4.
Ильюшка просидел в кромешной темноте уже несколько часов, а казалось – вечность… Малышу было зябко и страшно. В сыром углу погреба попискивала мышь, и мальчик, закутанный в ватное одеяло, боялся пошевелиться. Если мама наказала сидеть тихо-тихо, значит это неспроста. Ильюшка рос послушным ребенком и всегда слушался маму. Вот он посидит еще немного, мама вернется, и они опять окажутся в теплой и уютной комнате. Но мама не шла. От долгого сидения в одном положении затекли ноги, ребенку очень хотелось писать. Ильюшка вначале терпел, но позже стал ерзать, крутиться на табуретке, та подкосилась и ребенок упал. От неожиданности и от страха на холодном земельном полу под малышом растеклась лужа. Штанишки намокли, стало еще холоднее. Ильюшка тихонечко всхлипнул. Поднявшись, он стал шарить по стенам подпола в поиске выхода. Погреб был небольшой, всего шесть квадратных метров. Мальчик терпеливо водил ладошкой по шершавым стенам, по мокрой земле, пока рука не нащупала ступеньки. Малыш на четвереньках поднялся по лесенке вверх и, заметив тонкую полоску света, пробивавшуюся сквозь неплотно закрытую крышку люка, попытался приподнять его головой. Он поднял вверх ручки и напряг свое хрупкое тельце – люк подполья со скрипом чуть-чуть поднялся и опустился заново. Ребенок тихо заплакал. Он поднялся на самую верхнюю ступеньку лесенки, уперся в нее ручками, головой, спиной и стал изо всех сил нажимать на крышку. Сделав несколько безуспешных попыток, мальчик оторвал от лестницы руки и, еще раз подняв их над собой, сделал последний рывок. Крышка люка открылась, и в лицо малыша наконец-то брызнул дневной свет. Печка в хате еще не успела остыть, долгожданное тепло окутало тело Ильюшки. Выбравшись из подвала, он первым делом полез в комод. Малыш видел, как после глажки мама убирает туда его одежду.
В нижнем ящике комода Ильюшка обнаружил майки и рубашки, из среднего вытащил шерстяные рейтузы и свитер. Стянув с себя мокрое белье и, дрожа всем тельцем, переодевшись в сухое, мальчик с надеждой выглянул в окно. Не идет ли там его мама? Над кроватью висели ходики, в стрелках часов ребенок пока ничего не понимал. Но он знал, если на улице светло, значит спать ложиться рано. Может быть, скоро придет мама и покормит его. Мальчик шмыгнул к печке и в холодной кастрюле нашел свое любимое лакомство – картофельные драники. Почувствовав ароматный запах жареных оладушек, ребенок забыл обо всем на свете. Голод взял свое: малыш с жадностью хватал оладушки: одну за другой. Насытившись, он обтер губы висевшим на стуле кухонным полотенцем, достал из-под своей кроватки голого безносого пупса и стал играть с ним. Но вот уже на деревню стали накатываться сумерки, а мама, никогда не оставлявшая его одного на такое долгое время, не приходила. Ильюшка вскарабкался на мамину постель, уткнулся лицом в широкую, набитую гусиным пухом подушку, и горько заплакал. Вначале он плакал тихо, потом всхлипывание перешло в завывание. Так плачут брошенные дети, когда кроме них, на всем белом свете нет никого беспомощнее и несчастнее.