Aug. 20th, 2014
Неудачная попытка чехословацкой революции 1968 года интересна тем, что она стала первой в истории обкаткой технологии демонтажа социалистического строя силами креаклов, они же плебеи.
Чехословакия-1968 существенно отличалась как от Венгрии-1956, так и от Польши-1981. Венгерские события 1956 года были по сути классическим фашистским мятежом, и толпа мелких буржуа и люмпенов в Будапеште вела себя так же, как вели себя люди в городах "новых территорий СССР", захваченных нацистами в первые дни войны - вешали, сжигали и подвергали лютым пыткам коммунистов на площадях в присутствии сотен людей, глумились над коммунистическими символами, громили парткомы и здания службы безопасности. Венгерский повстанец был объявлен газетой "Тайм" человеком года, но аналитикам наверняка стало ясно уже тогда, что такая технология при всей поддержке Запада вряд ли сможет завоевать существенное количество сторонников в главной "цитадели коммунизма" - СССР, разрушение которой являлось сверхцелью. Людей, сочувствовавших наследникам хортистов и салашистов, там было исчезающе мало, и они постепенно умирали от старости, а молодежь в ту пору их идеалы почему-то не вдохновляли.
Между тем в столицах как СССР, так и других соцстран, на пресловутых "московских кухнях", воспетых Юлием Кимом, и в аналогичных им местах, формировался креаклитет - слой самовлюбленных крикливых интеллигентов-бездельников, считавших себя лучшей частью нации и ненавидевших "быдло" - простых рабочих и крестьян.
Социалистическая идеология отторгалась ими все в большей степени, и они верили, что их ждут большие дела. Серьезные дяди на Западе готовились вливать в эти дела серьезные деньги.
Идейным обоснованием "Пражской весны" стал манифест "2000 слов". Интересно его перечитать - он поражает прежде всего своей полной пустотой и бессодержательностью. Говорится о том, что коммунистическая элита оторвалась от народа, капиталовложения неэффективны, нет свободы слова, но не предлагается никакой позитивной программы, кроме "демократизации" - свободы неограниченного безответственного трепа. Люди, пережившие перестройку в СССР, воспринимают "2000 слов" как философствования пятилетнего мальчика, но тогда это действовало, и действовало эффективно.
Почему? По трем причинам.
Во-первых, весь мир находился на гребне социал-демократической волны, ставшей результатом того, что правящие классы Запада, смертельно испугавшиеся социалистической альтернативы, начали всерьез делиться с народом общественными богатствами. Эта причинно-следственная связь не понималась, отрицалась и высмеивалась критиками коммунизма тогда, но сейчас вряд ли кто-то усомнится в ее наличии. Как только угроза социалистической альтернативы исчезла, началось наступление на социальное государство по всем фронтам, результат этого мы сейчас видим. Любые права, я в этом убежден, существуют только тогда и в такой мере, когда и в какой мере люди готовы бороться и умирать за них, но в 60-е годы наивным гражданам Запада и Востока казалось, что социал-демократические реалии Западной Европы - не результат уступок власть имущих, вырванных у них прежде всего ценой колоссальных жертв советских людей, и панической боязни социалистической альтернативы, а естественный результат поступательного развития человечества.
Во-вторых, социалистическая Чехословакия оказалась избалованным ребенком соцлагеря. Сама Чехословакия как государство была сконструирована как противовес веймарской Германии и искусственно усилена за счет Словакии, Подкарпатской Руси и немецких территорий. На 14 миллионов жителей этой многонационалии приходилось 3.5 миллиона немцев.
После 2-й Мировой войны ее немцы подверглись жесточайшей этнической чистке. Чехия без немцев - то же самое, что Польша без евреев или Украина без евреев, и даже больше того, потому что немцы всегда были интегральной частью населения Богемии и Моравии, ничуть не менее коренной, чем сами чехи. Этническую чистку Судет можно сравнить с тем, что могло бы произойти в случае полного изгнания из Донбасса и Крыма всех русскоязычных и заселения этих территорий галицийскими рагулями. Перечитайте мой текст про майора Брагина.
Само существование Чехословакии в ее послевоенном формате стало возможным только благодаря активному покровительству сталинского СССР, как и существование Польши. Однако сами чехи этот факт не осознавали и не осознают. Он казался им таким же естественным, как блага шведской социальной демократии. Однако Брежнев на встрече с Дубчеком перед операцией "Дунай" имел все основания напомнить об этом своему собеседнику, сказать, что суверенная Чехия "с человеческим лицом" имеет, разумеется, право на существование, но без Словакии, на тот период времени гораздо более просоветской, и, возможно, без Моравии. ПолучИте государство в границах ноября 1938 - марта 1939 года, распишитесь в получении и прочее. После такого разговора, вполне возможно, не понадобилось бы даже вводить войска. Но тогдашний СССР, к сожалению, был идеологическим государством, спутанным множеством условностей и комплексов.
В третьих, чехи были молодой нацией, их литературный язык существовал не более 100 лет, и это подпитывало комплекс неполноценности, реакцией на который было чрезмерное уважение и внимание к своим "деятелям культуры". Чехия - это, конечно, не Украина, и Ярослав Гашек, Карел Чапек и даже Юлиус Фучик - это не Тарас Шевченко, Леся Украинка и Павло Загребельный. Первых можно и хочется читать добровольно, а вторых, если их не "задали" на уроке литературы, вряд ли кто-либо по доброй воле возьмет в руки. Однако жгучий комплекс культурной неполноценности перед соседними немцами у чехов был, и это побуждало государство финансировать своих писателей и театральных деятелей весьма посредственного качества. Они это воспринимали как должное, точно так же, как специалисты по молдавской, тюркской и ирано-таджикской филологии соответствующих советских республик периода перестройки, которые гордились своей независимостью от кормившего их государства, и сочиняли манифесты типа тех же "2000 слов". Детство, короче, безответственность и инфантилизм.
Однако социализм советской модели в 1968 году еще не был мертв. Поэтому так называемой "здоровой части" КПЧ удалось мобилизовать рабочих, и те задавили своей массой ошизевших от наглости и безнаказанности чешских креаклов. Рабочие все еще воспринимали Чехословацкую Социалистическую республику как свое государство.
Это ощущение окончательно сдохло в последующие 12 лет, и польские события 1981 года стали прежде всего рабочим бунтом против переставшего быть для рабочих "своим" социалистического государства. Креативная интеллигенция лишь направляла и подгоняла рабочий протест. В 1981 году Польша показала, что советский проект себя изжил. Номенклатура, самовоспроизводившаяся за счет отбора самых худших, к тому моменту презирала народ не меньше, чем креаклы, и сама в итоге избавилась от ненавистного социализма под одобрительный рев последних.
"Пражская весна" сыграла свою роль, спланированную кукловодами - она породила и ферментировала креакловскую диссиду как в странах соцлагеря, так и, что важнее всего, внутри самого СССР. Появился и сплотился "малый народ" в понимании Шафаревича с системой ценностей и понятий, противоположных ценностям и понятиям большинства. Сейчас мы видим нечто подобное в России, где "смельчаки" - прямые потомки тех, кто вышел 25 августа 1968 года на Красную площадь в Москве, вешают украинский флаг на высотном здании на Котельнической набережной и красят звезды на башнях в цвета украинского флага. Креаклам наплевать на трагедию некогда братского народа, на сотни погибших женщин и детей - они тащатся от того, что в Киеве пляшут и верховодят их духовные братья и сестры. Народ, как свой, так и "бывший братский", для них не имеет никакой ценности вообще. Холмогоров прав - в условиях пассивности большинства это может привести к гражданской войне, которая закончится тем, что Надежда Толоконникова будет приветствовать с трибуны Мавзолея танцующую на Красной площади с украинскими флагами группу "Фемен".