Основано на реальных событиях
Лето 1982. «Топтун» Сергей
Степан вынырнул из Новоарбатского тоннеля, аккурат напротив американского посольства, и стал потихоньку принимать правее, чтобы в пятистах метрах впереди повернуть к зоопарку. Жена с пятилетней дочерью, сидевшие сзади, с нетерпением ожидали встречу с мишками и с жирафиками.
Вдруг справа неожиданно вклинилась в его полосу движения голубая «Волга-ГАЗ-21» и также резко остановилась, пропуская несущиеся в левом ряду машины. Степан, помня, что дочь сидит на коленях у жены, затормозил значительно мягче, чем следовало бы, и его «Жигуль» остановился, сильно ткнувшись в заднее крыло «Волги». Дочь ударилась лицом о спинку сидения, потом оказалось, что практически выбила молочный зубик.
Машина ГАИ подъехала через минуту: из «стакана» на углу площади Восстания улица Чайковского перед посольством просматривалась не только из соображений ПДД.
Пока визжала ухоженная женщина-водитель, пока отгоняли в сторону обе машины, Степан успокаивал жену и дочь, постепенно приходя в себя.
Уже у тротуара его тронул за локоть неприметный, серьезный человек, одетый в этот тёплый день в потрепаную куртку, с кепкой, надвинутой на лоб.
- Обратите внимание на знак! – он отвернул Степана от его машины и показал в сторону Нового Арбата, вдоль въезда с него на Садовое кольцо. Степан не сразу понял, что имеется ввиду, в этот момент он услышал настойчивый зов офицера ГАИ:
- Товарищ водитель!
Но незнакомец уже сильнее сжал его локоть:
- Ну, треугольник видишь, на тросе висит над полосой?
Тут Степан и обратил внимание на знак «Уступить дорогу», обращенный в сторону въезда.
- Эта баба на "Волге" должна была вас пропустить. А она подрезала. Дочку вашу жалко. Вот мой телефон, я свидетель.
Мужчина сунул Степану в руку клочок бумаги с цифрами и не оборачиваясь неспешно ушёл. ГАИшник настоятельно попросил подписать протокол.
По еле уловимым признакам Степан сообразил, что мужчина напротив посольства был совсем не случайным прохожим.
Через пару дней он позвонил, набирая телефон с бумажки, представился. Чтобы укрепить желание свидетеля (тот назвался Сергеем), рассказал о своей ответственной работе, о службе родителей. Сергей поначалу отвечал суховато, похоже слегка жалея о знакомстве, потом признал в Степане почти своего и обещал прийти дать показания. Однако, всё же не смог из-за работы.
В группу разбора виновница аварии пришла с мужем-генералом. Он пошептался с начальником отдела и было вынесено решение: вина обоюдная. Тётка ахнула, услышав про зуб дочери, извинилась, и на этом разбор закончился.
Но с Сергеем Степан после этого стал изредка общаться. Оказалось, что его пешеходный участок со сложными обязанностями простирается от знаменитого дома 26 по Кутузовскому проспекту и до Садового кольца.
Зима 1982. Смертельная «ласточка»
Около полуночи Степан возвращался из гостей. Зная, что сегодня Сергей в ночь, он остановил машину у дипломатического дома по правой стороне Кутузовского. Его знакомец часто коротал здесь ночные часы у будки коллеги-приятеля, с которым у него совпадали дежурства.
Погода была безветренная, почти теплая. Они втроем болтали у будки о своих мужских делах:
- … ну, после сауны они обе начали меня мыть …
Вдруг ночную тишину и шуршанье шин редких автомобилей морозом резанул явно предсмертный крик.
Они обернулись к охраняемому объекту, и каждый по своему увидел и запомнил на всю жизнь летящую вниз от здания, дрыгающую ногами и руками, в коротком платьице девушку.
От удара тела о заснеженный асфальт двора вопль оборвался коротко и вязко. К шлагбауму, у которого окаменели наблюдатели, подлетел ботинок. Через пару секунд в открытое освещенное окно десятого этажа вылетело женское пальто и второй ботинок. Окно захлопнулось, свет в нем и в соседнем окне погас.
Дежурный бросился в будку к телефону, Сергей помчался к подъезду, на ходу не оборачиваясь дважды резко махнул рукой в сторону Степана. Тот сел в машину и сдерживая дрожь в пальцах, тихо уехал.
Через месяцы Сергей в три приема рассказал Степану итог этой истории. Он лично присутствовал в ту ночь при задержании в двухкомнатной квартире двоих черных курсантов, офицеров-лётчиков. Квартира была арендована военным атташатом крупной африканской страны. По словам задержанных, они весь вечер сначала пьянствовали вдвоем, потом легли спать. Никакую девушку, женское пальто и ботинок – не видели. Обоих увезли в Лефортово.
По версии следствия, негры-летуны привели к себе эту иногороднюю девушку-студентку, пытались от неё добиться секса (на теле были обнаружены многочисленные синяки в области груди и гениталий). Когда она, видимо, категорически отказалась и стала отчаянно сопротивляться – просто выбросили её в окно.
Целый месяц в Лефортово подозреваемые-убийцы держались своих показаний, как ни скрипели зубами следователи. Каждый говорил: я спал в своей комнате, ничего не видел. Военный атташе предложил объединенную версию: курсанты крепко спали, забыв закрыть дверь. Неизвестная им девушка ворвалась в квартиру, спасаясь от неизвестных насильников, и с испугу выпрыгнула в окно. Летящие ей вслед пальто и ботинок просто привиделись Сергею и дежурному.
У следователей было много вопросов:
- как могли проникнуть в охраняемое дипломатическое здание, со шлагбаумом и консьержем-офицером в подъезде, «неизвестные насильники»;
- что делать с показаниями этого консьержа, который утверждает, что курсанты привели девушку с собой;
- как понять результаты расчёта траектории полета тела: девушка отлетела от здания так далеко, как будто была чемпионкой по прыжкам в длину;
- почему на подоконнике не осталось ни отпечатков ладоней, ни ступней девушки;
- почему пальто было не на девушке, а лежало на снегу отдельно;
- как оказались отпечатки пальцев девушки на мебели и на дверном проеме квартиры;
- как получилось, что содержимое желудка трупа совпало с остатками ужина и со спиртным на столе в квартире курсантов …
Однако, атташе отвечать на вопросы и даже их комментировать не стал.
Зато многословно пускался в рассуждения о важности дружбы между СССР и его страной. И тем более отношения нужно укреплять, когда произошла смена Генерального секретаря КПСС. Особенно, с учетом объемов закупаемых в СССР его страной боевых самолетов и другого вооружения.
Лётчиков выслали на родину. Об этой истории промолчали и «Голос Америки», и BBC. Соответственно, и в сплетничающей Москве ничего не говорили. Степан и Сергей, поминая погибшую, матерясь в сторону негров и властей, сблизились ещё больше.
Весна 1983. Ночные пассажиры.
Степан проводил на поезд родственников и возвращался домой от трех вокзалов пустынными узкими улочками. Странная пара пешеходов без спросу двинулась поперек проезжей части. Пришлось с визгом шин тормознуть. Ещё больше Степан удивился, когда увидел черные лица испугавшихся парней.
- Ребята, вы что, заблудились? – Степану было интересно впервые пообщаться с африканцами, тем более, что история с летящей над ночным двором девушкой занозила его память.
- Ой, вроде да, - на ломаном русском завязался разговор. И продолжался далее на смеси английского и московского.
- Вы нас не подвезете сколько сможете?
- Ну, садитесь, а то я почти засыпаю, только если недалеко и по пути.
В дороге по ночным улицам с мигающими светофорами Степан по обыкновению лихачил, под восхищенное цокание языками молодых попутчиков-студентов. Завязался и разговор не о чем.
Ассоциативно с яркими белками глаз в салонном зеркале, Степан спросил:
- А вот вы слышали об истории с двумя африканскими лётчиками-курсантами, которые девушку из окна выкинули?
Глаза в зеркале сблизились, раздался шёпот на незнакомом Степану языке. Один из седоков явно выпрямился, сухо и твердо сказал:
- Это были не африканцы. Это были sons of bitches. Все африканцы, живущие в Москве, знают об этой истории и их ненавидят.
Степан остановил машину у редкого красного светофора, обернулся, всмотрелся в слаборазличимые, неподвижные лица.
- Да? Это важно, то что вы сказали. А давайте ребята, заедем ко мне и выпьем? Тут рядом. А потом я вас домой отвезу.
Ночные пассажиры переглянулись.
- Мы согласны.
Остановив машину у своего дома, Степан вышел, подождал, пока выбрались наружу его спутники, закрыл на кнопки три двери, снял зеркало и «дворники», положил их около водительского сиденья, закрыл машину. Один из африканцев спросил:
- Что, часто воруют?
- Дворники? Да за полгода третью пару покупаю.
Это московское воровство, видимо, напомнило им жизнь на родине. Степану это показалось по расплывшимся добродушным ухмылкам его гостей.
Застолье по ночному времени получилось скудным, кратким, суховатым. Жена и дочь уже спали. Степан без подробностей рассказал про виденный им полет девушки из окна, про развитие событий. Гости почти молчали, внимательно слушая. При расставании Степан дал им телефон, записал имена.
Лето 1983. Железнодорожная любовь
А через три месяца раздался неожиданный звонок.
- Степан, это Жан-Клод. Помнишь, ночью?...
- Да-да, привет, я узнал, слушаю.
- Если можно, Степан, я бы хотел встретиться, попросить совета, а может быть, и помощи.
- Так приезжай как-нибудь, вечерком.
- А можно сейчас?
И вот какую историю рассказал Степану Жан-Клод, приехавший один.
Был у них земляк-однокурсник, Таонга. И влюбился он в русскую девушку, тоже студентку, Ольгу. Ну, дело житейское. Встречались они с год. Часто, если поздно, особенно зимой, Таонга провожал её на такси, но иногда и на электричке в подмосковный город Железнодорожный.
Она была против этих проводов, переживала за его ночные возвращения. Она видела, какими ненавидящими глазами смотрели на их редкую пару ночные пассажиры, особенно, молодые парни.
Её родители и два старших брата были против их встреч. Ругань в семье, по её рассказам, была постоянная. И с Таонга братья разговаривали, требовали отказаться от сестры. И его родители, которым он высылал её фотографии, тоже были против. Они уже там, у себя, подбирали ему невесту. Но обоим любовникам всё было нипочём!
И как-то раз Таонга не вернулся из Железнодорожного. Тело его нашли у насыпи через несколько дней. Похоже, это было дело рук её братьев, или случайных злобных попутчиков. Разбирательство милиции ничего не дало. Тело отправили на родину. Всё это происходило меньше года назад.
А недавно Ольга пришла к ним в общежитие с фотографиями черного младенца. На одном из фото она держала его, улыбающегося, на руках. Мальчику было несколько месяцев. Сказала, что это ребенок Таонга. И правда, в чертах смуглого лица просматривалось что-то общее. Жан-Клод сфотографировал на всякий случай её, располневшую после родов, и отправил все отпечатки в семью однокурсника. Ольга второпях оставила адрес. Попросила, если можно, помочь деньгами.
Семья Таонга достаточно состоятельна , и сын был у них единственный. Ведь Таонга вначале окончил два курса в Сорбонне, и начав во Франции сочувствовать коммунистам, решил продолжить обучение в Москве. Теперь, узнав о внуке, его родители очнулись от горя, стали действовать. Его мать в разговоре с Жан-Клодом сказала, что на мальчик на фото – вылитый Таонга-младенец. Они хотели забрать внука к себе, вместе с Ольгой, или без неё. Готовы были много платить.
Однако, оказалось, что «с Дону выдачи нет» (с). Жёсткие гайки, крутимые Андроповым, выдавливали сок из людей не только в банях и в пивных. На первых же дипломатических шагах проявились стоп-сигналы. И консул, и посол в своих ходатайствах в МИД СССР наткнулись на быстрые резкие отказы. Ребенок – гражданин СССР, и останется здесь навсегда! Ольга на письма не отвечала. Ехать в Железнодорожный земляки Таонга боялись.
Жан-Клод сквозь паузу посмотрел на Степана. Тот с сочувствием на лице пожал плечами и развел руками. Не широко. Понял, что что-то в его лице дало гостю надежду. Он сел в кресле удобнее, и мгновенно Жан-Клод торжествующе нацелил ему в лицо указательный палец:
- Тот твой приятель … ты рассказывал про него и про погибшую девушку … он ведь решительный человек? Он хотел, но не смог наказать зло. Пусть теперь поможет сделать добро – дать семье внука.
Степан сквозь вихрь образов пытался сообразить, во что он сейчас может вписаться и влипнуть. Речь идёт о похищении двух человек. Или ребенка у матери. Даже если он просто кивнёт и не донесёт завтра в милицию – в КГБ, он уже по советским законам преступник. Едва знакомый иностранец подталкивал его к Сергею. Тот может оказаться больше служакой, чем доброжелательным свидетелем ДТП. Тогда от промедления Степана до наказания останется менее шага.
Степан вспомнил, как однажды после посиделок он подвозил Сергея. У светофора на Моховой рядом с его машиной остановился иностранный автобус. Он сиял хромом, алюминием и полированными стёклами тёмных окон. Из форточек слышалась талантливо аранжированная музыка. Степан с ухмылкой процитировал старый анекдот:
- Вот ведь гады, как «загнивают»!
- Неет,- задумчиво протянул не в тон Сергей, рассматривая автобус во всю его длину. – Это – не «загнивают». Это продукт труда талантливых инженеров и конструкторов, результат науки, технологии и культуры производства.
Автобус мягко и бесшумно тронулся с поворотом на Тверскую. «Жигуль» Степана взревел в потоке машин в сторону площади Дзержинского. Оба долго молчали.
- Я с ним поговорю. Когда и как – не знаю. И тем более - не знаю результат. – Степан постарался добавить в лице и в голосе сухости и нейтральности.
Когда гость уже был в прихожей, из соседней комнаты выглянула жена, выбежала дочка. Жан-Клод улыбнулся, кивнул жене, протянул девочке руку для прощания. Та машинально-вежливо пожала его ладонь, потом с изумлением взглянула на свои пальчики, стала их тереть, видимо, пытаясь убедиться в их первородной белизне. Все засмеялись. Дочь смутилась, бросилась к матери. Степан решился.
Он спустился с Жан-Клодом во двор, там обсудили – как связываться дальше, как встречаться.
Жан-Клод, видимо, почувствовал, что надо закрепить их договоренность. Вгляделся в полутьме двора в лицо Степана, шутливо-лекторским тоном произнес:
- У африканцев есть поговорка. Чтобы понять её смысл, нужно знать факт: бивни у слона растут всю его жизнь. Так вот, поговорка: слон никогда не устает носить свои бивни.
Они помолчали, глядя в глаза друг другу. Степан пережёвывал своими клыками, резцами и извилинами поговорку.
- Ты справишься, - сказал Жан-Клод.
Продолжение на http://www.proza.ru/2016/06/09/444