Собрание проходило стихийно, без протокола и регистрации участников. Запах гари все еще витал в воздухе. Он собрал всех жильцов подъезда на восьмом этаже возле мусоропровода. Обсуждали недавнее происшествие и хозяйку сто шестьдесят четвертой квартиры Александру Николаевну Кружихину.
- Это, уже ни в какие ворота не лезет. Дожили.
- Она нас сожжет, поверьте моему слову.
- Ага, или взорвет к чертовой матери. Газ откроет, а зажечь забудет.
- Это просто какое-то свинство с ее стороны. Мы еще не весь кредит выплатили.
- А у меня собаку до сих пор тошнит.
- К участковому надо идти, пусть меры принимает. Не в первый раз уже.
- А что случилось?
- Наша Александра Николаевна опять поставила кастрюлю с супом на плиту и уснула. Хорошо, вовремя дым заметили. Что дальше будет?
Хозяйка сто шестьдесят четвертой квартиры была “гвоздем” не только всего подъезда, но и ближайшей подстанции «Скорой помощи», собеса и почты. И еще своих родственников.
Трехкомнатная просторная квартира – три поколения могли бы при необходимости разместиться в мире и согласии. Но иногда жизнь дает такой крен, что не можешь поверить, что все это действительно случилось. Вот уж действительно “каждая несчастная семья несчастна по-своему”.
Александра – защитница людей, мужественная, надежная, сильная, властная и независимая, исполненная чувства собственного достоинства, принципиальная и несгибаемая. Это все про нее. Всю жизнь на руководящей работе, поздно вышла замуж, поздно родила двух дочерей. Карьеру делала.
На работе ее терпели, хотя она могла накричать на сотрудника или оскорбить его без повода. Но все-таки работа – есть работа, и рабочий день когда-нибудь, да заканчивается. Да и выходные, да отпуск. И не было в те времена привычки на грубость начальства отвечать подобно.
Другое дело семья. С людьми с таким характером, как у Александры Николаевны, очень сложно жить рядом, их очень сложно любить, а еще сложнее находиться с ними под одной крышей. Они готовы все нервы вам истрепать лишь бы вы примкнули к их мнению.
У них вообще есть две точки зрения: их и неправильная.
Муж Александры Николаевны тихий спокойный представитель интеллигенции, подкаблучник и рохля, старался никогда лишнего не говорить, чтобы не накалять обстановку. Всегда слушался супругу и ни в чем ей не перечил. Уходил на работу рано, приходил поздно. Брал все командировки и сверхурочные. В выходные уезжал на садовый участок или рыбалку. В общем, приспособился.
Другое дело – дочери, которые долго не могли вырваться из-под ее влияния. В семье всегда было так: как мама сказала, так и будет! Пока учеба и взросление, приходилось терпеть и слушаться. Но потом жить с матерью стало совсем невыносимо. Когда старшая дочь родила сына, то никак не могла подобрать имя малышу. Любое было отвергнуто матерью категорически. Надо ли говорить, что ребенка назвали именем, которое придумала бабушка.
Не выдержав материнского диктата, старшая дочь с мужем и ребенком переехала другой город и общалась с матерью только по телефону.
Младшей повезло меньше. Своим глумливым отношением мамаша не раз доводила ее до слез и истерик. Чтобы избежать материнской опеки младшая дочь наспех вышла замуж за сослуживца, человека пьющего и недалекого, но со своей жилплощадью в коммунальной квартире. Пьющий муж, шумные соседи, час до работы: все-таки, это был не худший вариант. К матери наведывалась редко и то по самой острой необходимости.
Оставшись одна, Александра Николаевна перекинулась на соседей. Она переругалась сначала с жильцами на площадке, затем с нижними соседями, а заодно и с живущими этажом выше. То громко разговаривают в подъезде, то дверью хлопают, то лифт задерживают – причины находились. Постепенно с ней перестали здороваться все жители подъезда.
Летело время, копились годы, обострялись болезни – все неизбежно. И вот уже в магазин стало ходить тяжело, принять ванну – проблема, прибраться в квартире опять же надо. А сил уже нет, да и вряд ли когда-нибудь появятся.
Присмотреть за бабушкой взялась внучка. А что, квартира большая, бабушка старенькая, все может случиться. Продержалась полгода. Плюнула на бабушку, плюнула на квартиру, собрала вещи. “Ой, умираю”, - простонала Александра Николаевна. То ли съязвила, то ли действительно собралась умирать. Не поймешь.
- Не надо, бабушка, ваших штучек, - отреагировала внучка. – Вы уже три года умираете, никак помереть не можете. С меня хватит.
Оставила ключи, захлопнула дверь и вызвала лифт.
Для присмотра была нанят социальный работник. У социальных работников служба и так не сахар. Но трудности профессии меркли перед проблемами, которые создавала Александра Николаевна. Работа у нее была адом. За короткий отрезок времени у нее сменилось шесть сотрудников опеки.
Кто-то не устраивал Александру Николаевну, кого-то не устраивала подопечная. Наиболее выносливые перед каждым дежурством истово молились богу и просили у него терпения.
Доставалось и врачам “Скорой помощи”. Когда на душе Александры Николаевны было тоскливо, а это случалось довольно часто, она набирала ноль-три и слабым голосом говорила: “У меня давление, умираю”. И на том конце провода даже не спрашивали адрес, сразу высылали бригаду.
Сначала к ней приезжали врачи, мерили давление, делали кардиограмму, ставили градусник и, убедившись, что старушенция еще всех их переживет, ставили витаминный укол и уезжали с чувством выполненного долга. Затем стали ездить только фельдшера, а потом и просто санитары. Действительно, а чего зря специалистов отвлекать? Таблетку или порошок может и водитель дать.
Единственным человеком из всех жильцов дома, с которым общалась Александра Николаевна и кто поддерживал с ней отношения, откликался на ее просьбы, выполнял любые прихоти и капризы, был Петр Иванович - сын соседки по лестничной площадке, пятидесятилетний детина, красиво и прочно сидевший на шее матери четверть века.
Дверь своей квартиры по причине старости и внезапной смерти Александра Николаевна никогда не запирала. Услышав, что сосед вышел в подъезд покурить, она требовательным голосом подзывала его к себе:
- Петр Иванович, зайдите. У меня есть нечего. Сходили бы за продуктами.
Хотя еще утром забегали внуки и набили полный холодильник едой.
Но отчего бы не помочь соседке? На работу Петру Ивановичу не надо, время навалом, поэтому в аптеку или в магазин – без проблем. Конечно, не запросто так. Где полтинник, а где и сто рублей обломится. Кто бы отказался? Нет проблем.
Зато это было проблемой для его матери, что сильно нервировало и беспокоило. И так не работает, денег не приносит, так еще пьяный, чуть ли, не каждый вечер. А когда выпьет, то голос на мать повышает, слова не скажи. А у нее тоже возраст, тоже давление, тоже сердце и прочие возрастные изменения не в лучшую сторону.
Мало того, соседка стала названивать по телефону каждый час, все Петра Ивановича спрашивала: Пусть зайдет. То чайник поставить, то лампочку вкрутить. И в шесть утра могла позвонить и в одиннадцать вечера.
Не выдержала мать, пошла к соседке ругаться. Дверь-то не закрывается. Наговорили друг дружке гадости до двухсот на сто шестьдесят и разошлись. Одна пить корвалол, другая очередную бригаду вызывать.
Хозяйка сто шестьдесят четвертой квартиры прожила еще долго, всем врачам на удивление. Внуки семьями обзавелись, правнуки выросли, дочерей уже не было, такое случается. Слава богу, квартиру не подожгла, дом не взорвала. Может, повезло, а, может, просто не успела. Умерла тихо, незаметно. Петр Иванович утром заглянул с целью подзаработать на опохмел, а все. Родственников долго не могли найти.
Завещала Александра Николаевна похоронить ее рядом с дочерьми. Но родственники решили по-своему. Похоронили ее на другом кладбище.