Приезд дочери и в самом деле немного оживил и обрадовал Алибека. В последнее время он казался себе заживо умершим.
– Нельзя жить только прошлым, не одному тебе потери и испытания выпали, – ругал его друг. – Надо выходить из этой глубокой ямы, хотя бы ради дочери, ради того, чтобы помочь сыну. Год прошел, а тебя нет ни среди живых, ни среди мертвых.
Алибек вернулся домой с большим пакетом апельсинов, позвонил в дверь, заранее радуясь тому, что Наида сейчас улыбнется ему, скажет что-то обыденное и легкое. И ему хотя бы на время покажется, что жизнь, пусть в мучениях и раскаянии, но продолжается.
Дверь открыла Наида, она была в странном настроении, явно растеряна и озабочена.
– Что случилось, дочь? – похолодел от страха Алибек. – Тимуру плохо?
– Нет, с братом все в порядке. Но ты даже не представляешь себе, кто ждет тебя в комнате.
Одного взгляда на ребенка Алибеку хватило, чтобы понять, кто это. Ребенок был настолько похож на него самого, что это сходство пугало. Малыш, держась за край дивана, непрочно стоял на ногах и внимательно смотрел на Алибека.
– Папа, это сын Тимура, Шамиль. Ему год и четыре месяца. Ребенка принесла к нам Галина, хозяйка квартиры, которую год назад снял для своей семьи Тимур. Она живет на той же лестничной площадке. Галина оставила номер своего телефона, просила забрать вещи из квартиры и заплатить за последний месяц арендную плату. Я хотела отдать ей деньги сразу, но хозяйка попросила прежде освободить квартиру от вещей бывших постояльцев, привести ее в порядок – завтра я это сделаю. Галина сказала, что Саида оставила Шамиля у нее на день еще неделю назад, но за ребенком так и не вернулась. А позвонив через три дня, призналась, что ребенка не заберет, а все его документы и ее отказная лежат в пакете с детскими вещами. Саида сказала, что уезжает на Север и просила хозяйку отнести малыша в детдом вместе с ее отказной. Галина спросила об отце мальчика, а Саида сказала, что он умер. Галина Андреевна растерялась и, узнав от кого-то о родных Саиды, повезла малыша к ним в село, но из близких родственников у Саиды остался только дядя, который и слышать не захотел ни о ней самой, ни о мальчике. Тогда она принесла ребенка к нам, адрес по прописке был на копии паспорта Тимура, который он оставил хозяйке в начале аренды.
– Нет. Это невозможно. Этот ребенок не может оставаться здесь, никогда, ни за что, – сказал побледневший Алибек, не отрывая взгляда от маленького Шамиля. – Я этого не хочу, не могу…
– Папа, что с тобой? – удивленно спросила Алибека дочь. – Это не подкидыш, а сын Тимура, почему он должен расти в детдоме, если у него есть тетя, дедушка, живой отец? Я понимаю, тебе и без того нелегко с Тимуром, ты не сможешь смотреть за таким маленьким. Я этого и сама не позволю и уже поговорила с мужем об опекунстве над племянником. Если вы не против, Гасан займется оформлением документов на опекунство: Тимур болен, мать ребенка отказалась от него, а я – родная тетя и имею право опекать мальчика. Мы с мужем, не задумываясь, сразу бы усыновили мальчика, но я хочу надеяться, что случится чудо, и мой брат встанет на ноги. В дальнейшем все решим так, как будет лучше для малыша и Тимура. Сейчас Гасан поехал купить мальчику кое-что из одежды – у него нет ничего теплого, а вся одежда изношена и застирана. Муж просил меня не беспокоиться – сказал, что по приезде в Москву возьмет мне в помощь няню, так что все будет хорошо, папочка, только ты не переживай ни о чем.
Наида подробно передала отцу свой разговор с Галиной, хотя, казалось, тот, погруженный в свои мысли, ничего не слышал и был где-то далеко. Мальчик продолжал внимательно и неотрывно смотреть на Алибека, а потом, с трудом развернувшись и оставив свою диванную опору, подошел к нему и протянул руки. Алибек растерялся. Он никак не откликнулся на призыв ребенка и его поднятые к нему ручки, не сделал движения навстречу.
– Возьми же его на руки, папа! Что с тобой происходит? – удивилась равнодушию отца Наида. – Видишь, он сам подошел к тебе, просится на руки, хотя другой ребенок твоего угрюмого вида точно испугался бы. А Шамиль к тебе потянулся. Правильно говорят: кровь – это не вода. Возьми же на руки внука, дедушка.
Алибек молча поднялся с места и вышел из комнаты, ему было невыносимо тяжело, и впервые в жизни он совершенно не понимал, какие сейчас он испытывает чувства и как ему быть.
Наида посмотрела вслед отцу и подошла к малышу, одиноко стоящему посредине комнаты, взяла его на руки, заплакала: как жаль, что мамы нет. Какой радостью было бы для нее сейчас взять на руки внука, хотя, конечно, при других обстоятельствах. Иногда Наиде приходила в голову страшная мысль: хорошо, что мама не дожила до аварии Тимура, она, так болезненно любившая его и всегда выделявшая сына особой нежностью, не перенесла бы этого несчастья с ним. Хотя она, выходит, не перенесла и счастья… Отец не прав в том, что сердится на малыша, считая его причиной смерти мамы, а все потому что кто-то из врачей предположил: сильная радость от встречи с внуком стала для больной женщины стрессом, вызвавшим вторичный инсульт.
Алибек пришел домой поздно ночью, просидев несколько часов в холодном безлюдном парке – он не хотел идти домой, видеть ребенка, говорить о нем с Наидой. Он не знал, что ему теперь делать.
Наутро Наида с мужем отправились на квартиру Саиды, чтобы разобраться с вещами и оплатой за аренду. Вернувшись, она сказала отцу: все свои вещи Саида, как оказалось, вывезла из квартиры заранее, вещи Тимура они забрали, а всю оставшуюся там детскую одежду оставили в большом пакете на скамейке у мусорки – возможно, кто-то из нуждающихся возьмет их себе. А они собираются полностью обновить гардероб племянника, купить ему игрушки и все необходимое.
Наида уложила ребенка на диване и на цыпочках, стараясь не шуметь, вышла на кухню готовить обед.
Алибек подошел к дивану и молча смотрел на спящего ребенка, испытывая странные противоречивые чувства. Ему было до слез жаль этого маленького мальчика, который расплачивался теперь за чужие ошибки и грехи. Он ненавидел себя за свое увлечение, ошибку, за все то, что случилось за последнее время в его семье. Считал себя виноватым во всем и в своем раскаянии не надеялся на прощение.
«Меня никогда не простит Бог за то, что я совершил, – убивал себя новыми и новыми обвинениями Алибек. – Не простили бы и люди, узнав мою страшную тайну. Не простила бы жена, которая всегда и во всем находила для меня оправдания, была добрым и чистым ангелом. Не простит и Тимур, если вдруг случится чудо, и он вернется к жизни. Он уже успел возненавидеть меня перед тем, как с ним случилось несчастье». Алибек отдал бы все, чтобы оказаться на месте Тимура, он с радостью отдал бы за него жизнь, но ведь никто не поможет ему в этом невозможном обмене. Никогда не простит его и дочь, уверенная в том, что отец у нее самый лучший и добрый. Ничего не зная о его вине, Наида жалеет его, старается облегчить страдания. Если бы она только знала…
«Боже, из какой я стали? – думал о себе измученный мужчина. – Другой давно бы сдох, как собака, а я живу. Как я выдерживаю такой груз на душе? Как живу с этой страшной тайной, которая точит меня ежесекундно, не давая дышать? Почему я не умираю?» – мучился вопросами Алибек, а ответ напрашивался сам: жизнь дана ему в наказание, чтобы он мог ежедневно, ежечасно видеть заживо убитого им сына. Чтобы мог вспоминать о жене, которая не выдержала удара, нанесенного мужем ножом в спину. Чтобы он, отец – предатель и убийца своих родных, мог смотреть в живые доверчивые глаза дочери и многократно умирать от переполнявшего его чувства стыда, вины, отвращения к себе.
Алибек, погруженный в свои тяжелые мысли, вздрогнул, услышав голос дочери:
– Идем обедать, папа. Тимура я уже покормила, а Гасан придет поздно.
– Не хочется, родная. Поешь сама, а я потом, позже…
– Нет, составь мне компанию, иначе и я есть не стану, – попросила Наида, и Алибек заставил себя сесть за стол.
Не подозревая, как болезненна для отца тема Саиды и ребенка, дочь в подробностях рассказывала Алибеку обо всем, что узнала из последнего разговора с хозяйкой квартиры. Словоохотливая Галина рассказала, как жили мать с ребенком в последнее время. По словам соседки, Саида оставляла маленького Шамиля одного, и малыш целыми днями сидел в кроватке, иногда плакал, но чаще, не видя выхода и спасения из плена, смиренно молчал. Галина испытывала острую жалость к брошенному ребенку, она, слыша детский плач, заходила в соседскую квартиру, чтобы дать водички, покормить, но чаще просто забирала мальчика к себе. Потом Саида стала немного приплачивать ей за услуги няни, потому что пропадала где-то сутками, нередко приходила пьяная. Галина помогала ей из жалости к ребенку, хотя много раз советовала: не нужен сын тебе – отдай мальчика своим родственникам или родным его отца. Саида отвечала ей: ни ее родным, ни отцу ребенок не нужен, да и мне он тоже не нужен. Мне, мол, вообще с некоторых пор никто не нужен, и сама себе я не нужна. Жизнь мне противна, потому пью, гуляю, прожигаю жизнь или, может, просто ищу смерти.
Галина не верила ей. Она совсем немного знала Тимура, но видела, как он заботливо обустраивал квартиру для жены и сына, как не спускал ребенка с рук то недолгое время, что жил с Саидой в ее квартире. А потом исчез. На вопросы Галины о том, где муж, Саида долгое время не отвечала, а потом сказала коротко и, явно желая закрыть тему: он умер. Галина не поверила, подумала, может, была ссора, измена, предательство с его стороны, иначе чем объяснить такое поведение Саиды, ее депрессию, уход в загулы и алкоголь и эти ее слова о смерти мужа? А когда Саида уехала, бросив ребенка, Галине пришлось искать родных малыша. Тогда она и вспомнила о копии паспорта, который когда-то попросила у Тимура, чтобы оформить договор найма официально. А придя в его родительский дом, узнала о трагедии, случившейся с ее бывшим квартирантом.
– Пусть Бог поможет вам выдержать все эти испытания, – пожелала на прощание сердобольная женщина. – А я буду спокойна, теперь знаю, что ребенок в надежных руках тети и деда. Теперь не пропадет.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/06/04/200