Машка вернулась из школы злая и расстроенная. Вера Сергеевна не донесла чашку до рта.
- Маша, что случилось? - спросила она.
Её неординарная дочь-отличница обычно покладиста. Дома и на уроках чаще отрешённо молчит. Редко спрашивает, исправно отвечает. Много книг. Мало подруг. И с теми гуляет только по набережной да в парках. Впрочем, учится у матери женственно одеваться и просит отца брать её вместе с двумя младшими братьями-близнецами покататься по Волге. Для братьев она придумывала раньше необычные продолжения известных сказок. Сейчас Стёпе и Вите по восемь лет. Сестра рассказывает им про звёзды и путешествия, кашалотов и колибри. Активность Маша проявляет редко и неожиданно. Вот недавно записалась в литературный клуб, организованный учительницей, и охотно говорила об этом за ужином.
А в таком настроении Машка бывает два-три раза в год. Тогда она бежит за поддержкой к родителям, но если совет ей не нравится, упрямится, спорит и плачет.
Сейчас Маша, глядя в окно на реку, хмуро пробубнила:
- Она меня выгнать хочет.
- Кто «она»?
- Эта... Елена Владиленовна. Из кружка меня точно попрёт.
- Что? - Вера Сергеевна со звоном поставила чашку на блюдце. - Из клуба? Тебя? За что? У вас там всё так хорошо было. Что произошло?
Машка опустила головку, сдерживая злые слёзы. Вера Сергеевна встала и тронула дочь за плечо.
- Ну расскажи.
- Она меня… перед всеми… Выставила!
- Учительница? Да не может быть. Она же тебе всегда хорошие оценки ставила. Ты её просто неправильно поняла, Машка.
Девочка встряхнула волосами и села за стол. Немного успокоилась.
- Прекрасно я её поняла, мама. Рассказываю, а она меня прерывает. И лицо такое страшное делает. А там ребята ещё из пяти школ. И что? Обо мне весь район говорить будет?
Вера Сергеевна с облегчением улыбнулась.
- Думаю, у района есть и другие дела. Ты что-то преувеличиваешь, Машка. Выпей-ка чаю и расскажи подробней.
Машка рассказала. Им, умникам из разных школ, Елена Владиленовна дала задание: каждому члену клуба составить характеристику творчества кого-то из великих писателей, не называя его имени и произведения. На заседании все по очереди читали свои работы, а остальные угадывали писателя.
- Никто почти не угадал, - продолжала Машка, - а я четвёртой выступала. Читаю, а она смотрит на меня так странно. Тоже никто не угадал. Я тогда назвала имя. Тут она так покраснела! Молчит, а я стою. Потом говорит: «Машенька, я надеюсь, ты больше себе такого не позволишь».
Машка вздохнула, отхлебнула чаю и продолжила:
- Ну, потом ещё ребятам наставление дала. Сначала тихо так, а потом злится, злится. Они хихикали, а потом глаза все опустили… А я стою, как дура!
- Покажи, что ты приготовила.
Машка достала из сумки сложенный вдвое листок и протянула матери. Вера Сергеевна читала, и уголки её губ опять поползли вниз, а брови вверх.
«Пьесы и романы этого писателя обычно начинаются так. Много разных мужчин и женщин собираются в одном доме. Они все несчастны. Много разговаривают. И считают своим долгом громко всем рассказывать о своих убеждениях. Они прямо-таки распинаются, чтобы показать, какие они на самом деле. И автор сразу всё выкладывает, предупреждает, хороший ли этот человек или плохой. И что о нём следует думать.
Часто это купцы. Они только и делают, что воруют, пьют, угнетают. Потом появляется герой, который ругает их за это. Как будто и так не понятно, что воровать, пить и угнетать плохо. Этот герой появляется где-то в середине. Но бывает, что при виде всего этого безобразия, у кого-то кроткого лопается терпение к концу пьесы. Он встаёт на стул, вскидывает руку и кричит: «Вы все скоты! Окаянные! Вы ужасный класс! Настанет день свободы!» И тому подобное. В общем, всё плохо. Напоказ».
- Это ты о ком? - спросила Вера Сергеевна.
Машка назвала имя.
- Хм… По-моему, это очень… зло. Да, зло.
- Ну да. Он тоже злой.
- Почему? - Вера Сергеевна несколько растерялась. - Он же великий писатель. Ты же его на каникулах много читала. Три толстые книги.
- Елена Владиленовна на лето задавала. Он же родился здесь. И это её любимый писатель.
- Что?! И ты ей это читала? Думала, она по головке тебя погладит? Ну, Машка, не думала, что ты такая хулиганка у нас.
- Ну почему, мама? Это же её любимый писатель, а не мой. Почему мы должны это читать, да ещё летом? Разве мы виноваты, что он здесь родился? И любить его не обязан никто!
Машка говорила сквозь слёзы. Её мама помолчала и сказала мягко, взвешивая каждое слово:
- Ну ты бы хоть уважение проявила к Елене Владле… Владиленовне. Ты же и её вроде как дурой выставила. Я и сама не люблю его книги. Но ведь им раньше зачитывались. Не просто так же всё это. Даже город наш носил его имя.
- Псевдоним, - уточнила Машка. - Это надо же так себя обозвать. А я рада, что старое красивое название вернули. Ещё бы в Солёном-Перчёном мы жили...
- Что за шум, дамы?- отец Машки, Ярослав Михайлович, только что вернулся с работы и заглянул на кухню. - Машка! Что такое? Что стряслось?
Выслушав объяснения и пробежав глазами листок, он посмотрел на Машку со снисходительной усмешкой. Ярослав Михайлович считает, если дочка ухоженная, хорошенькая, умная, хозяйственная и не болтливая, то этого достаточно. Он строго следит за сыновьями. С Машкой надо только проявить бдительность в выборе достойного её мужа. Но до этого ещё далеко.
- Ну что ж, - сказал он ей после некоторого раздумья, - поступай на филологический, как хотела. Становись знаменитой писательницей и говори на всю страну, что хочешь. А пока придерживай язык, провокаторша!
- Слава, она так и на факультете с преподавателями испортит отношения.
- Ничего, поумнеет года за два.
- Не думаю. Двух лет мало.
Супруги продолжали рассуждать, когда Машка ставила разогревать суп для себя и отца.
Нет, она всё равно будет говорить, что думает. Почему знаменитым можно, а ей нельзя? Но совет папы дельный. В любом случае она станет литературным критиком.
Вечерело. Машка смотрела в окно пятого этажа на Волгу. Вид большой и молчаливой воды успокаивает девочку. В восемь лет её воображение поразило понятие «километр». Тысяча метров! До тысячи считать и считать. Километр этот спокойно укладывается в ширь Волги. Несколько лет назад они всей семьёй приплыли в этот большой город стоящий на месте слияния двух великих рек. Маленькая Машка очень боялась встречи широкой Оки и невероятно широкой Волги, жалась к маме и папе. Так она боялась и моря. А теперь она над Волгой, над километром. И давно умеет плавать.