке, - отозвался Саша. Зачем ей знать, как болит его горло и жжет внутри?
Онколог переговорил с ним и убедился, что он правильно добавил к терапии лекарственные препараты для профилактики и лечения вышеупомянутых осложнений.
- Ваш парень сильный, мужественный, - говорил доктор Егору Андреевичу. – Держится молодцом.
- У него краснота… - волновался отец: все пошло еще хуже, чем предполагалось.
- Это естественно. У парня зуд и чувствительность в облучаемой зоне повысилась. И, несмотря на сильную усталость, пускай он сохраняет подвижность. Ходите с ним гулять: ему надо двигаться, получать положительные эмоции. Ему сейчас тяжело, но он не раскисает.
Наташа приехала, как только Егор Андреевич сказал в трубку:
- Приезжай, погуляете с Сашей.
Она бросила убиваться и прилетела в клинику, где каждая медсестра и охранник знали ее в лицо.
Онколог сообщил, что назавтра Саше предстоит введение противоопухолевых препаратов. Опять ему введут внутривенно цитотоксические вещества, разрушающие раковые клетки.
Наташа поймала доктора и задала ему вопрос:
- Я читала в Интернете, что химиотерапия проводится иначе.
- Деточка, что там только не пишут, - ответил онколог юной и доброй особе. Правда, она милая и красивая девушка. – Режим химиотерапии зависит от препарата или комбинации
11
вводимых препаратов. Надо учитывать все: сложность, индивидуальные особенности и так далее. Мы делаем все, что от нас зависит. Мы боремся, и он борется. Помогите ему.
Наташа пообещала.
- Если бы Александр пришел к нам раньше, мы бы с помощью химиотерапии сумели бы уменьшить размеры опухоли, чтобы легче прошло ее удаление.
- Она поможет ему? – Трогательные глаза сделала Наташа, онколог смягчился.
- Химиотерапия облегчает симптомы рака.
- Вы не ответили! – выкрикнула вслед уходящему доктору Наталья. И тише произнесла, когда он не обернулся, что бы хоть что-то еще сказать или успокоить: – Вы не ответили.
Санька лежал под капельницей, и Наташу, естественно, не пускали. Она очутилась вместе с Марией Евгеньевной в церкви. Отстояли службу, поочереди подошли к священнику.
Наташа собиралась с мыслями, когда с ним беседовала Мария Евгеньевна, и нерешительно подошла, стоило ему освободиться.
- Что тебя беспокоит? – с участием спросил священник. Не толстый и потный, не противный, как некоторые, думающие, что все женщины распутны, а вполне приятный, средних лет худощавый человек.
- Мой парень сильно болен. Он умирает, - ответила Наташа, словно не она говорила эти слова, а кто-то сказал их за нее.
Как страшно они прозвучали. В голове они звучали не так сильно и опасно. Ноги ее подкосились, но она устояла.
- Почему он умирает, почему Бог так наказывает его?
- Бог не наказывает. Любая болезнь, несчастье посылается не просто так. Это может быть испытанием, может - назиданием. Никто из нас не знает, какова воля Божья. Сколько ему отведено, одному Богу известно. Ты молись за него, а там – как Бог даст.
- Я не хочу! – воскликнула Наташа. – Не хочу! Это несправедливо! – Она убежала.
Священник посмотрел ей вслед, за ней ушла с болью на сердце Мария Евгеньевна.
После отхождения от химиотерапии Сашка вышел с Натальей прогуляться. Он опирался на ее руку, осторожно ступая и никуда не торопясь.
- Уже июль, - сказал он вдруг. – Жарко.
- Сходить за водой? – предложила Наташа.
- Я же не маленький и не инвалид: я сам схожу.
Наталья опустила голову: она обидела Сашу. В самом же деле, он не думал обижаться. Еще чего – тратить жизнь, точнее ее остатки, на такую мелочь, как ненужные обиды, дрязги и ссоры.
- Я видел в скверике фонтан. Сходим? – предложил он и сделал остановку отдышаться. Душно, тяжело. Он устает, вставая с больничной койки, а ходить еще тяжелее дается.
Наташа смахнула с его плеча волоски: они выпадали один за другим. Выпали почти все, пришлось подстричься на лысо. Вслед за волосами посыпались брови, ресницы.
Наташа смело поддерживала Сашку и льнула к его плечу, а он целовал ее, когда ему вздумается.
- Сколько еще? Поцелуев? – спросила она.
- Только пять тысяч семьдесят два, - шутя, отозвался Санька. – Еще много осталось.
- Пять тысяч семьдесят два, - протянула Наташа.
- Три, - поправил после поцелуя Сашка.
- Перестань торопиться! – потребовала девушка. Получилось плохо: он засмеялся.
- Что ты смотришь на меня такими глазенками преданными? Посмотри, какой я страшный.
- Ты самый лучший! – оборвала его Наталья.
Саша не расстроился, он покачал головой и остановился напротив клумбы.
- Соберем букет?
- Тут нельзя собирать букет, - шепотом отозвалась Наталья.
12
- А мы вокруг, - так же шепотом ответил Санька. – Сколько можно ограничивать себя?
Собрав с девушкой букетик, он задумался. И молчал бы, если б она не окликнула его.
- О чем ты думаешь?
- Я прожил двадцать четыре года и всегда гнался за мечтой. Но я не думаю, что это была моя мечта. Знаешь, кто-то говорит, что он боится умирать, кто-то попросту психует и впадает в истерику. Кто-то хочет выздороветь, заработать кучу денег, купить дом, машину, сделать ремонт, а я хочу на море. Сидеть с тобой на берегу и смотреть на волны.
Наташа отвернулась, чтобы он ее влажных глаз не увидел. Меж тем он сказал еще:
- Пообещай мне, что будешь жить. Что получишь диплом, выйдешь замуж и родишь детей. Я бы очень хотел детей. – Саша зажал ее лицо между ладонями и серьезно потребовал: - Пообещай!
- Обещаю! – отозвалась Наталья, а куда деваться, коль он так настаивает?
Он отпустил ее лицо.
- Мне жаль потерянного времени: я бы просто хотел любить тебя и держать за руку на берегу моря. Я всегда мечтал об отпуске на море. Жаль, что я упустил возможность…
Целый вечер Наташа провалялась на диване. Встать сил не было. Подруга отпаивала ее чаем, чтобы хоть как-то могла шевелиться.
- Ну же, давай, попей чаек с медом. Ты же нужна Сашке! И приведи себя в порядок: как ты туда заявишься? В таком непотребном виде, что ли?
Наталье, по правде говоря, было все равно. Но речь возымела действие: она помыла голову, сделал хвостик, и даже накрасила ресницы. Так себе видок, но у Сашки он был еще хуже: кожа стала пергаментной, бледной, почти прозрачной. Он походил на тень. И все же Наталья видела в нем любимого и дорогого человека.
Утром ей позвонил Максим.
- Уже бегу! – бросила в трубку Наташа и стремглав понеслась вниз.
Уже через пять минут она сидела на пассажирском сидении.
Максим нахмурился.
- Ты хоть ешь?
- Конечно, - отозвалась Наталья.
Максим не поверил.
- Раз в неделю – маловато. Давай, хоть в Макдональдс заедем, - подъезжая к нему, сказал он. - Сашка расстроится, если поймет…
- Хорошо! Я буду картошку по-деревенски, чикены, соус барбекю…
Она жевала, не задумываясь, кладя их в рот. Максим почти не заговаривал с ней, но тут такое дело…
- Ты чувствуешь вкус?
Настолько была далека Наташа, что он заволновался. Так и ей недолго захворать.
- Что? – переспросила она.
- Ничего, - ответил Максим. Потом, подумав, все же сказал: - Ему нужна твоя поддержка. Если тебе будет плохо, думаешь, ему станет лучше?
Наташе стало неловко, но она не знает, как ей заставить себя не переживать, успокоиться и начать хотя бы есть нормально. Ее уже мама отругала за то, что дочка крайне исхудала и того и гляди станет анорексичкой. Мама плакала, узнав о Сашке. Не при дочери, ни в коем случае. Но Наташа видела в скайпе ее красные глаза, говорившие о слезах.
Она вышла с Сашей на прогулку, сменив Марию Евгеньевну, отправившуюся принять душ и постирать сыновью одежду и белье.
- Что новенького? – спросил Сашка.
- Да все по-старому. Живу у подруги, сестры не слушают маму, цены и коммунальные растут…
Санька засмеялся, так весело только когда Наташка приезжает.
- Как добралась?
13
- Меня Максим привез. – Наташе нечего было скрывать.
- Максим? – тихо переспросил Сашка, задумался на секунду. – А где он?
- Не знаю, - пожала плечами девушка.
- За сигаретами что ли пошел?
- Не знаю, - повторила Наталья.
- Он обещал бросить курить, - отозвался Саша, отпуская ее руку, на которую опирался при ходьбе. – Мы с ним хотели одновременно, но я попал сюда.
Макс не хотел мешать другу. Однако Сашка позвонил и попросил прийти.
- Вы поговорите, а я пока водички попью. – Наташа отошла к малехонькому фонтанчику. Август в разгаре и хочется пить каждую минуту.
- Как ты, брат? – поинтересовался Максим, сожалея, что все так случилось.
- Потихоньку, как видишь, - посмеялся Саша. – Пока ползаю. – Он нашел опору в друге. – Как диссертация, исследования?
- Не волнуйся, я не подведу: я закончу нашу работу.
- Я не беспокоюсь, - кивнул Сашка. Он посмотрел на Наташу, потом на друга. – Зачем ты нас познакомил?
Максим никогда не сомневался в интеллекте друга. И врать ему бессмысленно.
- Я не знал, что так получится.
- Пока ничего не предпринимай, подожди немного: скоро я уйду…
- Не надо, брат! – перебил его Максим, мотая головой. – Не надо!
Сашка кивнул, поулыбался.
- Я могу на тебя рассчитывать?
- Да, я завершу наши исследования и допишу диссертацию, - живо отозвался Максим.
- Я не о ней, - откликнулся Санька, отходя.
Максиму стало еще тяжелее: видеть друга таким... Да и не только его.
С увеличением продолжительности ночи нарастали боли. Сашке становилось сложнее двигаться, утомляемость овладевала чаще, есть хотелось все меньше и меньше. Он видел разных пациентов, несмотря на то, что лежал в отдельной палате и ему приносили еду. Некоторые пациенты изводили медперсонал, выворачивались наизнанку, лишь бы достать родственников и вели себя как пациенты психушки.
Сашка не простил бы себе, повторяя такую линию поведения: мстить за то, что он болен, а другие живы-здоровы. Он даже рад, что мать и отец здоровы, Наташка не хворает. Он отругал ее и заставил есть при нем: еще не хватало, чтобы она в голодный обморок упала! Настаивая, чтобы она поправилась, требовал от нее отчета. Да, да, в письменном виде. И она писала отчеты, с подробностями и указанием времени и места приема пищи. Так же он слушал, чем она занималась вне клиники, куда ездила, что видела. Однажды отправил ее в кино и расспросил, что смотрела. Так что не подумайте, что она отлынивала и обманывала его: он устраивал допрос, чтобы знать наверняка.
- Зачем мне в аквапарк? – озадачилась Сашиными словами Наташа.
- Я не хочу, чтобы ты хоронила себя вместе со мной. Это я не могу выйти, а ты свободна. Так иди же и наслаждайся молодостью, красотой. – Саша по ходу разговора или молчания целовал и целовал, не спрашивая, девушку. Вот еще, спрашивать он ее будет. Хочет и целует. Если ей не нравится, то пускай не приходит.
Она тихо прогуливалась, тут резко застыла.
- Сколько еще осталось?!
- Еще много, - откликнулся Сашка.
- Сколько? – Наташа вцепилась в его плечо.
- Восемь тысяч девятьсот два.
Наталья закрыла лицо ладошками. Саша взял ее руки в свои и поцеловал.
- Пока я могу, я буду тебя целовать.
- Я не хочу, - прошептала она. – Не понимаю…
14
- А я понимаю, и жалею не о том, что живу тут и достаю всех… - Сашка как обычно посмеялся и договорил: - А о том, что мог сделать, но упустил. Готовься к новому учебному году, плакса. – Он утер ее сдерживаемые слезы. – Ты смотри, я за тобой приглядывать буду. – Он погрозил пальцем.
Тогда он еще мог резво грозить. Однако силы покидали его, слабость прогрессировала. Сон увеличивался и увеличивался, становился глубже, тяжелее. Родители боялись, сын впадет в кому, но этого не случилось. Наготове держал медперсонал для больных раком инвалидную коляску. Сашка старался двигаться сам. Ему даже кровать на специальную кушетку не поменяли: он, по-молодецки борясь с недугом, уступил ее соседу. Хриплое сыновье дыхание сжимало материнское сердце. А что поделать, коль застой жидкости в легких?
- Влажные массы невозможно удалить из респираторной системы, - сказал онколог и назначил кислородную терапию.
За прочими ухудшениями последовала почечная недостаточность и как следствие – коричнево-красные выделения. И кишечник стал подводить все чаще. Но сила духа не оставила Саньку: матери хуже.
- Ты Наташке не говори, - попросил он.
- Да, да, сынок, - поклялась мать.
Накануне первого сентября Наташа остолбенела: у Саньки низкая температура. Он ледяной, несмотря на теплые дни.
- А что вы хотите? – откликнулся онколог. – Такое часто бывает. Температура либо понижается, либо повышается. Идет нарушение работы центров головного мозга, которые отвечают за терморегуляцию. Болезнь прогрессирует, вы же понимаете. Развивается раковая интоксикация. Органы страдают от низкого содержания кислорода и концентрации токсических продуктов распада раковой опухоли.
- Сделайте же что-нибудь! – взмолилась Наташа.
- Мы делаем, что можем, деточка: проводим паллиативное лечение.
- Какое?
- Максимально устраняем симптомы заболевания.
Наташа едва вздохнула.
- И все?
Что мог ответить онколог молодой и красивой девушке. Да, и все. Он не волшебник, хотя жаль.
- Саша удивительный парень: он сильный и крепкий духом. Для купирования боли ему систематически вводят опиаты, постоянно увеличивая частоту и дозу приема. Я увеличил ему дозу аналептиков.
Наташа смотрела вслед доктору и не могла поверить: Сашка просто сидит на наркотиках, а врачи разводят руками. И это все, на что он может рассчитывать? Ей стало нехорошо…
Она разговаривала с Егором Андреевичем по поводу перевода Саши в другую клинику. Например, за границу. Она начиталась с Инете, что в России людей, особенно пожилых, попросту отправляют домой умирать в страшных муках. И больные предпочитают накладывать на себя руки, только чтобы избавиться от непрекращающихся болей, погибая от агонии. И наркотики, вызывающие галлюцинации, единственный способ приостановить боль.
Почему же? Почему же так относятся к нам те, что давал клятву Гиппократа? Те, на кого страждущие рассчитывают? Или это все фикция – забота о нас? Почему нас повально губят бесчеловечным принижением и отчуждением? Что бы написал Гюго о нашем времени? Какими бы отверженными ему казались бы наши времена и нравы?
- Мы хотели перевести его в Израиль, но в этой клинике онколог, проходивший обучение и повышение квалификации за рубежом. Мы с мамой отправили результаты обследования в Израиль и там доктора подтвердили диагноз и метод лечения, проводимый здесь.
15
Транспортировка уже ничего не даст, Наташенька, - с горечью в голосе ответил ей Егор Андреевич. – Слишком поздно Саша попал в клинику. – Он положил руку на плечо девушки, чтобы хоть как-то поддержать ее.
Сын просил отца не вдаваться в подробности, не говорить об учащающейся непроходимости кишечника, о скапливающейся жидкости в легких.
- Она неглупая девочка и сама все поймет, - отозвался Егор Андреевич, оставшись наедине с сыном.
- Пускай, но… ты ей… не говори… - с паузами и отдышкой говорил Сашка.
- Тише, тише, - попросил отец. – Отдыхай, отдыхай, не волнуйся. – Он сжал крепче руку сына.
- Вы хотели… еще… ребенка... Жаль мама… после меня… не смогла…
- Какой ребенок, Сашенька? - откликнулся отец. – Нам уже за сорок.
- Возьмите, вы так… хотели второго…
- Ну как мама возьмет после?.. - Егор Андреевич запнулся, он не может произнести вслух этих страшных слов. Не приведи Бог кому-то еще пережить такую страшную утрату.
- Возьмите… - настаивал Саша слабеющим день ото дня голосом.
- Я, обещаю, поговорю с ней.
Егор Андреевич вышел из палаты бодрым шагом: Саша не должен видеть его отчаяние, и схватился за голову, заглушил свою боль, сдавленно промычал.
В коридоре сидели родственники таких же больных. Кто как вел себя. Пациенты, бывало, лезли на стену, если наркотики уже не действовали на них, рев разлетался по клинике и выскакивал через окно в сквер, по которому прохаживалась с Сашей Наталья, пока он хотел и мог ходить. Онкологическое отделение – это могильник, где едва ли ни все трупы.
Пришел Сентябрь, и деваться было некуда: пришлось идти в универ. Сразу же с занятий Наташа неслась сломя голову в клинику, где каждая собака и кошка знали ее. Она им даже поесть приносила. И птиц кормила. Буддисты говорят, так карму чистят – помогая и кормя кого-то. Как она надеялась, что это поможет.
В погожий сентябрьский денек она вышла с Сашей в скверик пособирать падающие листья.
Наташа приходила в себя от услышанных криков одного из постояльцев клиники. Он просил сделать ему укол, один-единственный. Врачи дали отказ. Он выл, точно взбешенный волк. Страшно. Если правду говорят, что рак – искусственная болезнь и таким образом контролируют население Земли, то Наташа не возьмется судить, что будет после с теми, кто замутил все это. Они не то, что в аду гореть будут, они – и она на это очень надеется – будут вечно страдать последней стадией онкологии всего чего только можно.
Она подбирала желтые клиновые листья, ведь они самые красивые золотой осенью, подавала их Саше, который старался, как мог держаться на ногах и удерживать букетик из листьев.
- Ты слышала, - догадался он. Он тоже слышал крики. И не раз.
Наташа отвела глаза: конечно, она слышала. Такое невозможно было не услышать. Поначалу она испугалась, но взяла себя в руки и храбро пошла к клинике. Вой больного разогнал всех собак в округе. Даже вороны, облюбовавшие здешнюю мусорку, разлетелись от страха.
У онкобольных и запах меняется. Наталья чувствовала его за версту. После возвращения в общагу он еще долго стоял в носу. Не сказать, что это самый приятный запах в мире. Его не передать словами. А глаза какие у больных потухшие, у кого-то злые, а сами они какие мрачные…
- Я думаю, - заговорил Саша, - что и раньше он был несчастным человеком, а болезнь и вовсе отобрала у него остатки человечности.
Наташа сообразила, о чем он говорит: тот самый тяжелый пациент изводил, как мог медперсонал, родных, матерился, проклинал... Такой он тут был не один.
16
- А как ты? – тихим голоском спросила она.
- Нормально, - без раздумий ответил Саша. – Я был очень счастлив, просто не понимал насколько.
Ком подступил к Наташиному горлу. Она сглотнуть не сумела.
- Ты же мне веришь? – спросил Сашка.
- Конечно. Я верю что ты и сейчас счастлив: мы рядом с тобой, и мы любим тебя! – бросилась ему на шею Наташа.
Он поцеловал ее в лоб. И в висок, считая поцелуи. Их количество росло и росло.
- Эх, смоги я вернуть то время… - выдохнул Саша. - Если бы я был листом, я бы хотел лежать у тебя на руках. – Он не печально это сказал, напротив, с улыбкой.
Его соседка, женщина со смежной палаты, отошла в мир иной вчера вечером из-за кровотечения, потому что недостаточно в крови тромбоцитов и свертываемость на нуле. В палате с другой стороны – мужик. Ему на днях зонд поставили. Прямо в желудок. Он кашляет постоянно от того, что легкие наполняются жидкостью из опухолевых инфильтратов. Как у Саши. Товарищи по несчастью. Почему-то Санька вновь улыбнулся.
После клиники Наташа лежала на кровати и не шевелилась. К ней подпрыгнула соседка и подала планшет.
- Смотри, – звонко выдала она, - рак – болезнь ненависти! Или нехватки любви! – прочла она название видео в Ютубе.
- Я не верю, что Сашка кого-то так ненавидит, чтобы заболеть настолько сильно. Он очень добрый и храбрый. Это и врачи, и его родители говорят.
- Ты же не знаешь, что именно у него в голове.
Наташа привстала.
- На что это ты намекаешь?! Что он злой человек?
- Нет же! – возразила соседка. – Я вообще слышала, что не бывает ничего просто так. Почитай Лазарева. Не бывает людей плохих и хороших, все для чего-то приходят в этот мир.
- Ну да, хорошая отмазка, - не согласилась Наташа, но полистала книжонку. В общем, можно сказать, она перевернула взгляд на происходящее.
Теперь она не могла назвать свое состояние глубоким отчаянием, как сказала бы еще неделю назад. Умирал Саша, и, казалось, она вместе с ним, а он так настаивал на ее жизни и будущем.
- Это я болен, - повторился он, - а ты здорова, красива. Живи, что б тебя! - взорвался он, не выдержав ее бледности, худобы, серости и умирания в глазах. – Я тебя не такую люблю! Соберись! – треснул он, насколько хватило сил по тумбочке. – Или не приходи сюда больше! Я не хочу видеть тебя такой!
Она низко опустила голову.
- Что? Ромео, мой Ромео?! – негодовал Санька. - Ты что – довести себя собралась?! Пошла отсюда! – рыкнул он.
Тогда Наташа со слезами на глазах убежала, и он разрешил ей вернуться спустя две недели, когда она набрала в весе, порозовели ее щеки, когда глаза стали более живыми, а не усохшими от горя.
- Давно бы так, - прокомментировал Саша и разрешил девушке остаться.
Наташа постаралась выдавить улыбку, потом переняла его привычку всюду и всегда улыбаться, несмотря на гадости, новости, слова, сказанные в метро, маршрутке, в очереди… Она зашла в церковь – поставить свечу за здравие – и постояла у иконы Богородицы.
- Добрый день, - поздоровался с ней тот самый священник, который как-то вел исповедь. – Как вы?
- Не знаю, - отозвалась Наталья. – Я, правда, не знаю, что думать. Душа наша, говорят, бессмертна, но зачем тогда? Зачем приходить? Зачем страдать?
Священник призадумался.
- Люди приходят в этот мир не страдать, а любить. Страдают они по собственной воле.
17
- То есть, если я не хочу страдать, то я не буду? – удивилась Наташа. Странный какой-то священник, загадками говорит. Ее мама глубоко верующая женщина и никогда не говорила дочери таких вещей.
- Разумеется. Если вы верите, что жизнь – это страдание и мир полон боли, то для вас так и есть. Чудеса происходят с теми, кто верит.
- В Бога? – спросила Наташа.
- В чудеса, - поправил священник.
- Почему чуда не происходит? Почему Саша не выздоравливает?
- Потому что мы не знаем, какова воля божья. И вы молитесь о здоровье его тела, а в первую очередь следует помолиться о его душе. Помните лозунг: «В здоровом теле здоровый дух»?
- Да, конечно.
- А помните как в фашисткой Германии эти «здоровые» люди учились убивать? Что они творили? Какие зверства? Я скажу наоборот: на здоровом духе здоровое тело. Эта страшная болезнь дана вашему другу не случайно. Это не наказание, нет, она для обретения опыта. Она и вам дана не просто так.
- Мне? – переспросила Наталья, не веря ушам.
- Это сложно принять, однако вы же тоже ее «переживаете»…
Трудно сказать почему, но Наташа вышла из храма, заметив, что ей не хочется умирать.
Она возвратилась в клинику сразу после занятий. Успела лишь заскочить в общагу и бросить сумку, схватить другую и – прыг в метро. Последние дни Сашка не вставал с больничной койки, которую для его удобства сменили на специализированную. Для придания наиболее удобного положения, а заодно приподняли торс.
Наталья носила Саше – не еду, нет: он ничего не ел и жил на одних капельницах – она носила ему красивые картинки, открытки, журналы. Читала ему научные статьи, детские истории и забавные стихи. Вроде «Вредных советов» Остера. Накатывали чувственные минуты, и она зачитывала вслух лирические стихи, включала музыку, какую просил Сашка. Его вкус изменился с тех пор, как он попал в клинику.
Совсем другими глазами глядел он на Наташу, и она не знала, как ей быть: улыбаться или же оставаться серьезной. Он требует от нее слишком многого: чтобы она улыбалась во чтобы то ни стало. Через силу она разомкнула губы, протянула ему руку, как он потребовал без слов и поцеловал.
- Сколько осталось? – шепотом спросила Наталья.
- Еще осталось, - ответил Санька неоднозначно и, когда она наклонилась, подставив лоб, поцеловал ее.
- Я выйду на минутку: за кофе.
Наташа поторопилась к автомату, а Саша, глядя ей вслед, еле-еле прошевелил губами: десять… тысяч… Я люблю тебя, Наташка…
Выстояла она очередь, вставила купюру в купюроприемник, получила свой стаканчик так себе кофе с пониженным содержанием сахара. Она сделала шаг в сторону от автомата, как разлетелся по клинике топот медперсонала: онколог и медсестры пролетели вдали от Натальи.
Холод пробежал по ее телу, ноги и руки обдало льдом. Стаканчик выпал из пальцев и на полу образовалась кофейная лужа. Большая клякса на затоптанном полу. Рванула что есть сил Наташа в палату, расталкивая на ходу тех, кто путался под ногами. Тишина, смрадная и оглушающая стояла в ушах. Пробираясь меж пациентами, их родственниками, медперсоналом неоднократно Наталья получала резкие окрики. Она не слышала их. Ей был слышен приход гостьи из потустороннего мира.
Добежала Наташа до дверей, рванула и замерла на пороге: вокруг Сашки бегают медики и что-то кричат.
- Выйдите отсюда! – закричала медсестра и вытолкала девушку.
18
Наташа ринулась к окошку, а зловредная медсестра закрыла жалюзи. Наталья сползла по холодной стене на пол…
Проводить в последний путь Сашку пришла его группа, преподаватели, друзья, навещавшие его в клинике, пока можно было, пришли родные. Егор Андреевич крепился, как мог. Мария Евгеньевна не плакала: ее накачали успокоительными. Темный цвет ей не к лицу. Наташа обещала Саньке не носить черного цвета и сдержала обещание: она пришла в темно-сиреневом. Задержалась Мария Евгеньевна, насилу муж увел ее.
Хоть Наталья была на отпевании, но все же зашла в церковь, где два раза беседовала со священником. Она поискала его глазами и, не обнаружив, подошла к служке, стоящей за храмовым прилавком, что само по себе абсурд – торговля в храме.
- Не подскажите, где батюшка?
Служка глянула на Наталью поверх очков, высматривая, видимо, подвох.
- Вон он, - ответила служка, кивая на упитанного бородача с пышной шевелюрой.
- Нет, не этот. Другого сегодня не будет?
Служка искала и нашла подвох.
- Девушка, он тут один. Никакого другого нет.
- Как же так? - На всякий случай Наташа еще раз огляделась. Она разговаривала, и никто не видел, с кем она говорила? С кем же она тогда беседовала?..
В кафешке горел тусклый свет, вероятно, чтобы грязи не было видно. Девчонки, пораженные историей, молчали. У кого-то навернулись слезы, которые Санька запретил проливать Наташке. Как он настаивал, она убрала его фотографии из альбома, из рамок и айфона. Он остался у нее в памяти и сердце, а след – еще глубже. В самой ее сущности.
- А как ты теперь? – прерывисто спросила Катя.
- Нормально, - призналась Наташа.
- Встречаешься с кем-нибудь?
Качнула головой Наталья, весь прошлый год она отказывала мысли о других отношениях даже появиться. Максим не спешил, не названивал, ни на чем не настаивал. Он и появлялся редко, однако стоило к нему обратиться по любому поводу, и он приезжал. Правда, Наташа не злоупотребляла его расположением, но иногда помощь была необходима.
Девчонки рассчитались и разбрелись по домам, сохраняя в себе рассказанные истории.
Наутро Наташа присоединилась к родителям Саши: ровно год как его не стало. Родственники помянули парня, пожелали ему царствия небесного, и разошлись кто куда – все слишком заняты, чтобы думать о чем-то более важном, чем работа, заработок, дача...
Мария Евгеньевна прильнула к гранитному памятнику с памятными строками, обронила слезу, но горевать особо было некогда: ее непоседливый малолетний сын тянул ее к выходу.
- Пойдем, - звал он приемную маму. – Ты обещала покататься! – Ему страсть как хотелось машиной управлять, и его садили на колени и разрешали поводить, придерживая руль.
Остались Наталья и Максим. Он быстро перемолвился словечком с другом и отошел к автомобилю, чтобы не задерживать Наташу.
- Ты там не скучай, - сказала она, касаясь пальцами молчаливого гранита. – У меня новый учебный год начался. Вот я и пятикурсница. Диплом скоро, Госы. Скоро я стану настоящим журналистом и буду писать статьи, может – снимать репортажи. Ты не грусти: все, как ты хотел. – Наташа встала с коленок и поправила плащик. Задумчивая, она пошла к выходу из тихого и молчаливого места.
Золотая осень разыгралась. Случайно или нет – вам судить – в руки Наташе упал кленовый желтый лист. Она резко обернулась: она очень хорошо помнит Санькины слова. Ничего не забыла. Посмотрела она на увядающий лист, в котором едва теплилась жизнь, и направила взгляд на стоящего впереди у машины Максима.
Покрутив в руках листик, Наташа произнесла:
- Прощай, Сашка. – И отправилась к Максу уверенной походкой.
19
Он открыл дверь перед ней. Вместо того чтобы сесть, Наталья, удивляя его внезапностью, сказала:
- Если ты меня оставишь, я тебя убью! – Она уткнулась лбом в его грудь.
Максим обнял Наташу осторожно, ставя подбородок на ее макушку.
- Я никуда не уйду, - пообещал он. – Заканчивай скорее универ и поехали со мной. Мне место предложили.
Наташа подняла свои трогательные глаза на Макса.
- В Оксфорде? – Для нее не было секретом, что Максим, так же как и Сашка, очень талантливый и перспективный аспирант. Это предложение скорее закономерное продолжение его деятельности.
- Да, но без тебя я не поеду, - ответил Максим.
- Тебе нельзя столько ждать, - ответила Наташа. – Я могу и на заочном учиться. – Она мило улыбнулась Максу: уж очень выразительным был его взгляд.
Максим усадил ее, и они уехали.
Спустя некоторое время Наташа выставила в рамке на видное место засушенный кленовый лист. Санька запретил хранить фото, но о листе ничего не говорил. Пускай он стоит и напоминает ей, для чего она все-таки пришла в этот мир.