Эдвард Вашгерд (Э2рd)
«О сколько нам открытий чудных
Готовит просвещенья дух…»
А.С. Пушкин
Рабам трудов наук занудных
Вновь начисляется за двух…
Э2рd
КАР-Р-Р-РАМБА!!!
Микс из Северных историй, не имеющий отношения к реальной жизни.
Всё вымысел, совпадения случайны и дружбу народов не затрагивающие.
Открытия в жизни бывают самые-самые неожиданные… Кто-то открывает двери везде, кое-кто бутылку у мусорки, а иные – кар-р-рамбу для себя.
В Хатанге, на самом краю обетованной земли, на 72-й параллели погоды не было уже неделю. Над Таймыром размещался какой-то невероятный антициклон, размерами в три Франции - не меньше. Установилась тёплая, солнечная погода, как говорят авиаторы – «миллион на миллион». Не было «метео» только для Сникерса… Так в этом ясачном селе привыкли называть вообще всех иностранцев. Он откровенно страдал. Не мог никак понять хатангской хитрой авиации. Лёту всего-то час, даже с тройной «коробочкой». Над его головой синее прозрачное небо, вокруг его головы ничто не шелохнётся, а погоды нет! Fantastic-k-k-k!!!….
В здании аэропорта его блуждающего, дикого взгляда, сторонились абсолютно все и, надо - и не надо прятались от него по-за углам, как от зачумлённого. Для, хоть какого-то, изглаживания вины перед иностранцем, не желающим понять «специфики Севера», к нему приставили гида-затейника. За неделю им можно бы было, пешком, по тундре, дойти до озера Левинсон-Лессинга, а то и куда подальше. Культурности сопровождающего пока ещё хватало не посылать «фашиста» туда… где Бетту вымерших овцебыков не пас.
Самое поганое в этой заблудившейся во времени и пространстве истории было то, что этот супостат не пил. А без пузыря гиду с ним разговаривать было вообще невозможно – он русский язык уже не понимал. В итоге затейник затеял злую штуку: подсунул ему под руку после очередного променажа «по достопримечательностям», вместо мутной летней Хатангской водицы полстакана чистенькой, прозрачной, живительной влаги…
Иноземец, сдуру, не заметил этого и замахнул гранчак с жары, залпом, поперхнулся содержимым, закашлялся, и аж зашёлся. Выпучив глаза он сдавленно прохрипел:
- Д-д-доннер ветер….- Прошипел он экскурсоводу, словно Гитлер, в баварской пивной. И добавил на ломанном русском – Б-б-б-л-л-аят! – это словечко он в аэропорту за пять дней успел-таки запомнить. Парень в искреннем «удивлении» только руками всплеснул: Не нарочно, он, дескать…
Заглянув в глубину синих омутов его честных славянских глаз, тевтонец закусил качемасом и успокоился. Затем рыцарь стал разучивать общеупотребительную в России, а тем паче на Крайнем Севере фразу: «По цуть-цуть». Довольно успешно. А в это время, в пятницу после обеда, заходил на глиссаду грузовичок из Норильска. В пассажирскую кабину «Антона» вместилось аж целых восемь высоких «гостей» с подарками и поздравлениями. На «отдых».
Перевозки, радостно сообщили об этом чудесном явлении «забугорничку» и, даже, прислали за ним УАЗик. К своему давно проплаченному, по самому максиму, наличной валютой, вертолёту «Козлик» подкатывал под рёв Ан-12-го, которого его Ми-8-й и дожидался, словно солдатка рекрута из царской армии.
Гости на правах «хозяев жизни» деловито распоряжались перегрузкой своего барахла и подарков с борта на борт воздушного судна. Немец стоял неприкаянно его груз давно был внутри. Капиталиста толкнули в спину, и он покорно подставил своё плечо… под мешок с углём. Таскать мешки с углём вообще дело не благодарное, а делать погрузку в западной униформе, при отсутствии навыков втройне опасно. Погрузились. Вылетели с Севера на Север. Весёлая компания сразу позабыла о существовании Заказчика, занявшись продолжением банкета. Правообладатель этого рейса раздумывал о бренности жизни, сидючи на мешках с углём на сворках вертолёта в самом конце салона, подальше от недружественного, но сплочённого коллектива. Ему, разумеется, по русскому обычаю, два раза предлагали присоединиться, но он отказался. Третий раз у нас не предлагают, а лягают! Надо бы знать тебе, Дядя, особенности студенческой жизни в Советской Общаге.
Вертолёт по многолетней привычке командира экипажа и его нахальному стилю пилотирования, прямиком плюхнулся на косу и подполз прямо к столу, без всяких там, положенных перегруженной машине выкрутасов. Ему надо было ещё много куда заскочить – рейс-то халява! Стол был накрыт всякой-разной свеженой, которую можно поймать только в заповедных, далёких от людей местах: была рыба, только, что отловленная у самого стола, её резали на куски на приставном столике. Голец был килограммов на пять, не меньше. Его готовили для гостей два знаменитых в известных кругах специалиста. Чирок, равного хищнику размера скучал в эмалированном, огромном тазу, засыпая и зевая жабрами. Неподалёку от стола, прямо поперёк аквариума, тонули поплава сетки – её тянули в глубину любопытствующие рыбины. Погоды хватало на всех.
Восьмёрку разгружали смело и умело. По привычке. Тщедушный энтомолог тоже помогал, но на этот раз таскал только своё барахло. Сначала он вытащил какую-то, видимо драгоценную коробку, а затем двинул за двумя баулами. Кто-то, по запарке момента, почти угадал мешком угля, шоркнув по коробке. Известный в мире науки о насекомых Зоолог бросил свои сидора и аж присел. Взвизгнул дико, и стал выражаться по-немецки.
Послышалось что-то вроде такого:
- Б-б-б-л-л-аят! Б-б-б-л-л-аят! Б-б-б-л-л-аят! Махен зи трахен! Шлёпен зизих!!!
Подбежав к коробочке, он с мерседесовской пунктуальностью ВСЁ перепроверил.
Компания стояла в шоке. Пригласив Светилу к столу, и не дожидаясь с его стороны никаких действий, помятуя презрение и немое порицание его в вертаке они выдвинулись и расселись по- ранжиру за столом.
Стол ломился своим великолепием. Гостей любили, уважали и умели… принять.
Во главе стола, как и заведено, размещался б-б-б-аль-шой начальник, весом в полтора центнера. Разлили, подняли. Неудобно, как-то, не по-людски. Палыч, пользуясь своим непререкаемым авторитетом, и по праву Набольшего, вновь, громогласно пригласил Учёного:
- Уважаемый! Да бросьте Вы! Не обижайтесь – Присаживайтесь к столу!!!
Фашист не удостоил его даже взглядом, а вынул из коробки самый большой сачок и, демонстративно отправился на бережок бабочек ловить…
Такого неуважения к общему столу Славянин уже стерпеть не смог:
- Ах же-шь, ты, собака немецкая!!! Овчарня лагерная. Пыль с Освенцима!!! Тащите его к столу… - Обратился он к сотоварищам.
Энтомолога, словно зайца-заяйца, отловили в голой тундре, и доставили под его светлы очи. Очи горели недобро:
- А ну! Налейте-ка ему стакан! – ревел Генерал- Руководитель.
Налили. Худосочный Энтомолог под «тёплыми» взорами всей русской бражки-компашки, в которой были и лица кавказской национальности из Москвы, судорожно и неумело выпил и опал на девственную тундровую траву, будто скошенный снайперской русской пулей при обороне Советского Заполярья.
- Кар-р-р-амба! Тащите этого Негодяя отсюда, в балок! – Приказал Старшой.
Что и выполнили с удовольствием, оказав убиенному этим последние почести.
Настроение ко всем вернулось только после третьей, но столик делал своё дело, полянка успокаивала и умиротворяла. Под Солнцем наступила ночь.
Наутро, переночевав без сновидений, пили чай на свежем воздухе. Кто-то пил воду из реки и восхищался ею. Послали Московского парламентёра, мало-мало знающего языки за трудолюбивым сотрудником Германии. Из дверей балка они вышли с абсолютно разными выражениями лиц. Немец своё отлежал, как камбала и настроение у него было, как под Мосвой в 41-м, Кавказский москвич-же, наоборот, сверкал просветлёнными чёрными глазами. Прошли к столу. Когда дружба народов восторжествовала при опохмеле, выяснилось, что зарубежный гость ничего уже против не имеет и вчера посчитал, что злые половцы хотят его прикончить каким то изуверским способом – стаканом перцовки. Убоявшись страшных корчей. Как зоолог и энтомолог он про такие смерти знал, но, слава Богу, всё обошлось. Сейчас же он обязан покинуть честную компанию для выполнения своего святого долга – ловли букашек. Верховный всё решил по- гусарски – отправил всю компанию на лужок с сачками. Сам же с героем немецкого сопротивления и толмачом остался дожидаться результатов энтомологической экспедиции за приятным умным разговором…
По полянке, с приличного бодуна, неприлично весело скакал с сачками потешный полк юных энтомологов… Минут через двадцать притащили богатый улов, который высыпали с тазик из-под рыбки.
- Кар-р-р-амбус! – Охренел от счастья учёный-антифашист, начавший усваивать от своих трудов Великий Русский Язык, Славянскую Душу и Культуру. – Он сиял от счастья!!!
- Кар-р-р-амбА?! Д-д-д-а-а-ак, это ж ЖУ-ЖЕ-ЛИ-ЦА!!! – Подивилось Профессору Хатангское отделение Русского научного сообщества. – И, что???
- На Таймыре, в таких высоких широтах, их быть не может!!! – Отвечал потрясённый общим международным открытием большой учёный!
Все были счастливы. Отдохнули. Открыли. Укрепили мир во всём мире, оттартав с драгоценной находкой и рыбными деликатесами Первооткрывателя в Москву на большом военном самолёте. Все чувствовали себя сопричастными к науке.
По чистой «случайности», после совершённого Открытия в известном нами Ясачном селе побывал Всемирный фонд дичайшей природы на самолёте самого Принца. Вот такой вот карамболь случился…
Город Норильск. 05 июня. Ноль часов.
Плюс пять градусов. Лето наступило!