И НА МАРСЕ БУДУТ ЯБЛОНИ ЦВЕСТИ.
Майкл проснулся утром с восходом солнца. Далёкий сияющий шарик размером с мелкий апельсин медленно поднялся над холмистой равниной Марса. Каменистая пустыня осветилась бледными серыми сумерками. Майкл слегка размялся на космотренажёре до первого пота, принял быстрый душ и отправился на завтрак в модуль питания. Там за плотным завтраком он обсудил с коллегами планы на день. Вчера он собирался с напарником отправиться на проверку мощной золоторудной аномалии к западу от Марс-Йорка, но утром выяснилось, что Алекс затемпературил, и его пришлось отправить в медицинский модуль на лечение. Несмотря на строгий запрет отлучек с базы в одиночку, Майклу удалось убедить командира отпустить его одного на проверку аномалии.
- Командир, это ведь совсем рядом. Полтора часа туда, два часа на работу, и полтора часа обратно. Через пять часов я как раз к обеду буду на базе. Марсоход заправлен, связь через фобос-транслятор отличная. Какие могут быть проблемы?
Командир базы Говард Боул пожал плечами, предупредил:
- Только строго по программе, без самодеятельности.
Майкл проверил марсоход, связался с диспетчером и направил машину на запад, где в 86 километрах по данным георадара обнаружилось перспективное золотое рудопроявление. Навигатор уверенно указывал курс, машина почти бесшумно передвигалась по поверхности Красной планеты. Слышно было лишь шуршание шин по сыпучему песку и потрескивание мелких камней под колёсами. Многочисленные небольшие метеоритные кратеры, заполненные тонким пылеватым песком, Майкл спокойно пересекал, а более крупные, с крутыми уклонами, приходилось объезжать, теряя время.
К полудню Майкл прошёл чуть более половины пути. Впереди что-то сверкнуло ярким бликом. Приблизившись, Майкл увидел древний земной космический аппарат, полузасыпанный песком и мелким гравием. В верхней части аппарата на обтекаемом кожухе белела надпись крупными буквами: - СССР.
- А, дружище, сколько лет ты уже здесь дежуришь? В музей тебя надо сдать.
В аппарате что-то щёлкнуло, словно в ответ на обращение выдвижная аппарель выдвинула тусклый объектив и направила на Майкла.
- Да ты ещё дышишь, - удивился геолог. – Хорошую технику делали столько лет назад.
Сообщил на базу о находке. Оттуда ответили, что это старый советский аппарат Марс-3, отправленный с Земли ещё в середине прошлого века, почти сто лет назад. Майкл ласково погладил выдвинувшийся тубус с объективом и продолжил путь по холмам Марса.
- Интересные ребята эти русские, - размышлял он по дороге. – Уже два десятка лет строят колонию на южном полюсе, а занимаются непонятно чем.
Он вспомнил, как три месяца назад побывал в гостях у русских в их городе Москва-Марс, где они построили огромные оранжереи и выращивают земные растения.
- Марс набит дорогущими ископаемыми, а они ботаникой занимаются, - пожал Майкл плечами.
Только ещё через три часа, когда солнце уже пересекло зенит, марсоход прибыл в точку назначения. Майкл поднял машину на вершину пологого холма и окинул взглядом открывшуюся перед ним панораму чужой планеты, каменистое плоскогорье, изрытое мелкими метеоритными кратерами, занесёнными красновато-серым очень мелким марсианским песком. Частенько скальная поверхность была обнажена и отшлифована постоянными ветрами до состояния тусклого зеркала, слабо отражающего свет далёкого, почти не греющего солнца. Именно здесь низкоорбитальный геоспутник отметил мощную золоторудную аномалию, которую ему надо было отыскать и проверить.
Майкл опустил стеклянное забрало скафандра, повесил на грудь приборную панель, взял в руки геологический молоток и вышел из марсохода. Следуя указаниям навигатора, двинулся с холма на юго-восток, отслеживая на поверхности пёстрые прослои древних лавовых потоков. Отойдя на несколько сот метров, Майкл отметил первый прожилок молочного кварца, пересекающий бурый слой базальтовой лавобрекчии. Далее прожилки множились, ветвились, сливались в крупные кварцевые жилы, которые, в свою очередь, образовывали крупное жильное тело, в котором уже отчётливо просматривались включения самородного золота. Золотая вкрапленность сгущалась, вырастала до зёрен, сливалась в тонкие змеистые прожилки, пока в центре рудной зоны он не отметил жилы рудного золота, образующие крупное тело самородного металла. Лучи далёкого солнца создавали на драгоценных струях некое подобие жаркого мерцающего пламени, завораживающего взгляд геолога.
- Какое богатое проявление, и прямо на поверхности расположено, - обрадовался Майкл. – Пожалуй, пока что самое крупное на планете.
Через несколько часов Майкл закончил обозначение внешнего контура рудного тела, умные приборы отсканировали поверхность месторождения и даже подсчитали предварительные запасы металла.
- Можно заканчивать, - подумал Майкл. - Тем более что давление кислорода в баллоне падает. Вернусь на базу с добрыми вестями, и вечером с коллегами можно будет в баре хорошо отметить удачный маршрут.
Внезапно он почувствовал толчок поверхности под ногами, будто кто-то хорошенько толкнул его снизу. Затем до него донёсся звук взрыва, и сильным порывом ветра его сбило с ног. Падая, он взглянул на вершину холма, где оставил марсоход, но на этом месте увидел лишь вдребезги разбитую дымящуюся машину, её исковерканные останки в кратере, возникшем на вершине холма. Крупный метеорит на огромной скорости врезался в марсоход, превратив его в груду искорёженного металла. Высоко в сумеречном марсианском небе Майкл заметил летящий запасной кислородный баллон, из рваного отверстия в котором ревущей струёй вылетал драгоценный кислород. Затем вокруг не так быстро, как на Земле, а плавненько, по-марсиански, посыпались камни, выбитые метеоритом из грунта. Возле него упал кусок кварца с крупным самородком золота.
- Хороший образец, - машинально подумал Майкл. - Но что теперь мне от него?
Ещё лёжа, он уже понял, что погиб. Он остался совершенно один посреди марсианской пустыни, без связи и почти без кислорода. Ретранслятор в марсоходе, через который он связывался с базой в кратере Скиапарелли, безнадёжно разрушен, а кислорода в его баллоне при самом экономном расходовании осталось на час. До базы напрямую было не менее 86 км.
- На марсоходе это часа полтора на максимальной скорости,- грустно прикинул он, - а пешком - дорога длиною в жизнь. – Одно радует, что это месторождение наверняка назовут моим героическим именем, - криво усмехнулся Майкл. - Что же делать?
Марс скатывался в ночь. Солнце размером с теннисный мячик нависло над ломаным горизонтом, и первые звёзды уже блестели в тёмном небе. Майкл нагнулся, поднял с поверхности обломок кварца с самородком, сунул его в карманный отсек на скафандре, и вспомнил…
Он вспомнил, что в этом районе находится законсервированная база русских космонавтов. Это был их первый жилой комплекс на Марсе после приземления. Впоследствии они начали строить свой город на Южном полюсе, на леднике Комарова. Русские там развернулись всерьёз и надолго, а этот бункер закрыли.
- Но он должен функционировать в автоматическом режиме. Он же у них как запасная база.
Майкл взглянул на навигатор.
- Это всего в двенадцати километрах отсюда. Мне всё равно не успеть. Но что делать? А вдруг датчик ошибается, и даст мне шанс. Надо пробовать. Надо попытаться успеть.
Майкл снял с себя тяжёлую приборную панель, положил рядом молоток, оставил при себе лишь навигатор и двинулся на северо-запад, куда ему указывал умный прибор. Путь пролегал по плоскогорью, пересекая небольшие и пологие, заполненные песчаной пылью кратеры. Расход кислорода Майкл снизил до минимума.
- Один вдох в тридцать секунд, - скомандовал он себе. - Надо дойти, надо жить. Вокруг ещё столько интересного.
Майкл уже второй год находился на Марсе с геологической группой НАСА. Несколько месторождений золота, алмазов и редких самородных металлов они уже нанесли на карту красной планеты. Но планов было ещё больше. Сотни различных аномалий выявлено спутниками на поверхности планеты, одна заманчивей другой. И вдруг такое невезение.
- Надо же было этому метеориту попасть прямо в марсоход, - с досадой думал он, широкими шагами-прыжками продолжая путь к спасению.
Майкл приноровился передвигаться в одном ритме. Один вдох через шесть шагов, но кислород всё равно убывал очень быстро. Через полчаса он уже почувствовал его нехватку, пришлось дыхание ускорить, а шаги уменьшить. Здесь на его пути встретился небольшой, но крутой кратер, который пришлось пересекать, и Майкл понял, что он не успеет. Кислорода уже не хватало, холодный пот бежал по лицу, а он не прошёл даже половины пути.
Выбравшись из кратера, Майкл устало опустился на крупный обломок скалы. Спешить уже не было смысла. Надо было лишь расположиться так, чтобы тебя завтра смогли быстро отыскать для торжественных похорон.
- Бесполезно, не успею, зачем напрасно истязать себя. Лучше просто уснуть и спокойно умереть, - убеждал себя Майкл.- На этой скале меня и отыщут завтра спасатели на вертолёте.
Он закрыл глаза и вспомнил, как ещё юным студентом геологического колледжа бурно радовался успеху первой международной экспедиции на Марс, как он мечтал попасть на загадочную планету, как горько переживал страшную трагедию гибели Второй экспедиции. Тогда он поклялся, что добьётся права участвовать в освоении Марса, несмотря на грозные опасности, подстерегающие исследователей на четвёртой планете Солнечной системы.
Майкл был поражён невероятной смелостью первых русских марсианских космонавтов, которые, несмотря на выход из строя спускаемого модуля корабля «Федерация», смогли его отремонтировать на низкой орбите, и осуществили посадку на планету, где и был создан их первый жилой модуль. У них не было ни малейшего шанса на возвращение на Землю, но они в сложнейших условиях дождались прибытия следующей экспедиции и героями возвратились на родную планету. Он вспомнил свою встречу с Леоновым, правнуком одного из первых русских космонавтов, возглавлявшего ту трагическую русскую экспедицию.
- Как вы смогли пережить невероятно сложные условия на Марсе? - спросил его Майкл.
Леонов пожал плечами.
- А что нам оставалось? Надо было не только выживать, но и работать. Нас поддерживал опыт первых советских полярников-папанинцев, которые почти год прожили на дрейфующей льдине. Нам было проще, под ногами была прочная планета. Мы разобрали одну из опор спускаемого аппарата, сделали из неё ломы и продолбили поверхность планеты до льда. А затем из него получили и воду для питья, и кислород для дыхания. Солнце давало нам энергию. И ещё, мы были не одни, с нами была вся планета Земля. К тому же мы вели наблюдения за Марсом, записывали показания приборов и передавали их на Землю.
Майкл слушал этого улыбчивого крепыша и думал, а смог ли бы он пережить подобное? Ведь они почти полгода прожили в спускаемом аппарате, где троим трудно было даже развернуться, питались скудной сублимированной пищей, пили воду строго по норме, а туалет у них был снаружи. Однако температура на Марсе ночью опускается до минус ста градусов.
- Да, - подумал Майкл, - но им было проще. У них была надежда, а у меня её уже нет.
Он закрыл глаза и неожиданно перед ним возникли лица Рэчел и Джона, его жены и сына. Они строго смотрели ему в глаза, словно просили не сдаваться, подняться и идти дальше к спасительному убежищу.
- Майкл, ты должен дойти, ты должен вернуться к нам. Вставай и иди. Мы ждём тебя.
Эти слова, громко прозвучавшие у него в сознании, заставили его подняться и продолжить неимоверно трудный путь. Ему пришлось ещё снизить подачу кислорода. В ушах шумело, пот заливал глаза, измученные лёгкие требовали воздуха, а его становилось всё меньше и меньше. Последние метры он шёл практически без сознания, тупо автоматически переставляя ставшие невероятно тяжёлыми ноги.
Его привел в чувство резкий сигнал навигатора, сигнализирующий о том, что он пришёл в нужную точку. Майкл с усилием поднял глаза, и увидел перед собой дверь бункера. Он дошёл, он спасён, его семья будет гордиться им.
Майкл толкнул дверь бункера плечом, но она не поддалась, а над дверью на засветившемся экране вспыхнуло красным тревожным цветом слово «Пароль».
- Какой пароль? - попробовал возмутиться Майкл. - Я задыхаюсь, умираю, пусти меня.
Но дверь не открывалась. Майкл из последних сил толкнул её, в ярости ударил ногой, но безрезультатно.
- Ох уж эти русские, всюду у них пароли, секретность. Ведь вокруг ни души, всего несколько десятков колонистов. Зачем пароль?
Но затем он вспомнил, что это было первое убежище русских на планете. Они ещё не были уверены, что Марс необитаем.
- Надо искать пароль, пока я ещё жив, - решил Майкл. - Это какое-то короткое, всем знакомое слово.
Из последних сил, задыхаясь, и еле шевеля пальцами, Майкл стал набирать известные русские слова: космос, Москва, космонавт, планета, Марс. Бесполезно, на экране продолжало равнодушно мерцать слово: «Пароль».
- Как нелепо и смешно, - подумал он, задыхаясь, - умереть на чужой планете рядом с домом, у закрытой двери.
И вдруг его осенило. Стоя на коленях при угасающем сознании он набрал на пульте семь букв, и с шумом провалился в распахнувшуюся дверь. У Майкла ещё хватило сил закрыть дверь тамбура, откинуть стекло скафандра и почувствовать дуновение поступающего в тамбур воздуха.
Пришёл он в себя через полчаса, отдышался полной грудью чистым воздухом с ароматом свежескошенной травы и вошёл в командную рубку жилого модуля. Над столом с пультом управления модулем и блоком связи висел портрет человека с широкой и доброй улыбкой. Майкл знал этого человека, его знал весь мир на всех осваиваемых планетах, именно этот человек открыл Космос для человечества и спас ему сейчас жизнь. Звали этого человека с неотразимой доброй улыбкой - Юрий Гагарин. Со слезами благодарности на глазах Майкл склонил голову перед портретом.
А рядом на стене висела фотография земного яблоневого сада. Цветущие деревья белыми облачками длинными рядами уходили вдаль, за горизонт, словно маня за собой. Майкл долго смотрел на чарующий невообразимо далёкий пейзаж.
- А может, русские и правы, - вдруг подумал он. - На Марсе много полезных ископаемых, но самое дорогое и ценное - это кислород. И пока мы рыщем по планете за золотом, они учатся добывать то, что сделает эту далёкую безжизненную планету вторым родным прекрасным домом. Они наполнят атмосферу кислородом и тогда на Марсе расцветут точно такие же яблоневые сады. А что может быть прекраснее этого?
Владимир Янов, г. Воскресенск, Московская обл.
г. Находка, Приморский край. 8 914 736 46 09.