Боль

Диалоги с умирающей женой

7 июля. 44 дня до...


Она: Алло, это я... У меня плохие новости...

Он: Что случилось?

Она: УЗИ неважное... Что-то есть в печени и рядом...

Он: Опухоль?

Она: Пока непонятно... Похоже на метастазы, но, может быть, и нет. Врач посоветовал повторить в частной клинике - там опытный онколог УЗИ проводит...

Он: Так, может, ничего серьезного и нет - что ты раньше времени паникуешь?

Она: Тебе легко говорить, а мне страшно. И как-то сразу внутри разболелось все...

Он: Успокойся, не накручивай себя. Сходи, сделай УЗИ у этого онколога - посмотрим, что он скажет.

Она: Хорошо... Но чувствую, что ничего хорошего он не скажет... Может, потребуется томограмму сделать, она четко показывает...

Он: Надо будет - сделаем. Иди прямо сейчас, не тяни время, и так уже дотянула до последнего... Когда ты в прошлом году обследовалась, в марте? А сейчас июль уже... Все у тебя отговорки: после 8 марта, после пасхи, после майских, после Франции... А я тебе говорил...

Она: Говорил...

Он: Вот! А после операции тебе сказали каждые полгода обследоваться, а ты только раз в год ходила и то потому, что инвалидность подтверждать надо было. А как в прошлом году третью группу пожизненно дали, так ты и успокоилась...

Она: Ну, хватит!!! Сама знаю! Что сейчас-то об этом говорить?! Как будто что-то изменится... Мне страшно, понимаешь?!

Он: Понимаю... Не бойся, солнышко мое, может это и не метастазы вовсе...

Она: Ладно, пойду насчет УЗИ узнаю.

Он: Позвони мне сразу.

Она: Хорошо.


8 июля. 43 дня до...


Она: Алло... Это я...

Он: Привет, рыбка моя.

Она: ...

Он: Ты что, плачешь?

Она: ... Нет... Да...

Он: Не плачь, девочка моя... я с тобой... все будет хорошо...

Она: Онколог сказал, что и томограмму не надо делать, и так все понятно. Метастазы в печени... в лимфоузлах... много...

Он: Не плачь. Что еще сказал?

Она: Сказал, что химию никто не отменял, что люди с таким диагнозом на химиотерапии живут от года до десяти лет.

Он: Вот видишь, не все так плохо, будем тебя лечить, поживем еще.

Она: Ты думаешь?

Он: Конечно! Ты же у нас чудо-богатырь!

Она: А мне что-то не верится... Уж очень много их...

Он: Надо не сомневаться, а действовать. Иди в поликлинику, они, скорее всего, отправят в диагностический центр. Там очередь дикая, но у меня уже есть талон на 30 июля.

Она: Откуда?

Он: Лариса отдала. Приезжала на ремонт, узнала про диагноз твой и отдала, сказала, что ей не к спеху.

Она: Так долго ждать - целых три недели. У меня знакомая в регистратуре, думаю, она сможет раньше записать. Но пусть и на тридцатое будет, может пригодится. Ты меня не бросишь?

Он: Ты что - дурочка? Куда я тебя брошу? Я же тебя люблю! Даже не надейся!

Она: Не бросай меня, я одна не смогу...

Он: Не волнуйся, я всегда буду с тобой.

Она: Хорошо. Я тебя люблю.

Он: Я тебя тоже.

Она: Думаешь, мы справимся?

Он: Обязательно.


13 июля. 38 дней до...


Она: Сходишь со мной завтра на томограмму, а то я везде одна и одна?..

Он: Конечно. Сейчас позвоню, предупрежу, что завтра задержусь. Сколько времени это займет?

Она: Само исследование недолго, а потом подождать надо, пока опишут. Но ты можешь не дожидаться, просто сходи со мной, а как выйду - пойдешь на работу, хорошо? А то мне одной не очень...

Он: Хорошо.

Она: А если мне откажут в квоте на эту ВМП?

Он: Они не могут так просто взять и отказать. Только по медицинским показаниям.

Она: А если по медицинским откажут?

Он: Значит, будем делать обычную химию.

Она: Я не хочу у нас делать, здесь никого из нормальных специалистов не осталось.

Он: Значит, поедем туда, где есть специалисты.

Она: Если куда-то ехать, то придется платно делать.

Он: Значит, будем делать платно.

Она: А ты знаешь, сколько это стоит?

Он: Сколько?

Она: Точно не знаю, но дорого.

Он: Ну вот, твоя знакомая ездила в Питер на химию, как ее - Галина?..

Она: Галина Сергеевна.

Он: Да, Галина Сергеевна, ты же с ней общалась - сколько она платила?

Она: Что-то около ста тысяч за курс.

Он: А сколько нужно курсов?

Она: У всех по-разному. Она успела четыре сделать...

Он: А потом?

Она: А потом она умерла...


14 июля. 37 дней до...


Он: Это я пришел, кто дома?.. Ау!.. Ты почему в темноте лежишь? Ты что, плачешь? Перестань... Не плачь, ну, что ты... Все будет хорошо, чего ты так расстраиваешься? КТ ведь ничего нового не выявила, просто подтвердила результаты УЗИ.

Она: А ты читал эти результаты?

Он: Ты же мне по телефону рассказала... Я же только с работы...

Она: А ты почитай!

Он: А где они?

Она: Где-где, в Караганде! Вон, на комоде лежат.

Он: Ну что ты злишься? Я не увидел.

Она: Ты ничего не видишь и не замечаешь! Только играешь и играешь все время!

Он: Ну что ты заводишься? Я что сейчас - играю? Я с работы пришел... Так, ну и что тут? Структурных изменений в селезенке, надпочечниках, почках - не определяется...

Она: Дальше читай!

Он: Желчный пузырь овальной формы...

Она: Да не это, ниже!

Он: В паренхиме печени определяются множественные, числом восемь, гиподенсные образования размерами от семи миллиметров до тридцати девяти миллиметров... Это что - метастазы? Такие большие?

Она: Ты читай, читай дальше.

Он: Забрюшинно, по ходу сосудов, в проекции малого сальника, в воротах печени определяются гиперплазированные лимфоузлы, размерами от девяти до тридцати семи миллиметров, сливающиеся между собой с образованием конгломератов, количеством - множественные, подсчету не подлежат...
Твою мать... Что же это такое...

Она: Это все, Володя... Совсем все, понимаешь?

Он: Но ведь химию никто не отменял, тебе уже два врача об этом сказали.

Она: Боюсь, что мне уже ничего делать не будут.

Он: Что значит, не будут? Не имеют права ничего не делать. Ты глупости-то не говори. И давай, не раскисай! Скоро сын Настю привезет знакомиться. Еще внуков будем нянчить вдвоем. Вот только подлечим тебя немного. Как тебе сказали? От года до десяти лет. Вот и не хнычь. Рассчитывай на год, а надейся на десять.

Она: Тебе легко говорить... Думаешь, химия поможет?

Он: Должна помочь.

Она: Я тут на завтра к стоматологу записалась - два зуба надо сделать. Вот теперь думаю, может, не надо мне уже ничего делать? Незачем...

Он: Ну, хватит, Тереза! Что значит - незачем?! Иди и делай! Не хватало, чтобы в поездке у тебя зубы прихватило.

Она: Хорошо, пойду, вдруг, действительно, ехать куда-нибудь придется, а тут зубы, не дай бог, разболятся.

Он: Вот это правильно. Не ссы, черепашка, все будет хорошо, я с тобой.

Она: Я не ссу... Пойдем ужинать, я печенку куриную приготовила и картошечку отварила... Нальешь мне немного твоего сидра? Один бокальчик?

Он: Налью... пойдем.


24 июля. 27 дней до...


Он: Почему ты анализы из поликлиники не взяла на прием к онкологу?

Она: Так, когда я их делала? Три недели назад? Все равно они уже устарели. Надо новые сдавать. Консилиум в среду, значит, пойду в понедельник и платно все сделаю, во вторник будут результаты.

Он: Врач хоть нормальный. Обещал сделать все, что от него зависит, чтобы консилиум дал тебе квоту.

Она: А если не дадут?

Он: Тогда поедем сами в Питер или в Обнинск. Так можно, я узнавал. А уже оттуда придет запрос на квоту в Калининград. Сдашь анализы, я напишу и туда и туда, приложу результаты и описание КТ, посмотрим, что ответят.

Она: Есть хочется... Пойдем, борща поедим в украинском ресторанчике.

Он: Тебе сейчас в самый раз ресторанного борща поесть. Может лучше домой, там бульончик куриный...

Она: Иди, ешь сам свой бульончик! А я хочу борща!

Он: Может и рюмку еще под борщ?!

Она: Можно и рюмку! Мне уже все можно, хуже не будет. Но сегодня не хочется... Ну что, ты идешь, или я одна пойду?

Он: Пошли...


25 июля. 26 дней до...


Она: Как хорошо мы съездили на озера! Спасибо, Олли, вывезла нас... И ветерок такой приятный был. И эти рыбки, такие забавные. А как кошка за ними наблюдала! Мне казалось, что она вот-вот прыгнет к ним в воду! И не было никого, даже странно. Суббота, погода нормальная, а мы втроем во всем кафе.

Он: А мне нравится, когда нет никого. Тихо, спокойно, можно поговорить без помех... Ты как себя чувствуешь?

Она: Уже лучше... Все-таки шашлык с красным вином - не совсем подходящая для меня еда... Сейчас полежу немного, и совсем пройдет... Иди ко мне...
Обними меня, мне немного страшно... Знаешь, мне кажется, что я скоро умру...

Он: Терезонька, солнышко мое, не говори глупостей. Сдашь анализы, пойдем на консилиум...

Она: Мне страшно... Поцелуй меня... Еще... Не так! Ты что, целоваться разучился? Обними сильней!

Он: Я боюсь сделать тебе больно, мидвиженок мой маленький...

Она:  Мне уже не больно, и помнишь, что гинеколог сказал? Что там у меня все в порядке, вполне здоровый и рабочий орган.

Он: Вот как... Рабочий, говоришь? Тогда пусть немного поработает мой любимый орган, нечего ему простаивать. Повернись-ка на животик, я посмотрю, как там моя попочка поживает.

Она: Попочки, наверное, уже совсем не осталось?

Он: Отличная попочка, есть еще за что подержаться. Отшлепать бы тебя, да не за что... Ты ведь хорошая девочка?

Она: Не совсем...

Он: Так, так... плохая значит девочка? А что делают с плохими девочками, знаешь?

Она: А-а... как приятно... да, я плохая девочка... а-а... еще... а-а... шлепни сильнее, милый...

Он: А вот так?! Хорошо?! Ты мне не ответила - знаешь, что делают с плохими девочками?

Она: А-а... какие у тебя пальчики ловкие, везде проникают... а-а... потише, потише... а-а... как приятно... а-а... ну все, я хочу посидеть!

Он: Иди сюда, моя наездница, садись... давай... давай...

Она: А-а-а... какой ты... как глубоко... а-а-а... я тебя так хорошо чувствую... а-а-а... ты можешь туда кончить...

Он: Что же ты раньше молчала? Ну, все, тебе конец... Сейчас ты лопнешь!

Она: Ха-ха-а-а-а... давай еще, еще... только не останавливайся! А-а-а! И пальчик туда... да... да... вот так! К черту соседей, можно я покричу?! А-а-а-а-а!!! А-а-а-а-а!!! А-а-а-а-а-а-а-ааааа!!!
...

Он: Девочка моя, как же мне хорошо с тобой!

Она: Ты что, плачешь?

Он: Нет...

Она: У тебя слезы текут!

Он: Я не плачу, это они сами...

Она: Ты что, кончить не успел и из-за этого плачешь?

Он: Прикалываешься? Все я успел... Все, больше не плачу.

Она: Вот и не плачь. Давай лучше поспим немного, а то я что-то устала.

Он: Давай, меня тоже в сон клонит. Тебе хорошо было?

Она: Очень... И ничего не болит... Спи...

Он: И мне было очень...

Она: Спи, мой золотой...

Он: ...

Она: Спи, мой хороший...

Он: ...

Она: ... Спит... Пусть спит, а мне не спится что-то... Пойду, музычку послушаю...

...

Он: Терезка, ты что, не спала?

Она: Чуть-чуть...

Он: И что ты тут делаешь, пьешь что ли?

Она: Чуть-чуть...

Он: Ни фига себе чуть-чуть, полбутылки виски?! Ты что, с ума сошла?! Тебе же нельзя! Что же ты делаешь, Терезонька?!

Она: Да ничего не делаю, два коктейльчика всего, хуже мне уже не будет...

Он: Да, где же два?! Ты посмотри,  почти полная бутылка была... Ты так не вылечишься...

Она: А ты веришь, что я вылечусь?

Он: Конечно, верю. А как иначе? Если не верить, то и толка никакого не будет.

Она: А я не верю... Мне кажется, что все бесполезно уже...

Он: Ну, если пить такими темпами, то точно все будет бесполезно. А так, надежда всегда есть... Ведь врачи же говорят - химия, а там будет видно.

Она: Химия... Знаешь, что такое химия?

Он: Знаю... Я читал...

Она: А ты не читал, как перенести химию человеку без желудка и с метастазами в печени?

Он: ...

Она: Галина Сергеевна после четырех курсов умерла, а у нее и печень здоровая была и питалась она нормально.

Он: Ты с ней не равняйся, у нее же рак легких был, да и вообще, это все индивидуально. А ты что предлагаешь? Ничего не делать, лечь и помирать?

Она: Нет... Я так не смогу... Я все равно буду бороться... Ты же мне поможешь? Я одна не справлюсь.

Он: Девочка моя, конечно. Что за вопросы? Я же люблю тебя. Только не пей больше, пожалуйста... Хорошо?

Она: Хорошо, я больше не буду...


28 июля. 23 дня до...


Она: Алло, я все-таки решила пойти на работу, не хочу дома сидеть.

Он: Котенька, может быть, все-таки, не надо было. Вон как вчера вечером болело - и баралгин и но-шпу колоть пришлось. Как ты себя чувствуешь?

Она: Не очень... Слабость и голова кружится... Но, может, расхожусь... Не могу же я все время лежать, и потом у меня там запись есть, что мне деньги терять? Приду, полежу на кушеточке, отдохну перед клиенткой.

Он: Ну, смотри, если будет плохо, лучше не уродуйся, иди домой... А анализы ты забрала?

Она: Забрала...

Он: И что?

Она: Ничего хорошего...

Он: Хуже, чем предыдущие?

Она: Хуже...

Он: Намного?

Она: Не хочу сейчас об этом говорить, дома поговорим.

Он: Ты только духом не падай, пожалуйста! Анализы плохие - это не удивительно, особенно после таких бурных выходных...

Она: Да причем здесь выходные? Там почти все показатели выше нормы в несколько раз.

Он: И что это значит?

Она: А то и значит, что никто химию с такими анализами делать не будет, вот что это значит!

Он: Ты с выводами не торопись. Завтра на консилиуме все скажут. Иди на работу и ни о чем плохом не думай, а я тебе попозже позвоню еще.

Она: Хорошо...

...

Он: Алло! Привет, черепашка. Как ты там?

Она: Не очень... Что-то твоей черепашке совсем плохо... Даже клиентку обслужить не смогла, только брови ей сделала и все... Слабость сильная... И снова болит везде...

Он: Завязывай ты с этой работой! Вызови такси и езжай домой, я сегодня раньше освобожусь, напиши мне в вайбере, что нужно для капельницы купить, я зайду в аптеку, и вечером поставим тебе капалку, полегче будет.

Она: Хорошо, я сейчас полежу немного и пойду. Я лучше пройдусь, мне идти лучше, чем ехать. Клиенток уже выписала всех, их и было то полторы всего. Может, действительно, после капельницы полегче будет...


29 июля. 22 дня до...


Она: Пойдем в тот же ресторан, борща поедим. У меня от него ничего не болело в прошлый раз. Пойдем?

Он: Хорошо, пойдем. Я сейчас в поликлинику позвоню, узнаю, как онколог принимает, если сегодня, то надо идти, время не тянуть. Ты же слышала, что на консилиуме сказали - деинтоксикационная терапия, а после нее химия.

Она: Это если терапия поможет, и анализы в норму придут. Не хочу я сегодня уже ни к каким врачам идти, давай завтра, а? Как думаешь, меня положат в больницу?

Он: Конечно, положат, а какие сомнения? В поликлинике дадут направление и положат.

Она: А если мест не будет? Такое тоже может быть.

Он: Положим платно тогда. Слушай, это вообще не твои заботы, я все сделаю. Твоя задача - питаться нормально и выполнять назначения, ясно?

Она: Ясно. Хорошо, что у меня есть ты.

Он: Конечно, хорошо, а у меня - ты.

...

Он: Мне химик этот ответил, который схему лечения рака разработал на основе полиоксидония, помнишь, я тебе рассказывал? Ты еще сказала, что это тебе больше нравится, чем АСД2.

Она: Конечно, это, по крайней мере, человеческое лекарство, а не ветеринарное. Я что - корова, или свинья, чтобы на себе непонятно что испытывать? Я не собираюсь над собой никаких экспериментов ставить. Если официальная медицина не сможет мне помочь, значит, никто и ничто не поможет. Я никакими нетрадиционными методами лечиться не собираюсь. Так что, даже не предлагай.

Он: А я как раз хотел про иммунный мед тебе рассказать... Им в Крыму от рака лечат, вроде бы, успешно.

Она: Рассказать можешь, но есть я его все-равно не буду. Лучше расскажи, что этот химик тебе ответил?

Он: Ничего хорошего... Очень откровенный товарищ...

Она: А ты ему все результаты анализов и исследований отправлял, кажется? И что он говорит, сколько я еще проживу?

Он: Говорит, что его матери давали максимум 4 месяца, а она по его схеме прожила 11.

Она: Впечатляющий результат! Вместо 4 месяцев мучилась целый год. А про меня что говорит?

Он: Говорит, что с такими данными для официальной медицины ты уже умерла... Если ничего не делать, то полгода, или может год от силы, а если проводить предлагаемую терапию - то месяца четыре, а скорее, не больше двух...

Она: Спасибо... Ты умеешь поддержать и утешить...

Он: Терезочка, милая, мы же договорились с тобой, что я буду говорить тебе только правду, какой бы она не была. Если хочешь, я буду врать, что все хорошо и прекрасно, но боюсь, что я не смогу, а ты не поверишь...

Она: Ты прав... Я сама просила... Лучше правда, чем ложь, просто нелегко спокойно слушать такие вещи про себя...

Он: Говорить такие вещи тоже нелегко, поверь... А думать об этом просто невозможно...

Она: Ты опять плачешь... Ну что же ты у меня такой слабенький...
Не плачь. Найдешь себе другую женщину, получше меня.

Он: Я себе представить этого не могу... Мне никто не нужен кроме тебя...

Она: Это ты сейчас так говоришь, а потом погорюешь немного и женишься, ещё, может, и детей нарожаете. Ты же хотел дочку...

Он: Я никогда больше не женюсь, я не хочу никаких других женщин, мне нужна только ты. Я тебя люблю.

Она: А вот этого не надо, Володя. Годик потоскуй, а потом найди кого-нибудь, нельзя одному оставаться. Только сына не бросай, помогай ему, хорошо?

Он: Ты что, умирать собралась? Я не хочу, чтобы ты умирала. Я без тебя жить не смогу.

Она: Надо жить, Володя. Не плачь... Ты ведь и плачешь потому, что на самом деле не веришь и знаешь, что все это плохо закончится. А еще потому, что ты в бога не веришь и все равно боишься смерти...

Он: Нет, я уже не боюсь... Мне печально это осознавать, но не страшно. Я за тебя боюсь, девочка моя... У меня сердце сжимается от боли за тебя... И откуда мне знать, что и как будет? Врачи говорят, что терапия должна помочь, и тогда можно будет химию провести. Других вариантов нет... А этот ученый - он же не врач даже. Поэтому я ему не верю. Завтра ляжешь в больничку, подлечишься, и поедем в Питер на химию.

Она: Вот это правильно. И не плачь больше... А мою половину квартиры оформи потом на Женьку, пожалуйста.

Он: Тереза!

Она: Что, Тереза?! Обещай мне и все!

Он: Хорошо...

Она: Вот и славно. И не плачь! А с Питера и Москвы ничего не ответили еще?

Он: Пока ничего. Рано еще, я же только вчера им написал, когда свежие анализы появились. А не плакать не могу обещать, это помимо моей воли происходит... Само как-то плачется, я этим не управляю.

Она: Надо тебе пустырничка с валерианкой попить. Капалка почти закончилась, давай уже снимать, устала я лежать и писать хочется.

Он: Да, хорошо, снимаем.


30 июля. 21 день до...


Он: Олечка Петровна подъехала, пойдем, Терезка.

Она: Пойдем. До свидания, котик, до свидания, домик... Знаешь, мне кажется, я сюда уже не вернусь...

Он: Ну что за глупости?! Едешь в больницу лечиться и заранее настраиваешься на поражение! Разве так можно?

Она: Я тебе точно говорю... Вот увидишь...

Он: Вместе увидим, что ты ошибаешься. Поехали, Олли ждет.


3 августа. 17 дней до...


Он: А вот и я! Здравствуй, рыбка моя. Как ты? Как самочувствие?

Она: Здравствуй, Вовчик. Как-то непонятно... Но вроде не хуже, хотя вчера уже после твоего звонка живот сильно разболелся. Пришлось просить укол сделать.

Он: Так Виктор Иванович так и говорил - терпеть не надо, начинает болеть, зови сестру, пусть колет. Докторша новая приходила?

Она: Приходила... Странная какая-то... Припудренная, как Олег говорит. Ни рыба, ни мясо. Один только белый татуаж вокруг губ чего стоит - жуть!

Он: Заведующий говорил, что нормальная вроде...

Она: Да, я помню, но что-то не похоже. Жалко, конечно, что Виктор Иванович в отпуск так быстро ушел. Хороший доктор и человек душевный. У него дежурство было в последний день, так он ко мне пришел вечером в палату и мы часа три с ним разговаривали.

Он: И о чем?

Она: Да обо всем на свете, о жизни, о болезни, о жене своей рассказывал. Вернее, это я расспрашивала, как же так, он - врач, полтора года не замечал, что у жены опухоль молочной железы?

Он: А он что?

Она: А он говорит: - Вы имеете в виду, как же я, занимаясь сексом с женой, не нащупал довольно-таки крупное уплотнение? Так она в последнее время лифчик не снимала даже в постели, говорила, что стесняется, мол, грудь некрасивая стала...

Он: Да, удивительная история, конечно... Чтобы женщина, сама онколог, зная, что у нее опухоль, столько времени скрывала и ничего не делала!

Она: Поразительно, но, знаешь, такое часто бывает среди медиков, как ни странно. А обнаружили, когда метастазы уже в позвоночник проникли, а потом еще и в лимфоузлы, в печень... Но она еще восемь лет на химии прожила...

Он: Вот видишь!

Она: Врачиха мне эта не нравится... Я ее спрашиваю, а она отвечает херню какую-то, ничего конкретного. "ФГС, - говорю, будете назначать?" А она в ответ: "А вы хотите?" Что значит хочу?! Кто здесь врач, я или она?!

Он: Не волнуйся, птичка моя, хочешь, я с ней поговорю?

Она: Не надо, ты не сможешь нормально поговорить, ругаться начнешь, и будет еще хуже. И почему это я - птичка? Потому что нос заострился, да?

Он: Ничего он у тебя не заострился, не придумывай. И чего мне ругаться, я спокойно поговорю.

Она: Нет, не надо. Виктор Иванович все лечение расписал, она вроде выполняет, а дальше посмотрим. Пойдем лучше на озеро прогуляемся, мне понравилось, как мы вчера с Женькой и Настей на скамеечке пообщались. Сыник звонил, обещал сегодня еще приехать.

Он: Пойдем, конечно.

Она: Настя - хорошая девочка, правда? Мне очень понравилась.

Он: Да, мне тоже.

Она: С Женькой они так хорошо ладят друг с другом, она такая тихая, спокойная, но настойчивая. Мне кажется, что у нее, довольно-таки, твердый характер, если надо, она сумеет на своем настоять.

Он: Так это же хорошо. Мне тоже понравилось, как они общаются. Недавно шаверму готовили и спорили по поводу рецепта, так этот спор нужно было слышать. Так нежно и ласково, как будто в любви друг другу объясняются: - Котя, мне кажется, что это нужно делать вот так. - Ну что ты, Котя, забыла, мы в прошлый раз так делали, и не получилось. - Нет, в прошлый раз мы делали не так, а вот так, а не получилось потому, что ты меня не послушал и сделал вот так. - Возможно, ты и права, Котенька, но давай попробуем еще раз вот так, а в следующий раз по-другому. - Хорошо, Котик, я люблю тебя. - И я тебя люблю, Котя.

Она: Как голубки. Мне так хочется, чтобы Женечка был счастлив... С Настей он совсем другой, ты заметил? Спокойный, довольный, умиротворенный. Мне, кажется, ему хорошо с ней. Ты собирался поговорить с ним серьезно, поговорил?

Он: Нет еще. Все никак не удавалось.

Она: Вот ты всегда так, наобещаешь с три короба, а результата ноль. Даже с сыном поговорить не можешь. Небось, радуешься, что я в больнице, играешь там целыми вечерами в свои стрелялки. Признайся, играешь?

Он: Нет, не играю... Некогда. Я же к тебе после работы, весь вечер с тобой, потом поесть приготовить, посуду помыть, с котом пообщаться... Да как-то и не тянет... Хотя, если честно, сел на днях, двадцать минут поиграл и выключил... Что-то не то... Жалко стало время на это тратить...

Она: Наконец-то до тебя стало доходить... Лучше поздно, чем никогда...


5 августа. 15 дней до...


Она: Как же там хорошо в этом монастыре! Тихо, спокойно, чистенько... Все такие приветливые, неторопливые, вежливые... А пирожки и блинчики такие вкусные! Даже я съела один пирожок и один блинчик, и у меня ничего не заболело.

Он: Как ты доехала?

Она: Тяжеловато... Долго ехать. Я почти всю дорогу сзади на сидении лежала. Анька аккуратно вела, такая умничка... Я ещё хочу туда съездить, может быть в выходные, или на следующей неделе. Аня обещала свозить, или Олли попрошу. Там так хорошо...

Он: Понравилось тебе?

Она: Очень! Я подумала, что если поправлюсь, то уйду в монастырь...

Он: Здрасти! В монастырь! А как же я?!

Она: Тебя не возьмут, это ведь женский монастырь.

Он: Очень смешно!

Она: А я и не смеюсь, я серьёзно... Если бог меня снова спасёт, я уйду в монастырь... Только что-то мне подсказывает, что лимит божьей помощи я уже исчерпала...

Он: Тереза, не говори глупости, надо лечиться и верить, что все будет хорошо.

Она: А ты веришь, что я поправлюсь? Только честно?

Он: Конечно, верю, а как иначе?

Она: И я верю... Ведь бывают же чудеса? Больше мне надеяться, похоже, не на что, только на чудо...


7 августа. 13 дней до...


Он: Зря ты меня отговаривала, надо было раньше с этой дурой поговорить. Я и не думал, что медики могут быть такими. Редкостная тварь. "Вы что, - говорит, - думаете, мы ее вылечим? Вообще-то, - говорит, - таких больных обычно домой забирают. Это же онкология, это не наш профиль". А я ей говорю, что и не жду от нее никаких чудес, пусть проводит назначенную терапию и максимально облегчает твое состояние.

Она: А она что?

Он: "Мы этим, - говорит, - и занимаемся".
"Почему же, - спрашиваю, - моей жене с каждым днем становится все хуже и хуже, а вы ничего не предпринимаете? Может быть, лекарства надо другие. Если у вас нет, скажите, я куплю все, что надо. А может, надо более интенсивную терапию проводить?" Она сразу ухватилась и к начмеду побежала договариваться, чтобы тебя в палату интенсивной терапии перевели, лишь бы сбагрить побыстрее.

Она: Я не хочу в интенсивку, да и нет у них такой палаты, только реанимация, а там умирающие одни лежат, стонут круглосуточно. Тут вон в соседней палате старушка со вчерашнего вечера стонет, уже сутки почти, а там все такие, на фига мне это надо?

Он: У начмеда я тоже был. Холеный такой тип с холодными глазами. "Вы, - говорит, - кто по специальности? Вы понимаете, что все, что мы делаем, на десять процентов помогает вашей жене, а на девяносто идёт на подпитку раковых клеток. Замкнутый круг получается. Сегодня ей становится чуть лучше, а завтра в два раза хуже. Поэтому форсировать терапию нельзя, важно соблюсти тот баланс, при котором и жена ваша будет себя чувствовать стабильно, и рак не будет так резко прогрессировать".

Она: Сколько мне осталось, он не говорит?

Он: Этого никто не скажет, они же не боги и не пророки... Говорят, что все индивидуально и зависит от возможностей организма... Вот и главврач этого будущего онкологического центра мне вчера то же самое сказал... Интересная ситуация, главврач есть, а центра нет...

Она: А анализы? Анализы ты видел? Ухудшились?

Он: Да, ухудшились...

Она: Сильно? Билирубин сколько?

Он: Четыреста с лишним...

Она: Сколько?! Четыреста?! При поступлении было сто шестьдесят... Я ведь не сильно жёлтая? Или жёлтая? Ну что ты молчишь?! Скажи мне, я жёлтая?!

Он: Желтизна есть, конечно, но не сильная...

Она: Не такая, как у того мужика, что еле ходит по коридору?

Он: Нет, что ты, он просто желтющий весь, а ты чуть-чуть желтенькая, тебе даже идёт.

Она: Ага, красавица просто... Я таблетки их дурацкие пить уже не могу, у меня после них все внутри болеть начинает...

Он: Как же тебе полегчает, если ты лекарства не пьёшь?

Она: А что пьёшь, что не пьёшь, разницы не вижу... А так хоть живот меньше болит.

Он: Что же нам дальше-то делать? Надо переводиться отсюда, с таким отношением толку все равно не будет. Врачиха - просто хуже не бывает... Только в глаза её рыбьи пустые посмотришь, и тошно становится. Я бы ей кота лечить не доверил.

Она: Надеюсь, ты ей это не сказал? С тебя станется, а мне потом на себе обратную реакцию испытывать.

Он: Хотел, но не сказал. Рано ещё... Зато она мне сказала, закачаешься. Я говорю ей: "Не знаю, я же не врач". А она мне в ответ: "Я тоже". Представляешь? Оговорочка по Фрейду. Может, действительно, домой поедем? Наймем сестру, чтобы капельницы ставила. Уколы я и сам могу делать... Надо только чтобы расписали нам, что капать, что колоть, что пить...

Она: И что, я буду одна целыми днями дома лежать? Нет, я пока ещё здесь побуду. В понедельник должны кровь прокапать, после крови гемоглобин поднимется, легче станет... Завтра суббота, Олли обещала меня домой отвезти на несколько часов, я по дому соскучилась, по котику, по запаху домашнему... Поедем?

Он: Конечно, поедем. Отдохнешь от больнички, помоешься нормально, поспишь в своей кроватке.

Она: Я такая слабая стала... До туалета по стеночке с трудом дохожу... Господи, как хочется нормально встать, нормально пойти, нормально жить... Неужели этого уже никогда не будет?!

Он: Не говори так, все будет. Подлечишься, поедем в Питер на химию. Я Андрею с Ольгой написал в Одноклассниках, они говорят, в любое время примут...

Она: Как я поеду такая слабая? Я не представляю...

Он: Но должно же тебе получше стать...

Она: Должно... Наверное...


10 августа. 10 дней до...


Он: Все, я отпуск на работе взял, теперь буду с тобой больше времени проводить.
Она: Это хорошо, а то у меня совсем сил нет. Помнишь, как вчера волоком тащил меня на второй этаж, когда мы из дома вернулись. Я трёх шагов сама сделать не могу. Ночью мне Лена, соседка по палате помогала до туалета дойти и обратно... Может быть, сегодня после крови получше станет.

Он: Слушай, я пойду, узнаю, у них же тут каталки или коляски должны быть. Я вроде бы у поста одну видел. Буду тебя возить в туалет и в душ. Пойду, спрошу.

Она: Погоди, посиди ещё немного со мной, потом сходишь...

Он: Ну что ты, котеночек мой?  Как ты спала сегодня? Мужики из соседней палаты не шумели?

Она: Нет, после того, как ты к ним сходил, они затихли. Что ты им сказал?

Он: Не важно... А бабушка эта больше не стонет?

Она: Нет... Уже не стонет... Умерла она ночью... Знаешь, сколько лет было "бабушке"? Сорок четыре... Представляешь?

Он: Да уж... Ничего себе... А что у неё было?

Она: Не знаю, что-то с печенью... А где меня похоронят, ты узнавал?

Он: Тереза, что за вопросы такие? Я об этом не думал...

Она: А ты подумай... И узнай...

Он: Скажи лучше, ты кушала что-нибудь с утра? Дать тебе чего-нибудь? Питашку детскую, или омлетик вот Оллин завернут, теплый ещё...

Она: Я мамин бульон пила, они с папой заезжали перед дачей, но омлетика немного съем, пожалуй. Только чуть-чуть!

Он: Хорошо, давай я тебя покормлю.

Она: Не надо, я и сама могу поесть! Успеешь ещё меня покормить. Лучше ручки-ножки мне разомни, а то ноют, не знаю, как лечь.

Он: Давай, поешь сначала, пока тёплое, а потом разомну.

Она: Сначала разомни! Что же ты бестолковый такой, говорю же - затекло все, а ты поешь-поешь!

Он: Не злись, Терезонька, я хотел как лучше...

Она: Не тряси кровать! Что ты, как слон! Ты можешь разминать интенсивней, а не засыпать на ходу?! Легче, не дави так, мне больно!

Он: Тереза! Не кричи на меня! И хватит капризничать! Я понимаю, что тебе нелегко, но не надо на мне срываться... Хотя... Если тебе так легче, я потерплю...

Она: Вовчик, не обижайся, ты же видишь, мне плохо. Гемоглобин низкий, я задыхаюсь... Назначили сердечное, так сестра вместо того, чтобы медленно колоть, почти струйно его ввела! У меня сердце так заколотилось, я думала, из груди выскочит. Врачихе пожаловалась на обходе, она что-то промычала в ответ. А потом говорит, что в четверг они меня выпишут. Мол, две недели как раз к концу подойдут, больше они меня держать не могут.

Он: Что за бред?! Что значит выпишут? Куда выпишут?! Вот черти! Пойду, ещё раз поговорю с ней!

Она: Не надо, Володя, не ходи... Ты спокойно не сможешь поговорить, а она на мне потом отыграется... И кто знает, как повернётся, может ещё раз сюда обращаться придется...

Он: Я спокойно поговорю. Что значит - выпишут? Какое они имеют право тебя выписывать? Тебе что, лучше стало? Или они тебя вылечили? А в выписном эпикризе она, интересно, что напишет? В каком состоянии тебя выписывает, в удовлетворительном? Вот сука!!!

Она: Не ругайся, не надо! Сходи лучше каталку попроси, отвезешь меня до туалета и обратно, а то я, боюсь, не дойду уже...

Он: Хорошо, я сейчас, я быстро, потерпи, ребёнок мой...


11 августа. 9 дней до...


Он: Как ты, рыбка моя? Как себя чувствуешь?

Она: Не очень, Володя... Вчера после крови вроде получше стало, а сегодня опять такая слабость... Что тебе в областной больнице сказали, возьмут они меня?

Он: Заведующая гастроэнтерологией сказала, что не видит смысла. Что здесь тебе делают все необходимое, поэтому менять одну больницу на другую незачем... Я объяснил, что здесь отношение ужасное, что Виктор Иванович взял тебя и обнадежил, вот только в отпуск ушёл... А она знаешь, что сказала?

Она: Что?

Он: "Виктор Иванович кого угодно за деньги возьмёт". «Не было, - говорю, - никаких денег, был звонок из министерства, если надо, вам тоже могут позвонить, попросить...» А она говорит, что со звонком, или без звонка, бесплатно, или платно, разницы нет. Она будет категорически возражать против твоего перевода.

Она: Я так и думала... Кому я нужна?

Он: Прекращай, Тереза! Кому нужна... Мне нужна, сыну нужна, родителям, друзьям... Всем нужна! Вон посмотри, мама с папой каждый день приезжают, переживают, стараются помочь. Мама каждое утро свежий супчик тебе привозит. Вика, Анька, Наташа, Ира, Нелька - все навещают. Олли вообще, как за дочкой за тобой ухаживает.

Она: И братья приезжали тоже... Как разревелись оба, как маленькие... Только Таня все никак навестить не доедет, то одно у нее, то другое...

Он: Интересный ты человек, Тереза. Ты Тане, что сказала по телефону? "Ничего страшного, легла на обследование, через пару недель выпишут". И чего ей мчаться к тебе в больницу, сломя голову? Сказала бы правду, думаешь, они с Димкой не приехали бы?

Она: Да, наверное, ты прав... А что ещё заведующая сказала? Анализы она смотрела? Не сказала, сколько я еще проживу?

Он: Смотрела... Сказала, что вряд ли удастся улучшить показатели печени настолько, чтобы можно было химию проводить... А про сроки никто ничего не говорит, тем более, заочно...

Она: Что же нам делать? Меня нигде не возьмут...

Он: Я с ней посоветовался, она говорит, что есть три варианта. Первый - это хоспис, но этот вариант сразу отпадает. Ты же помнишь, я там был, когда с отцом инсульт случился. Жуткое место. Второй - это домой. Нанять сиделку, желательно медсестру, чтобы могла капельницы ставить и уколы делать.

Она: Может быть, действительно, домой? Вот только схему лечения кто нам составит? Здесь я даже спрашивать не хочу.

Он: Я об этом у заведующей тоже спросил. Она при мне позвонила в диагностический центр Виктору Николаевичу - онкологу, у которого мы с тобой были, и попросила его лечение назначить.

Она: А он что?

Он: Сказал подойти к нему в кабинет. Я подошел, и он мне все расписал - что, сколько раз в день, в каком количестве принимать. Причём, я сказал, что желательно поменьше таблеток, потому что тебе от них плохо, и он в основном все в уколах и капельницах назначил. А ещё дал свой мобильный, сказал, чтобы звонили в любое время, он поможет, чем сможет.

Она: Он тоже ничего не сказал, сколько я ещё проживу?

Он: Терезонька, не думай об этом... Есть ещё третий вариант.

Она: Какой?

Он: Оказывается, онкологический диспансер не весь разогнали. Помимо радиологии и химиотерапии там ещё паллиативное отделение осталось. Я сегодня к тебе торопился, не зашёл туда, а завтра обязательно схожу, все узнаю. Все-таки, онкология - их профиль. Подожди, телефон - Таня с Димой подъехали, пойду встречу их, проведу к тебе. Видишь, а ты в друзьях сомневалась. Я им все рассказал, и они сразу приехали...

Она: Беги, беги, смотри, не споткнись! Что, обязательно надо их встречать? Сами дорогу не найдут?

Он: Тереза, успокойся. Таня просила у входа их встретить, чтобы не объяснять по телефону, куда идти. Сейчас, я быстро.

Она: Ну, если Таня просила, тогда, конечно... Иди уже...


12 августа. 8 дней до...


Он: Слушай, такой приличный диспансер. Чисто, светло, просторно. Сестрички такие приветливые, все показали, рассказали. Заведующая такая молодая-молодая, но серьёзная, Дарья Андреевна... Тоже мне про хоспис сначала начала говорить, как анализы посмотрела, но потом сказала, что если мы решим к ним, то она тебя примет.

Она: А что, домой ты меня уже не забираешь?!

Он: Терезонька, не можем же мы вот так сразу домой поехать. Надо же подготовиться, сестру найти, стул-туалет купить, судно, стойку для капельниц...

Она: Ты обещал забрать меня домой! Тебе онколог и лечение все расписал уже!

Он: Я не отказываюсь, девочка моя. Я заберу тебя. Но давай сначала туда переведемся. Это же их профиль... Недельку хотя бы там полежишь, они тебя понаблюдают, может быть, схему лечения подкорректируют. А я пока домой куплю, все, что нужно. Чтобы здесь не оставаться больше... А через неделю домой. Надо же будет ещё с поликлиникой нашей согласовать, чтобы медикаменты в аптеке у них получать. Потом ведь сильнодействующие препараты понадобятся, может быть и наркотики даже.

Она: Наверное, ты прав... А что за палаты там?

Он: Платных нет, к сожалению... Женская - одна палата на шесть человек. А мужских - три. Одна на троих, вторая на двоих и одиночная, но они все заняты. Зато в женской палате всего две пациентки, и в углу за дверью кровать есть, очень удобная, можно ширмочки поставить и будет, как отдельная палата.

Она: Рано мне ещё ширмочки ставить! Я ещё не умираю!

Он: А это здесь причём?

Она: А ты не понимаешь? Папе твоему ширмочки поставили, когда у него агония началась...

Он: Я помню... Извини, я хотел как лучше... Чтобы тебе комфортно было...

Она: Не надо мне никаких ширмочек! Успеешь еще мне ширмочки поставить!

Он: Хорошо, не будем ничего ставить. Там палата такая большая, светлая, чисто везде...

Она: Ты уже говорил, я поняла... Может, действительно, лучше туда перевестись, а там видно будет...

Он: Я тогда пойду, врачихе скажу, что мы согласны на перевод, а то она меня уже поймала в коридоре: "Ну что вы решили, переводиться или выписываться?"

Она: Боится, что я у них тут умру?

Он: Не знаю, чего она боится, но шевелиться она вообще не хочет. Когда узнала, что я был в диспансере, так обрадовалась. Ну что, говорит, договорились там? Места у них есть? Скажите фамилию врача, с которым договорились.

Она: А ты что сказал?

Он: А я звонил в страховую, потому что мне непонятна вся эта ситуация. Что это за порядок такой, что за система, когда больные сами, или их родственники должны бегать, узнавать, договариваться? Это же не платные клиники! Это же страховая медицина! Я готов заплатить за палату, купить лекарства, которых нет, оплатить особое отношение, наконец! Но перевод из одного учреждения в другое - это не моё дело, мне кажется.

Она: Когда я работала в областной больнице, такого не было... А что тебе сказали в страховой?

Он: Сказали, что я все правильно понимаю. Выписать тебя они не имеют права. Если они не могут тебе помочь, или считают, что это не их профиль, то должны тебя перевести в другое медицинское учреждение, причём это их работа - узнать о наличии мест, договориться с врачами, организовать перевод. Я ей так и сказал.

Она: А она что?

Он: А она своё гнет: "Ну, вы же все равно договорились уже. Скажите фамилию врача". Понимаешь, ей лень трубку снять и позвонить в диспансер. Раньше говорили, что платят врачам мало, лекарств не хватает, поэтому медицина такая плохая. Сейчас и лекарств хватает, и зарабатывают врачи неплохо, а отношение к людям все равно отвратительное. Теперь говорят - система такая, система виновата. А я говорю - работать разучились с людьми, человечность потеряли... Люди для них - это ничто, мусор, мясо. А основная причина, знаешь в чем? В безнаказанности. Никто ни в чем не виноват, и никто ни за что не отвечает. Вот и все.

Она: Мне от этого не легче. Скажи лучше, как я в этот диспансер перееду? Я же трёх шагов пройти не могу... А по лестнице вообще не поднимусь... Ужас какой! Как же мне выжить, Вовчик?

Он: Терезонька, я буду ухаживать за тобой. Сейчас недельку в онкодиспансере полежишь, а потом домой переберемся... Дома лучше всегда... А в диспансер на скорой тебя повезут. Я врачиху предупрежу и начмеда попрошу проконтролировать. Чтобы скорая с носилками была и с санитарами. С этим, я надеюсь, они справятся.

Она: А если нет? Что тогда будем делать? Я же не дойду до скорой и по лестнице не поднимусь...

Он: Не волнуйся, котеночек мой, в крайнем случае, платную скорую вызовем.

Она: Может заранее её вызвать, не надеяться на этих...

Он: Пойду все узнаю и договорюсь, а платную всегда успеем вызвать.

Она: Хорошо, делай, как считаешь нужным. Я устала...


13 августа. 7 дней до...


Она: Какие здесь все приветливые, и сестричка, и санитарочка, а доктор такая серьёзная, но тоже мне понравилась, только такая молодая...

Он: Ей не очень понравилось, как ты удивилась: "А вы врач? Такая молоденькая? Сколько же вам лет? На вид - девятнадцать, не больше". Видно было по лицу, когда она ответила: "Мне двадцать семь".

Она: Ничего, это же, правда. А ты говорил, что одиночная палата мужская и что она занята.

Он: Дарья Андреевна мне так сказала... Это, наверное, Рома-фээсбэшник посодействовал, я ему вчера звонил, говорил, что мы в диспансер переводимся, чтобы он в той больничке руководство в покое оставил.

Она: А зря. Пусть бы дальше их долбил, может быть, польза была бы. А то, как ты их не предупреждал, скорая все равно приехала без санитаров, пожилой водитель и девочка-фельдшер. Если бы братья мои не подъехали, тащил бы ты меня по лестнице вдвоем с водителем.

Он: Да, сволочи они! Бездушные наглые твари! Если бы платные скорые не были все на заказах, я бы им устроил!

Она: А я тебе говорила, что надо было заранее платную заказать, а не надеяться на авось.

Он: Почему на авось? Я же и врачиху и начмеда лично предупредил. Он же,  глядя мне в глаза, сказал, что все будет в порядке. Что за люди? На все им насрать!

Она: Не кипятись, Володя... Все-таки хорошо, что палата отдельная. Хоть и недолго мне здесь лежать, но лучше, чем в общей, правда?

Он: Конечно, Терезонька, Дарья Андреевна сказала, что неделю, максимум десять дней, а потом можно будет и домой.

Она: Посмотрим... Пока здесь полежу, а там видно будет. Здесь мне как-то спокойней стало и болит вроде меньше. И кормят здесь лучше. Из меня, правда, такой едок, но и то, полтарелки супа съела и киселя попила. Кисель очень вкусный, ты его не трогай, я потом ещё попью.

Он: Хорошо, Терезонька. Выпьешь, я тебе ещё принесу, там, в холодильнике целый кувшин, медсестра сказала, что всегда нальет добавки.

Она: А ещё я очень рада, что сыночек завтра прилетает. Мальчик мой любимый...

Он: Да, Женька молодец. Хороший у нас с тобой сынок получился. Помнишь, Нина Степановна сказала, что это не ребёнок, а произведение искусства?

Она: Да, помню... Жалко только, что уже в субботу ему улетать, так мало побудет. Он мне после смерти отца твоего сказал: "Я много думал... Бабушка умерла, теперь вот дедушка... Потом вы умрете, а потом и я. А что после меня останется? Ничего? Так не годится, надо срочно заводить детей".

Он: Ты мне рассказывала, очень правильная мысль. Он хотел на вечер воскресенья билет взять, но не было, только на утро. Поэтому взял на вечер субботы, лучше так, чем никак.

Она: Так он завтра прямо из аэропорта сюда приедет?

Он: Да.

Она: Как здорово! Завтра я обниму своего сыника! Мне бы помыться, конечно, а то на улице такая жара, и я потею, как слон.

Он: Душ только в соседнем отделении в женском туалете. Ужасно неудобный - маленькая душевая кабина. Но я уже присмотрел в женской палате стул пластиковый, его можно в кабину поставить, тебя на него посадить, и я тебя прекрасно помою.

Она: Это хорошо, но только не сегодня уже. Я устала... Ты, когда будешь уходить, подвинь тумбочку поближе к кровати, чтобы я могла до всего дотянуться. Кресло тоже ближе поставь, чтобы я встала и сразу на него могла сесть, если ночью в туалет захочу. Салфетки влажные и полотенца положи так, чтобы я их с кресла достала. Занавеску закрой, но не до конца, чтобы воздух свежий проходил и придумай что-нибудь с дверью, чтобы она оставалась приоткрытой и не скрипела. И большое полотенце намочи, выжми и на веревку повесть, чтобы воздух был повлажнее. А утром принесешь мне кашки овсяной? Одну столовую ложку хлопьев, не больше, и на воде свари, или можешь чуть-чуть молочка капнуть, и сахара на кончике чайной ложки, и соли щепотку. Хорошо?

Он: Хорошо, Терезонька...

Она: Замучила я тебя? Устал ты со мной возиться?

Он: Нет, не устал...

Она: Тогда помассируй мне ручки и ножки перед уходом, а то опять крутит, сил нет.

Он: И спинку.

Она: И шейку чуть-чуть... Пожалуйста.

Он: Хорошо, давай с ручек начнём.


14 августа. 6 дней до...


Она: Батюшка какой хороший, так мне понравился. Не поняла только с какого он храма. Но такой приятный, воспитанный, обходительный. А как красиво они молитву пели на два голоса с этой монашкой, или кто она, не знаю... А ты чего плакал, стоял? Проняло тебя? Ты же неверующий...

Он: Я не знаю... Молитвы эти, песнопения наводят на печальный лад...

Она: А мне легче стало... И на душе светлей. А в воскресенье после службы он исповедовать меня придёт.

Он: Я слышал. Мне тоже он понравился.

Она: А почему ты его спросил, не служил ли он?

Он: А у него ботинки флотские и брюки из-под рясы выглядывали, так тоже на форменные похожи.

Она: А я не поняла, что он ответил?

Он: Сказал, что формально не служил, но фактически очень много времени проводит на кораблях Балтфлота и это тоже называется службой.

Она: Понятно, и там служба и у него служба. А я у Дарьи Андреевны на обходе спросила, почему у меня анализы не взяли? Вчера мы к обеду приехали, я думала, сегодня с утра возьмут, но никто не приходил. Я у сестрички спросила, она сказала, что доктор не назначила.

Он: И что ответила Дарья Андреевна?

Она: Сказала, что результатов больничных анализов ей пока достаточно. Странно, обычно при поступлении всегда берут...

Он: Ей виднее, она врач.

Она: Но мне здесь получше. Отношение совсем другое. И хорошо, что палата отдельная. Ты можешь здесь ночевать со мной...

Он: Так тут одна кровать только, и вторую некуда поставить.

Она: Если мою вплотную к окну подвинуть, то можно вдоль стенки кушетку с коридора пристроить, или матрас на пол постелить... Я спрашивала, Вика сказала, что у них есть надувной пляжный матрас...

Он: Терезка, я дома хоть высыпаюсь и отдыхаю, чтобы потом целый день с тобой проводить, помогать, ухаживать. А если я ещё и ночь буду здесь, то, боюсь, скоро выдохнусь, и медбрат из меня будет неважный. Ты же ночью сама поднимаешься? Ходить тебе никуда не надо, все рядом - попить, пописать... Сестру можно всегда вызвать.

Она: Пока поднимаюсь... С трудом... Но ты, конечно, прав, ты и так устаешь... А днем ты мне нужнее, чем ночью. Скоро уже сыночек подъедет. Так хочется его увидеть, обнять, понюхать... Вы завтра поспите подольше. Не надо мне кашу приносить, здесь очень вкусную готовят, я её поем.

Он: Хорошо. Я пойду вниз, Женьку встречу.

Она: Даже не верится...


15 августа 5 дней до...


Она: Вот и улетел сыночек... Увижу ли я его ещё раз?

Он: Конечно, увидишь, он же сказал, что на следующие выходные прилетит.

Она: Прилетит... Ты обещал мне экскурсию на кресле-каталке устроить по больничке.

Он: Карета подана, прошу!

Она: Помоги мне встать, а потом аккуратно подвинь карету как можно ближе и помоги сесть. Вот так, хорошо... Подожди, дай отдышусь... Нашатырь дай мне в руки и пару полотенец бумажных, на всякий случай. Все, поехали. Только быстро не вези, а то у меня голова кружится.

Он: Хорошо, поехали. Вот это сестринская, видишь, какая огромная, раньше здесь были две операционные, теперь в одной сестринская, а в другой процедурная.

Она: Туда, наверное, нельзя...

Он: Нам можно, мы свои. Здесь так солнечно, окна огромные...

Она: Подвези меня к окну, я на улицу посмотрю. Помнишь, в этом здании на углу я работала? Теперь там аптека. Весело было... Особенно, когда я сама только неделю после курсов косметологом отработала, а мне двух учениц подкинули.

Он: И ты их выучила! Умничка моя. Поедем дальше?

Она: Поехали...

Он: Вот это холодильник, где хранятся наши припасы, все, что тебе мама, Олли, девчонки принесли. А рядом мужская палата на двоих, но мужик только один был, сейчас не видно его, на выходные домой ушел, наверное.

Она: А, это тот, у которого телевизор постоянно орал? Что ты ему сказал, кстати, что он больше так громко не включал?

Он: Да, ничего особенного, просто попросил сделать потише. Очень понятливый мужик, приглашал заходить, поболтать... А это женская палата на шесть человек. Видишь, здесь всего две женщины лежат. Извините, можно мы заедем, посмотрим, у нас с женой экскурсия по отделению. Спасибо. Вот та кровать в углу за дверью, где я думал, тебя положат.

Она: Хорошее место, но в отдельной все-таки лучше.

Он: Тут у них телевизор, раковина и микроволновка, в которой я тебе еду подогревал. Поехали дальше. До свидания, выздоравливайте. Это сестринский пост, дальше мужская палата на троих. А здесь ординаторская, общая на два отделения - паллиативное и химиотерапии. Дарья Андреевна тоже здесь работает, её стол, как заходишь, прямо и справа в углу.

Она: А дальше, это уже другое отделение? Такой коридор длинный...

Он: Да, это химиотерапия. Устала, девочка моя? Вернёмся?

Она: Нет, поедем дальше, мне интересно. Надоело лежать, все тело ноет уже...

Он: Тогда поехали. Здесь справа и слева кабинеты процедурные, потом пост сестринский, туалеты мужской и женский. Давай заедем, душ тебе покажу.

Она: Не надо, там порог высокий, не хочу через него трястись. Может быть, сил наберусь, приедем помыться. Поехали дальше.

Он: Дальше с двух сторон палаты до самого конца. Потом коридор поворачивает направо, и здесь туалеты и прямо дверь в столовую, а налево на лестницу. Вот и весь второй этаж. Едем назад?

Она: Подожди, а вот там что?

Он: А там какая-то особая палата, перед ней целый холл с диваном и креслами, журнальным столиком и полками с книгами. Бюста Ильича не хватает, была бы Ленинская комната.

Она: Похоже... Давай туда заедем...

Он: Давай.

Она: А можешь занавеску отодвинуть и окошко открыть, я хочу свежим воздухом подышать?

Он: Конечно.

Она: Как хорошо... Такой теплый ветерок. А смотри - мужчина на улице женщину в каталке возит. Как они спустились? Я бы тоже хотела на улице погулять...

Он: Может быть, она тихонько спускается и потом поднимается по лестнице, а он ей помогает...

Она: Я точно не смогу спуститься, а подняться тем более...

Он: Я могу на руках тебя вниз отнести, а потом наверх поднять, ты же лёгкая, как пушинка.

Она: Нет, я не хочу, чтобы ты спину надорвал и слег. Кто тогда будет за мной так ухаживать? Я лучше в окошко на улицу посмотрю... Поедем назад, Володя, устала я, лечь хочется.

Он: Поехали, девочка моя. Я не говорил тебе, я вчера вечером нашёл по объявлениям стул-туалет почти новый и стойку для капельниц.

Она: Подожди пока, не покупай. Может можно будет договориться и здесь взять. Ты же говорил, что наверху на лестнице у них целый склад. Нам же ненадолго...

Он: Ты это брось, ненадолго! Откуда такие выводы? Не надо ерунду говорить, надо думать о хорошем.

Она: Я думаю... Хотелось бы ещё пожить, Володенька, внуков понянчить... Но только чувствую я, что не дотянуть мне уже до внуков...


16 августа. 4 дня до...


Она: Ну что за люди! Предупреждала же, чтобы снотворное мне не делали, что у меня реакция на него плохая! Назначения просила проверить специально, чтобы убедиться, а эта... медсестра самовольно мне феназепам намешала с баралгином, но-шпой и ещё какой-то дрянью! Я полночи не спала, меня трясло и выкручивало, все разболелось внутри, до сих пор ещё не прошло.

Он: Я пойду Дарье Андреевне расскажу, пусть она меры примет, чтобы такого не повторилось. Не знаю, пусть в истории красным фломастером напишет, что снотворное противопоказано... Так же нельзя!

Она: Обход уже был, я ей все сказала. Она мне трамадол назначила против болей, потому что кетонал уже не помогает. Так сильно болело под утро...

Он: Моя ты девочка бедная, давай я тебе ручки-ножки разомну.

Она: Давай, только оботри меня сначала влажным полотенцем, а то я вся липкая от пота.

Он: Так мы в душ и не съездили...

Она: Сил нет, Володенька... Ты же видишь, стоит мне подняться, голова кружится, вот-вот в обморок упаду... Приходится нашатырь нюхать. Какой уж тут душ? Что-то опять мне хуже становится. Боль после укола не уходит совсем, как раньше, а только уменьшается, притухает и продолжает глухо тянуть внутри. Ужасное состояние, когда, кажется все время, что стоит не так повернуться, сильнее вдохнуть, и она резко вернется. А иногда так и бывает. Я так устала, Володя...

Он: Держись, мидвиженок. Трамадол - это же почти наркотик, сильное обезболивающее, должен лучше помогать.

Она: Помогает, но ты же знаешь, что обезболивающее, как и снотворное на меня по-другому действует.

Он: Знаю... Ты утром ела что-нибудь?

Она: Я так плохо себя чувствовала, что ничего есть не могла, только кисель пила. Сейчас бы поела чуть-чуть.

Он: Будешь питашку детскую?

Она: Буду. Только покорми меня, а то руки не поднимаются.

Он: Какую будешь, с персиком, бананом, грушей или черносливом?

Она: Давай с черносливом. И не части, и не набирай много в ложку, по чуть-чуть.

Он: Хорошо.

...

Она: Все хватит.

Он: Тереза, ты три ложки съела, так не пойдёт! Откуда у тебя силы возьмутся, если ты ничего не ешь?!

Она: Я не могу больше, живот разболится.

Он: Надо с этим что-то делать. Я читал, что спортивное белковое питание есть, которое можно и как лечебное использовать. Сто грамм содержит дневную норму протеинов. Как раз для тебя, объём маленький, а польза большая.

Она: Спасибо, ты мне уже приносил лечебное питание, когда я в той больничке лежала. Мне от него так плохо было.

Он: Бедный мой ребёнок, прости, я не заметил, что оно с лактозой... А спортивные есть безлактозные, так и написано ноль процентов лактозы.

Она: А почему спортивное, а не лечебное?

Он: Потому что лечебного такого нет сейчас ни в одной аптеке, я все обзвонил. Можно взять маленькую одноразовую порцию на пробу.

Она: Ну, возьми, если оно действительно без лактозы. Может быть, мне понравится.

Он: А батюшка во сколько придёт исповедовать тебя?

Она: Говорил, после обеда. Позвонить должен сначала. Ты косынку белую принёс мне?

Он: Да, вот она. Я тогда, как он придёт, за питанием схожу, хорошо?

Она: Конечно, сходи, прогуляйся заодно, вон какая погода на улице стоит, а ты все тут, со мной возишься. Чтобы я без тебя делала, хороший мой... Так, все! Что за слёзы опять?

Он: Нет никаких слез, показалось тебе... А ты за всю жизнь будешь исповедоваться, или только за то, что нагрешила после последней исповеди?

Она: Старые грехи мне отпустили, когда я из католичества в православие крестилась, так что теперь только про новые исповедуюсь...

Он: Интересно - постороннему человеку все готова рассказать, а родному мужу не хочешь исповедоваться?

Она: Нет, не хочу. Какой ты мне родной? Вот, сыник - родной, я его родила, в нем моя кровь, а ты близкий, любимый, но не родной. И ты и так все про меня знаешь, что ещё ты хочешь услышать?

Он: Кто тот "один человек", который посоветовал тебе пересмотреть отношение ко мне, когда я влюбился в тебя, а ты нос воротила?

Она: Какой ты смешной, Володя! Вспомнил тоже! Ну, кто мне мог посоветовать, кроме матери родной? Мама и посоветовала, уговорила, можно сказать...

Он: Жалеешь?

Она: Нет, не жалею... Никогда не жалела. Злилась на тебя, ругалась, разводиться собиралась, но не жалела.

Он: Я тоже никогда не жалел, даже в самые тяжелые наши дни... Всегда верил, что мы справимся с любой размолвкой, с любой ссорой, с любой бедой... И всегда любил тебя...

Она: А сейчас веришь, что мы справимся? Веришь, что я поправлюсь?

Он: Я тебе честно отвечу, Тереза. Чтобы верить, надо иметь для этого веские основания. У меня их, к сожалению, остаётся все меньше... Но я очень этого хочу и очень на это надеюсь...

Он: Спасибо за честный ответ, мне он нравится... Но я хочу тебя попросить... Похорони меня по-христиански... Обязательно закажи отпевание... Обещай мне! Если не пообещаешь, я попрошу кого-нибудь другого сделать все, как положено.

Он: Я все сделаю, не надо никого просить... И я узнал на счёт кладбища, где сейчас хоронят...

Она: Мне это все-равно, с этим реши все сам, как посчитаешь нужным. Главное, выполни мою просьбу, пожалуйста.

Он: Обещаю.

Она: Спасибо, я надеюсь на тебя... Мне сегодня столько сообщений прислали в поддержку, даже те наши знакомые и друзья, с которыми давно не общались. Так странно... Или ты в интернете что-то написал про меня?

Он: В Одноклассниках сообщение разослал тем, кто у меня в друзьях, попросил поддержать тебя морально.

Она: Написал, что я умираю?

Он: Написал, что ты борешься...

Она: Спасибо... Мне было приятно читать, что меня любят, помнят и желают выздоровления. И молятся за меня... А вот и батюшка пришёл. Здравствуйте. Я вас ждала...

Он: Здравствуйте, батюшка. Тереза, я пойду тогда, где-то через час вернусь.

Она: Хорошо, иди, Володя.

...

Она: Алло! Ты дома?

Он: Дома...

Она: А что с голосом?

Он: Ничего, все нормально...

Она: Я же слышу, что не нормально. Что ты там делаешь, плачешь?

Он: Я молюсь...

Она: Что?! Что ты делаешь?!

Он: Молюсь... Я прошу бога, если он есть, забрать меня вместо тебя.

Она: Ты это серьёзно, Володя?

Он: Абсолютно серьёзно...

Она: Не боишься, что бог услышит и выполнит твою просьбу?

Он: Не боюсь... Я люблю тебя и не представляю свою жизнь без тебя... Зачем мне жить, если тебя не будет? Я смысла не вижу...

Она: Вовка, нельзя так... У каждого своя судьба, свой путь. Мне умирать, тебе жить... Живи и радуйся, и не ропщи.

Он: Я не согласен! Я не хочу жить без тебя... Не хочу!

Она: Придётся... Тебе ещё понравится... Только раньше года не женись и сына не бросай, помогай ему...


17 августа. 3 дня до...


Она: Я так плохо спала сегодня. Сердце болело, и дышать тяжело было. Врач дежурный сделал мне укол коргликона, мне сразу стало легче. Надо попросить Дарью Андреевну, чтобы она мне его назначила.

Он: Как, ты говоришь, лекарство называется, коргликон? Пойду, спрошу.

...

Он: Что же они с медициной сделали?! Это полный пи@дец!

Она: Что такое?

Он: Я ей говорю, что тебе легче стало после укола коргликона и прошу его назначить, а она говорит, что он только у дежурного врача в НЗ, а в отделении его нет. Я говорю, давайте я его куплю, а она отвечает, что я не смогу его купить, потому что он по рецепту. Так выпишете мне рецепт, прошу я. А она отвечает, что не может выписать рецепт, потому что должна лечить только теми средствами, которые есть в наличии. Что за бред!

Она: Действительно, бред. И что дальше?

Он: Я уже собрался выйти и Роме опять позвонить, как тут другая врач спрашивает, почему я в коргликон этот вцепился, что в отделении есть аналог его - дигоксин.

Она: Ну да, они из одной группы, но коргликон лучше.

Он: Дело не в этом, а в том, что они все чего-то боятся. Может звонки из министерства и ФСБ их так напугали? Так я им откровенно сказал, чтобы они не волновались на этот счёт, что мне важно, только чтобы тебе было лучше и легче, а какими способами мы этого будем добиваться, останется между нами, что я не собираюсь никуда жаловаться. И я же не врач, откуда мне знать, какие есть аналоги, это они должны предлагать.

Она: И что они тебе сказали?

Он: Дарья Андреевна позвонила своей знакомой в аптеку и мне продали лекарство без рецепта.

Она: Могут, когда захотят... А я ночью подняться не смогла в туалет, пришлось сестре на мобильный звонить, пока добудилась её, думала, описаюсь...

Он: Ты говорила, у Мишки матрас пляжный есть? Позвоню ему, попрошу привезти. Буду с тобой ночевать.

Она: Правда?! Как хорошо! Мне одной оставаться так страшно...

Он: Не бойся, теперь я буду с тобой.

Она: Но мне тебя жалко, ты и так устаешь за день, а теперь ещё и ночевать... Но мне так хочется, чтобы ты был со мной...

Он: Я буду с тобой, моя рыбка, и ничего со мной не случится, не волнуйся. Думай о себе в первую очередь.

Она: Я так рада, что ты не уйдешь сегодня вечером, как всегда, а останешься со мной. А где ты ляжешь?

Он: Твою кровать чуть подальше от окна отодвину и матрас под окном постелю поперёк палаты.

Она: А бельё и одеяло из дома нести надо?

Он: Не надо, я спросил уже у санитарочки - она обещала все дать, и бельё и подушку и одеяло. Хотя, такая жара на улице, что мне простыни хватит.

Она: Не продует тебя на полу? Если дверь закрыть, душно будет, а так сквозняк...

Он: Нет, под самым окном сквозняка не будет, и я одеяло все-таки возьму на всякий случай.

Она: Хорошо. А мне так хочется чего-нибудь свеженького, вкусного. Может быть, сделаешь фруктовый салат? Персики консервированные есть.

Он: Конечно, сделаю. Сейчас на рынок сбегаю, куплю фруктов и сделаю. Что для него нужно? Яблоко, груша, банан, апельсин, мандарин, киви, что ещё?

Она: Виноград можно, лучше чёрный, красивее будет. И купи мне ягод ещё, какие будут, голубика, черника или, может быть, земляника.

Он: Хорошо, я быстро, одна нога здесь, другая там.

Она: Да не беги ты, прогуляйся спокойно. Как же здорово, что ты сегодня останешься со мной...


18 августа. 2 дня до...


Он: Доброе утро, Терезонька.

Она: Доброе утро, Володя. Как я хорошо сегодня спала. Спокойно, крепко, без страха, без болей... Это все потому, что ты был рядом, мой хороший. А ты как спал? Неудобно, наверное?

Он: Честно сказать, не очень. Ночью проснулся на полу. Матрас воздух не держит. Ещё два раза за ночь подкачивать приходилось. Я схожу сегодня, куплю специальный надувной спальный матрас. В "Бомбе" я видел синий, двадцать сантиметров высотой и недорогой.

Она: Совсем не выспался?

Он: Да нет, нормально. Главное, что тебе лучше спалось. Я очень рад, что ты выспалась и ничего у тебя не болело. Значит, лечение действует все-таки, а ты говорила... Скоро домой поедем, дома и стены помогают. Поживем ещё...

Она: Может быть, может быть... Удивительно хорошо себя чувствую. Даже есть хочется.

Он: Пока завтрак не принесли, могу йогуртом тебя покормить.

Она: Давай, я сама поем. Так вкусно. Я с Олли договорилась, она сегодня девочку парикмахера приведёт, чтобы постригла меня покороче, а то очень жарко от этих волос. Надо мне только как-то с силами собраться. А ещё надо придумать, как голову помыть, вода же здесь в раковине только холодная...

Он: Это решим, не волнуйся. В процедурной я видел ведро и тазики новые стоят, попрошу у санитарки на время, а воду горячую у них в сестринской можно набрать, там есть.

Она: Хорошо. Я весь йогурт съела, вроде не болит пока ничего... А ты меня покатаешь ещё сегодня по этажу?

Он: Конечно. Хочешь, на улицу выедем, я на руках тебя отнесу.

Она: Нет, Володя, я уже говорила. Тебе тяжело будет, а мне за тебя держаться все равно надо будет, а я не смогу такое усилие сделать, а попробую - разболится все. Лучше у того же окошка посижу, подышу...

Он: Ну, хорошо, как скажешь.

...

Она: И как я выгляжу, смешная? Сто лет уже коротко не стриглась... А голове так легко стало... И что значит, голову помыть - такая свежесть, как будто вся вымылась. Только слабость жуткая, рук не поднять.

Он: Девочка моя, тебе идёт короткая стрижка, такая забавная, на мальчика похожа.

Она: А я всегда подозревала, что у тебя скрытые гомосексуальные наклонности.

Он: Ты ещё вспомни, как я в женщину переодевался на новогоднем вечере.

Она: Не смеши меня, мне больно смеяться. Что-то мне нехорошо, Володя. Какая-то другая боль начинается. Как будто внутри кто-то сжал все в кулак и выкручивать начинает. Позови сестру, пусть укол мне сделает, пока совсем не разболелось.

...

Он: Как ты, Терезонька? Меньше болит?

Она: Вроде бы меньше... Сейчас полежу еще, и поедем на прогулку, хорошо?

Он: Может не надо? Полежи лучше.

Она: Я и так все время лежу, скоро пролежни будут. Поехали.

Он: Поехали.

...

Она: Помедленней, голова кружится. Давай сразу к тому окошку... Открой его.

Он: Сквозняк... Не продует тебя?

Она: А если продует, то что? Умру от воспаления лёгких, а не от рака?

Он: Зачем ты так, Тереза?

Она: Как так?! Плохо мне, болит все внутри, понимаешь?

Он: Понимаю... Ой, у тебя кровь из носа пошла! Подними голову, держи полотенце, я тебя в палату отвезу...

...

Он: Ложись, я сейчас лёд из холодильника принесу. Давай полотенце, вот платок держи, давай подушку тебе удобней поправлю.

Она: Не суетись, Володя. Сядь, посиди. Все нормально... Мне что последнее кололи, кетонал? Попроси, пусть трамадол сделают, вообще не отпускает...

Он: Сейчас сестре скажу, потерпи, ребёнок мой...

...

Она: Отпустило немного. Дай мне кусочек льда пососать... Какой вкусный лёд... Дай ещё кусочек...

Он: Держи, последний, больше нету, надо ещё наморозить.

Она: Надо. Надо ещё знаешь, что сделать? Сходить ко мне на работу, собрать там все мои вещи, косметику. Я расскажу тебе, что выбросить, а остальное Ане отдашь. Ты ведь пойдешь за матрасом?

Он: Да, сейчас схожу.

Она: Ну вот, зайдешь сначала на работу, отнесешь все домой, а потом купишь матрас и вернешься. А со мной Олли побудет, она сейчас должна подъехать.

Он: Хорошо, я пойду тогда.

Она: Иди, мне вроде полегче...

...

Он: Как ты, Терезонька?

Она: Не очень... Мне ещё кетонал кололи, но он уже почти не помогает, на ночь ещё трамадол сделают, может быть, посплю. Купил матрас?

Он: Да, шикарный матрас, сейчас надую его, покажу... Вот, смотри, какой. Широкий, высокий, красивый.

Она: Хороший, тебе теперь будет удобней спать. Посиди со мной, расскажи, как там, в салоне, что там дома, как Астин поживает? Я так по дому, по котику скучаю...

Он: Девчонки с работы тебе привет передавали и пожелания здоровья. А Астин тоже скучает. Так я хоть ночью дома был, а теперь на пару часов прихожу и все. И по тебе скучает. Это прямо видно по нему, потерянный весь такой... Не понимает, что происходит. А в остальном, дома все в порядке, только пусто, тихо и грустно...

Она: Володя, ты мои вещи, которые можно продать - продай, а деньги сыну отдай. А что продать нельзя, выкинь, или сожги. А мою половину квартиры - Женьке, ты обещал.

Он: Хорошо, Терезонька... Ты не сдавайся, пожалуйста...

Она: Больно мне...

Он: Это ещё не больно... Потерпи. Скоро трамадол сделают, будет легче. Давай я тебя влажным полотенцем оботру.

Она: Давай, а то я липкая вся от пота... И массажик маленький, хорошо? Если ты не сильно устал...

Он: Сделаю, конечно, девочка моя.


19 августа. Последний день...


Она: Ааааа... Мммм...

Он: Что случилось? Подожди, я свет включу. Что с тобой, рыбонька?

Она: Больно! Очень больно! Позови сестру, Володя!

Он: Сейчас, Терезка, потерпи, сейчас позову.

...

Он: Потерпи, девочка моя, сейчас укол подействует.

Она: Помассируй мне ручки-ножки, ты так хорошо массируешь, это меня отвлекает. Сколько времени сейчас?

Он: Полтретьего...

Она: Немного поспала, и то хорошо. Видимо, во сне ещё начало болеть, а проснулась я вообще от сильной боли, как будто ножами внутри меня режут.

Он: Бедный мой ребенок.

Она: Отпускает вроде... Посиди ещё со мной чуть-чуть. Завтра батюшка придёт соборовать меня. Я спрашивала, тебе можно присутствовать при этом. Побудешь со мной, хорошо?

Он: Конечно, Терезонька, о чем речь? А что это такое - соборование?

Она: Ну, вообще-то, это должна быть молитва нескольких священников, поэтому - соборование, от слова собор. Но допускается соборование одним священником...

Он: Я так понимаю, что это делается у постели тяжелобольного человека при смерти?

Она: Ну, да... А я, по-твоему, кто? Выздоравливающая? Давай поспим ещё, пока боль ушла.

Он: Ты буди меня, если что.

Она: Хорошо.

...

Она: Володя! Володя!

Он: Что, Терезонька?

Она: Я не могу больше... Мне больно! Я не могу терпеть!

Он: Не надо терпеть, сейчас я сестру разбужу, пусть ещё уколет тебя.

Она: Пусть трамадол сделает, все остальное мне уже не помогает. Да и он уже не очень действует...

Он: У неё нет трамадола, его теперь только в девять утра выдадут новой смене.

Она: Пусть сделает что есть... Пусть хоть что-нибудь сделает!

Он: Сейчас, потерпи Терезочка.

Она: Я не могу больше терпеть, Володенька... Это выше моих сил... Мне очень больно...

Он: Сейчас она придёт, кетонал набирает...

Она: Сколько времени?

Он: Десять минут шестого.

Она: Я тебе спать совсем не даю...

Он: Я здесь для чего? Чтобы спать? Успокойся, Тереза. А вот и медсестра, сейчас уколет тебя, и поспишь ещё...

...

Она: Мммм...Ааааа...

Он: Я сейчас, потерпи, девочка моя!

Она: Я не могу терпеть... Все болит, сил нет...

Он: Сейчас сестра придёт, я позвал.

Она: Мммм... Ааааа...

Он: Что же это такое? Уколы почти не действуют. Дарья Андреевна придёт, пусть наркотики назначает. Так же нельзя, ты всю ночь промучилась.

Она: Медсестра сказала, что у них нет наркотиков...

Он: Как это нет?! В паллиативном отделении онкодиспансера нет наркотиков?! Быть такого не может!

Она: У нас все может быть. Сейфа нет для хранения, вот им и не выдают.

Он: Пи@дец... Других слов у меня нет. Когда это она сказала?

Она: Когда ночью укол мне делала, я у неё спросила. Ты в это время судно выносил.

Он: Я им устрою - сейфа нет! Да это чушь какая-то! Будут наркотики, дай только Дарью Андреевну дождаться.

Она: Ты только не ругайся, узнай все спокойно, хорошо?

...

Он: Представляешь, действительно, у них нет наркотиков, я просто в шоке!

Она: Что же делать, Володя, ведь я не выдержу, трамадол совсем чуть-чуть боль приглушает и все...

Он: Я так понял, что они надеются, что мы в хоспис попросимся, потому что там наркотики есть, или домой, потому что тогда я буду в поликлинике промедол получать.

Она: Я не хочу в хоспис... И домой тоже не хочу. Здесь врачи круглосуточно, помогут, если что, а дома?

Он: Видишь, какая от них помощь? Про хоспис даже речи не может быть. Я вот, что хочу сделать. Если здесь наркотиков нет, пусть лечащий врач запросит их в поликлинике, а я буду ходить и получать их. Почему на дом я могу получать, а сюда нет?

Она: Попробуй, надо же что-то делать...

Он: Пойду ещё раз к Дарье Андреевне подойду.

...

Он: Алло! Что Терезонька?

Она: Дарья Андреевна заходила, сказала, что тебе там все равно ничего не дадут.

Он: Зачем же она отправила меня? Я все же попытаюсь, а ещё Ромке позвоню. Надо было сразу ему звонить.

Она: Позвони, конечно, может он поможет.

...

Он: Сейчас промедол тебе сделают, ласточка моя.

Она: Откуда они его взяли?

Он: Рома поднял всех на ноги, и сразу наркотики нашлись. Из областной больницы привезли. И будут возить теперь постоянно. Дарья Андреевна назначила пока два укола, утром и вечером, четыре трамадола и кетонал неограниченно. Правда, кетонал у них кончился, но она подсказала, где можно без рецепта его купить. Я уже купил по дороге.

Она: Ты у меня такой молодец.

Он: Что я, это Ромке спасибо.

Она: И тебе спасибо.

Он: Тереза, ты прости меня, пожалуйста, за все... Я люблю тебя, но часто вел себя не так, как было нужно.

Она: И я тебя люблю, Володя. Ты считаешь, что есть что-то серьёзное, за что нужно просить тебе прощения, и чего я не знаю?

Он: Нет...

Она: Ты жалеешь, что связал со мной свою жизнь? Если бы мог, хотел бы что-нибудь изменить?

Он: Не знаю, наверное, нет.

Она: Правильно, потому что это наша жизнь, и мы жили ее, как могли. И тебе не за что просить у меня прощения.

Он: Спасибо.

Она: Тебе спасибо. А вот и сестричка с промедолом, наконец-то...

...

Она: Как хорошо... Ничего не болит... Первый раз за последнюю неделю. Какой там супчик на обед?

Он: Куриный с рисом. Поешь?

Она: Съем несколько ложек.

Он: Поешь, как следует.

Она: Все, хватит. Я посплю, Володя, постарайся не шуметь, очень спать хочется...

Он: Хорошо, рыбка моя, поспи, ты ведь ночью почти не спала.

Она: А ты не хочешь спать, ты же тоже не выспался?

Он: Нет, я тихонечко с тобой посижу.

Она: Хорошо, только не шуми...

Он: Спи, мидвиженок мой маленький...

...

Она: Как тяжело мне далось это соборование... Я еле руку поднимала, чтобы креститься.

Он: Я видел...

Она: А ты опять плакал...

Он: Я говорил, они сами текут, я ничего не могу сделать...

Она: Там анализы мои не пришли?

Он: Пришли...

Она: И что там? Билирубин сколько?

Он: Много...

Она: Сколько?

Он: Восемьсот тридцать шесть...

Она: Странно, что я ещё жива... Печень уже не работает... Как ты думаешь, когда я умру?

Он: Терезонька, девочка моя, я не знаю... Это может случиться в любой момент, даже сегодня... Понимаешь?

Она: Понимаю... Я готова... Меня исповедовали и соборовали, а ты сделаешь все, как я просила... Да?

Он: Да... Обещаю.

Она: Так не хочется умирать, Володенька...

Он: И я не хочу, чтобы ты умирала...

Она: Но мучиться я тоже не хочу... И вас мучить не хочу... Чем быстрее, тем лучше...

Он: Я бы предпочел ещё помучиться. Смотри, как промедол помог, как долго ты нормально себя чувствовала.

Она: Не обольщайся, Володя, с таким билирубином и на промедоле не проживешь...

Он: Давай попробуем...

Она: Позови сестру, болеть опять начинает, пусть укол сделает.

Он: Хорошо, сейчас Олли подъедет, побудет с тобой, а я домой сбегаю, помоюсь, кота покормлю и вернусь.

Она: Возвращайся скорее...

...

Он: Как ты, черепашка моя?

Она: Плохо, Володя, очень плохо... Все болит... Внутри, как будто ножами меня режут.

Он: Кололи что-нибудь?

Она: Кололи... Не помогает ничего!

Он: А давно кололи?

Она: Минут тридцать назад. Все тело ломит, руки ноги выкручивает.

Он: Давай помассирую. Потерпи, Терезонька, может, просто ещё не подействовало.

Она: Может быть, но у меня уже мочи нет терпеть. Когда ты массаж делаешь, мне легче становится. Я Олли просила, но у неё так не получается, сил не хватает.

Он: Ты ела что-нибудь?

Она: Нет, мне не хочется, больно...

Он: Как в обед три ложки супа съела, так и все?

Она: Я кисель пила...

Он: Три глотка? Не густо... Может, поешь что-нибудь? Чего ты хочешь?

Она: Я не хочу есть, я хочу, чтобы не болело.

Он: Девочка моя, хочешь, я тебе животик поглажу?

Она: Нет, лучше не надо, просто ручку положи... С тобой мне немного лучше, но все равно болит сильно.

Он: На ночь промедол тебе сделают, поспишь. А утром я с Дарьей Андреевной поговорю, чтобы чаще его назначила, двух уколов в сутки мало, раз другие средства почти не помогают. А промедол, сколько сегодня действовал, часов пять?

Она: Я не знаю, что-то около того. А во сколько мне его сделают?

Он: Часов в одиннадцать.

Она: А сейчас сколько, полвосьмого? Я столько не выдержу...

Он: А что последнее делали, кетонал?

Она: Я не знаю, спроси у сестры, пусть ещё что-нибудь сделает, мне больно...

Он: Сейчас, я найду её...

...

Она: Сколько времени? Полдевятого? Это ужас какой-то... Невозможно терпеть... Больно...

Он: Давай, я подушки поправлю, а то ты съехала вниз, неудобно так лежать.

Она: Посади меня, оботри влажным полотенцем, я опять вся липкая...

Он: Вот так, хорошо, теперь вторую руку, шею, спинку...

Она: Подмышками... И грудь, и под сисечками... Только живот осторожно!

Он: Я осторожно, Терезонька. Ложись аккуратно, я придержу тебя... Теперь ножки оботрем.

Она: Хорошо, так полегче чуть-чуть. Я в туалет хочу.

Он: Давай, я посажу тебя...

Она: Подожди, я пока не могу... Полежу немного... Надо как-то с силами собраться... Господи, как больно! Ну, давай, поднимай меня... Потихоньку, аккуратно... Так, хорошо, теперь сажай... Держи, держи меня!

Он: Я держу, садись.

Она: Сидеть больно, тужиться больно, все больно! Моча чистая желчь и запах... Фу... Дай мне салфетку... Нет сил... Подотри меня... Все, лечь, лечь скорее!

Он: Тереза, тут кровь.

Она: Много?

Он: Нет, чуть-чуть.

Она: Печень не работает, Володя, по жилам уже не кровь бежит, а яд... Мелкие сосуды не выдерживают, лопаются... Поэтому губы все потрескались, кровь носом идёт... И внутри тоже самое происходит... Потом средние сосуды лопаться начнут, а потом крупные... Лопнул бы какой-нибудь крупный сразу - быстрая смерть...

Он: Терезонька, девочка моя...

Она: Позови сестру, Володя, пусть промедол сделает, я не могу больше терпеть.

Он: Ещё только девять часов... У неё одна ампула, через четыре, максимум пять часов он перестанет действовать, что будем делать?

Она: Я не знаю, мне больно...

Он: Давай, я тебе ещё ручки-ножки помассирую.

Она: А лёдик ещё есть?

Он: Да, я наморозил, принести?

Она: Да, принеси, так хочется холодненького.

Он: Вот, держи.

Она: Как вкусно... Дай мне весь стаканчик. А ты массируй, массируй, это отвлекает.

Он: Полегче тебе немного?

Она: Чуть-чуть. Такое впечатление, что внутри костёр разожгли, и он постепенно разгорается... И огонь волнами накатывает и все больше жжет. Вот, опять... Аааа... Аааа...

Он: Ребёнок мой бедный, как тебе помочь?

Она: Мммм... Аааа... Больно... Позови сестру, пусть уколет, я не могу больше! Мне больно!

...

Он: Рыбонька моя, сейчас станет легче, сейчас укол подействует. Расслабься, котенок мой, закрывай глазки, засыпай, а я тебя по головушке поглажу. Лапочка моя родная, хорошая моя, солнышко моё, сейчас отпустит, боль уйдёт, ты спокойно поспишь. Мидвиженок мой маленький, потерпи, сейчас пройдет, все пройдёт. Я с тобой, я рядом, мышка моя, черепашка моя любимая. Все будет хорошо...

Она: Что ты меня уговариваешь?! Ничего не проходит!!! Болит ещё сильнее, огнём все внутри горит! Мммм... Как больно! Аааа...

Он: Терезка, подожди, пятнадцать минут всего прошло, сейчас подействует.

Она: Мммм... Аааа... Мммм...

Он: Ребёнок мой, потерпи чуть-чуть, сейчас должно стать полегче...

Она: Аааа... Аааа... Аааа...

Он: Что ж ты так стонешь, солнышко мое?

Она: Больно, больно мне! Аааа!

Он: Терезонька, тебе наркотик укололи, должно подействовать. Днём вон как хорошо помогло, почти пять часов ничего не болело, сейчас тоже отпустит.

Она: Не отпускает! Аааа... Мммм... Пусть ещё уколет!

Он: У неё больше нет промедола, только утром теперь привезут...

Она: Я не доживу до утра, Володя... Пусть уколет трамадол, кетонал, что там у неё есть?! Мммм... Больно!

Он: Сейчас я её позову...

...

Она: Ну, что?

Он: Говорит, что промедол должен помочь, что пока ничего делать нельзя, сердце может не выдержать... Говорит, что боль и страх в голове, что нужно отпустить страх и тогда боль уменьшится...

Она: Володенька, я не придумываю, мне правда очень больно... Мне никогда не было так больно, никогда... Внутри все огнём горит... У меня сердце от боли не выдержит, а не от лекарств... Попроси, пусть ещё что-нибудь уколет...

Он: Я тебе верю, Терезонька, но я же только что с ней разговаривал, она сказала, что пока нельзя.

Она: Позови ее, я сама скажу...

Он: Хорошо, сейчас.

...

Она: Что уколола, что нет... Ооой... Мммм... Баралгин, папаверин, но-шпа... Это все фигня... Вообще не действует! Внутри огонь! Я не выдержу так долго... Мммм... Аааа... Что же делать?

Он: Я не знаю, что делать... Вот медицина у нас, даже обезболить не могут.

Она: Аааа... Аааа... Аааа

Он: Мне в училище зуб с открытым нервом без анестезии лечил один садист. К нему никто идти не хотел, а у меня выбора не было - так разболелось. Сначала больно было дико, а потом боль стала безразлична и даже приятна каким-то образом.

Она: Аааа... Аааа... Аааа...

Он: Покричи, выругайся, может это поможет...

Она: Мммм... Бл@@@дь! Аааа...

Он: Что же делать? Не скорую же вызывать? Да не поедут они в медицинский стационар, это же смешно...

Она: Позови... Мммм... Позови...

Он: Толку её звать, у неё нет ничего, что могло бы помочь...

Она: Мммм... Аааа... Врача позови... Дежурного позови...

Он: Сейчас я сестру найду, чтобы она его вызвала.

...

Он: Вот чёрт, нет её нигде...

Она: Аааа... Аааа... Аааа...

Он: Пойду ещё поищу. Судно заодно вынесу.

Она: Аааа... Аааа... Аааа...

...

Он: "Я не могу туда вернуться... Я не могу слушать, как она стонет, а я не знаю чем помочь... Сестра говорит, что и дежурный врач ничем не поможет... Что это конец... Что если наркотик не действует, коктейли её фирменные не работают, которые она в Чечне раненым колола, то значит, там внутри такой ад начался...
Господи, помоги! Избавь ее от мучений! Я не верю, но она же верит в тебя... Спаси её от боли! Ей так больно, она уже стонет на все отделение... За неё прошу - если ты есть, помоги! Ты столько раз спасал её, вытаскивал из беды, пожалуйста, сделай это в последний раз!
Что же я сижу здесь, как трус последний? Тереза там криком исходит одна, а я сижу, встать не в силах... Вставай, Володя, вставай! Иди к ней, делай что-нибудь, сука!!!"

...

Он: Терезонька, я вернулся.

Она: Врача... Позови врача...

Он: Я сестру нашёл, сейчас она придёт, скажи ей сама... ("Урод... Ну, ты и урод, Володя!")

Она: Позовите... Дежурного... Врача...

...

Он: Потерпи, Терезонька, сейчас тебе капельницу поставят, баралгин с новокаином...

Она: Скорее... Я... не выдержу... Аааа... Как больно! Аааа...

Он: Сейчас, сейчас, вот уже принесли, давай руку...

Она: Там... вен... уже нет... Надо... попасть...

Он: Полежи минутку спокойно, не мечись, сейчас вену найдут.

Она: Попали? Попали?

Он: Сейчас, сейчас.

Она: Попали?

Он: Потерпи ещё чуть-чуть...

Она: Ну, что так долго?! Попали?

Он: Все, попали, капает.

Она: Попали? Капает?

Он: Капает, капает! Хорошо капает.

Она: Хорошо... Капает... Аааах...

...

Он: Девочка моя... Терезонька... Вытянулась вся... Затихла... Расслабилась... Руки вмиг холодными стали... Взгляд затуманился и смотрит в одну точку...

Она: Аааах...

Он: Да, я понимаю, что она уходит... Оставьте меня с ней... Нет, пусть капает, она ещё жива... Вдыхает все реже и резче, и между вдохами только жилка на шее пульсирует... Тонкая жилка-ниточка... Пока жива, пусть капает...

Она: Аааах...

Он: Терезка, Терезонька, ты у меня самая лучшая, самая красивая. Я всю жизнь люблю только тебя, всегда любил, даже когда злился на тебя, даже когда думал, что не люблю, даже когда ты думала, что не люблю...

Она: Аааах...

Он: Спасибо тебе, мидвиженок, за все. Я ни о чем не жалею, я прожил с удивительной женщиной целую жизнь. Как тут считать? Знакомы мы... тридцать три года, влюблен я в тебя тридцать два, близки мы с тобой тридцать один год, женаты - двадцать девять лет. За эти годы всякое было, но мы с тобой справились, ты у меня умница! Я тебя очень люблю, звездочка моя.

Она: Аааах...

Он: Я не знаю, как мне жить без тебя, черепашка моя... Но я все выполню, о чем ты просила, даже не сомневайся. И прости меня ещё раз за всё, за все мои грехи... Я люблю тебя, мое солнышко, я не встретил за всю жизнь ни одной женщины, которая была бы лучше тебя. А сыночка ты просто замечательного родила, спасибо тебе за него. И за любовь твою спасибо.

Она: Аааах...

Он: Я ее чувствовал, твою любовь. Я был счастлив с тобой, моя девочка родная, моя Терезонька. Ты удивительная, необыкновенная, редкая женщина. Мне повезло любить тебя и быть твоим мужем. Я никогда тебя не забуду, девочка моя.

Она: Аааах ---------------------

Он: Жилка перестала биться... Вот и все... Нет больше моей девочки... Прощай, моя любовь...

Она: ---------------------------

Он: Прощай, моя девочка... Дай, я поцелую тебя... Какой сразу холодный лоб... Закрывай глазоньки... Отмаялась, рыбка моя... Прощай, Тереза. Я никогда тебя не забуду...

Она: ---------------------------

Он: Да, все кончено... Нет, я в порядке... Нет, мне не надо ничего... Да, хорошо, пишите двадцатое августа, пять минут осталось... Она ещё здесь... Со мной... Она всегда будет со мной...


20 августа. --------------------

________________________________

Тереза умерла... И сегодня, через десять месяцев, в это трудно поверить. Столько было в ней энергии, столько любви к жизни, столько позитива! До сих пор иногда кажется, что она просто уехала и вот-вот вернётся... Разум понимает, что это не так, но сердце никак не может расстаться с иллюзией.

Я стараюсь жить так, как всегда хотелось Терезе. Ужасно, что ей пришлось умереть, чтобы я начал менять свою жизнь…

Я выполнил в той, или иной мере почти все Терезины просьбы. Кроме одной... Она просила меня не плакать... Но я не могу... Я плачу... Я ничего не могу с этим поделать... Она всегда будет со мной - моя Любовь и моя Боль.

Калининград
Июнь 2016