Бежать, бежать, бежать, бежать…
Только не останавливаться, не стоять на месте, только тогда спасёшься, я знала, я усвоила это правило. Только движение способно спасти тебя. Они медлительны, но их много, а вокруг темно. Если встать и не двигаться, они набредут на тебя, окружат со всех сторон, и уже не получится вырваться. Единственный шанс, это двигаться. Бежать.
Почти полная темнота. Но в городах так не бывает, только если случается авария на электростанции. Дело всё в том, что в парке отключились все фонари. Мы шли через парк, когда это случилось, и, конечно, запаниковали: этих тварей было слишком много вокруг, и, как только отключился свет, они тут же поймали двоих. Пока кричали эти двое, остальные воспользовались моментом. Мы бежали в панике и в темноте, и кто-то попался, прочие разбежались. У некоторых с собой оказались фонарики, другие пользовались подсветкой телефонов, но кошмар длился слишком долго, и у многих телефоны уже разрядились. Такие сгинули. Может, кто-то из них ещё прячется в темноте, но шансов у них нет. Их скоро найдут.
Я встала спиной к дереву, чтобы перевести дух. Белое облако дыхания медленно рассеивалось во влажном осеннем воздухе. Свет был спасением и проклятием, потому что чудовища шли на этот свет. Телефон просигналил, что почти разряжен, и тени зашипели из темноты на звук. Глубоко вздохнув, я снова побежала вперёд. Нужно добраться до края парка, выбраться отсюда, пока не зажали в кольцо. Я видела несколько огоньков в темноте, прямо у меня на глазах один из огоньков мигнул, и под отчаянные вопли его поглотили корявые фигур.
Зомби, как это вообще возможно? Почему зомби?! Мне никогда даже фильмы с ними не нравились, так откуда они могли взяться?
Потом я почти врезалась в одного, завизжала, оттолкнув его, и только потом поняла, что у человека в руках фонарь. Парень одарил меня таким же безумным взглядом, но дальше мы побежали вместе. Ещё один присоединился к нам почти у самого выхода. К счастью, железные ворота оказались не заперты, они распахнулись со скрипом и лязгом, с грохотом врезавшись в кирпичную ограду. Мы выскочили на мокрую после дождя дорогу. По левую руку осталась стоянка с припаркованными машинами, по правую дорогу освещали фонари, она уходила в город. Там был свет, там можно было надеяться спрятаться. Я остановилась, пытаясь выровнять с дыхание, мои случайные товарищи уже убежали вперёд, и тут заметила, как одна из легковушек, неказистая с виду «Лада» неопределённого цвета, просигналила задними фарами. Красные огоньки мигнули и погасли, больше никто этого не увидел. Я посмотрела на уходящих парней, но эта машина была не для них. Я быстро подошла к «Ладе», распахнула дверцу и плюхнулась на переднее сидение. В салоне было темно, силуэт водителя вырисовывался как в театре теней, его было сложно разглядеть, с уверенностью можно было утверждать лишь то, что он был большим. Не неповоротливым увальнем, нет, скорее, как какой-нибудь боец, кто-то вроде любителя тягать гири. Он заполнял собой машину как улитка заполняет раковину, и был такой же неотделимой её частью. Я ни разу не видела их отдельно, и даже представить не могла порознь.
– Я не могу больше! – голос у меня, конечно, сорвался, меня колотило, губы прыгали, и я начала заикаться. – Я не выйду. Назад я больше не пойду, делайте, что хотите.
Я говорила, и сама не верила себе. Он может заставить меня выйти. Мне ещё не представлялся случай проверить, но каким-то внутренним чутьём я знала, что это так. Он может заставить, и ему даже не придётся меня выволакивать. Может, будет достаточно только слова.
– Я не могу! – повторила я. – Этому нет конца, я не могу!
Он был только исполнителем, не он заставлял меня, но ведь он контролировал. Доставлять меня на место входило в его обязанности. И ещё иногда я могла воспользоваться машиной для короткой передишки, если позволялось, если машина показывалась. И если я замечала её. Сегодня чуть не пропустила.
Водитель, сидевший ссутулившись за рулём, посмотрел на меня и негромко сказал:
– Закрой дверцу.
– Что?
В стекло ударился зомби. Рыча, он стал хватать край дверцы, я заорала, стала отпихиваться ногами, пытаясь закрыть её. Борьба заняла несколько секунд, в течени которых водитель и не думал двигаться. В конце концов мне удалось вытолкать монстра и захлопнуть дверцу. Я сжалась на сидении, глядя, как он скалится за стеклом и скребётся, пытаясь пролезть. Человек за рулём перегнулся через меня и нажал блокировку на двери.
Полигоны создавались на основе моих кошмаров. Меня выбрали не только за наредкость яркие, правдоподобные сны, содержавшие все составляющие: цвет, звук, вкус и запах; и не только потому, что в своих снах я попадала в переделки и опасные ситуации, спасалась от чудовищ. Основной причиной было то, что я в них выживала. Не погибала, и не избавлялась от кошмаров, просыпаясь, нет, я почти всегда находила выход, выбиралась. И теперь полигоны создавались на основе моих собственных кошмаров. Те, кто создавал, лишь придавали им бо`льшую реальность. Однажды уснув, я оказалась здесь.
Я всхлипывала, хотя слёз не было. Сидела, подтянув ноги и обхватив себя руками. Один за другим, один за другим. Как их назвать? Миры, полигоны? В каждом что-то новое, в каждом я оказываюсь сразу в эпицентре, с какими-то заданными установками, как здесь, например: ночь, холод, парк, полуразряженный телефон и зомби вокруг. Задача выжить, спастись, и всё, ничего больше. В какой момент кто-то там решит, что достаточно, и можно перевозить меня дальше?.. Зачем это? Кого-то это веселит, или кто-то делает ставки, или проводит некий эксперимент?
Пространство за стеклом стало расплываться, а скалящийся зомби исчез в плотном облаке тумана.
– Перебирайся назад, – велел водитель.
Я посмотрела на заднее сидение: я ещё никогда не ездила там. Всё-таки я перелезла. Машина, казалось, стояла на месте, но на самом деле она двигалась, просто, возможно, не в пространстве, или в пространстве, но не линейно. Я всё равно не знала, как всё устроено, и не спрашивала. Мы слишком долго находились в тумане, обычно, перебросы происходили быстрее. В конце концов, я уснула. Один раз мне показалось, что я проснулась: сквозь дрёму увидела, что туман немного рассеялся, значит, машина остановилась. На переднее сидение сел человек. Он был в сером костюме, лысоватый, я видела его со спины и не смогла толком рассмотреть. На водителя он почти не смотрел, говорили они, глядя в перёд. Пассажир один раз оглянулся назад, но водитель буркнул, что «она спит», и больше на меня внимания не обращали. Я уловила только обрывки фраз: похоже, они о чём-то договаривались, потом пассажир вышел, водитель повернул ключ, и снаружи снова сгустился туман. Я снова провалилась в сон. Разбудил меня голос водителя:
– Вылезай.
Я открыла глаза и села: я давно уже приучилась просыпаться мгновенно.
– Я не выйду, – неуверенно предупредила я.
– Ты теперь будешь работать со мной, – объяснил водитель. – Будешь помогать перевозить девушек.
– Каких ещё девушек?
Водитель вздохнул: он был немногословен, и необходимость что-то объяснять ему не нравилась.
– Они тоже видели особенно яркие сны, такие правдоподобные, что у них дух захватывало. В отличие от тебя, их жизнь в воплощённых снах не будет казаться им адом, скорее исполнением тайных желаний. Как находятся любители следить за борьбой подобных тебе, так найдётся и немало желающих понаблюдать за такими женщинами, или даже поучаствовать. Ты ведь тоже не всегда знала, когда с тобой бегают настоящие люди.
– Но это чудовищно!
– Как посмотреть, – буркнул водитель. – Вечно красивые, в окружении прекрасных мужчин и женщин. Для них это будет раем, нужно лишь объяснить им это. Или ты можешь вернуться на полигон. Это всё, что я могу для тебя сделать.
Хотела бы я сказать, что колебалась, но это не так.
– Хорошо, я согласна.