37
Среди других достойных дел,
Читатель, я Алехина отдельно бы воспел.
Возможно не было мощней таланта.
В расцвет его он с легкостью сумел
Разбить ничейный гений Капабланки.
Тот даже честь свою презрел.
Воспользовался даденным ему карт-бланшем:
Когда Алехин танцевал в соседнем зале,
Его противнику судья и секунданты помогали.
38
Готов принять бесчестья кутерьму,
И что, помощники бесплодные, ему!
Коли в спокойном ферзевом гамбите
В дебюте сходу и за несколько минут
Ловушку изобрел, противники побиты.
И теоретики бумаги много изомнут,
Пока не будут все опровержения добыты.
Или в дебюте вдруг уступка в центре всех полей,
Пойди придумай-ка идею посмелей.
39
Такого гения в двадцатом веке долго ждали,
О памяти его легенды целые слагали.
В сеансе втемную на двадцати досках,
Когда противники ошибки разбирали,
Бывало, путались в своих ходах
И к памяти маэстро прибегали,
И он развеивал их страх.
И вспомнить мог чрез много лет
Турнирных партий всех сюжет.
40
А как Алехин с слабаком играл,
Он фору хитрым способом давал...
Когда разгром неотвратимо надвигался,
С противником он стороны менял.
Но несколько ходов, и тот финал уж снова повторялся.
Великодушно гений финт свой повторял,
А результат один, и быстро проявлялся.
Противник счастлив, что с великим гением сразился,
Хоть трижды в партии очка лишился.