Собрание в кабинете главного редактора периодического альманаха «Трусцы» Петра Осиповича Дальновидова. Главред готовится произнести слово и, мерно покачиваясь над столом, пристально рассматривает своих сослуживцев.
Минут пятнадцать назад он с приятелем из обкомовской малотиражки принял в спецбуфете для ответственного оргперсонала сто пятьдесят граммов доброго армянского коньяка. Коньяк спровоцировал давно забытое главредом ощущение творческого подъёма и любви к избранной специальности. Он восторженно смотрит на собратьев по перу, но, понимая своё служебное превосходство, не спешит и наслаждается минутой всеобщего внимания. Краем главредного уха Пётр Осипович узнал, что творчество одного из авторов альманаха, молодого прозаика Бекасова, импонирует спонсору издания Антону Петровичу Голованову. Желая утвердить в сознании коллектива литературные предпочтения денежного благотворителя, главред полагает сказать хвалебную речь о творчестве Бекасова.
Через пару минут, насладившись коллективным вниманием аудитории, Дальновидов приступает к слову:
- Каков этот юнец Бекасов? – Звезда! Как пишет, нет, как пишет! А зовут-то, вы только послушайте, зовут-то как – Вано! Вано – вершина, тектонический, так сказать, разлом!..
Что? Не поставили в номер? Как не поставили? Я же пометил «В печать». Что вы говорите? Антон Петрович распорядился? Антон Петрович… Вот как?
То-то я гляжу, коллеги, совсем мы с вами заработались, перестали ощущать пульс времени! Живём старыми штампами. К примеру, повесть нашего юного прозаика Бекасова «Там-то и там-то». Сварено добротно, не по-юношески. Сырых мест немного, но разве это главное? Тема! Вот что сейчас должно быть главное. Ты о чём пишешь, любезный Вано? О каких-то комсомольцах, которые с песнями куда-то поехали. Где ты видал этих самых комсомольцев? Бизнес! Вот что сейчас фишка. Это читают, над этим плачут. А ты, помилуй – БАМ, Целина! Не современно мыслишь, мой юный друг, не тектонично. Напечатать? – Можно. Но наш литературный журнал выходит всего четыре раза в год. Мы не имеем право говорить не современно!
Ты, Вано, не огорчайся, пойми, редколлегия обязана смотреть в будущее. Иди домой, погуляй, подумай, подработай фактуру – мой тебе отеческий сове…
...Антон Петрович? Антон Петрович!
Коллеги, приветствуем ярчайшего представителя отечественной гильдии меценатов! Антон Петрович, дорогой, проходите, присаживайтесь! Мы тут как раз разбираем повесть Бекасова и ещё раз убеждаемся в Вашем глубинном, так сказать, тектоническом понимания литературы. Вам удалось за эффектной динамикой сюжетной линии увидеть юношеский декаданс, отголосок, так сказать, мёртвой харизмы прошлых десятилетий! Я всегда говорил и говорю: «Антону Петровичу бы на моё место, вот был бы главред!»
Антон Петрович, простите, я не расслышал, что Вы сказали?
- А то сказал, что не читал я Бекасова. Моя жена без ума от него. Нынче за завтраком говорит: «Тотоша (это она меня, хе, так поутру окликает), этот мальчик – гений! Ты только послушай…» Берёт рукопись вместо чайника и читает, читает! Я ей: «Да ты кормить-то меня будешь, Маруся?» Вот до чего литература доводит, о хлебе насущном, хе, порой забываем!
- Да-да, Антон Петрович, хорошая литература – великая сила и великое утешение! Смею надеяться, Вам всё же удалось сегодня, хе-хе, позавтракать! Подскажите, что нам делать, ставить повесть в номер, или нет?
- Ставьте, мне-то что.
- Слышал я, Вы были как бы против?..
- Я?! Да если Бекасова не напечатают, меня, хе, Маруся кормить перестанет!
- Антон Петрович, позвольте представить Вам молодое дарование. Вано, подойди сюда. Вано! Ушёл? Как ушёл? Совсем ушёл? В другую редакцию? Ох, плохо мне. Дайте валидолу! Антон Петро…