Агерон. Пробуждение часть16

616
 Посвящение. Новости. Оплакивание девства. Свадьба
     Немного постояв, Агерон сел в седло, кинул прощальный взгляд на гору и  велел Эйхону следовать за ним. Всю обратную дорогу всадник был погружен в тяжелые думы - совсем недавно вернулась его миам и вот вновь ушла.
     - По крайней мере, знаю, где ее искать, надеюсь, - обронил он и обернулся, оазис скрылся из вида.
     Лучи солнца едва пробирались к входу храма, он по-прежнему оставался черен, но Леда смело переступила порог.
     Вопреки ожиданиям внутри оказалось не так уж и страшно. Сводчатый потолок устремлялся далеко-далеко, в самую высь. Росписи на нем производили неизгладимое впечатление - таких фресок прежде не приходилось видеть. На стены были нанесены не менее чарующие образы. Дева увидела всевозможные символы, известные доселе и нет. 
     Как тут чувствовалась малозначительность короткой человеческой жизни, но думалось о бескрайних просторах будущей, которая ждет за пределами видимого мира. Тот, неизведанный, и был изображен в самом центре свода - оттуда светило рукотворное солнце, каждый луч которого заканчивался ладонью! Все они тянулись к тому, кто пришел  поклониться  Всемогущим. Дочери Даана показалось, что это не все, что хотели сказать древние зодчие.
     Напротив входных дверей находился  алтарь, скромный, без всякой роскоши – здесь не было никаких изваяний Богов, только две холодные курильни стояли по бокам от него. Приглядевшись, белокурая рассмотрела над жертвенником загадочный рельеф, очень напоминающий египетский!   
     - Сколько же тебе лет? – прошептала она в тишине, рассматривая людское творение.      Затем поглядела вверх, от восторга едва дышала.      
      - Очень много, - прервал размышления мягкий голос, гостья вздрогнула.
     Около нее стоял  человек - жрец.  Будь он в миру, непременно бы пользовался  успехом у женщин, настолько был красив, глаз не оторвать. Такой наружности мог позавидовать всякий муж, даже раскрасавец Ганней. Незнакомец был не старше  тридцати двух - тридцати трех лет, одет в обычные светлые ритуальные одежды, его дивные волнистые темные волосы  доходили до мочек ушей. Но вот подул легкий ветерок - одна непослушная прядь оторвалась от других и упала на чарующее лицо. Храмовник тут же вернул ее на место. 
     - Ваш плащ, - протянул он руку.
     Леда скинула с себя шелковую накидку и передала ее стоящему рядом серьезному зеленоглазому незнакомцу. Почудилось, будто он слегка улыбнулся ей.
     - Следуйте за мной. - Он направился  к алтарю, оказался у рельефа, затем  нажал на его часть – стена загудела и сдвинулась с места. Перед людьми открылся потайной ход, туда  храмовник и повел новенькую.
     Длинный тоннель, не такой узкий, как в пещере отшельника, освещался факелами. Он петлял. Где-то дорога раздваивалась, где-то сходилась вновь – любой несведущий человек сразу же заблудился  бы в этом лабиринте. Но, несмотря на всю свою серость, здесь  не было холодно и сыро, откуда-то проникал свежий  воздух. Умиротворенная прохлада заполнила все вокруг.
     Коридор закончился, путники оказались в большой круглой зале. В ней не было ни единого оконца, зато колонн превеликое множество. Между ними находилось столько же  дверей. Света не хватало на такое пространство, и потому люди погрузились в сумерки.  Спутника едва было видно, но Леда  не жаловалась – она, вообще, не собиралась жаловаться все девять дней, даже если сильно захочется. Чуть погодя ей удалось увидеть нечто округлое неподалеку, пригляделась - колодец. Неужели внутри гор бывают колодцы?
     - Вижу, ты привел ее, - послышались слова  из темноты. - Что скажешь?
     Голос показался деве знакомым, но эхо искажало его, потому-то трудно было сказать, кому он принадлежит.
617
     - Она всколыхнула мои помыслы, теперь я понимаю его, - ответил незнакомец. 
     Дочь Даана была поражена его искренностью  и  зарделась.
     - Не так громко - ты смущаешь одну из моих самый любимых и способных учениц, - голос приближался, звуки стали четче, кандидатка насторожилась. – Осторожней: Великий жрец будет недоволен.
     - Более этого не повторится, - с поклоном отступил храмовник.
     - Только бесконечная Любовь способна сотворить Мир и править им.
     - Матушка! – кинулась к ней бывшая послушница. – Вы ли это?! – постеснялась она обнять наставницу.
     - Мне поручено преподать тебе дополнительные уроки, дитя. - Ласковая женская рука коснулась румяной девичьей щеки. - И  моему помощнику.
     - Почему он?
     - Потому что Беран посвятит всего себя во имя твоего блага.
     - Я не вправе того требовать, матушка.
     - Ты и не будешь.
     - А потом, что будет потом? - Девичьи кудри всколыхнулись.
     - Будет жить - только иначе.
     - Вы учили, если человек не любит, он несет разрушение, но не разрушит ли страсть человека?
     - Напротив, будет благодарить Богов за щедрый дар. - Айри велела ассистенту удалиться.
     - Матушка, даже не знаю…
     - Не беспокойся - Беран рад, - обняла она растерянную  воспитанницу. – Да, я посвящена,  правда, не на высшие ступени - Отис не дает разрешения.
     - Отис?! – По худенькому телу пробежала дрожь.
     - Я и есть та самая любовь мастера, которою ты увидела  в его глазах и сердце.
     - Вы тоже читаете мысли?
     - Бывает. В свое время и передо мной стоял серьезный выбор, но тогда, давным-давно, мне казалось, что тот путь, который я предпочла другим единственно верный. Как-то я подумала, может  мне, просто-напросто, не хватило храбрости выбрать его?
     Не удержалась Леда и всхлипнула.
     - Не плачь, девочка, не плачь - каждая из нас будет печалиться о своем. Кто знает, как сложилась бы жизнь поступи я иначе? Но я ни о чем не жалею.  Служить Великой Матери - бесконечная  радость. У меня столько дивных дочерей, – улыбнулась настоятельница.
     - Я не знала, даже не подозревала, - кинулась ей в объятья дева.
     - Эту тайну с сегодняшнего дня знают трое.
     - Я сохраню ее в секрете, если только…
     - Он тоже унесет ее с собой, но пора готовиться.
     - Матушка, здесь так темно и прохладно - разве можно радоваться свету и жизни в таком мраке? – огляделась Леда.
     - Здесь тебя будут учить ценить все то, о чем говоришь и больше. Что-то окажется знакомым, что-то будет в новинку. Что бы ни произошло - все останется в тебе навсегда. Нам нужно идти.
     Вытирая мокрые глазки, кандидатка проследовала в первую дверь - так началась бесконечная череда действ, сменяющих друг друга.  Были и  упражнения, и наставления, и, конечно, объяснения щедрых наставников. Айри после занятий спешила на служения в Мирею,  а  около полудня  возвращалась  к любимице.
     Избранник в который раз оказался прав, ей действительно было холодно, страшно, одиноко, пожалуй, впервые в жизни она ощутила себя одинокой и пришла к выводу, что более не хочет  испытывать этого – к концу третьего дня окончательно выдавила  из себя  проклятое чувство и испытала облегчение.
     Со временем приходили сами собой ранее скрытые вещи.  Теперь Леда знала, каким
618
испытаниям подвергался благоверный – она бы ни за что не вынесла такой  тяжести и боли лишений, однако тот вышел победителем.
     Порой хотелось кричать, голова казалась тяжелой, возникло желание уйти, но не смела, в очередной раз не смела подвести учителей, быть недостойной оказанного ей доверия. Иногда дева боялась, не хватит терпения, стойкости и целеустремленности, однако верила. Чем больше наступало и угнетало отчаяние, тем усерднее становилась молитва.
     Вскоре обострились жажда жизни и познания, откуда ни возьмись, появились силы. С невероятным усердием приступала белокурая  к заданиям,  ее  усилия  были не напрасны.
     Настоятельница замечала, как та готовится к новому восприятию мира, стоило ли говорить о резервах, спрятанных  в недрах человеческой души? Как только воспитанница справлялась с очередным испытанием, ее переводили в другую комнату, где пытки продолжались снова и снова.
     Лишь по ночам Леда могла отдохнуть, чтобы поутру вновь предстать перед служителями и постигать. Бывало,  размышляла, насколько было б  проще сиди  она дома с самого детства, как все остальные жительницы Пелихории. Они лишь хлопочут по дому, рожают, сколько скажут независимо от здоровья и желания детей без права перечить мужам.
     Не раз деве приходилось слышать, как беседуют между собой прохожие мужи, мол, для недалеких баб невероятная роскошь иметь права и свое мнение. Но променяла бы то, что имеет и чем обладает сейчас, на  кажущееся счастье? Ответ всегда оставался неизменным.
     Всякий день нес что-то новое, невероятно интересное, интригующее. Отзывчивая и добродушная наставница продолжала удивлять, а дочь Даана все думала, насколько мудра и добра ко всем и вся эта улыбчивая женщина. Она тихонько плакала у себя в комнатенке, тайком ото всех, чтобы никто не видел - ее поразили выносливость и терпение боли Айри. Как все это переносит женское сердце? Как оно может любить и нести в себе сквозь годы столько нежности?
     Иногда от усталости тело отказывалось слушаться,  и  Леда бездвижно лежала, но помощь  и поддержка замечательной акатии  была всегда кстати.
     Беран оказался совсем не таким, как предполагала кандидатка. Вместо заносчивого и самовлюбленного красавца перед ней предстал самоотверженный и преданный муж, позже и он заметил в себе перемены.
     - Твоя душа также раскрывается, - прошептала ему Айри.
     - Я и не думал, что произойдет вот так.
     - Не хочешь вернуться?
     - У меня возникала такая мысль, но я останусь в оазисе, - потупил взор храмовник.
     - Так я и думала. Ты пойдешь к ней или мне послать другого?   
     - Позвольте,  я сам. -  Жрец направился к испытуемой.
     Ни разу не пришлось сожалеть деве, что рядом с ней такой учитель. Он никогда и словом ни обмолвился о том, как начинает робеть в ее присутствии, сколько раз видел во сне и как ждал утра, чтобы снова оказаться рядом.
     В свою очередь Леда прониклась уважением и почтением к нему и отважилась заговорить с ним первой.
     - Почему вы не покидаете пределы деревни, ведь могли бы учить и других? – спросила она у своего удивительного наставника и увидела, как он глубоко задумался. – Простите, я не должна задавать вопросы, не связанные с обучением, - и отступила назад.
     - Там все иначе, а что касается посвящений, так они проводятся лишь в тайных святилищах,  на улицах  Истину не открывают.
     - Но прозрение может наступить, где и когда угодно, - возразила Леда.
     - Может быть, - легкая улыбка осветила и без того красивое лицо.
     - Мне приходилось это видеть.   
     - Даже не знаю, - потянул приятный голос, - кому повезло больше? Тому, кто способствует прозрению или мне - я  прикладываю  массу  усилий, но не всегда добиваюсь
619
результата? 
     - Мои способности преувеличены, какая из меня благодетельница? – зарделась дочь Даана. - А у вас высокая цель.
     Беран не ответил, а повел ее к следующей двери.
     За ней скрывалась просторная и совершенно пустая зала. Когда дева осталась одна, начала греметь музыка, точнее сказать звучал набор звуков. Его издавали странные инструменты, испытание превратилось в настоящую пытку. Грохот и скрежет не смолкал около часа, душераздирающие стоны эхом отдавались в хрупком теле - оно начало сотрясаться, не мелодия  заполнила все девичье  существо и заставила подчиниться.
     Белокурая словно рассыпалась на великое множество частиц и рассеялась по всей Вселенной, отдала всю себя бесконечному Простору. Ни стало более ничего - ни рук, ни ног, ни единой части бренного тела, в том числе и кудрявой головы, хотя подозревала, что, по мнению некоторых мужей, ее и раньше не было.
     А сейчас есть только Пустота и более ничегошеньки. Только не совсем ясно - Леда  в ней или наоборот. Что если они равны и обе значимы? Отчего так много нахлынуло чувств, возникло вопросов? Удивительно - она знала на них ответы! На все сразу! Неужели каждая клеточка живет, дышит, ощущает? Но как же вновь  воссоединиться, коль распространилась  по всему Миру?!
     Она прислушалась  -  ничего, кроме молчания, но внимала яркой речи Всемирного Знания. Сколько может длиться этот рассказ, который был, есть и всегда будет? Вечность!   Остаться ль ей здесь в этой тихой благодати, чтобы  наслаждаться извечным покоем? Но позволят ли?  Непреодолимое желание быть возникло само собой, какая разница живая или  нет.
     Жрец! Страхи благоверного наконец-то были поняты до конца  – он боялся не смерти, для него была страшней  разлука. Не имеет значения на том свете либо на этом - желание ее присутствия велико. 
    Ах, если б были глаза, они бы обязательно увлажнились, жаль это невозможно, жаль не потекут слезы  по щекам, их тоже сейчас нет! Боль улетучилась, успела лишь Леда подумать о ней. Позади тревоги, впереди темнота, теплая, светлая.  Ни это ль счастье?
     Открылось новое видение старых вещей, но ничуть не удивило, будто так и надо. Все знает, главное понимает, вбирает, пропускает через себя, выплескивает наружу со своей частью,  попробуй, останови. 
     Дева посмотрела глубже - страдания и стоны за пределами здешнего мира, пороки вне его.    Он настолько заполнен, что им нет места! Так вот почему некоторые предпочитают не возвращаться, погружаясь в Анима Мунди - Мировую Душу ничто заменить не в силах.   
     Узнав дозволенное, гостья приобрела прежние черты. Лежа на узком  жестком ложе, забеспокоилась, вдруг  все это  ей только почудилось, и она вовсе никуда не исчезала, а все время провела здесь? Заглянула в себя и убедилась в напрасности опасений. Сегодня ли познакомилась с Причиной Творения?  Нет.  Она  всегда ее знала, но забыла, как обыденную вещицу куда-то положила, а где не могла вспомнить. Но сумела найти прежде  познанное  с успехом преданное забытью.
     Веки  сомкнулись.  Свернувшись клубочком, Леда погрузилась в глубокий сон.
     При тусклом освещении милое личико казалось мертвенно-бледным - за дни пребывания в полумраке и тьме оно утеряло легкий румянец.  Замерзшую прелестницу накрыли теплым шерстяным покрывалом и глядели на тихое видение.   
     В последующие дни ей легче давались новшества. Разыгрываемые перед ней сцены рассказывали, как и обещал избранник,  в аллегоричной форме о тайнах природы, о секретах мира, как видимого, так и того, что за ним.  Мистерии, вопреки мнению некоторых обывателей, предстали перед ней во всей своей красе - религиозными, необычайно нравственными, этичными,  не порочащими прекрасное, вечное.
     К истечению срока посвящения кандидатка подивилась, как у благоверного хватило
620
мужества преодолеть невероятно серьезные испытания? По сравнению с его пытками нынешние – детские забавы. По крайней мере, ее никто не заставлял нырять в глубокий бассейн-лабиринт с хищными животными, не закрывал в тесном тоннеле, где можно лишь сидеть или лежать, искать выход из самых, что ни на есть безвыходных положений. Она не спускалась в бездну, сомневаясь, поднимется или нет.  А тафос вообще повергал в ужас - в нем ограничены  движения, там ученик должен умереть и заново возродиться, но прежде должно пройти время. Страшная картина возникла перед глазами: старое тело гниет и разлагается, съедается червями до самых костей, после исчезают и они, затем появляется новая, более совершенная плоть - она нарастает на очищенный дух.      
     - В слабом не может существовать сильное, - пояснила Айри. - Но тебе бояться нечего.
     - Знаю. Но бывают случаи, когда ученик  не возвращается.
     - Только по собственной воле.
     - Его убивают?
     - Ах, нет, дитя мое, но есть культы, где за разглашение сокровенных тайн былые товарищи  лишают жизни того, кто нарушил обет.
     - «Под страхом смерти узнаешь тайну ты…» - вспомнила Леда слова старинного стиха.
     Айри продолжила:
Но разглашать ее не смей.
Карается губительным забвеньем
Предательство твое. Сомкни уста
И замолчи навек! О, знающий секреты,
Свидетель Сверхтворенья не простит.
     - Матушка, коль последователь посмеет…
     - Понесет за это кару, - произнесла наставница и повела деву в последнюю залу. 
     Там она прошла заключительный этап, прочла начертанные на каменных скрижалях, скрепленных с одной стороны, тексты. Затем новопосвященная произнесла клятву в присутствии всех участников таинств, к которым успела привыкнуть, и облегченно вздохнула, когда на шею надели белый камень.
     - Прими свою награду, дитя, - осталась проводить ее настоятельница Дома Великой Матери.
     - На нем твое новое имя, имя твоего внутреннего человека, - присоединился к Айри Беран.
     - Я прощаюсь с храмом навсегда? – оглядела Леда залу.
     - Этого  никто не скажет наверняка. 
     - Благодарю вас, - склонилась дочь Даана перед наставниками.
     - Это я благодарен, - поклонился в ответ храмовник.
     Бросив прощальный взгляд на алтарь,  гостья без сожаления направилась к выходу. 
     - Глубок след, оставленный ею, - произнесла Айри. - На ее счет у меня никогда не было сомнений.
     - Я тоже был уверен в успехе, - проводил  Беран прелестницу взглядом. - Несмотря на внешнюю хрупкость в ней сильный дух. Бывают разные встречи, одни хочется забыть, другие – нет.  Это знакомство относится к последнему.
     Леда задумалась - испытания позади, однако, многое еще только предстоит постичь ни за день, ни за год, а в течение всего отведенного времени. Идя к широкой двери, она  вспомнила, что было сокрыто в ней самой и  что благодаря криптам вышло на поверхность - все было внутри, но  не знала, как добраться до глубин, как то использовать, этому  будет учиться. Она будет стремиться, не отступит и обязательно пройдет свой Путь. В груди сильней запылал огонь  -  ярче разгорелась Искра.   
     Дева, как и раньше, не слышала мыслей, не умела читать по небесам и много чего еще, зато чувствовала себя невероятно счастливой. Захотелось очутиться на вершине самой высокой скалы, с которой никогда не сходят сны и  которая задевает собою облака. Там, вдали ото всех, она будет ближе к звездам, шепчущим о многообразии всего Сущего!
621
     Тряхнула головой белокурая, зачем забираться так высоко, коль все вокруг говорит о том же? На ум пришла песенка, ее  напевают  акатии во время празднеств:
Будь то травинка, тропинка, колодец,
Будь то цветок с полуночной росой,
Горный хребет иль бурлящие воды -
Со всего ты считаешь ответ!
     Крылья б ей сейчас, непременно бы взлетела и понеслась над просторами Пелихории,  поглядела б на родной город сверху, подивилась в очередной раз его красоте.
     Стены древнего храма прощались со своей загостившейся ученицей, пришла пора покинуть их, но воспоминания останутся  навсегда. Там, за пределами святилища, скорее всего, заждались те, кто любят  ее,  избранник извелся от тоски.  Ох, и досталось же слугам -  бедняга Цилий  не мог дождаться возвращения госпожи, управляющий тоже за что-то впал в немилость, Тикавия старалась реже попадаться на глаза господину и потому была в лучшем положении по сравнению с двумя первыми.
     Дочь Даана приближалась к выходу, она надеялась на встречу с родными, с блистательным  Арка, со всеми, кого знает. Дивный сад и тот уже вдоволь наскучался и ждал ее, как верный Эйхон, что уныло глядел на вздыхающего у стойла перса.  Родитель успел несколько раз пригласить кровиночку с другом в гости, он все посылал им теплые письма. Отца не поставили в известность, где  крошка и что с ней происходит, побоялись  начнет хандрить, сетуя на немилосердность судьбы. 
     Подойдя к тяжелым дверям, Леда с усилием толкнула их – они расступились перед уходящей в новую жизнь. Солнечный свет ворвался в глубь залы, облил с головы до ног, ослепил  привыкшую к темноте. Она замерла, затаив дыхание, как замерло все вокруг и мгновение не дышало, лишь биение сердца, звонкого, точно сонм колокольчиков, спорящих наперебой друг с другом, сотрясало землю. Оно согрелось от полуденного зноя, Леда выдохнула, ступив на крыльцо.         
      - Наконец-то. - Мужские руки обвили худенькие плечики и притянули к крепкому телу. - Только Боги знают, как я ждал. - Ласковые губы прильнули к девичьему виску. - Как же долго.
     - Девять дней, - поглядела Леда на тревожного благоверного. - Но двадцать семь, пожалуй,  не выдержала бы.
     - Тогда я шел и шел к своей цели.
     - Не было желания остаться? – пропела дева, замечая, как Агерон поморщил нос. – Почему?
     - Я был нужен здесь.
     Белокурая ждала пояснений, а господин лишь улыбнулся загадочной улыбкой, подхватил ее на руки и понес по тропинке, которая уводила  все дальше и дальше от скалы.
     - Мао, научишь меня летать?
     - Не то, что бы я умел летать, но… - протянул глубокий голос. - Для начала тебе нужно отдохнуть, поесть - совсем исхудала. В храме не кормили? – приподнял уголок рта  заботливый избранник, его родинка над губой подпрыгнула. – Придется привязать тебя покрепче, а то в пустыне нынче такие ветра… Зачем учить летать, коль стоит только дождаться порывов? - хохотнул Агерон.
     Леда не стала с ним спорить. Маленький носик уткнулся в теплую широкую грудь, вдохнул очень знакомый чарующий запах, однако он ни на что не наткнулся. Кудрявая головка отпрянула - на шее избранника  не было жреческого ожерелья!
     - Теперь могу жениться, - с улыбкой сказал он.
     - Шутник, - пропел мягкий голосок.
     - Отнюдь - очень серьезен.
     - Господин благовоспитан, высоко этичен, у него твердые моральные устои.
     - Да, да, должен быть, - просиял Агерон.
622
     Одухотворенная прибытием хозяйки Тикавия за час выложила все последние новости, в том числе и городские. Перед ужином она прихорошила госпожу - Леда выглядела поистине очаровательно - и  проводила ее до дверей, где уже поджидал улыбчивый Цилий. По дороге встретился счастливый дядюшка Ринаком. Он поделился с девой новыми достижениями в кулинарном  искусстве, получил щедрую похвалу, но под напором сердитого  взора  личного хозяйского слуги  отступил.
     После десятка вкуснейших блюд дочь Даана легла на мягкое удобное ложе, кокетливо сложив ножки. Это у нее получалось непроизвольно, потому и не придавала своим движениям должного значения, а присутствующему подле человеку приходилось обуздывать жгучие порывы.
     - Мне всегда носить этот камень? – повертела Леда в  ручках новый кулон.
     - Кто-то носит, кто-то скрывает. Оба символа - знак почетной гражданки и знак посвящения - важны для одних и пустое - для других. Кстати, сердолик нужно оправить в золото - будешь  носить   кольцо с ним, - отозвался Агерон.
     - А где твоя награда? Тизан не потребовал назад? – смеясь, спросила белокурая.
     - Нет-нет, он на меня и раньше не был зол, теперь и подавно.
     - Не понимаю?
     - С ним случилось нечто, что  осуждал  ранее в других. – Благоверный выдержал паузу, распаляя интерес невесты. – Наш правитель сражен прекрасными глазами одной молодой вдовы, которая недавно перебралась в Мирею,  после потери супруга она вернулась к отцу.
     - О,  неужели сам градоначальник решил вступить во второй брак?!
     - Я бы даже сказал, горит желанием, - уверил Агерон, его интонация не оставила сомнений.
     - Тизан, чьи убеждения были столь тверды, ярый сторонник холостяцкой жизни, вдруг взял и захотел жениться! – вытянулась пораженная Леда, но тут задумалась. - Мао, а она согласна?
     На вопрос ответило красноречивое молчание. 
     - Так я и думала.
     - Видишь ли, миам, что скромничать - не всем везет, как тебе, - присел рядом улыбчивый избранник и  погладил кудри. - К тому же она не так уж и против.
     - Такого не бывает - либо женщина согласна, либо нет.
     - Бывает, когда обдумывает и взвешивает, а в это время муж должен улучить момент и совершить задуманное, - вскинул бровь прозорливый господин.
     - Да, да, пока она не опомнилась, но как быть потом?
     - А потом все - она замужем и принадлежит супругу.
     Леда покачала головой, неужели мужи считают, что женщина всецело подчинена им после первой же близости? Человек в темных одеждах нахмурился.
     - О чем  думаешь?
     - Да, так,  мысль в голову пришла… - уклончиво ответил голосок.
     - Ну, ну. Так что я хотел сказать… - потер Агерон  лоб. - Ах, да,  боле оттягивать нельзя - прошел достаточный срок, чтобы поползли дурные слухи.
     - И?
     - Пока ты была в храме, я сложил полномочия и взял на себя смелость назначить день свадьбы.
     - Что ж, назначил, так назначил, когда она?
     - В первый день луны.
     - Как? А как же?.. –  подпрыгнула невеста.
     - Оплакивание девства? Три дня хватит? – усадил ее на место благоверный.
     - По традиции наши  девушки  оплакивают девство семь дней, - возразила Леда.
     Агерон  вздохнул  и устремил на нее взор.
     - Пять и не более! Ты и так слишком часто уходишь, но это не все новости.
623
     - О, есть еще? Начинаю бояться.
     - Нет-нет, их поведает Даан, они касаются больше его, нежели меня, - хитро улыбнулся избранник невесте.
     Она согласилась подождать, но никак не могла понять, отчего такой таинственный взгляд?
     - Господин будет оплакивать свою холостяцкую жизнь?
     - Да ну ее, - поморщился сановник  и положил  ладонь на румяную щечку, затем вдруг встал с ложа и подал Леде руку. - Напой что-нибудь - хочу послушать твое пение, - попросил бархатный голос.
     - Я не знала, что оно тебе настолько нравится. Что именно хочешь услышать?
     - Все равно. - Агерон повел растерявшуюся партнершу в центр залы. - Видишь ли, я тоже немного танцую.
     Улыбнувшись, чаровница вспомнила  народную песню:
Трудится крестьянин, чтоб
Почва плодородной стала.
А она ему в ответ: «Я уже устала!»
«Ах, кормилица моя, - отвечал
Бедняк ей, – то, что родишь ты,
Жизнь мою продляет!»
     Мягкими волнами по зале растекалась дивная и волнительная мелодия, приятный  голосок то стремился вверх, то низвергался вниз. Переливы ласкали избалованный слух господина, который на редкость хорошо вел певунью. Но вопреки велению музыки, танцор вдруг поднял худенькие ручки и, глядя  в светлые глаза, замер. Старинный напев стих.
     - Насколько я знаю, есть и второй куплет. Певчая птичка забыла слова? – спросил жрец.
     - Хотела сказать… отпусти, - шепнула дева, Агерон  покачал головой.
     На следующий день он  сопровождал невесту в отчий дом.
     Широко улыбающийся Даан только усадил гостей и тотчас выпалил новость.
     - Что?! – застыла на мгновение дочь.
     - Ты расстроена - я так и знал, - опечалился родитель.
     - Отец, то, что ты женишься, нисколько меня не расстраивает! Напротив, рада, что ты будешь счастлив, я только не подозревала о твоих чувствах! Мы с тобой никогда не заговаривали об этом, - подскочила  с кресла  Леда, следом поднялись и мужчины. – Кто она? Как ее зовут? Откуда? Как давно  знаком с ней?
     - Ох, дитя мое, слишком много вопросов. Обещаю, отвечу на все - только по очереди. -    Гостеприимный Даан усадил  дочурку снова, мужи также сели.
     - Моя радость не знает границ, - повернулась обрадованная дева к избраннику, но он почему-то вновь загадочно улыбнулся.
     - Это еще не все, - прищурился он.
     - Вот как? Что ж - я слушаю, - приготовилась внимать гостья.
     - Дорогая, к сожалению, здесь нет Идана, но скажу сам. Ох, какое известие! Дитя мое, у него и  Салис скоро будет прибавление! – просиял Даан.
     - О, и правда, замечательные новости! Всего каких-то девять дней, а сколько перемен! А кто будет, они знают? – пропела белокурая. – Мальчик?
     - Не-е-ет!
     - А-а-а, дочка!
     - Не-е-ет!
     Леда поджала губы и погрузилась в раздумья, раньше она и не подозревала, что может быть  как-то по-другому.
     - Мао, - поглядела она на будущего супруга, - не знаю, что и думать?
     Агерон не ответил, лишь широко улыбнулся.
     - Ах, Леа, у меня появится еще двое внуков!
624
     - Хвала Великой Матери, - выдохнула прелестница, дальновидный  сдержал смешок.
     - Мой друг сказал, что видит детей здоровыми и  необычайно живыми! Они обязательно будут гостить у меня! Я научу их… - продолжал делиться планами отец, а слушательница   смотрела, как ликует родной человек. Теперь он и думать забыл о печальном - в прошлый визит разговоры были не из приятных.
     - Когда будет твоя свадьба?
     - После твоей, - положил Даан свою ладонь на худенькую ручку. – Не хочу портить празднества.
     - Только не говорите, что будет пышный праздник. - Тревожно забегали  серо-голубые глаза.
     Мужчины  переглянулись.
     - Дорогая, это неизбежно, - придвинулся к ней Агерон.
     - Конечно, дитя, мой друг знатен и мы обязаны устроить… - вторил ему торговец.
     - О, нет, - откинулась на подушки Леда. - Как я не хотела этого. Неужели нельзя обойти эти правила и отказаться от пира?
     - Боюсь, что нет, дитя мое.
     Когда Тикавия зашла в комнату, она застала хозяйку за одним из самых бесполезных занятий на свете - та сидела напротив зеркала и смотрела на свое отражение, совсем не видя его.   
     Служанка на цыпочках отправилась готовить купальню.
     - Ты тоже считаешь, что я напрасно не желаю пиршеств? – протянула Леда.
     Тика замерла на полпути.
     - Госпожа не любит подобных затей, но будь я на вашем месте, очень бы  хотела  пышную свадьбу.
     - Ах, да, вы хотели получить разрешение на брак, - оторвалась от  зеркала дева. - Ни я, ни господин не против - вы можете жениться.
     Тикавия на радостях бросилась к ногам, но ей было категорически запрещено падать ниц. 
     - Вам, госпожа, повезло! О красивой свадьбе мечтают, пожалуй, все женщины. Все  горожанки будут завидовать!
     - Чему завидовать? Велика радость смотреть на  людей, которые вовсе не благоволят тебе и пришли  на праздник только потому, что там собрались все состоятельные господа и аристократы Миреи. Им до меня нет никакого дела - молодые испокон веков стремились покинуть шумные залы и уединиться, если только это не навязанный брак.
     - Разве так плохо надеть нарядное платье, а на голову венец? – сияя, спросила Тика.
     - Я уверена, отец не поскупится, понимаешь?
     - Не очень.
     - Я снова окажусь в центре внимания,  на меня будут смотреть многочисленные гости, которых  даже никогда не видела, но знаю, что  папу сейчас не переубедишь. Представляю, как он постарается ради зятя.
     По традиции пелихориев свадьбы игрались в домах невест. Туда же приходили приглашенные, в том числе и высокопоставленные, коль позволяло  положение в обществе брачующихся. Из храма Великого Отца приглашался жрец, он проводил  брачный обряд.  Затем, как и полагается,  наступала пора шумного застолья.
     Молодожены, если желали, могли отправиться к Общественному Дому и  засвидетельствовать свое почтение жителям города. Народ всегда  встречает молодых с улыбками,  осыпает их лепестками роз и  шиповника, желает им  долгих и  счастливых  лет.     Поход на  Агору невеста  исключила сразу.
     - Почему? - расстроилась Тикавия.
     - Ну, уж нет - с меня и трибун достаточно.
     - Воля ваша, но вся Мирея ждет этого знаменательного события.
     Леда сжалась, Тика говорила правду.
625
     - Ваше платье  произведет на всех впечатление, - протянула, улыбаясь, служанка.
     Тут дочь Даана зажмурилась. В ее отсутствие щедрый избранник взял на себя смелость и сам заказал портнихе свадебный наряд, при виде которого невеста погрузилась в длительные размышления. Заказ был сделал  по своему вкусу, бывшей послушнице господин уступил  лишь в длине. Тончайший, невесть какой дорогой иноземный шелк предстал в виде прелестного туалета, расшитого золотом и красивейшими самоцветами.  Он сверкал во всей своей красе, завораживал, притягивал взор, казался легким и воздушным. К нему Леда побоялась и прикоснуться. 
     Все бы ничего, если б только не пара мелочей, которые и отпугнули его обладательницу. Платье выгодно подчеркивало грудь, оно было с достаточно глубоким  декольте.  Широкий пояс только усугублял дело. Тонкие дивные бретельки ложились  на узкие плечики, делая их еще более изящными, спинка изделия тоже открывала больше, чем хотелось скрыть.  Только длинная,  до самых пят юбка, порадовала - на нее ушла уйма материи и потому она походила  на невесомое  облако.
     - Что скажешь, миам? - мурлыкнул Агерон, глядя на платье. - Над ним трудилась вся портняжная мастерская, самая лучшая в городе.
     - Даже не знаю, как и сказать, - замялась чаровница. - Оно нарядное и полагаю, его можно будет надеть.
     - Я доволен платьем, - хохотнул благоверный.
     - Господин говорит о  тряпочке с камушками?
     - Ох, миам, длинная «тряпочка».
     - Зато вверху… коротковата, я бы предпочла там  побольше  ткани. Может, мерки не с меня сняты или ошиблись с  размером?
     - Уверяю тебя, это твой размер, зачем прятать такую красивую спинку и…
     - Все остальное, - помогла Леда хитрецу. - Хорошо, с тем, что ты называешь платьем,  мы решили. Теперь скажи, смогу ли я накануне праздника уйти к отцу?
     - Разумеется, нет, - решительно отрезал Агерон.
     - Но ведь так требует обычай.
     - Не хочу застать свою невесту перед свадьбой на макушке,  например, столетнего дуба. Подумают еще, что ты птичка, - поманил жрец нахмуренную чаровницу к себе, но она не двинулась. – Отвезу туда на рассвете, так мне будет спокойней.
     - Есть еще вопрос, где будет моя комната? Или я останусь в западном, женском, крыле?
     - В каком? – изумленно приподнял бровь Агерон.
     - Западном, женском, - смущенно повторилась Леда.
     - Миам, в моем доме нет женского крыла, - сам шагнул навстречу ей хозяин имения.
     - Это так необычно.
     - Мы ведь с тобой и сами не совсем обычная пара. - Интригующая мужская родинка подпрыгнула. - Коль тебе хочется,  дели свои покои  сколько угодно - я это делать не намерен  - передо мной один раз уже закрылась твоя дверь.
     - Какова будет моя роль рядом с тобой? – с весомой долей задумчивости спросила дева.
     - Быть моей женой…  -  перешел глубокий голос на  шепот.
     Леда в сопровождении верной служанки подъехала к Девственной горе, так мирейцы называли холм, на котором стоял храм, где и прощались невесты с прежней жизнью. Туда имели право восходить лишь невинные.
     Колесница остановилась, две женщины покинули повозку.
     Попрощавшись с Тикой, будущая жена ступила на усеянную лепестками цветов дорожку.  Гостью вышли встречать две служительницы в нарядных платьях  с венками на головах. Они проводили новенькую в подготовительную комнату. Там над огромной чашей омыли, облачили в белоснежное льняное  одеяние и оставили одну. Так повторялось и во второй, и в третий, и в четвертый дни.
     На пятый же к Леде пришла пара других храмовниц. На этот раз ее натерли маслами,
626
которые вмиг впитались в кожу, сделали ее чувствительной и гладкой, распустили волосы, они легли мягкими волнами на шейку и плечики. После церемонии благословения  невесту повели по затемненному коридору. Вскоре путницы оказались у  широкой резной двери.
     Створки распахнулись. Взору открылась просторная, освещаемая лишь солнечными лучами зала, оттого свет здесь был вовсе не ярок. Он проходил сквозь вытянутые окна и падал на водную гладь трех священных храмовых озер, идущих друг за другом, их некогда облачили в  гранитные берега.  На противоположной  стороне из стены  в последний водоем низвергался  поток воды. Говорят, данный источник был здесь еще до прихода людей на эти земли.
     Жрицы взяли Леду за руки, и все трое шагнули в первую влагу. Служительницы  погрузили в нее невинную с головой, так произошло три раза. После перешли во второе озеро - повторили действо, затем - в третье. После девяти омовений обычай требовал предстать перед ключом и принять его дар, что и было совершено.
     На берегу Леду уже ждала рабыня, совсем юная девушка, незамужняя, как и все здесь присутствующие. Служанка сняла с невесты мокрые одежды, вытерла насухо девичье тело, увлажнила его соком пахучей травы, а служительницы смочили кудри ароматной смесью молочного цвета, расчесали их и  вернули платье, в котором пришла.
     - Госпожа готова, мы проводим, - молвили жрицы, и повели деву к другой двери - из той выходят после обряда.
     На дорожке, приведшей ее к святилищу, встретились только что прибывшие невесты.  Они, ни проронив ни слова, прошли мимо - им тоже предстояло пройти церемониальное  очищение.
     - Да благословят Боги ваш союз! – произнесли служительницы. Они осыпали гостью зерном и розовыми лепестками.
     - Благодарю вас, - поклонилась она. - Позвольте мне преподнести вам подарки.
     Леда поманила заждавшуюся у подножия холма Тикавию, которая немедленно подала  шкатулку. Дочь Даана  открыла ее и протянула храмовницам пояса.
     - Хоть я и скверно вышиваю, но здесь постаралась: герб Миреи - мое самое удачное творение.
     - И мы благодарим вас, - с улыбками приняли жрицы дары и откланялись.
     - Я уж думала, они не возьмут, - шепнула Тика в колеснице.
     - Мои многодневные труды не пропали даром, их все-таки оценили. Не зря вышивала столько времени, - подавила смешок Леда, ей пришлось немало потрудиться в период ожидания.
     - А если б вышивка не удалась, вы б не пришли сюда? – поглядела Тикавия  на уставшую  и задумчивую спутницу.
     - Думаю, все-таки пришла бы, - рассмеялась кудрявая дева. - Только  просила б господина  смастерить что-нибудь интересное.
     - Почему  не  захотели подарить им купленную вещь?
     - Я решила пусть будет так, как велит традиция.
     У ворот имения чаровницу  ждал с  распростертыми объятьями избранник.
     - Надеюсь, ты никуда не собираешься в ближайшее время, а, путешественница? –   высвободил ее из плена  повозки Агерон.
     - Заранее такое планировать трудно, - пропела белокурая.
     - Мои ученики не доставляют столько хлопот и переживаний, как ты. - Мужской нос вдохнул  девичий запах. - Перестарались, но мне все равно нравится.
     - Мао, они сделали все, как полагается, - уверила невеста. - Жрицы о-о-очень старались тебе угодить, даже больше, чем мне, - улыбнулась она.
     - Почему тогда раньше не отпустили? – с ироничным возмущением отозвался Агерон.
     - Хм. Надо будет подать им идею  начинать сразу с омовений в озерах, - рассмеялась дочь Даана.
627
     - Хорошая мысль. Ни к чему так подолгу заставлять себя ждать!
     - Да, да  и испытывать и без того нетерпеливое терпение мужей, - закрыла белокурая ладошками  зарумянившееся  личико, Агерон  щелкнул языком.
     Деревья-великаны приветствовали путников,  встречали гостей и зеленеющие поля и луга.  То и дело оборачиваясь, всадник поглядывал на спутницу и умолял ее сохранять благоразумие. Дабы не гневить перед свадьбой избранника, Леда придержала буланого ахалтекинского коня, и он нехотя поплелся за Лагусом.
     Эйхон не любил медленно передвигаться. Время от времени он поднимал свои грустные умные глаза к синеющему небу, ему  вовсе не хотелось любоваться придорожными камнями  и уж тем более хвостом каракового скакуна. 
     После крипт дочь Даана смотрела на все иначе, понимая сущее глубже. Порой Агерон спрашивал, что она думает по тому или иному поводу, считая полезными некоторые девичьи суждения.
     - Полагала я,  мужам не важны женские думы, - подивилась Леда.
     - Я встречаю разных людей, оттого и хочу слышать, что скажешь ты, - остановил жрец Лагуса. - Погуляй, миам, а я посмотрю. - И помог невесте выбраться из седла.
     - Что за радость смотреть на гуляющую?   
     - Ты по-особому воспринимаешь мир, пропускаешь через себя, а, глядя на тебя, познают его глупцы, вроде меня.
     - Всем бы быть такими глупцами! - воскликнула дева, пораженная речами. -  Насколько я успела заметить,  всякий житель страны знает, что господин силен и умен,  многие уверены, что мудр, честен, милосерден. 
     - Уж и не знаю, согласиться ли с тобой, - хитро подмигнул благоверный.
     - Но мы здесь не случайно. Зачем?
     С улыбкой на лице священнослужитель - и хоть теперь на нем не было увесистого  жреческого ожерелья, для Леды он оставался таковым - присел к земле, положил на нее ладони и велел повторить за ним.
     - Почувствуй, - шепнул он.
     - Что?
     - Что способна принять.
     Привыкшая к причудам и загадкам господина посвященного, Леда ничуть не удивилась такому заданию, которое ей предстояло выполнить.
     - Меня беспокоит одно, что если услышу не то, что надо?
     - Это невозможно – услышишь, что должна. Сомкни веки, сконцентрируйся на   ощущениях, - сказал наставник.
     Дева проделала все, как он сказал.
     - Я не могу на это смотреть! – встрепенулся он.
     - Попробуй сам закрыть глаза, - пропела невеста, не открывая очей.
     - Тебе легко говорить, - хохотнул Агерон, но послушался.
     - Что дальше?
     - Говори, что будешь слышать.
     Какое-то время  все было тихо. Потом с Ледой заговорили растения, камни, глина и даже мелкая придорожная пыль. Все по-разному, но говорили об одном и том же.
     - Слышу, как трава вбирает  солнечный свет. Сколько влаги она поглотила! Мне шепчут кристаллы и частицы грязи о радости сотворения. Какой звук издает зеленая масса! Ни на что непохожий!
     Дева внимала и внимала дальше, с ней вели беспрерывный диалог немые обитатели планеты. Своей яркой речью они поразили слушательницу, кто такое еще расскажет?
     - Мои руки утопают в земляной теплоте, пальцы чувствуют внутреннее тело Земли – там жар! Какая у нее жгучая пылкость! Я не одна - со мною и другие! Они тоже вслушиваются, потом говорят, снова слушают. Мы мчимся сквозь, ломаем стереотипы, устои рушатся, на
628
смену им приходят Законы! Но что это? – насторожилась Леда, через мгновение вздрогнула. - Я слышу голос, он поет «ОМ»! Мао, Земля гудит, гудит, как вся Вселенная! Они говорят на одном языке! – открыла она серо-голубые глазки, в них глядел довольный  наставник.
     - Пойдем со мной, - подал он  руку.
     - Что-то еще?
     - Да, кое-что, только не бойся.
     - Легко сказать, - вложила Леда в мужскую ладонь свою.
     Агерон повел невесту вперед, сложилось впечатление, будто они  идут  бесцельно. Через минуту жрец прибавил шаг, затем еще и еще, вскоре  пришлось бежать за ним. Тут худенькое тельце подкинуло вверх.
     И  понеслось оно  над полем, словно было легче перышка. Озираясь по сторонам, дева растерялась – избранник исчез, а ее несет неведомо куда ветер! Поискав глазами жениха, так и не обнаружила его.
     - Не растворился же ты в воздухе? - сжалась белокурая и обомлела. - О, Великая Матерь, это же  ты, - прошептала она  порыву.
     Внизу проплывали пышные  цветы самых необычайных расцветок, мимо проносились удивленные птицы - не каждый день  увидишь  летающих людей, а вольный, знай себе, нес и нес Леду дальше.
     Местами высокая трава касалась подола платья, где-то зелень  переходила в  низкорослую - высота заворожила. Бешено заколотилось девичье сердце, клокочущий звук эхом отдавался во всем теле, наполненном радостью полета. Она летит, летит и ликует, дух захватывает от восторга - какая  красота вокруг!
     Теплый воздух сам проникал в легкие. Он был всюду, как и жизнь, куда б ни посмотрела, куда б ни пошла,  где бы ни находилась, Леда везде встречается с Великой Мудростью.   

     - Во всей Вселенной вы не найдете и точки, в которой нет Истины, - говорила  Айри. - Для нас все есть Она. Этот Свет неугасим. Что бы ни случалось с нами - болезни ль, войны, гибель государств - Арка продолжает светить так же ярко, как и миллионы лет назад, звезды и Луна украшают ночное небо, происходят приливы и отливы, дуют ветра, проливаются дожди. Наше духовное Солнце вечно. Среди магов бытует мнение, что истинный цвет  нашего светила синий.
     - Но мы видим его  желтым, - возразила Ралмина.
     - Матушка, и правда, почему мы смотрим на него, и оно кажется нам то желтым, то оранжевым? – подивилась дочь Даана.
     - Это некая его особенность, которую еще предстоит изучить мудрым  мужам будущих поколений.

     Леда парила над землей. Забавные кудри взлетали при всяком порыве, словно ими играли, может, так оно и было? Ее дивный наряд  переливался на свету, оказавшись ближе к солнцу, щеки покрылись румянцем. Ветер задорно подкинул летунью и стих. Дева стремительно приближалась к бренной земле, о которую могла разбиться. Она уже зажмурилась и прощалась с миром, но… упала в объятья жениха.
     - Напрасно  испугалась, - шепнул он  в маленькое  ушко.   
     Подготовка к свадьбе шла полным ходом, хлопот оказалось гораздо больше, чем   предполагалось. В предсвадебной суете невеста плохо засыпала и, несмотря на жгучее желание пройтись по саду,  памятуя  о ночных проверках, предпочитала оставаться у себя.
     Откинувшись на подушки, она третий раз перечитывала поэму, стараясь  вызвать сон, но это не дало ожидаемого результата. Леда отложила свиток в сторону.
     Минули дни до назначенного пиршества, чуть раньше пролетели детские годы, за ними промелькнули юношеские. Вот превратились во взрослых мужей братья, а завтра и ей предстоит стать женой одного из самых уважаемых в Мирее и государстве людей –
629
отсутствие высокого сана не сделало Агерона  изгнанником.
     Дева потерла виски, понюхала успокаивающие масла, следующая попытка уснуть не увенчалась успехом. Ей следовало хоть немного отдохнуть, чтоб не появились синяки под глазами.  Тут она начала думать о приятном,  вспоминать  все  самые радостные события за последние двадцать с лишним лет.
     Перед уходом ей пожелала добрых снов Тикавия, она вышла замуж еще позавчера и потому сияла, как весеннее солнце два дня подряд.  Какой был праздник!
     С позволения господ развернулось народное гуляние. В особняке царила праздничная атмосфера, в развлечениях участвовали все домашние, люди  веселились от души. Хозяйка тоже решила порадовать свою помощницу.  Пригодилось  умение петь и танцевать - вместе с Аской они удивили всех  представлением.  Рутан и благодетель не сводили горящих глаз со своих половинок, которые объединились в священном танце «Цветка и Звезды».
     Юница с цветочной гирляндой и букетиком в волосах изображала первого, в то время как дева исполняла роль светила. Она украсила кудри серебряной диадемой, а милую гибкую  шейку ожерельем из того же металла. При всяком повороте головы та обнажалась и вызывала бурю страстей в душе избранника. Сверкающие при свете луны белые платья  являлись продолжением стройных тел, танцовщицы будто растворялись в чарующей мелодии,  от них не могли оторвать взоры.
      - Танец символизирует мимолетность и постоянство, - поясняла Аске дочь Даана. – Цветок быстро теряет свою красоту, у небесного тела более продолжительная жизнь, но растение можно зреть и днем, а небожительницу - лишь на темном своде, при первых же лучах солнца она исчезает, чтобы вскоре появиться вновь. 
     Венчальную песню исполнили поразившие всех своим мастерством красавицы. Пение настолько завладело сердцами  слушателей, что Тикавия проронила слезу, персу пришлось ее  утешать.  После так называемой официальной части и первого веселья хозяева покинули шумную компанию, чтоб никого не смущать своим присутствием, после Тика  благодарила госпожу  за  незабываемый вечер.
     - Меня беспокоит поведение некоторых слуг и горожан, мао, - направляясь к дому, поделилась чаровница.
     - Отчего ж твои глазки так печальны, дорогая? – ласково молвил Агерон.
     - Прискорбно, но меня стали бояться. Во мне видят угрозу?
     - В тебе видят мою супругу, миам, в этом все дело - придется привыкать, - коснулся благоверный светлых локонов. - И хоть я не Великий жрец, но Регидием все же остался, - улыбнулся достойный потомок великих предков.
     Одна свадьба позади, чуть позже отшумит вторая, ее собственная, стоит только чуть подождать. Как говорит  родитель, наступит время и для его праздника.
     В дверь тихонько постучали, Леда улыбнулась.
     - Знал, что не спишь, - вошедший протянул ей чашу с питьем. - Нужно было раньше прийти, - присел он  на край ложа.
     - Это тот самый напиток с чудовищным вкусом? – косо посмотрела на него дева.
     - Правда, теперь знаешь, что не хочу тебе отомстить.
     Дочь Даана густо зарделась.
     - Отдыхай. - Интригующая мужская родинка подпрыгнула. - Скоро утро.
     - Может, ему лучше не начинаться? Или пусть сразу наступит послезавтра? А?
     - Нет уж, я целую вечность ждал этого дня, так пусть он скорей придет, а что касается второго, так не хочу ничего пропускать, - подмигнул Агерон и оставил невесту одну, ненадолго. 
     Не успела  она ответить,  как  погрузилась в глубокий сон. 
     На рассвете под  пеленой  утреннего тумана процессия во главе с сановником  двинулась в сторону отчего дома. Никогда прежде Леде не приходилось  путешествовать с таким сопровождением.
630
     - Госпожа, не волнуйтесь, мы скоро приедем на место, -  успокаивала бледную хозяйку Тика. – Ах, наконец-то! А господин как рад, - прошептала она, глядя на отдаленного     всадника.
     - Хорошо, что особняк с собой не прихватили,  - покосилась дева на караван, который следовал за колесницей.
     Служанка уставилась на госпожу.
     - Я еще в сознании, - обронила та.
     Ехавший за ними конный сдержал улыбку.
     В доме отца стояла суета, повсюду бегала прислуга, оттого страх все возрастал. Леда только и смогла, что ступить на портик и замерла в окружении белоснежных колонн.
     - Мао, - простонала она, тот отдавал распоряжения направо и налево, но, услыхав зов, приблизился.
     - Скоро я приду за тобой, - кивнул он, - заберу навсегда, ступай.
     Тут подоспела Тикавия, взяла холодную деву под руки и повела в особняк. В детской комнате, на женской половине, служанка битый час кружилась вокруг молчаливой хозяйки.
     - Прошу, госпожа, не морщите носик - мне так трудно наносить пудру.
     - Кто б сходил за меня на пиршество? – прошуршал голосок. 
      - О, я бы с удовольствием, но уже поздно - Камбиз не разрешит. А вот желающих оказаться на таком завидном месте хоть отбавляй - лишь пустите клич, сбегутся хищницы.   Но не думаю, что господин  одобрит эту идею.
     - Сбегутся?
     - Конечно, шутка ль, такое положение, да еще и происхождение… - Тика осеклась.
     - Продолжай, - глядя на нее, потребовала Леда.
     - Видите ли, наш повелитель, - начала заламывать себе  пальцы рассказчица, - он что-то вроде  царских кровей там каких-то…
     Белокурая оторопела.
     - Да не волнуйтесь вы так - это дальнее родство с государем, по материнской линии, ерунда, - махнула рукой  служанка.   
     Слушательница  положила холодную ладонь на бледный лоб.
     - Подумаешь, какая мелочь? Почему бы ему ни уродиться простым горожанином? О, Великая Матерь!
     - Зачем так волноваться? - поправила Тикавия красивую и модную  прическу. - Для вас же он, насколько я помню, в первую очередь человек и муж.
     - Неужели и правда, не понимаешь, чем это чревато? Ох, надеюсь, царя не будет.
     - Думаю, нет, иначе б мы уже знали, - отошла в сторону служанка и полюбовалась  прекрасной дамой. - Обзавидуются - настоящая царевна!
     Но Леда не слышала этих слов.  Она поставила  подбородочек на сложенные ручонки и о чем-то задумалась.
     Дом украсили цветами, казалось, выставили все вазы, чаши и статуи, дабы уважить взор высокопоставленных господ.  Повсюду сновали юркие рабы, обслуживая важных персон. В самой большой зале и должно было произойти одно из значимых событий города за  последние… даже никто не знал, за сколько лет - не всякий Великий жрец женится. 
     Сияющий от радости Даан не находил себе места, все поглядывал, всем ли довольна знать, присутствующая в его особняке в первый, но надеялся не в последний раз.   
     К алтарю невесту в потрясающем наряде, как и велит обычай, повел самый почетный гость, Тизану передал ее улыбающийся отец. Градоначальник окинул взглядом деву и оценил по достоинству. Что скрывать, Тика постаралась на славу – она вплела две белые ленты   в и  без того красивые волосы, зафиксировала прическу золотым гребнем, на шейку надела ожерелье с драгоценными камнями, которое подчеркивало нежность девичьей белой  кожи. Госпожа благоухала, как утренняя роза, обласканная первыми лучами утренней зари. Правитель, готовящийся к собственной свадьбе, был рад присутствовать и на пиршестве
631
друга.
     У самого жертвенника Тизан отдал невесту в руки заждавшегося жениха.  В его туалете наблюдались изменения: на плечо был накинут праздничный с яркой каймой гиматий, на груди сверкал фамильный герб, то еще украшеньице - шутка ль, крупные алмазы, изумруды, да рубины, оправленные в чистейшее серебро да золото.
     - Здесь весь город? – едва слышно шепнула Леда светящемуся благоверному. – О, Великая Матерь, и Совет Семи, - поглядела она на гостей и отвела взор.
     - Почти, - сдерживая смешок, ответил Агерон.
     Чаровница пробежалась глазами по зале.
     - Его здесь нет, - посерьезнел избранник.
     Печальная дева вздохнула.
     - Миам, посмотри-ка назад.
     Она обернулась и  увидала знакомого человека.
     - Замар,  - улыбка украсила свежее личико, на нем появился  прелестный  румянец.
     - И Канций с женой - они приехали сегодня утром, после познакомишься, и  твои подруги,
- показал Агерон на стоящих поодаль акатий в светлых плащах.
     Их головы были покрыты капюшонами. Небесные невесты держали в руках ветви акации и  шиповника. Показалось,  Айри подмигнула воспитаннице.
     - Мао, спасибо, - Леда крепче сжала мужскую ладонь.
     По знаку главы Совета  началась важная  церемония. Дочь Даана застыла от удивления – обряд будет проводить ни кто иной, как нынешний Великий жрец! Не  всякому выпадает такая честь! Хотя, что так разволновалась?  Сама того и гляди станет женой  его достойного  предшественника. 
     Все замерли,  звенящая тишина окутала пышно убранный дом.
     Ярон, ныне духовный лидер, при помощи двух сопроводителей, доставшихся ему по наследству, приступил к  тайнодействию. Он был на полгода моложе Регидия. Избранник  рассказывал, что их дружбу связывала не только принадлежность к культу, теперь оба поняли, почему настолько была крепка их мыслесвязь.

     - Я слышу его чаще, чем других - не пойму почему.  Кровного родства у нас нет, люблю тебя,  - поделился мыслями Агерон, прежде чем назвали имя последователя.
     - Мне и подавно не объяснить такое явление. Что если ваши судьбы каким-то таинственным образом связаны? – сказала Леда, коснувшись мужского плеча.
     - Миам, предпочитаю быть связанным с тобой, - приподнял уголок рта человек в темных одеждах, - хоть по рукам и ногам.
     - Полагаю, это ни к чему - так ты не сможешь ходить, - пожала плечиками дева,  благоверный рассмеялся.

     Всякое действо жрецов сопровождалось молитвами и песнями. Возлияние священной жидкости  произошло у всех на виду, далее она была влита в церемониальную чашу, в ней  по традиции омоют руки супруги. Из одной ладони в другую пересыпались порошки да благоухающие смеси, ритуальная утварь меняла местоположение  на алтаре.   
     Вскоре Великий жрец зажег брачную лампу, дабы огонь в двоих горел вечно, кинул туда щепотку измельченной травы и окурил пару. Перевязав запястья жениха и невесты  широкой красной лентой, он велел  брачующимся  обойти  вокруг жертвенника.
     Любое ритуальное движение имеет смысл, ни одного лишнего, каждое для чего-либо, как и все в мире. Переливание влаги из одного сосуда в другой символизировало переход от прежней жизни к новой, смешение молока и вина в кубке - скоротечность человеческих лет, но постоянство бытия. Соединенные  крепким узлом руки - знак  принадлежности  друг другу, выпитое снадобье означает  единение  крови. Окуривание проводится для изгнания нечестивых помыслов прочь и сообщает  о появлении  одного духа на двоих. Словом, жрецы
632
делали все, как учили их наставники, как полагалось с незапамятных времен, но кто написал эти правила даже и они толком  не знали.
     Голубоватый дым возносился вверх, унося в безбрежные пространства Вселенной дары и бескровные жертвы, девичьи глаза проследили его путь. Леда замерла – господин давно считает ее женой, задолго до свершения обряда назвал ею, объясняя столь сильное притяжение свершением высшей воли. Как-то он сказал, что брак предопределен несколько ранее там, куда сейчас и уносится прозрачное облако с приятным запахом ароматических масел и пахучих растений.

     - Откажись  ты идти со мной под венец - я не любил бы тебя меньше, - признался накануне Агерон.
     - Разве страсти не угасают со временем? – пропел голосок.
     - Всякое бывает, но настоящее проносится сквозь годы. У  меня есть примеры, когда и на склоне лет человек говорит о далекой любимой старушке, - вздохнул избранник. 
     Мужского плеча коснулась маленькая ладошка, какой же он  все-таки чувствительный,  кто бы мог подумать, что столь сердитый господин может быть таким ранимым? Что поделаешь, дело коснулось его самого.
     - Если понадобится пройти все сначала, я совершу это вновь, - твердо сказал Агерон, - не сомневайся.
     - И мысли не было, - кивнула Леда, подозревая, что огненные стрелы пронзили насквозь истосковавшееся сердце.

     - Дорогая, - шепнул на ушко знакомый голос.
     Она обернулась на зов. Благоверный перевел взгляд на Ярона.
     - Одну секунду, - сделал он останавливающий жест, затем снова наклонился к любимым кудрям. - Кивни,  мы  не можем продолжить, - приподнял уголок рта избранник, потому как знал,  о ком мгновение  назад  думала прекрасная дева.
     Она поджала губы – весь зал замер, напряжение  нависло над головами.  Великий жрец успел два раза задать вопрос, венок согрелся в его ладонях, а ответа так и не последовало, невеста сохраняла молчание.
     Бледный отец покрылся холодным потом, он  вцепился в подлокотники с такой силой, что в любое другое время он бы взвыл от боли, но не теперь.  Еще немного и его дочь сбежит из-под венца! Даан едва сглотнул.
     Гости онемели, кто от неожиданности, что бывшая послушница того и гляди бросит, сложившего ради нее полномочия Регидия, кто в предвкушении. Последние довольно потирали руки, с каким удовольствием они расскажут новость так сказать из первых уст знакомым и  друзьям, а те, в свою очередь, своим знакомым и друзьям.  В общем, известие о том, что высокопоставленного господина бросили у алтаря, грозилось облететь Мирею, а там и всю страну за считанные дни. 
     Только один человек  и не думал переживать, напротив, его лицо украсила улыбка.
     - Ах, простите, конечно, - произнесла певучим голоском Леда, борясь со смущением.
     Даан облегчено вздохнул, поглаживая грудь, где бешено колотилось сердце, и  вытер пот  со лба. Идан шепнул ему несколько слов, каких именно несложно было догадаться, Салис судорожно замахала веером, приходя в себя. Оживились приглашенные, некоторые их них крайне  расстроились.
     Неодобрительно поглядев  на странную избранницу друга, Великий жрец  возложил на светлую голову белый венок. По традиции венки из красных цветов  надеваются на головы женщин растративших чистоту и непорочность до обряда или вступающих во второй и последующие  браки. 
     Через мгновение прозвучали заключительные слова и под ликование толпы двоих назвали супругами.
633
     - Сейчас можешь подойти к ним. - Агерон отпустил жену поприветствовать друзей.
     Она тотчас бросилась к проводнику, он уже направился к выходу, потому была вынуждена  окликнуть его.
     - Неужели  ты мог вот так уйти и не поздравить меня? – покачала головкой новобрачная.
     - Нет, дитя, не мог.
     К Замару потянулась девичья рука, он ласково сжал ее.
     - Рад, что все благополучно завершилось.
     - Завершилось ли? Я думаю это только начало, - пропела Леда, мило улыбаясь.
     Пустынник одобрительно кивнул,  не зря  учил ее.
     - Но мне пора - меня уже заждались, - отпустил он маленькую ладошку и отступил назад. - Надо идти.
     Дева безмолвно глядела вслед удаляющемуся проводнику, зная, что тот солгал, да и  Замар знал о догадках смышленой  ученицы. Его давно, кроме барханов да песков, никто не ждет. Конечно, он провожает караваны, видит множество людей, но это не одно и то же.  Отшельник оставил суетность мира - сожалел ли теперь? Трудно сказать. Правда, был недоволен, что сейчас так быстро уходит.
     - Нам тоже пора, дорогая, - прервала думы Айри. - Не пристало акатиям предаваться свадебному веселью.
     - Матушка, как же я рада  всех вас  видеть, - окинула взглядом служительниц Леда.
     - Прощайся скорее - у тебя совсем немного времени. - Настоятельница поцеловала в лоб бывшую воспитанницу и скрылась за дверями.
     Подруги  высказали самые наилучшие пожелания и распрощались с некогда непослушной послушницей. Ралмина не удержалась от захлестнувших ее слез и поспешила уйти, черноокая Вейко тоже не устояла и нагнала подругу.
     - Ну, вот и наступила развязка, - просияла  Тея.
     Дочь Даана обняла более крепкую красавицу.
     - Не знала, что вы будете здесь, - шепнула она.
     - Господин попросил господина Ярона оказать ему услугу, и тот дал согласие на наше  присутствие  на церемонии, - кивнула Тея в сторону нового Великого жреца.
     Он был занят разговорами с приближенными, но кинул взгляд на двух подружек и тут же отвел его. Леда хорошо знала, о чем  говорит такой взор и пождала губки.
     - Почему так смотришь на меня? – спросила синеглазая жрица.
     - Обещаю, я очень скоро навещу вас, - поцеловала подругу в щеку госпожа и распрощалась с Теей. – Ох, бедняга, - вздохнула виновница торжества и присоединилась к благоверному.
     Под вечер, изрядно устав от бесконечных речей, она откинулась на спинку стула и слушала, как супруг  достойно  справляется с усталостью и  назойливостью приглашенных.
     Наступили сумерки, в доме зажглись лампы. Длинные ряды столов ломились от всевозможных яств. Даан не поскупился и устроил пиршество на славу, по масштабности свадьба превосходила предыдущий пир торговца. Леда лишний раз подивилась умению избранника ловко управляться с массами, включая собственных друзей и знакомых.  Как же   мастерски он обходил мало-мальски компрометирующие разговоры, избегал ненужные, переводил их в  мирное  русло.   
     Захмелевшую публику развлекали танцовщицы и певцы, изо всех сил старались и музыканты, им удалось поразить мастерством слушателей. Аска, впервые вышедшая на сцену в богатом доме, волновалась, но справилась с ролью блестяще и заслужила щедрые аплодисменты. Под рукоплескания она исполнила танец второй раз и только после третьего ее отпустили.
     Довольная своей протеже дева почувствовала на себе взгляд – на нее глядел, словно видел впервые новоиспеченный муж, хотя в таком качестве действительно так и было. Улучив момент, он произнес речь и с женой покинул шумную компанию.
634
     - Колесница, носилки, верхом? – спросил Агерон на пороге. – Можно еще пешком, если хочешь, могу понести тебя на руках.
     - О, нет, последнее совсем не подходит, - покачала головкой Леда. - Ты устанешь, и меня будет мучить совесть, не хочу. Носилки тоже не подходят, меня в них укачивает, да и слугам будет тяжело. Остается колесница и Эйхон, но выбор очевиден.
     - Выбор понятен, но у меня есть коррективы.
     Перед господами открыли двери. Молодожены вышли на портик, хитрец обошел худую фигурку.
     - Коррективы? – насторожилась белокурая.
     - Небольшая поправка, - свел Агерон указательный и большой пальцы, оставляя маленький зазор между ними.
     - Все равно не угадаю, так что лучше скажи сам.
     - Со мною только один конь.
     Конюший подвел Лагуса, дочь Даана скрестила руки на груди.
     - Не хмурься - от этого появляются… Ну да ладно. – Избранник уселся  в седло  и подал чаровнице ладонь. - Ну же, миам, или здесь хочешь остаться? – Мужские брови забавно  подпрыгнули, вмиг дева очутилась впереди всадника. - Держись! - прозвучали знакомые слова.
     Всякий раз как она оказывалась около благородных  животных, ей говорилось одно и то же.
     На удивление Леды, ждавшей, что они доберутся до имения за считанные минуты, благоверный пустил жеребца рысью.
     Ночь окрасила город в темные краски, день ушел на покой, унося с собою пережитое. На улицах горели лампы и факелы, дабы Мирея не погрузилась во тьму беспросветную. На небе зажглись желтоокие  звезды.
     В лунном свете платье новобрачной сияло. Мужу подумалось, будто она одна из недосягаемых светил и прижал ее крепче, чтоб ни за что не вырвалась.
     - Погляди-ка, - протянул он деве нечто твердое, завернутое в кусок материи.
     - Что это?
     - Подарок  старейшины.
     - Свадебная гемма? - рассматривала Леда удивительной красоты дар. – Откуда она у него? Она стоит приличных средств, – покрутила жена в руках виньетку. На одной ее стороне были нанесены символы, кажущиеся на первый взгляд бессмыслицей, на другой мастер  изобразил на синевато-серой части мужчину, а  на голубой - женщину.
     - Амазонит и аквамарин.  Первый камень - камень прочных семейных уз, святой кристалл, он укрепляет веру, семью,  второй  поддерживает единство супругов. Пусть они будут у тебя.
     - Почему, мао? 
     - Во-первых, вещица будет лучше смотреться в твоей комнате.
     - Допустим, а во-вторых?
     - Во-вторых, - вздохнул Агерон и поглядел на спутницу, - я не планирую  проводить слишком много времени в своей. О, Боги, - вытянулся новоиспеченный супруг, - она не смущается!
     - Хм.  Не вижу смысла, - задумчиво, все еще не отрываясь от подарка, ответила Леда.
     - Ох, нет, миам, прошу, яви застенчивый румянец, - взмолился благоверный.
     Она потерла ладошками щечки, дабы они порозовели чуть больше.
     - Нет, это совсем не то! - разочарованно выпалил Агерон.
     - Знаю, что надо мной  подшучивают, оттого и решила…
     - Не смущаться? Определенно мне так не нравится, миам,  мне доставляло  удовольствие смотреть, как ты забавно румянилась.
     В ответ Леда улыбнулась – так господин чувствовал свое могущество, а теперь находит в поведении холодное  равнодушие, которое задевает его. 
635
     - Ради тебя я сделаю над собой усилие, - зажмурилась белокурая. - Я действительно смущена. Правда, в темноте плохо видно багрянец. - Она уткнулась лицом в грудь довольного супруга. 
     - Так-то лучше. – Мужская рука потеребила светлые кудри.
     - Мао, когда ты успел встретиться со старейшиной?

     Утром на обратном пути из дома будущего тестя Агерон повернул коня в бедный район.
     - Прими от нас благодарность, Великий  жрец, - протянул старик гостю гемму.
     - Видно ты забыл, что перед тобой больше не он? 
     - Жрец тот, кто служит Богам, творит добро, ты – истинный служитель Великих Родителей и навсегда останешься им. Сегодня твоя свадьба, наконец, ты обретешь, чего желал. Позволь  нам преподнести тебе дар. 
     - Она не примет, - помотал головой благодетель. - Ты же знаешь, что откажется от того, что куплено на последние крохи.
     - Коль не захочет, скажи ей, что дала нам больше, - отозвался старейшина. Видя, как гость  приподнял бровь, он пояснил:  - Тебя.   
     - Сообщи людям, что вечером прибудут обозы - пусть и для вас этот день станет праздником. - Агерон собрался уезжать. - Примете музыкантов? - улыбнулся повеселевший наездник, перед ним  благодарно склонилась седая голова.
     Этим вечером многие жители захудалого района впервые наелись досыта и под звуки дивной мелодии пустились в пляс. Несмотря на усталость, гуляние развернулось то еще, танцы продлились до самой ночи. 

     - Благодарю тебя за них, - прильнула Леда  к спутнику.
     - Один бы я не справился, - возразил он. - Благодари  Богов - они послали мне  тебя, а сейчас еще и новые контракты. Теперь эргастериям потребуются новые работники, так что у тебя есть возможность спасти  кого-нибудь еще, - приподнял уголок рта улыбчивый  сегодня сверх всякой меры благоверный.
     - А как же родство с государем?
     - Проболталась. 
     - Мао, не сердись на Тику. Меня давненько интересует один вопрос, хотела раньше спросить, но сочла преждевременным - сколько у нас будет детей? – кудрявая дева завернула  подарок в материю и спрятала его в карман. – Знаешь? – посмотрела она на мужественное лицо дальновидного.
     Он начал присматриваться и прислушиваться. Вскоре его взгляд рассеялся, этот знак Леда хорошо понимала - посвященный  начал зреть.
     В саду, на залитой солнцем полянке на густой изумрудной травке средь пахучих цветов сидела худенькая женщина в белом платье. Ее локоны ниспадали на все такие  же маленькие  плечики. Вокруг нее бегали двое мальчишек-сорванцов. Старшему то и дело мешали светлые кудри, второй был, напротив, темноволосый. Оба скрестили палки в поединке  смелых, иначе быть не может, воинов. Они падали и смеялись, тут же вставали, снова устремлялись в бой. А на руках у невесомой прелестницы-матери сидела крошка-девочка, белокожая, с завитками темных волос. Малютка обернулась,  улыбка осветила милое личико - Агерон пришел в себя, сияя от радости. 
     - Трое, миам, а у дочки твои глаза.
     Путники подъехали к воротам имения, которые расступились, впуская внутрь супругов.   
     Леда ждала, что сейчас их осыплют зерном и лепестками шиповника, но вопреки традициям, за створками никого не оказалось.
     - Моя госпожа, готова ли стать полноправной хозяйкой? – остановил благоверный Лагуса и спешился.
     - Честно говоря, не очень, какая из меня хозяйка? Этому не учат в школе акатий, -
636
неуверенно отозвалась бывшая послушница.   
     - Никогда прежде не спрашивал - как тебе наша пещера? – поглядел Агерон на особняк.
     - Ну что сказать, есть куда положить уставшую голову, - смеясь, молвила белокурая. – Мао, а где все?
     - Видишь ли, я подумал это излишне, ты и так устала и едва держишься на ногах, -   поставил Агерон  жену на землю. - Не надо никаких встречающих.
     Кудрявая  чаровница поправила на головке брачный венец и хоть сановник снял свой сразу же после обряда, объясняя это тем, что он не подходит к его одеждам, но просил  ее того же не делать. Она не удивилась, это льстило господину - венок, сплетенный  служительницами храма Великой  Матери, является символом принадлежности мужу, к тому же он провозглашен таковым самим Великим жрецом и уж точно является важным атрибутом всей церемонии.
     - Пора тебе познакомиться с новой комнатой, - повел благоверный Леду по центральной аллее к главному входу.
     - Вот и хорошо, а то мне стало казаться, будто ее не существует вовсе – ни Тика, ни другие слуги ничегошеньки не знали о ней.
     - Незачем было пытать невинных, - хохотнул Агерон, видя, как прелестница поджала губы. - Ах, бедняги.
     - Никого я не пытала, задала пару вопросов и все.      
     - Запоминай дорогу, миам.
     Перед новобрачной открылась  увесистая входная дверь.
     - Зачем архитектор сотворил столь запутанные коридоры?
     - Прямые линии не очень хорошо влияют на благую атмосферу жилищ.
     - Но сад?.. – возразила дева, она довольно хорошо его знает.
     - И в саду много замудренных  тропок. Большие аллеи прямые, а остальные извилистые, - подмигнул Агерон.
     - Что если зодчий перестарался и  напрасно создал  такую сложную постройку, ведь тем самым он усложнил жизнь обитателей особняка? Они могли долгие часы проводить в поисках нужной комнаты или залы.
     Наконец супруг остановился у резной двери, Леда посмотрела на нее и от удивления застыла на мгновение.
     - Это же  твоя, – тряхнула она  кудрями.
     - Нет, миам, это твоя - моя рядом.
     - Они смежные?
     - Теперь мне не нужно пересекать полдома, чтоб попасть к тебе, - сказал без тени сожаления Агерон.
     Что на это можно было ответить? Дочери Даана оставалось только согласиться.
     - Закрой глаза, - попросил ее благоверный и  ввел внутрь. - Какие ощущения?
     - Тепло, в нише разведен огонь, - пришлось деве отвечать вслепую. - Запахи… они  очень знакомые. 
     - Мои благовония?
     - Нет-нет, это не твои, скорее… Можно уже открыть? – спросила Леда и получила   разрешение. Открыв глазки, она оторопела – точь-в-точь ее прежняя комната, лишь  размером   больше, но  все та же мебель,  занавеси, даже столик и ваза с цветами!  Белокурая  довольно улыбнулась и вышла на середину покоев. - Мао, это так чудесно!   
     - И вид из окна прекрасен, - мужской голос сделался глухим.
     - Еще одна дверь? Куда она ведет? – заметила Леда  ранее отсутствующую створку, но  тут же  догадалась.
     На чаровницу падал приглушенный свет, локоны светились в полумраке. И хоть она была обращена к супругу спиной, он  знал, что губы ее блестят и манят к себе  больше прежнего.  Он все стоял неподвижно, не мешал любоваться новшеством. Кудрявенькая  головка то и
637
дело крутилась, пару раз повернулась к  безмолвному господину. 
     Через мгновение новобрачная застыла, почувствовав напряжение извне, но не успела и обернуться, как крепкая рука потянула за пояс, он развязался. Тут одним  ловким движением были обезврежены застежки, Агерон смахнул с плеч платье – поверженное, оно бесшумно упало к девичьим ногам.  Теперь  Леда поняла, зачем  нужны были  такие  странные замки на одеждах - они созданы как раз для того, чтобы их беспрепятственно  расстегнул  стоящий за спиной.
     После легкого  падения закрытой оказалась лишь небольшая часть худенького тела, но и с этим куском материи супруг быстро расправился. Теперь из  покрова на деве остался только венец, да и тот на голове, где и скрывать-то толком было нечего. 
     Горячая ладонь коснулась изящной шейки и поползла  вдоль позвоночника  до самого крестца, белокурая не шелохнулась. Агерон развернул ее. Она хотела что-то сказать, но кончики мужских пальцев прикрыли розовые уста, прося тишины. Стоило только Леде вздохнуть, как крепкая рука очутилась на горле, отчетливо слыша учащенный девичий пульс. И вновь исследовательница  начала поиск, остановилась внизу живота.
     Пожалуй, в другой раз дочь Даана засмущалась бы, но взгляд благоверного был устремлен не только  «на» нее, но и  «внутрь».
     - Ты здорова, каналы открыты, готова, - потер лоб человек в темных одеждах, словно  волновался больше невинной.   
     То показалось странным, правда,  чаровнице  приходилось слышать, что  мужи страшатся потерпеть неудачу. Это-то и останавливает их перед слабой женщиной, в итоге она оказывается смелее в решающий момент. 
     -  Ничего не бойся, - молвил Агерон, - и…  надоем - прогони, потому что сам не уйду.   
     - Хорошо, как скажешь. Дверь во-о-он там, - указала на выход Леда и перешагнула через  павший наряд, - а я - здесь.   
     - Одну минуту, - тряхнул благоверный шевелюрой, но вместо слов он  приложил свою большую ладонь к себе, затем она коснулась супруги,  снова вернулась к хозяину и легла в области солнечного сплетения. 
     Можно было ничего  не говорить,  дева и так знала, о чем идет речь.
     - Знаю, мао, знаю.
     - Еще одно - ты не выспишься, - еле слышно произнес бархатный голос.
     Жрец выполнил свое обещание, Леда действительно не выспалась.
 

 

   
 
 
 











638
Второе признание Агерона
     - Какое хорошее утро, - поглядела в окно светловолосая женщина.
     Рядом присела кошка и зашевелила усиками, принюхиваясь к ворвавшейся в комнату утреней свежести.
     Хозяйка поправила  кольцо, что дал ей избранник,  бирюза в нем была из серег, некогда подаренных Ганнем: жрец хотел, чтобы и  любовь  красавца  берегла Леду. 
     Уже как год обе жительницы особняка любуются прекрасным  видом на сад, и всякий раз после пробуждения владелица торопится впустить новый день.
     Как и говорил пылкий благоверный, он действительно много времени проводил подле нее и ничтожно мало в своих апартаментах,  используя их в качестве гардеробной.  Мужская спальня пустовала дни напролет, но об этом никто, кроме нее самой, не печалился. Домик у озера Агерон тоже реже посещал, но какие теперь там рождались произведения…    Изумленные слуги-столяры втихаря любовались ими,  нахваливали мастера. Один раз Цилий остолбенел, увидав свой портрет, правда, преобладали в коллекции ваятеля женские  фигуры.

     Леда покрутила в руках статуэтку лежащей в легком одеянии прелестницы с полуобнаженными ножками.
     - Мао, на мой взгляд, это слишком откровенная вещь, - смутилась она.
     - Но сколько в ней  изящества, - ответил ей супруг. - Она полна очарования – люблю смотреть, когда ты лежишь, -  поглядел он на натурщицу. - Изгибы женского тела…  - завел Агерон блестящие  глаза. -  Что может быть прекрасней для здорового мужчины?      
     Однажды белокурая загостилась у родителя - он упросил ее остаться переночевать в отчем доме, чтобы не пришлось бродить по ночным улицам, мол, так ему будет спокойней.  Но на следующий день Леда выслушала все, что накипело у благоверного за часы одиночества. Для нее была составлена содержательная речь - дескать, он не намерен спать один и коль женился, требует со стороны жены должного почтения. И, несмотря на то, что она, зная вспыльчивый нрав супруга,  явилась  на рассвете,  это ничуть не сгладило вины - на пощаду не приходилось рассчитывать.
     - Мао, отец вернулся из дальней поездки, его добрая  жена так принимала, что я не могла пренебречь гостеприимством, - оправдывалась  Леда.
     Не успела она и на первую ступеньку взойти, как из дома выскочил хмурый жрец и, не дав и рта открыть, на одном дыхании выплеснул гнев.
     - Я не могу без тебя уснуть! Я должен знать, где ты и что с тобой!
     - Ты знал, - произнесла жена, но на нее господин посмотрел так, что она решила  помолчать еще.
     - Какая-то записка! Ха! Пока я тут… - скрестил Агерон  руки на груди. - Оставим! И все-таки повторяю, я должен слышать стук твоего сердца, только так засыпаю!
     Леда хотела что-то сказать и вновь потерпела неудачу. 
     - И когда просыпаюсь, тоже  первым делом его слушаю! Это был первый и последний раз, когда я разрешил!
     Прелестница  шагнула к суровому господину.
     - Ах, мао, и у тебя бывают поздние приезды.
     - Но всегда возвращаюсь!
     - Ночную прогулку ты бы тоже не одобрил, - мягко возразила белокурая.
     - Я не говорю о том, что моя жена должна бродить по темным улицам города!
     - Жаль, ты не приехал за мной, тогда б вы оба  были  довольны и спокойны, - пропел женский голосок. – Ну, кому меня можно доверить? Ни один слуга - пусть он хоть трижды опытный воин - не справится,  как ты.
     - Будь уверена, повторись это снова, я явлюсь за тобой! – прогремел  Агерон.
     Чаровница согласно кивнула и  подошла ближе, остановилось. Затем сделала еще шаг, на
639
нее поглядели все еще гневные глаза. Тут она запустила в темные волосы худенькие пальчики.
     - Перестань! – велел сановник.   
     - Прости?
     - Пе-рес-тань! – повторил уже  мягче благоверный, замечая, как  жена тряхнула кудрями. – Как хочешь! - капитулировал он, схватил легкую ношу и скрылся с ней  в глубине особняка.
     С супругами двоих  правителей Леда подружилась, в обоих домах знаменитая чета была желанна. Тизан души не чаял в молодой жене, радушно принял наполовину осиротевшего  отпрыска и был счастлив, когда родился собственный сын, тому, к сожалению, не могли  радоваться дочери мирейского градоначальника.
     Пара частенько появлялась в общественных местах и ненадолго рассталась лишь благодаря зову государеву - Отина III пожелал видеть друга  на церемонии священного наречения наследника, ее провел нынешний Великий жрец. Очевидцы утверждают, что владыка был чрезвычайно рад видеть и бывшего. Ко всему прочему он выказал желание лицезреть благоверную своего родственника, а также  верного и преданного слуги. Дочь Даана была смущена, но  о встрече никто  не пожалел. Говорят, при взгляде на нее государь улыбнулся.
     Визиты Агерона в пещеру  тоже продолжались - мастер через него и Ярона сообщался с сильными мира сего. Учеба кудрявенькой воспитанницы продолжалась  и после замужества, Айри и наставник отмечали ее успехи - она по-прежнему оставалась самой любимой ученицей строгого учителя. Как преемник курия, он был вхож в Совет Семи и после сложения полномочий, чем облегчил участь теперешнего главы культа. Эти двое - правитель и Великий жрец - не симпатизировали друг другу, стараясь сохранять нейтралитет, мирно расходились после коротких бесед.
     - Нарасхват? – передала Леда свиток мужу.
     Он  прочел послание.
     - Что поделаешь, общественная деятельность отнимает уйму времени.
     - Как ученики?  Процесс идет?
     - Скорее хромает, - скривился серьезный наставник.   
     - Так плохо? Чем же они не угодили господину? – с улыбкой спросила жена.
     - Лентяи.
     - Все не могут быть тунеядцами, есть и талантливые. Сколько таких у тебя?
     - Совсем немного, а старательных еще меньше, - поморщился благоверный, но Леда знала, что он излишне  придирчив.
     - Одобрили наш замысел? – подошла она ближе к Агерону.
     - Ни государь, ни Тизан не против школы для бедных.
     - Я слушаю, мао.
     - Они не понимают, зачем учить девочек.
     - Зачем женщине думать - она создана не для того, - развела руками белокурая. - Ну да ладно, хоть не отказали.
     - Ой, ой, как опасно, - поглядел сановник на пританцовывающую женщину, - я не очень-то и тороплюсь.
     - Сначала попробуй,  догони! – бросилась наутек чаровница.
     - Помнится, бегать она не любит, - вздохнул Агерон - и  ветер в два счета  нагнал бегунью.
     - Это несправедливо! Так и шансов не остается  на успех! Почему бы и меня не научить летать?
     - И где я потом буду тебя искать? Ходи-ка ты лучше ножками, - прижал благоверный  к себе пойманную жену. - Позже, обещаю.
     Но когда наступит это «позже» никогда не уточнял.
     Спустя девять месяцев после свадьбы Тика родила смуглого сына, очень похожего на
640
мать. Камбиз дал ему замысловатое имя и потому женщины не решались произносить его вслух, а меж собой звали просто Киром. Роды оказались сложными и, к сожалению,  повлияли на дальнейшее здоровье и жизнь прекрасной Тикавии. 
     В дверь владелицы имения  постучал напуганный посыльный и сообщил о состоянии служанки. Дочь Даана отправила мальчика за  доктором, а сама бросилась к роженице. За считанные минуты она преодолела расстояние от своих покоев до жилища слуг. Там  увидела бегающую вокруг будущей матери рабыню, рядом суетилась взъерошенная Кигия, мужчины-слуги  принесли воды и по знаку хозяйки ушли.
     - Как давно началось? - омыла она руки.
     - Вечером, - обронил серый после бессонной ночи перс.
    Его Леда не сразу заметила, он сжал кулаки и что-то шептал на арамейском языке.
     - Когда?! И я только сейчас об этом узнаю?! Да ты с ума сошел! Сколько времени потеряно! Решил ее уморить?! Почти что полдень! А вы куда смотрели?! – кинула хозяйка сердитый взор на невольниц.
     - Госпожа, она просила не беспокоить вас, - прошептала молодая служанка.
     - Кигия, а где была твоя проницательность?!
     Старушка опустила глаза. 
     Белокурая подняла покрывало и увидела под ним лужу крови.
     - О, Великая Матерь, я же ничего не смогу  сама! – схватилась она за кудрявую  головку.
     Рабыни всплакнули.
     - Не время реветь! Камбиз - прочь, а вы, - кинула Леда присутствующим женам, - помогайте! - И осмотрела лежащую в полузабытьи Тику.
     - Госпожа, что с ней будет? – в дверях спросил перс.
     - Тебя это только сейчас заинтересовало? Откуда мне знать?! Ребенок запутался и не выходит, я не знаю,  жив ли он  до сих пор!
     Черный вышел в коридор, сполз по стене и обхватил лицо ладонями. Кигия подавила слезы и принялась выполнять поручения.
     Хвала Великой Матери вскоре подоспел доктор и занялся пациенткой. В щелку заглянул Камбиз, дочь Даана  узрела его.
     - Вот теперь стой и смотри, как умирают твои жена и сын! – отчеканил женский голосок.
     Дверь закрылась, но и сквозь шум  был слышен глухой мужской  плач.
     Медик помог появиться на свет малышу, которого немедленно унесли, а он продолжал работать с матерью. Проходило время, Леда начала подозревать, что возникли дополнительные сложности.
     - Госпожа, здесь я бессилен, - с сожалением промолвил врач. - Кровь не останавливается, к тому же слишком большая ее потеря - чересчур слаба эта женщина, трудно что-либо прогнозировать. Выход один - зовите супруга.
     - Пока до него доберутся…  Я даже не знаю, где он сейчас, - всхлипнув, прошептала дочь Даана. Правда тотчас настрочила записку, передала ее конному гонцу и отправила его с поручением  в город.
     - Я скажу, что это срочно, - откланялся раб.
     - Можно не говорить, господин и сам все поймет, - выдохнула хозяйка.
     Двое  продолжали отчаянно бороться за жизнь роженицы, пока не явился долгожданный благоверный.
     - Мао, она для меня как сестра! Прошу, сделай что-нибудь, - ринулась ему на шею с влажными от слез глазками Леда и отстранилась, припомнив, как он не выносит  неопрятности.
     Доктор отошел, дабы не мешать целителю, но тот  при виде умирающей нахмурился, на переносице появилась глубокая складка, белокурая похолодела. 
     - Скажи хоть слово! Ее не спасти?! - замерла она, боясь и вздохнуть.
     - Вовремя позвала, она будет жить, но  у нее не будет больше детей, - ответил Агерон.
641
     - Пусть так, скорее же!
     - Оставьте меня! - распорядился сановник.
     Все, кроме жены, вышли.
     - И ты, - холодно, не терпя возражений, произнес серьезный голос.
     Но Леда не  торопилась покинуть комнату. Она дала попить измученной Тикавии, что уже несколько часов еле дышала, и вытерла пот. У несчастной  не хватило сил даже открыть глаза, под ними появились черные круги, а бледные высохшие губы едва приняли влагу.
     - Не прогоняй меня, мао, - прижала чаровница к себе белую руку служанки.
     - Пойди и приведи себя в надлежащий вид, - сказал чародей. Завидя смятение супруги, он настойчиво и громко произнес: - Это зрелище не для тебя! Пока ты здесь - я ничего делать не буду! Решай скорей, чего хочешь!
     Белокурая подчинилась и ушла.
     - Маленькая упрямица, - обронил сердитый Агерон, после склонился над Тикавией и вздохнул. - Придется тебе потерпеть еще.
     Он покинул роженицу спустя некоторое время. В коридоре уже топталась чистая, но  бледная прелестница. Увидав благоверного, она сразу же оказалась около него. 
     - Тика спит, не надо ее беспокоить, - произнес окровавленный целитель.
     Жена потянулась, чтоб обнять его, но он остановил:
     - Испачкаешься.
     - Мне все равно – мао, тебе нет цены! Дай тебя поблагодарить!
     Сановник подставил лицо, Леда расцеловала его и попросила еще об одной услуге - он нехотя дал согласие. Супруга скрылась за дверью изнуренной служанки. Агерон сжался – его миам предстоит выносить и произвести на свет божий троих детей. В тревоге за нее решил, во что бы то ни стало присутствовать на родах и принять младенцев в собственные руки, что он и сделает.
     Под утро утомленная хозяйка уснула, расположившись на стареньком стуле с чашей     воды в руках.
     - Госпожа, госпожа, - чуть слышно позвала пришедшая в себя Тикавия, - зачем вы здесь?
     Сонная Леда подняла голову. Увидав, что у помощницы появился румянец, улыбнулась и присела на край одра.
     - Тебе пока  нельзя вставать, но я уверена, быстро пойдешь на поправку, - пропел голосок.
     - Зря вы провели здесь ночь.
     - Не волнуйся, он мужественно перенес мое недолгое отсутствие, - пошутила белокурая.
     - Господин, наверное, сердится, - огорченно сказала Тика.
     - На кого я должен сердиться? – появился на пороге человек в темных одеждах.
     Тикавия попыталась привстать, но ничего не вышло.
     - Разве госпожа не предупредила, что надо лежать? – проверил Агерон пульс у недужной. - Или хочешь, чтобы мои старания пропали? Сын твой здоров - настоящий богатырь.  Осталось матери оправиться.
     - К сыновьям еще бы дочку, - шепнула служанка.
     Господа переглянулись.
     - Я не смогу ей сказать. - Светлые глазки опустились в пол.
     - Сам скажу, - решительно произнес твердый голос, - нет смысла скрывать. 
     - Умоляю, скажите, что произошло? – подскочила Тика и сразу же рухнула без сил.
     - Ты больше не сможешь иметь детей, - прозвучал приговор.
     Белокурая закрыла уши и зажмурилась, когда измученная родами и побитая жизнью женщина завопила от горя. Пройдя через столько испытаний и потерь, она хотела иметь большую семью с уймой голосистых ребятишек. Мечась по кровати, она издавала душераздирающие вопли, обливалась слезами. Ее поддержала и хозяйка.
     - Тихо! - вскричал Агерон. - Ты пугаешь госпожу! Завтра – слышишь? – завтра, встанешь и пойдешь к сыну!
642
     - Как завтра? – оторопела Леда, вытирая влагу.
     - Вот так! И чтоб никаких ручьев и водопадов!
     Наступила  тишина.
     - Так-то лучше! - погрозил жрец пальцем и удалился.
     - Госпожа, как же так? Почему Боги так суровы ко мне? – поджала губы слабая  Тикавия, боясь снова расплакаться.
     - Мне это неведомо, дорогая, а ты плачь, если хочешь.
     - Господин  рассердится.
     - Не рассердится. Просто-напросто, как все мужи, он не переносит женских плачей. Лучше я умоюсь слезами, чем горе будет  снедать меня изнутри.  Выпусти его наружу, пока оно не поглотило тебя целиком. Это удел сильных мужчин переносить  все в себе, а мы прогоним свою боль, выплеснем ее и снова обретем  силу.  Страдания и страхи делают нас уязвимыми. Выдави их, освободи место для радости, не позволь разрушить то, что строила столько времени! Не замыкайся в кольце безысходности!
     Вечером Агерон  просил простить его за чрезвычайную несдержанность и резкие речи.
     - Не беспокойся, я понимаю, зачем это было. И она знает, поверь, - успокаивала его Леда.
     - Конечно, я бываю груб, сегодня получилось слишком, - не находил себе места благоверный, все топтался из угла в угол и посматривал на сидящую на подушках жену.
     - Присядь, - улыбнулась она.
     - Нет-нет, это было неосторожно с моей стороны, - беспокойно отозвался супруг. 
     - Хорошо, мао, ты прав - это было чудовищно.
     - Ах ты, плутовка! Только что говорила одно, а теперь - совершенно противоположное!
     - Но ты же сам уверяешь меня в этом, а я тебя поддерживаю и соглашаюсь, - пожала плечиками дочь Даана.
     - Иди-ка сюда, - поманил ее Агерон, она не шелохнулась. – Поймаю, хуже будет!
     - Я не боюсь тебя, жрец.
     - А зря, - очутился он рядом и ласково посмотрел в серо-голубые глазки. - Я люблю тебя все сильней и сильней.
     - Слышала, любовь меняется, - пропела чаровница.
     - Страсть перерождается в более глубокое чувство, совсем не вижу себя без тебя. Как-то ты назвала меня своим продолжением, а  для меня Леда - самое лучшее отражение Всего.
     - О, какая честь. - Худенькая ручка погладила темноволосую голову, она легла на женские колени.
     - Продолжай, миам, продолжай, - произнес Агерон, его повеселил задорный  женский смех.
     - Почему бы не обучать девочек? – спросила как-то белокурая у могущественного господина. – Рядом с достойным мужчиной должна быть не менее достойная и образованная жена.
     - Что ты хочешь? – прищурился тот.
     - Можно ведь дать женщинам право на учебу.
     - Ох, миам, кто же сможет пойти против укоренившихся правил и изменить сознание законодателей?
     - Мао, - поглядела на него своим обворожительным взглядом Леда, - это сможешь сделать  ты.
     - Реформатор, - протянул человек в темных одеждах.
     - Жена реформатора, - мило улыбаясь, поправила она.
     Агерон поцеловал супругу и отправился в Совет Семи, а она улыбнулась, потому как  знала - механизм уже запущен. 
     Через сотни лет во главе Пелихории станет царица и будет владычествовать, пока не подрастет сын и не возьмет бразды правления в свои руки. Государыня пребудет у власти  четырнадцать с половиной  лет, за это время не случится  ни одной войны и восстания, будут
643
процветать науки и искусства. Самодержица не вспомнит имя той, благодаря которой случились перемены, но Леде то не было нужно, она преследовала иные цели.

     В саду появилась служанка с маленьким сыном на руках. Хозяйка увидала их в окно и спустилась.
     - Дай-ка его мне, - потянулась она к малышу. - Какие у нас кругленькие щечки, блестящие глазки, - просияла дочь Даана.
     Мальчик улыбнулся ей своим беззубым ротиком.
     - Мамочка тебе радуется, какой у нее цветущий вид.
     Тикавия подобрела после родов, перс одобрил отсутствие худобы.
     - У дядюшки Идана такие замечательные крепыши, тебе их надо догонять. – Леда передала малыша матери.
     - Жаль Боги были суровы ко мне, - вздохнула та. - Зато у меня есть двое маленьких мальчиков и один… дражайший супруг.
     Женщины рассмеялись.
     - Господин еще не уехал, госпожа. Он пошел во-о-он туда, - показала Тика в сторону озера.
     В саду все было по-прежнему, сейчас он был таким же, каким Леда увидела его в самый  первый раз. Бессменная гостья отправилась на поиски хозяина, следуя на запах чудесных благовоний, который не успел раствориться в прохладном утреннем воздухе. Стоя перед деревянным домиком на берегу, она не решалась войти. 
     - Иди ко мне, миам, - позвал ее бархатный голос.
     - Я давно не видела тебя за работой.
     - Редко заходишь. - Агерон взял полено и покрутил его в руках.
     - Чтобы не тревожить  ваятеля.
     - Скоро начну следующую, - погладил мастер обыкновенный  кусок дерева.
     - Придашь ему совершенный вид? – осматривала жена поистине прекрасные изделия, достойные самых высоких похвал. Она сделала мужу подарок и устроила в доме комнату под его скульптуры и поделки, вложив в ее создание душу.
     - Как сказать, - поглядел супруг на Леду.
     - Неужели? Зачем? – изумилась она, скрыть смущение ей не удалось.
     - Такой тебя у меня еще не было, - приложил Агерон ладонь к подросшему женскому животику.
     Дочь Даана рассмеялась, тело содрогнулось, она схватилась за чрево.
     - Мне тяжело смеяться, а ты все забавляешься.
     Малыш толкнулся, мать погладила его.
     - Неутомимый, - сказал благоверный, широко улыбаясь. Он всеми силами оберегал беременную жену.
     - Как и отец, - вскинув бровь, заметила она.
     - Что поделаешь, сказываются годы ожидания, - невинно развел руками Агерон.
     Ребенок уже давал о себе знать, срок перешагнул за половину,  оттого чаровница приятно  округлилась, что непомерно радовало мужа.
     - Что тебя так веселит? – поглядела Леда на улыбчивого благоверного.
     - У меня будет наследник, сын.  Не чудо ли?
     - Зарождение жизни всегда чудо. Я чувствую и, кажется,  знаю его.  Полагаю, будь малыш хоть за тридевять земель, буду ведать, что с ним.
     - Ты довольно хорошо читаешь людей и видишь все дальше. Глаза слепы по сравнению с сердцем и душой. Психометрия, - подмигнул наставник.
     - Что оно - внутреннее зрение - по сравнению с твоим целительством и видением будущего? – вздохнула Леда, до сих пор поражаясь талантам супруга.
     - Психизмом.
644
     - Называй это как угодно - хоть сверхпсихизмом.
     - Тем не менее, и он бывает разным, - хохотнул Агерон. - Есть восприимчивость, есть простое видение в астральном свете, но вот настоящим ясновидением является истинно божественное провидчество. Под определением психизма мы понимаем совокупность проявленных сил, то есть потенциалы  человеческих и  высоких душ. Видишь - мне к тому еще идти и идти. Что говорить, я скромен. 
     - Побереги сына, – рассмеялась Леда.
     - Мне кажется, я только вчера узнал о нем, а  он  уже скоро должен появиться на свет.  Мой сын. -  Поверх женских ручек легла большая ладонь.

     В один из обещающих солнце  дней двое всадников скакали навстречу рассвету. Природа пробуждалась, вместе с ней и люди. Задорно щебетали веселушки-птицы, зеленый покров  окрасился в золотисто-розовый цвет, роса увлажняла копыта благородных животных,  которые мчались, повинуясь воле  наездников.
     Кристально чистый, но влажный, пахнущий цветами и  травами воздух сам  внедрялся  в легкие, наполнял их и вскоре покидал тело, чтобы вернуться снова. Повсюду, насколько хватало взора, царила благодать. Путешественников  окружали  молчаливые поля да луга,  сверкающие в первых лучах  Арка. Далекие могучие деревья-великаны походили на строгих  часовых - они добросовестно несли дозор уже не одну сотню лет. Один из всадников отвесил им поклон.
     - Госпожа склоняет голову перед дубами? – с трудом нагнал ее Камбиз.
     - Не только, - отозвалась она.
     Ахалтекинскому коню понравилось настроение хозяйки - ей казалось, вот-вот полетит и оттого Эйхон  мчался вперед без оглядки.
     - Мне не угнаться за госпожой! Только Ветер может соревноваться с этим  скакуном!
     - Придется попросить у хозяина! – смеясь, придержала поводья Леда. Внезапно закружилась голова, и наездница едва удержалась в седле.
     Ее подхватил перс и усадил перед собой.
     - Зачем? Отпусти - мне уже лучше! – воспротивилась она.
     - Надо вернуться! - крепче прижал к себе Камбиз маленькую спутницу.
     - Нет! Нет, верни меня на место! – потянулась она к Эйхону, попытка оказалась безуспешной. – Ты забываешь, что я свободна! 
     - Я тоже и отвечаю за госпожу, потому отвезу домой! Пусть повелитель  сам  решает, как быть!
     - Знаешь что?! Ты забываешься! – посерьезнела Леда.
     Перс, словно не слыша ее,  повернул к городу. Она закипела.
     - Я начинаю сердиться!
     - Придется сообщить о случае господину, - ответил Камбиз, не намереваясь продолжать прогулку.
     - Угу, знаю, на чьей  он будет  стороне! Ты не посмеешь! – вскричала белокурая, страшась запрета на конные выезды.
     - Господин приставил меня к госпоже - я  верой и правдой служу…
     - Мне ли?
     - Обоим.
     - С трудом верится, - обронила Леда. - Это заговор!
     От беспокойства навстречу выбежала Тикавия - к тому времени  талия  уже покинула ее ненадолго. Служанка кружилась вокруг хозяйки и щебетала без умолку, пока Камбиз не  послал за покровителем.
     Госпожу уложили в первой же зале. Она предпочла пойти на уступки и лечь, чем выслушивать, что с ней может произойти, а тем более с ними, слугами, если заболеет.   Притом она выпила, по крайней мере, три чаши травяного отвара, дабы тотчас  не отойти в
645
мир иной, а после,  вздыхая, махала свесившейся с ложа  ножкой.  От суеты  начало рябить в глазах и потому  их закрыла. 
     Вскоре прибыл благоверный, он буквально ворвался в дом, но как только увидел супругу,  улыбнулся.
     - Скажи им, что я не больна! – взмолилась она, устав от сетований Кигии и Тики.
     - Не больна, миам, - присел рядом Агерон, останавливая жестом беготню. - Однако придется  на время отложить конные прогулки.
     - Почему - я же здорова?
     - Ты носишь сына, - коснулся  животика улыбчивый  родитель.
     Залу наполнило ликование домашних, а будущая мать просияла и откинулась на подушки.
     - С твоего позволения я назову его Давеоном.
     - Хм. Солнечный, - призадумался Агерон, поглаживая милые кудри.
     - По нашим представлениям скорее светоносный, по представлениям других народов -  возлюбленный.
     - Что ж, позволяю, - благосклонно кивнул господин, его родинка над губой подпрыгнула.

     В домике на берегу воцарилась тишина, которую через мгновение прервал глубокий голос:
     - Начинаю беспокоиться, - потер лоб благоверный.
     - Только сейчас ли? – Леда поджала губы, чувствуя на себе пристальный взгляд. - Хотела попросить тебя об одной  услуге, мао.
     - Продолжай, я слушаю, - посерьезнел жрец, слыша в певучем голоске напряженные нотки.
     Дочь Даана собралась с силами. 
     - Коль будет стоять вопрос о выборе…
     - Ты с ума сошла! – замахал Агерон  руками, не дав ей договорить. – Да как тебе такое в голову могло прийти! Ни с тобой, ни с ребенком ничего – слышишь?! – ничего не случится! – схватил дрожащий всем телом жрец прелестницу за плечи, она зажмурилась. – Ну, женщины! С вами одни…
     - Ах, мао, мне кажется, тебя роды беспокоят больше, чем меня, - тихо отозвалась Леда, не желая вызвать новой волны гнева.
     - Я много раз видел их и знаю, что говорю!
     Жене нечего было возразить, она стала свидетельницей  столь важного события лишь два раза, но и примеры, и опыт оставляли желать лучшего.
     - Хм. Я не буду петь, когда придет время?
     - Если хочешь, спою я - это ускорит дело, - выдохнул Агерон, потирая лоб.
     Белокурая залилась задорным смехом.
     - Пойдем, миам, у меня есть пара рекомендаций по дыханию, которое облегчает участь.
     - Еще минутку. Я все время думаю, ты учишь меня, одариваешь подарками, вниманием - у меня есть все и даже больше. Но что я могу тебе дать, чему научить?
     Агерон покачал головой.
     - Даешь многое и научила самому главному, чему не смогли все мои многочисленные учителя, наставники, в том числе и мастер Отис.
     - Чему же? – подивилась Леда.
     - Ты научила меня… любить.    
 





646
Уход путника
     Так закончился длинный рассказ путника. Ребятишки сидели вокруг разведенного костра, открыв рты. Взрослый окинул их взглядом, никто не шелохнулся.
     На небе зажглись первые звезды, начало быстро темнеть. 
     - Уже очень поздно, - погладил улыбчивый странник разговорчивого  сорванца  по голове.
     - А у тебя есть дом? – уставилась на незнакомца Гайдэ.
     - Такого, как у вас нет, но когда-то был, - взглянул тот на ночные фонарики. – Теперь мой дом - весь мир: горы, поля, луга и даже безводная пустыня. Куда бы ни отправился - везде жизнь.  Моя крыша  - высокий  небосвод, он же служит покрывалом.
     - Ты не рассказал, что произошло с тем, ну как его?..  – почесал затылок мальчик. - А-а-а, Ганнеем?
     - Да, да, он не причинил никому больше вреда? – поддержала девушка.
     - Не причинил.  Никому. С тех пор о нем никто  ничего не знает - он исчез из города,  больше  люди не видели  этого злодея.
     - Вот ты где, негодник! – подбежала к слушателям женщина, схватила за руку непоседливого сына и потащила его за собой. – Я уже с ног сбилась, а он тут сидит! - ругалась худенькая мать, скрываемая  черными одеждами так, что виделось только бледное лицо.
     Дети разбежались, путник  поднялся с завалинки.
     - Прости, добрая горожанка, это моя вина - слишком болтлив оказался на старости лет, - заговорил он. - Не найдется ли у тебя в доме угол для уставшего путешественника?
     - Ох, мой дом - не дом, а так, лачуга - вряд ли он подойдет тебе.
     - Мне по нраву любой.
     - Обычай велит давать приют, иди за мной, - повернула жительница оазиса в сторону жилища.
     - Как  мне звать тебя? – пошел за ней чужестранец.
     - Шаран.
     Черноокая женщина вела уставшего бродягу по узким улочкам захудалого района бедняков. Им встречались невзрачные домишки с серыми крышами и покосившимися дверями. Одна дорога неизменно переходила в другую - и так всю жизнь, что странствовал заблудившийся. 
     Пройдя еще немного, нищенка  остановилась у обшарпанной двери.
     - Здесь мы и живем. Хижина скромна, а ужин и подавно, - впустила она внутрь гостя.
     Он окинул взглядом простенькое домашнее убранство.
     - Назови свое имя, человек, - обернулась женщина.
     - Спасибо. Меня так редко называют - все чаще зверем, собакой бездомной, а ты зови, как хочешь.
     - Хорошо, Путник, пусть это будет твоим именем. Спать будешь у окна на циновке, в другой комнате - мы с сыном, - расстелила Шаран  постель гостю. - Я дам тебе одежду мужа, а твое грязное платье постираю, совсем оно перепачкалось да и поизносилось, - осмотрела она пришельца.
     - Глава семьи на работах?
     - Чтобы прокормить нас он вынужден надолго уезжать, а сыну нужна крепкая мужская рука, - поставила мать еду на стол. - Это всего лишь похлебка и кусок лепешки - больше ничего нет.
     - Благодарю, большего не надо.
     После ужина трое разместились у огня, пылающего в печи.
     - Что ищет странник в пустыне? – поглаживала Шаран густую шевелюру мальчика, он так и уснул у нее на коленях.
     - Почему думаешь, что ищу?
     - Иначе, зачем бродить по свету? 
647
     - Хм. Может, я действительно ищу? Но что? Вдруг любовь? 
     - Разве ее надо искать? Она настигает сама. Взгляд твой грустен, Путник, ты страдаешь.
     - Ты права, добрая хозяюшка, да продлят Боги твои дни и молодость.
     - Женщины, чей быт так сложен, долго не сохраняют юность. Я слишком молода, а лицо усеяли морщины - главное, чтобы не увяла душа, - грустно улыбнулась Шаран.
     - И вновь согласен, госпожа.
     - В первый раз называют меня госпожой. Уж не болен ли ты? Зачем называешь так нищенку? Я не заслуживаю такого звания.
     - Тот, кто чист душой и добр сердцем - для меня господин.
     Гостеприимная женщина уложила мальчугана, а сама перестирала грязные вещи гостя, заштопала дыры, а когда он проснулся,  все было высушено и готово к носке. Так сладко, как сегодня, чужестранец не спал давно. Ночью он видел разные сны. Одни говорили о прошлом, другие - о суровом настоящем, в третьих промелькнули образы призрачного будущего.         
     Разбудил гостя запах свежевыпеченного хлеба. Путник умылся, наелся досыта лепешками, запил их родниковой водой.
     - Спасибо тебе, добрая хозяйка, за ночлег, за еду, за теплый прием, - откланялся отшельник. - Сколько странствую, а добрее бедных женщин никого не видывал, хотя… - задумался он, - знавал я одну.
     - Иди. И пусть тебе помогут Боги, - дала Шаран ему напоследок еще еды.
     - За твое радушие благодарю, - достал путник из кармана деньги и  сунул их в маленькую сухую ручку.
     - Что ты, мой приют не стоит...
     - Он бесценен, госпожа, - возразил пришелец.
     - Кто же ты на самом деле?
     - Думаю, теперь человек, - попрощался с женщиной странный гость и отправился дальше.
      Шаран разжала свой  кулачек и остолбенела, глядя на золотые монеты - неслыханное богатство для бедняков. Она смотрела  на отдаляющегося странника, пока он не скрылся из вида.
     Ганней уходил все дальше и дальше в поисках себя – за столько лет у него так и не остыло желание достичь душевной высоты Леды.
   
     Самая нашумевшая пара в Мирее принесла немало пользы городу.  Супруги  построили лечебницу и школу для бедняков, а также первую в истории Пелихории школу, где обучались девочки и девушки страны. Это учебное заведение просуществовало более трехсот лет. Жрец снискал себя  в учительской и общественной деятельности, продолжая  поднимать на ноги тяжелобольных. Ему оказывала всяческую поддержку благоверная, она же обеспечивала и долгожданный домашний уют. 
     Как и предсказывал провидец, у них родилось трое детей.  Старший сын пошел по стопам отца, второй стал политиком, любимую дочку сановник назвал Миам, чтобы  и она для кого-то стала самой милой. 
     Даан в окружении внуков и заботливой жены был счастлив. Тикавия с радостью занималась воспитанием своих и господских детей. Талисса на удивление всех зрячих стала музыкантом, предпочтя арфу другим инструментам. Аска заслужила признание именитых мастеров танца, ее дочь вышла замуж за некогда спасенного послушницей мальчика, впоследствии он стал секретарем хозяйки большого дома.
     Родной брат – Идан – внес свою лепту в развитие торговли. Геаркона сестра так больше и не увидела, но поговаривали, он занял высокий пост и души не чаял в прелестной дочурке. Уйдя в глубокое созерцание, мастер Отис достиг святости. Матушка, такая чудесная, несла добро до конца. После нее настоятельницей храма стала синеглазая Тея.  Не понаслышке знавшая, что такое насилие, она посвятила всю себя служению униженным и обездоленным.  Вместе с высокопоставленной четой они создали приют для бездомных, брошенных жен,
648
вдов и сирот - в нем обрели кров десятки человеческих душ. Самая прекрасная жрица Дома Великой Матери так и не подарила своей красоты ни одному мужчине.
     Ярон, как и видела дева, все отпущенное ему время любил одну, однако он так и не  признался в этом. Правитель Сантари сложил полномочия, дабы баловать дочь и воспитывать сына. Канций сообщил радостное известие другу, но  Регидий уже знал о нем, как  знал наперед судьбу и младшего сына.   
     С Ганнеем не довелось встретиться при жизни, госпожа могла лишь догадываться о том, что его ждет.  Правда, сановник  позволил  попрощаться с ней, когда она умерла - даже спустя  годы ни один камень бирюзы на худых  руках  кудрявой старушки не посветлел.
     Леда пришла в этот мир позже благоверного на девятнадцать лет и покинула раньше него. Ослабевшее сердце Агерона не выдержало, он выполнил свое последнее обещание и последовал за ней - через семь дней дети так и нашли его сидящим  у  могилы матери в семейном склепе.
     Уже никто не знает, была ли Пелихория на самом деле, годы стерли с лица земли память о ней. Времена меняются, меняются люди, границы городов и очертания материков, а человеческие страсти остаются все теми же, как и много тысяч лет назад и самая сильная из них - Любовь.   
   
      
            
 
 
    

 
 






    
   

 
   


 











649
Эпилог 
     Близ неизвестного города, окруженного песками, который год велись раскопки. Один ученый прибывал на смену другому, но их труды не приносили ожидаемых плодов.
     Зенитное солнце нещадно палило, однако работы не прекращались. Люди скрывались от жарких лучей под длинными одеждами, головы защищали  тюрбанами.
     В поисках былых цивилизаций сюда, в Богом забытое место, затерявшееся в бескрайней пустыне, приезжало множество археологов, историков, исследователей и просто искателей приключений.
     Повсюду копошились наемные рабочие, местные жители давненько жили за счет приезжих европейцев, незнамо что ищущих. От одного объекта к другому бегали помощники руководителя экспедиции. Редкие находки осматривались, очищались и складывались в ящики,  под охраной они доставлялись в археологический университет для дальнейшего подробного изучения.
     Любопытные ребятишки прибегали поглядеть на иностранцев, перекопавших не один километр пустынной земли. Сорванцов забавляла беготня между лесами и худыми лестницами. Порою они подворовывали съестные припасы. Гости замечали, как таинственным образом исчезают  шоколадные батончики со всевозможными начинками и другие сладости.
     Восточных девчонок привлекали приезжие прекрасные женщины, облаченные в невероятно открытые одежды - шорты и майки-топы не приветствовались местными жителями и считались чересчур вульгарными. На удивление маленьких горожанок эти полуголые красавицы отнюдь не стеснялись мужчин и расхаживали практически в чем мать родила у всех на виду.
     Помимо этого они не прятали волос, как  того требует многовековой обычай страны,  не носили на себе массу золота, а вместо приготовления пищи и ведения хозяйства колесили по миру в поисках разбитых черепков,  часами делали  записи в тетрадях и подолгу болтали по телефону без проводов.
     Среди массы смельчаков была молодая  и красивая Мария. Еще в детстве она увидела сон, который указал, как полагала, где следует искать. Выйдя замуж в студенческие годы, она родила сына, через некоторое время последовала зову сердца и стала  заниматься  поисками ушедших городов. Супруг не разделял ее оптимизма, со временем устал терпеть частые отлучки жены, разъезжающей туда-сюда в погоне за призрачной мечтой, и оставил семью в пользу другой.    
     Красавица брала  с собой ребенка, когда он был на каникулах, привозила  его в далекую жаркую страну, чему Тео был рад. Он  заинтересовался археологией с раннего возраста, как шутила мать, прежде чем начал ходить и, несмотря на свои девять лет, удивлял и сверстников, и взрослых своими познаниями.         
     Долгое время Мария отстаивала свое право попасть сюда и вот, наконец, получила разрешение. Она не послушала отговоров коллег, скудные сведения о некогда существующей культуре едва ли привлекали внимание амбициозных ученых. Она собрала средства и прибыла на место.      
     Чтобы найти подтверждение своих догадок кандидат исторических наук  провела не один год в библиотеках, перелопачивая горы книг. В руки попадались старинные рукописи, манускрипты, но мало где можно было найти ценную информацию.
     Редкие найденные вещицы все еще вселяли надежду. Малыш Тео ничуть не сомневался в успехе матушки, помогал, чем мог. Он оказал ей неоценимую услугу: поддерживал и подбадривал отчаявшуюся маму. 
     Работники принесли следующую партию находок под навес, где исследовательница  принялась разбирать и описывать их. Но сын долго не появлялся, обеспокоенная Мария  отложила очередной осколок.
     Ее мать всегда была против изнурительных для незрелого детского организма поездок,   
650
но смирилась, поддавшись  уговорам дочери и  внука. 

     - Зачем убивать в нем мечту? Пусть. Это принесет только пользу, он должен быть счастлив, мама, - говорила Мария хлопотунье-бабушке.
     - Мальчику нужна забота и покой, а не кочевая жизнь с безумными скитаниями!
     - Взгляни на него, - отодвинула шторку ученая, на улице с верным псом играл Тео, - в нем бьет жизнь - не лишай его этого.
     - Как хочешь, в конце концов, он твой сын, - нахмурилась пожилая женщина. - Что будешь делать, коль он заболеет или?.. 
     - Буду следовать своей судьбе и он, в том я уверена, поступит также, когда вырастет. Я знаю, мой мальчик никогда не отступит.
     - Этим он весь в тебя! - выдохнула бабушка.

     Мария позвала мальчугана, он примчался на зов.
     - Где же ты был?! Нельзя убегать далеко! Ты обещал! – покачала она головой.
     - Да, да, мам, я помню. Посмотри, - протянул к ней ручонку Тео, - видишь какой?! – и показал  найденыша.
     - Камень, как камень.
     - Не-е-ет! Он красивый и такой необычный! – разглядывал юный археолог серый ничем не примечательный овальный минерал размером с ладонь. Его скучный фон усеяли  угольные, белые и сиреневые вкрапления, но на кристалл  упал солнечный луч и на тверди проступили розовые блестки.
     - Можно я возьму его, он пополнит мою коллекцию? – посмотрел смазливый синеглазый мальчуган на родительницу.
     - Это просто камень, малыш.
     - Зато гладкий! Это  значит, когда-то здесь была вода!
     - Верно, очень давно.  Может,  когда на земле еще не было людей?  Он переживет и нас с тобой, - улыбнулась мать сыну.
     - Наверное, ему есть, что рассказать!
     - Ну, что с тобой делать - оставляй, - с улыбкой разрешила Мария.
     Ее позвали, она поцеловала Тео в лоб и ушла.
     Чистые мальчишечьи глазки взглянули на небо, будто кто-то сверху шепнул его имя. Вдруг облака расступились, и парнишка увидел темноволосого человека, что нежно обнимал за плечи улыбчивую кудрявую молодую женщину с белоснежным венком в волосах.
     - Все пути ведут к Всевышнему, - произнес незнакомец.
     - А Бог - есть… -  начал певучий голос.
     - Любовь! - закричал Тео, не дав ему закончить, и бросился искать мать, чтобы рассказать об увиденном.   
     В это время с пригорка спускалась белолобая черная  кошка.