ГЛАВА ПЯТАЯ.
Договариваясь с Фетисовым о встрече, Павлов не предполагал, что тот пригласит его на территорию парка, в свой закрытый дом «для сироток». Фетисов туда гостей практически не пускал.
Заинтригованный Павлов оставил мерседес возле высоченного забора, прошел мимо будки с охранником, и увидел Фетисова, одетого в валенки и шкуру медведя на голое тело. Мэр и глава района обнялись и направились в дом, где сразу оказались в большой зале с довольно необычной обстановкой.
Чучела животных соседствовали с деревянными статуями, изображающими различные эмоциональные состояния человека. Электрический свет отсутствовал, горели свечи. Вместо привычного для современных особняков камина, в центре залы находилась площадка черного гранита, с ярко горящим костром из березовых поленьев. Дым и горячий воздух поднимались вверх, к сквозному отверстию в крыше, из которого в залу прорывался морозный воздух и падали редкие снежинки.
Фетисов предложил Павлову прилечь рядом с ним, возле огня, на шкуру неизвестного зверя, на ощупь приятную, но грязноватую с виду. Мэр после объятий с трудом очистил свой дорогой костюм от медвежьих волосков, и принял приглашение не без колебаний.
– Как у тебя тут все... – Павлов замялся в поисках подходящего слова, – занятно!
– Миллионы лет люди жили так, – сказал Фетисов, проведя взглядом по окружающим предметам, – человечество вернется к подобному существованию, как только нынешняя греховная цивилизация изживет себя! Я готовлюсь к судному дню, восстанавливаю связь с предками. А ты?
Мэр вместо ответа сглотнул слюну и показал Фетисову солидную кожаную папку с эскизами тотема.
– Приехал спросить совета! – сказал Павлов, – не могу сделать выбор. Едва думаю, что учел все имущество, так ситуация меняется. Зина на днях завод продала, другой покупает. Пока мне будут делать тотем, изображения на нем успеют устареть! Что посоветуешь?
Фетисов не ответил. Он с усмешкой посмотрел на мэра, и громко щелкнул пальцами. Фигура в полутьме, которую Павлов считал статуей, ожила, заставив мэра вздрогнуть.
Девушка подошла к ним, держа в руке курицу со связанными лапками. Фетисов извлек из ножен на поясе позолоченный кинжал в форме тотема, направил его острие на курицу, и спросил у девушки пророчество. Она медленно произнесла рифмованное четверостишье. Размышляя над ним, Фетисов собрал морщины на лбу в продольные складки.
Когда глава района пришел к выводу, что пророчество благополучно, его лицо разгладилось, и он резким движением отсек курице голову. Подождал, пока кровь стечет в огонь, и отдал тушку девушке. Она уселась неподалеку и принялась ощипывать.
– Вот так надо делать дела! – пристально глядя на Павлова, произнес Фетисов.
Павлов вполне осознал, что хотел этим сказать Фетисов, и спросил:
– А мне, можно услышать пророчество?
Фетисов опять усмехнулся. По его знаку пришла в движение другая фигура, и к собеседникам подошла вторая девушка. Она открыла папку Павлова и наугад изучила несколько листков. Затем закатила глаза, и, дождавшись вдохновения, произнесла стих.
Мэр наморщил лоб, как это делал Фетисов, но через минуту честно признался:
– Ничего не понял из ее слов!
– Это потому, что тебе нужна своя пророчица Силы! – объяснил ему Фетисов.
– Сила ... что такое? – поинтересовался Павлов.
Фетисов и эту девушку отправил готовить курицу, и принялся объяснять:
– Невидимая природная энергия. В общении с ней, через пророчиц, в древности состояли вожди славян. Благодаря Силе они подчиняли себе племя и управляли различными стихиями.
– И каким образом у меня может появиться своя пророчица Силы? – спросил Павлов.
– Тут сложно дать совет! – ответил Фетисов, глядя на девушек,- готового рецепта нет. Могу лишь сказать, что у нее должны быть серьезные творческие способности, и ты сразу чувствуешь с ней внутреннюю связь!
– А пророчиц можно иметь много? – спросил Павлов, желая услышать подтверждение очевидного факта перед глазами.
– Да! – ответил Фетисов, насаживая общипанную курицу на вертел, – только для верности пророчества ты должен дать девушке свое семя. Не хочу тебя обидеть, мэр, но скольких наложниц ты потянешь?
Павлов не обиделся, он стушевался. Мэр не предполагал, что все обстоит так серьезно. Одно дело - изредка после работы расслабляться с секретаршей, а другое - погружаться с головой в таинственный культ и заводить гарем. Мэр в расстройстве захлопнул папку и сунул ее под мышку.
Фетисов понял его настроение, и, посмеиваясь, достал виски. Они выпили по чуть-чуть, настроение у Павлова улучшилось, и в ожидании жаркого мэр стал наблюдать за девушками. Они сидели, отрешенно глядя вверх, где на свисающих с потолка веревочках, движимые потоками воздуха, раскачивались соломенные куколки. У куколок были поблескивающие глазки из цветного стекла.
– Что это? – спросил мэр у Фетисова, подразумевая игрушки.
– Их души, – непонятно, серьезно или в шутку, ответил, показав пальцем на девушек, Фетисов. Павлов оценил бы юмор, если куколок не было так много, и они не вызывали страх внешним видом.
Вдруг девушка, непричесанная брюнетка, заговорила непонятно, делая ударения на гласные, так, что слух улавливал нечто, похожее на рифму.
– С духами общается, – уважительно глядя на нее, сказал Фетисов, – понять бы! Но язык древних славян, нами утерян. Печально!
– Они у тебя здесь вроде как пленницы, не выходят никуда? – задал вопрос Павлов.
– Да ты что! – возмутился Фетисов, – я их не держу. Вначале да, они же своего предназначения не знают. Но когда их дар раскрывается, сами не уходят. Сила постепенно забирает их личность, и никто из них не помнит, какую жизнь вел раньше. О девушках заботиться надо, как о малых детях, а то, пропадут! И в благодарность за эту заботу я получаю пророчества для своего тотема, и могу делать, с позволения Силы, что захочу.
– А твои пророчицы не ошибаются? – с грустью в голосе, чувствуя неизбежную тяжесть приближающихся забот, спросил Павлов.
– Мои, никогда, – с гордостью сообщил Фетисов, – а твои не знаю, у тебя их еще нет!
– А они по рангам, как-то делятся? Ну, там, сильнее, или слабее? – продолжил выпытывать Павлов.
– Да, делятся. Чем талантливее человек, тем точнее у него пророчества. Знаешь Кагановича? – поинтересовался Фетисов.
– Что за вопрос? Кто же не знает почетного гражданина Серпухова и известного Российского миллиардера? – засмеялся Павлов.
– Нет, я имею в виду не его самого, а то обстоятельство, что он спонсор Большого Театра уже пятнадцать лет? Как ты думаешь, кто ему помогал состояние умножать? – спросил Фетисов.
– Неужели? И Каганович? Даже не подозревал! – искренне удивился Павлов.
– Он с самого начала карьеры имел пророчиц и тотем. Разве не помнишь, когда он к нам в парк отдыхать приезжал, ты спрашивал, что за красотка ему все время на ухо шепчет? – рассмеялся Фетисов.
Из-за безграмотности в таком важном вопросе Павлов почувствовал себя униженным перед Фетисовым, чего никогда не случалось за долгую историю их отношений. Он больше не мог смотреть на самодовольную улыбку Юры, и перестал спрашивать.
«Это Зина виновата!» - подумал он.- « Все носится с сектантами, с их давно отжившими идеями! Сама не захотела участвовать в новом движении, и от меня скрыла правду о тотемах. Ревнует, что я девок заведу? Так ведь для дела, должна понять!»
Фетисов положил подрумянившуюся курицу на серебряное блюдо и подозвал девушек. Они по очереди произнесли непонятные фразы. Выслушав их, Фетисов сказал, что Сила «дала добро», и разделал мясо своим оригинальным кинжалом.
Кушать по настоянию хозяина стали, как в первобытные времена, руками. Павлов подумал, что имеется неувязка: предки виски из хрустальных чарок не пили! Но решил промолчать. Виски был у Фетисова хороший, а он мог обидеться на замечание, и вылить его огонь!
Мэр с удовольствием чокнулся за здоровье пророчиц с Фетисовым, выпил, и вонзил зубы в горячее мясо. Чувствуя, как куриный жир течет с пальцев на костюм, подумал, что, пожалуй, выбросит его, и будет отныне ходить в медвежьей шкуре. И пророчиц у него будет не две, как у Фетисова, а на зависть ему, три! Как бы Зинка не бесилась!.