Гражданка

 
   В самом конце рабочего дня канцелярия  бригады выдала мне проездные    документы. Я вышел из части и, не оглядываясь, поспешил к вокзалу...
  Два года сапог, портянок и подворотничка, жесткой дисциплины, устава, обязанностей, скучной, но ответственной рутины. О чем в 22 года должен мечтать человек, навсегда освободившийся от этого груза, предоставленный сам себе, перед  настежь раскрытой дверью, свободы и самостоятельности.
  Я мог сесть на ближайший московский поезд, но задолго до дембеля решил ехать домой "по гражданке". Она ждала меня в поселке рядом с нашим отдельным батальоном. Свитер, куртку, джинсы и ботинки присылали из дома частями в посылках.
   Когда за несколько месяцев до увольнения "комплект" был собран, я надевал его пару раз у себя на станции, прохаживался по деревянным мосткам, прилаживался к новым впечатлениям – они были странными.
Я понял, что сжился с сапогами, с кителем и пилоткой, с  тяжелой  шинелью и шапкой, со всей армейской жизнью, с алюминиевыми мисками и черным, ломтиками, хлебом, с той работой, которую я делал последние полтора года, почти в одиночестве, с огромным лопухом антенны и бубнящим дизелем, лесом вокруг, его запахом и, утоптанной мною тропинкой через него, этим серым северным небом, белыми ночами, комарами и гнусом, морозом и глубоким снегом. Я стал отшельником в своей тайге на заброшенной станции. Куртка пугала своей свободой, тесные джинсы сковывали, ботинки жали и только свитер, приятно покалывая тело, напоминал о суровом солдатском одеяле...
Поздно вечером я зашел к бабульке, у которой оставил вещи, попросил переночевать у нее и рано утром, переодевшись в "гражданку" сел на проходящий московский поезд.
Тяжелая шинель, китель, шапка и сапоги  остались в тесной избушке, где-то на севере.