Всякий раз, как какой-нибудь ленивый студент засидится допоздна в ночь перед экзаменом, пытаясь охватить своим отвыкшем от учения умишкой все то, чему прилежный студент внимает в течение целого курса, так непременно на рубеже третьего часа ночи пожалует к нему дедушка Морфей.
Ох, и вредный же он старикашка, хочу я вам сказать. Вот, к примеру, не хочешь ты спать, допустим, дело у тебя неотложное, а он тут как тут, ухмыльнется, мол, порядок есть порядок! Но если, например, ты баюкаешь малыша, то тут уж из сил выбьешься, а старичка все нет, хотя на самом деле он приходит, но очень уж он любит малышей так, что пока не набалуется с ними вдоволь, не настроит им смешных рожиц, да не пощекочет пятки, сна можно и не ждать.
А нерадивых студентов дедушка Морфей не жалует. И как только не бодрись, как только глаза не три, а старик все равно свое возьмет. Тяжелая у него рука, к чему не прикоснется, все наливается свинцом. И тут уж остается либо смириться и упасть в объятия Морфея, либо предпринять последнюю попытку побороть старикашку модным заморским средством – кофеём.
И вот наш студент вскипятит чайник, да заварит себе напиток погуще, да пободрее и махнет его залпом, дабы дать отпор властителю сновидений.
Тут-то и начинается самое интересное, когда Морфей и Кофей встречаются.
- Ну, здравствуй, друг любезный, Морфей Гипносович!
- Да и тебе не хворать, Кофей Калдимович!
- Вот-с, значит-с, по какому я делу, – заискивающе говорит Кофей, - Паренек этот уж шибко к знаниям тянется, экзамен у него завтра. Ты уж повремени, Морфей Гипносович, пускай студентик учится.
- Да ты так про каждого лентяя говоришь, Кофей Калдимович! А ежели бы он и впрямь учиться хотел, то уж не в последний бы день книгу в руки взял. Кто хотел, тот уже все выучил, – сурово отвечает Морфей.
- Ну, батенька, Морфей Гипносович, не рубил бы ты сгоряча! А сначала разобрался бы, отчего да почему он в последний день за учебу взялся.
- Да что там разбираться!? Потому что лентяй. Как говорится, ''лето красное пропел, оглянуться не успел''…
- А вот и не прав ты, Морфей Гипносович! Решительно не прав! – подбоченившись, заявляет Кофей.
- Ну и почему же тогда?
- Беда с ним приключилась! Ох, беда! – всплеснув руками, восклицает Кофей.
- Какая беда?! – иронично улыбнувшись, прищуривается Морфей, - Неужто, как и тот прошлый, влюбился?
- Скажешь тоже, Морфей Гипносович! Влюбился!? Да разве же это беда?!
- Беда не то слово! Трагедия!
- Так растолкуй мне, отчего же?! – с нетерпением вопрошает Кофей.
- Да как отчего!? Вот стоит только мужчине влюбиться и все, пиши пропало! Ни о чем более думать не может! Теряет, так сказать, покой и сон, – сморщился Морфей, - Не люблю я этих влюбленных! Мака на них не напасешься, чтоб уснули. Да и потом, вся жизнь его вокруг женщины будет крутиться. Что ж хорошего жить ''ее'' жизнью?
- Да ладно тебе, Морфей Гипносович, уж слишком ты сгущаешь краски! – отмахивается Кофей, - И не ''ее'' жизнью, а общей! Опять же всегда сыт, согрет, в тепле да в чистоте! А потом детишки, игры, путешествия – все вместе. И в старости есть кому чашечку кофе подать.
- Эдак, Кофей Калдимович, мы каждый со своей колокольни судим, а истина, она, как известно, посередине. Ну и полно об этом! – Морфей всем своим видом демонстрирует, что дальше спорить не намерен, - Так в чем же его беда? – возвращаясь к началу разговора, спрашивает он.
- А в том, что некогда ему было учиться, потому что работает он с утра до вечера.
- Работает?! – Морфей удивленно косится на Кофея, - От чего же у него такая необходимость?!
- Да что там необходимость!? Я бы сказал нужда! – юлит Кофей.
- Ну, что ты ходишь все вокруг да около, Кофей Калдимович?! Поведай уж, что за нужда? – скептически поглядывает на него Морфей, - Знавал я нуждающихся молодцов, воля у них железная, и заметь, тебя на помощь они не звали. Вот как сейчас помню, один юноша, после гибели родителей, сестренку маленькую воспитывал и учился, и работал, и все успевал и все один. А этот что?
- Нууу – затянул Кофей, - Сестры у него нет…
- А родители живы?
- Родители живы… – вздыхает Кофей.
- Знавал я и такого молодца, родители его были не молоды и тяжело больны, так и он все успевал, учился и работал, и за хозяйством следил. Не человек – кремень! А этот что?
- Нууу – снова затянул поникший духом Кофей, - Родители его здоровы.
- Так в чем же дело, Кофей Калдимович?! – начал терять терпение Морфей.
- Ну, так, Морфей Гипносович, дело молодое… Кино, кафе, танцы… Знал бы ты, как тяжело нынче жить молодым людям… – говорит Кофей совсем уже поникшим голосом.
- Ну, что ж, Кофей Калдимович, пора! – самодовольно улыбается Морфей.
- Что пора? – удивляется Кофей.
- Время, говорю, твое, Кофей Калдимович, истекло! – продолжает улыбаться Морфей, - Вон уже весь дух выветрился! Да и мне пора, близок рассвет.
- Ну, вот и славно, Морфей Гипносович! Идем вместе! – радостно предлагает Кофей.
- А почему бы и нет, Кофей Калдимович!? Идем! – соглашается Морфей, и оба уходят.
Вот так и бывает, засидевшийся допоздна в ночь перед экзаменом студент, как только подступает к нему дремота, вскипятит чайник, да заварит себе напиток погуще и махнет его залпом, дабы дать отпор властителю сновидений, и будто бы делается бодрее, и думается ему легче, а потом глядь, оказывается, все-то ему приснилось, и экзамен уже начался, и не выучил он ничего, за всю ночь только разговор Морфея с Кофеем и запомнил.