Музыка: Kraftwerk Die Mensch-Maschine
1
Коптер кружил над лесом на высоте около трёхсот метров. Квадрат за квадратом, сектор за сектором Эстетика методично искала следы челоба. Дым от костра, Франки сказал, что челоб обязательно разведёт костёр, даже если он ему не нужен для приготовления еды. Пока она нашла только лесной пожар, о чём доложила в Центр.
Наконец, приборы засекли подходящий дымок и Эстетика посадила свой коптер в двух километрах от этого дыма. Пугать Карела не следовало, напротив, она, как маршал, должна появиться открыто. Нулёвка думала о тактике первого контакта. Франки предлагал, – а что он мог предложить другое? – строгого доброжелательного маршала, который всегда поможет. А если появиться в ситуации, будто бы маршалу требуется помощь? Чем не вариант? Очень даже вариант! Она представила, как Франки хмурится и слегка подёргивает правой стороной рта. Он всегда так делал, когда Эстетика ошибалась. Никогда она не ошибалась! Просто хотелось подразнить, а заодно и проверить, как такие, как он, действуют в разных обстоятельствах. Франки, Франки… Что-то слишком часто она вспоминает о нём. Это особенность её организма. Эстетика не то, что категория ноль, она была гораздо выше, но обратной стороной этого являлась повышенная эмоциональность. Название ещё не устоялось, но чаще всего употреблялся термин « категория суперноль».
Стоянку Карела её воздушные инсекты обнаружили на берегу реки уже ближе к ночи. Костёр освещал устроившегося спать Карела. Эстетика решила подобраться поближе, осмотреться на месте, а уже потом выбирать вариант знакомства, в том числе и время. Если встреча произойдёт утром, то ничего страшного в этом она не видела, главное, челоб уже найден.
Эстетика сидела на земле, скрестив ноги под собой, в двадцати метрах от ночёвки и жевала травинку, когда услышала шум сзади. Инсекты показывали, что к ней подкрадывался Карел. В руках он держал дробовик. «А он почти бесшумен и сразу стрелять не собирается», – одобрительно подумала она, продолжая сидеть в расслабленной позе. Как только ствол дробовика коснулся спины, Эстетика одним движением выбила оружие из рук Карела, попутно сломав его пополам, а самого челоба прижала спиной к земле. Одной рукой она сжимала его достоинства в паху, а другой прижимала вывернутую ладонь Карела к своей груди. Шевелиться в таком положении парень не мог.
– Надо было стрелять в тебя, чёртова нелюдь, – сказал он и закрыл глаза, – можешь убивать.
– Карел! Никто никого убивать не будет, – Эстетика проговорила прямо в ухо Карелу с определёнными модуляциями в голосе, от чего уху челоба стало щекотно, – меня зовут Эстетика. Если пообещаешь, что не будешь со мной драться, я тебя отпущу. Я не собираюсь возвращать тебя в деревню. Я странствующий маршал. Кивни, если согласен.
После короткого раздумья, челоб согласился и кивнул. Эстетика сначала отпустила пах, а потом ладонь. Карел сел и сложил руки между ног.
– Говорите, что добиваетесь повышения рождаемости, а сама чуть не оторвала мне нужную вещь, – Карел слегка морщился от остатков боли.
– Да, ладно! Основное усилие было на руку, а там, – Эстетика глазами показала, где, – я просто подержала у молодого и здорового челобика.
– Зачем ты здесь?
– Мне захотелось посмотреть на сильного мужчину.
– Посмотрела? – Карел поднялся, подошёл к разбитому ружью, поднял, повертел в руках и со вздохом бросил их, – хорошая была тулка*. И как теперь охотиться? Можешь идти и рассказывать, что даже пощупала.
– Без меня ты не найдёшь её.
Карел стоял и не поворачивался к Эстетике. Так и ответил, стоя к ней спиной:
– Найду, – только едва заметная нотка говорила о дрогнувшей уверенности.
– Не найдёшь, Карел! Тем более – пешком. У меня есть коптер. Она может быть очень далеко.
Челоб заколебался. Он понимал, что Эстетика права, но внутри всё ещё бурлило от понятия «робот». Ичелы, роботы, маршалы – все одним мирром мазаны!
– Меня обманом закрыли в комнате и не выпускали больше двух суток. Мне даже не разрешили с ней встретиться. А потом все смотрели на меня, как будто это меня эти долбанные тройки… Начали тут же подбирать мне новую невесту… Почему они всё решили за меня, за нас? И вы тоже, – Карел замолчал, пауза была довольно длинной, Эстетика тоже ничего не говорила, – и я решил уйти. Сам решил. И когда найду, мы не вернёмся. Отвези меня туда, где она сейчас!
– Я не знаю, где сейчас Эола, но помогу тебе найти её. Для этого и искала, – Эстетика заметила, что челоб по-прежнему поддерживает руку, на которую пришёлся её приём, – Покажи руку, что-то долго она болит у тебя. Похоже, что я перестаралась.
Карел протянул руку, она уже стала опухать. Эстетика начала ощупывать запястье своими длинными тонкими пальцами, достала коробочку-доктора и с его помощью определила, что есть трещина и сильное растяжение. Это неприятно, но не страшно, нескольких инъекций и повязки будет достаточно. В коптере можно посмотреть детальнее, там аппаратура посильнее. По первым впечатлениям она получила именно тот эффект, который и планировала. Больно, но не смертельно, трещина, но не перелом. И не враг, а целительница.
– Ловко ты меня скрутила!
– Я научу тебя искусству побеждать, Карел. Если ты, конечно, хочешь этого.
___
* Тулка – ружьё Тульского оружейного завода.
2
– Франя! Ты не знаешь где можно найти какую-нибудь свободную сторожку или охотничий домик дня на три-четыре?
– Привет, Очаровашка! Хе, Франя, никогда бы не подумал, что меня можно так назвать и что я не буду возражать! Как знал, что тебе что-то такое понадобится. Держи адрес: рыбацкий домик на озере. Нашла беглеца?
– Нашла! Исключительно благодаря твоим бесценным советам.
– Помощь нужна?
– Нет, спасибо, мы сами.
Эстетика не скрывала этот разговор, наоборот, включила по громкой, чтобы Карел слышал.
– Мы, что, не собираемся искать Эолу!? Три-четыре дня!? Так и думал! Все вы врёте! Посади коптер! Я как-нибудь сам! – бушевал Карел.
– Мы как раз и будем этим заниматься. Надо обдумать предстоящую операцию, тебя хоть чему-то научить, чтобы ты не был мне обузой. Ты парень видный, но для серьёзного дела, извини, пока никакой, – ответила Эстетика, – между ног уже не болит?
Карел смотрел бешенным взглядом на спокойное красивое лицо Эстетики, хотел ещё что-то сказать, но передумал и отвернулся. Ещё несколько раз во время полёта он напрягался, как бы собираясь сказать, но ничего не говорил и продолжал сидеть, уткнувшись в иллюминатор коптера. Он заговорил, только когда они облетали озеро. Продолговатой формы оно протянулось через смешанный лес с севера на юг на пять километров, в самом широком месте было больше полутора. В этом месте на западной стороне и стоял бревенчатый домик на сваях. От него через не очень густые камышовые заросли вели мостки в озеро метров на пятнадцать.
– Рыбное должно быть озерцо.
Коптер пришлось сажать на воду, потому, что подходящие для этого поляны были достаточно далеко. Двумя тросами коптер надёжно привязался к деревьям, но вещи пришлось переносить из него на берег по воде – по-другому не получалось. Солнце палило во всю и Карел, раздевшись до пояса, без видимого напряжения перенёс два больших баула на берег. Эстетика тоже опустила до пояса верхнюю часть комбинезона и завязала рукава на талии, оставшись в бледно-розовом топике с глубоким вырезом. Выше левой груди была татуировка с её именем, меняющая цвет, в зависимости от угла зрения. С двумя коробками она спрыгнула в воду, но не совсем удачно, одна из коробок стала вываливаться, Эстетика попыталась удержать её, но сама потеряла равновесие и вместе с коробками упала в воду. Карел бросился ей на помощь, подхватил за одну руку и помог встать на ноги. Топик промок и прилип к телу, теперь он скорее показывал, чем прикрывал. Эстетика хлопала ресницами, открывала и закрывала рот, одной рукой вытирала воду с лица, а другой держалась за челоба.
– Носи по одной коробке, – сказал Карел, не отрывая глаз от топика, вернее от груди, видной во всех подробностях. Девушка перехватила взгляд, что-то нажала, топик снова стал непрозрачным и не таким облегающим.
Вход в домик располагался с правой стороны, если смотреть с озера, а к мосткам нужно спускаться по лестнице в шесть ступенек. Сам по себе домик был практически дикий – электро-генератор да возможность подключения к сети через аэростат по хаймаксу, вот, пожалуй, и всё. Карел включил окно, потом увеличил его до половины стены, при свете рассмотрел простое убранство. Топчан, стол, две табуретки, полка с запасами еды, простые рыбацкие снасти и такой же простенький холодильник.
После того, как они разместились, Эстетика сказала, что два часа они посвятят борьбе, потом занятия по литературе, потом Карел начнёт учить её ловить рыбу. Ещё надо провести медицинский осмотр. Потом видно будет.
Во время занятий по борьбе Карелу пришлось сильно потеть, потому что в процессе проведения приёмов по освобождению, удержанию, работе против оружия ему приходилось трогать Эстетику везде: и талию, и грудь, и между ног тоже. Эстетика постоянно ускользала, а Карел старался удержать. Иногда это ему удавалось.
Важной частью исследований Эстетики было получение семенного материала Карела.
3
Австралия, Тасмания и Новозеландские острова объявили о создании Союза и об ограничении доступа на их территорию. Объявлялось об упразднении маршальской службы, ещё ряда структур, вся власть переходила в руки Временного Комитета, юрисдикция Высшего Совета прекращалась. Председатель Временного Комитета говорил о готовности к сотрудничеству, о равноправии, об исторической преемственности и справедливости, потом снова о равноправии всех рас и народов, о пробуждении национального самосознания, о единодушной поддержке населения и сплочении на основе заповедей, данных Творцом, как единственно верных. Ибо Творец предсказал, что появится новая Рожаница, и она появилась. Временный совет призывает освободить Рожаницу... Временный Совет оставляет за собой право… В состав Комитета входили шесть нулевиков, два ичела и один челоб. Для поддержания порядка создавались отряды Службы Стражей.
– Я думаю, что наша встреча состоялась слишком поздно, – произнёс Дворжак, никто из присутствующих ему не возразил, не поддержал и не взял слово.
Они очень интересно обсуждали наработки Группы исследований маловероятных событий, но, увы, их прервало экстренное сообщение по внутренней сети. Обсуждать стало нечего – маловероятное событие случилось.
– Нулевики захватили власть, – сказал кто-то из молодых аналитиков. Никто не хотел произнести это вслух, хотя слова вертелись у каждого на языке, – пока на ограниченной территории.
– Нам всем лучше быть каждому на своём рабочем месте. Всего доброго, – Осинский всем кивнул и вышел.
– Бориса, я тоже пойду, мне надо разобраться с маршалами. До вечера, – Дворжак прикоснулся к её плечу и тоже ушёл.
В Центре ему сразу стали докладывать, что связи с маршалами Австралийского района нет ни по каким каналам, в том числе и с маршалами, направленными туда по программе взаимообмена. Со спутников изображение передаётся с разрешением в два километра на пиксель, рассмотреть, естественно, ничего нельзя. В открытой сети нет никаких сообщений, кроме аварии на индонезийском сервере, в результате имеются сложности с работой некоторых площадок, ведутся ремонтные работы. Попытки связаться с Мехди Дворжак не предпринимал. Да и что спрашивать? Алё, шеф, а что случилось? Должно быть наоборот: шеф, случилось то-то и то-то, принятые меры такие-то, помощь требуется такая и в таком объёме или не требуется. Доклад о потере связи с маршалами уже направлен наверх. Если сверху не пришли никакие указания, значит, дело ещё хуже и до маршалов руки не доходят. А вот с коллегой Южно-Азиатского района надо связаться.
В полдень сеть взорвалась комментариями доморощенных и профессиональных аналитиков и политологов. Довольно скоро вырисовалась картина, близкая к действительности, но построенная на предположениях и интерпретациях речи председателя Временного Комитета Союза. И, само собой вопросы, что там думает правительство и что народ имеет право знать. Если там произошёл вооружённый мятеж, есть жертвы, то надо их раздавить всей силой Федерации. Разумеется, большинство предлагало не пороть горячку и дождаться достоверной информации.
– Здравствуйте, коллега, – приветствовал Дворжака руководитель маршальской службы Юго-Восточной Азии Хао Фонг, – надеюсь, что на вас эта эпидемия не распространится.
– И вам многих лет процветания! Вы считаете это эпидемией, Хао? Почему? – Дворжак вышел на середину своего кабинета и стал напротив виртуала Фонга.
– Видите ли, Пьетро, взрывной характер развития ситуации похож на эпидемию. Та же самая математика, та же самая модель. Я пришлю вам некоторую информацию, но на много не рассчитывайте, командор, у нас введен повышенный контроль за потоками. Сейчас не мы с вами определяем уровень сотрудничества.
– Мы можем вам чем-нибудь помочь? Вам удалось восстановить связь с маршалами?
– Я не могу ответить на ваш вопрос, Пьетро. Прошу меня извинить, мне надо идти. Я рад был тебя видеть, – виртуал Хао Фонга погас.
Сначала Дворжак хотел посмотреть присланный Фонгом файл, но что-то его удержало. Он не стал извлекать его из изолятора поступивших файлов, вместо этого связался со специалистами, чтобы они проверили посылку на вредоносность. Эпидемия могла распространяться и таким образом.
4
На этот раз все сидели в кабинете Мехди. Он рассказывал последние новости. Убитых сравнительно мало – тридцать три ичела, из них семь маршалов, и двадцать пять нулевиков, Население, в основном, поддержало Временный Комитет и это было странно. Прежде оно особой религиозностью не отличалось, а в выступлении Председателя был заметный посыл на эту тему.
– Немного о самой, так называемой, религии, – продолжал Мехди, – по сведениям компетентных служб, она зародилась чуть больше семидесяти лет назад, на первом этапе была довольно миролюбивая, поэтому особого беспокойства не вызывала. Но в последние пару лет в её идеологии появилось агрессивное крыло. Похоже, что именно оно произвело переворот и находится сейчас у власти. Их последователи есть и у нас. С идеей нужно бороться с помощью другой идеи, как мне там сказали, – Мехди кивнул наверх, – против их Творца выставим Созидательницу. Это рекомендация соответствующих специалистов. Работа тонкая, я, честно говоря, не очень себе представляю, как маршалы начнут читать проповеди или что там ещё. А среди меня кто и как будет проводить эту работу?
– Маршалы только с виду тупые, а вообще они понятливые, – высказал своё мнение Дворжак, – мы же работаем с челобскими храмами и немного в курсе, когда лучше религию подавать – к завтраку или перед сном. Мы-то как раз разберёмся. Но ты прав, кто и как будет внедрять идею среди нас и нулевиков?
– Пьетро, дай команду своим, чтобы получили по три боевых робота, плюс периметры пусть укрепят. Мало ли что кому в голову взбредёт. Кроме того, мы восстанавливаем свою систему связи и навигации. Тоже пусть получают. Это не пожелание – это приказ. И что мешает нам жить мирно? – Мехди вздохнул, – Кто им не позволял верить в жизнь после демонтажа? Почему вдруг?
– Кризис, Фарух, элементарный кризис нашей цивилизации, – ответил на вопрос Осинский, – Мы перестали расти, более того экономика топчется на месте, если не хуже. Ведь она родилась для удовлетворения потребностей челобов. Мы в том числе. И вот теперь, когда количество челобов заметно снизилось, оказалось, что заводы строить не надо – не знаем, что делать с имеющимися, чем их грузить. Восемнадцать процентов заводов по производству тел для роботов стоят на консервации и не видно причин для возобновления их работы. Производство в космосе упало очень серьёзно. Падает численность не только челобов, но и нулевиков, и нас, ичелов.
– А у нас почему падает численность?
– А зачем? У нас не оказалось достойной замены идеи служения челобской цивилизации. И пока мы не найдём эту идею, надо сделать всё, чтобы челобы жили. Если мы не найдём её никогда, то пусть и челобы живут вечно. Я думаю, что они ушли из городов, потому, что для них там не оказалось работы, её забрали роботы. От ичелов до простых автоматов. Забрали всё – от подметания полов до конструирования машин и сочинения музыки. При этом сначала конструирование и сочинение музыки, а потом уже мытьё полов. А сейчас нулевики и мы оказались в подобной ситуации. У нас тоже количество работы уменьшается, простую берут себе простенькие автоматы, а сложную мы отдаём суперкомпьютерам. Остаётся только работа с челобами. Так что претензии нулевиков к нам и наоборот – это лишь повод, внешнее проявление, а причина – кризис идей и безработица. Вполне возможно, что Созидательница поможет нам обрести идею, а Творец – тем бунтовщикам. А там видно будет.
– Красиво завернул! Браво! – Мехди даже захлопал в ладоши, но в голосе слышались язвительные нотки, – Как нам это поможет сейчас? – спросил жёстко.
– Как есть, – Осинский пожал плечами, – Прямо сейчас никак. Но, зная проблему, легче искать решение. Нам надо задать себе вопрос, зачем мы живём? Челобы всегда его задавали себе.
– И что, нашли ответ?
– Нет. Но думали над этим.
5
Чертёнок вылез из-под пуховика Эолы и приветственно махал мне рукой. Я ему подмигнул и он, ёжась от воображаемого холода, скрылся где-то в глубинах одежд. Рекс бегал вокруг нас, тёрся о наши ноги, пока не получил приказ посидеть спокойно.
– Ну, где ты был так долго, Иван? Я переживала, – Эола стояла, прижавшись ко мне и гладила варежкой моё плечо. Меня как будто заклинило, я стоял и глупо улыбался.
– Да, уж, переживала, – вмешался Робот, – мы думали, что она ледники разнесёт. Пошли в хоромы, Рекс, тебя тоже касается.
Пёс смотрел на меня и ждал, что я скажу, на слова Робота он подчёркнуто не реагировал.
– Пойдём, пойдём! Посмотрим на их рай, – я погладил по загривку Рекса, – Робот, я правильно понял, что это Земля Вильчека?**
– Правильно, Иван, восточная сторона. Это – пролив Моргана, а за ним остров Греэм-Белл, – Робот показал рукой на море, – Наша база находится трёх километрах от берега. Ну, пошли уже! Девушка и так два часа на холоде! Солнце тут обманчивое.
База представляла из себя параллелограмм, выкрашенный красно-сине-белые цвета, в длину метров сто и в ширину метров сорок. После тамбура мы попали большую комнату, в которой оставили верхнюю одежду, переобулись, Эола по-хозяйски объясняла и помогала разобраться.
– Хозяйка, – сказал Робот, – займись обедом, пока мы тут перебросимся парой слов с Иваном, минут через пятнадцать мы придём.
Эола позвала с собой Рекса и они убежали.
– База полностью автоматическая. Из разумных здесь, кроме вас с челобкой, только я.
– А Пашка и ещё двое? – спросил я.
– Я и есть Пашка и остальные трое – тоже я.
– Ты же сказал мне тогда, что ты не Пашка. Один в четырёх? Или четыре в одном? Что-то я не совсем понял.
– В принципе все четыре – аватары. Тогда я просто обозначил, что это другое тело. Мой разум находится далеко отсюда. В общем, физически вы здесь вдвоём. Программа настроена так, что вас здесь нет, если вы попадаете в объективы камер, то она автоматически удаляет ваши изображения. Так вот, одни, перед тем, как вы захотите немного покувыркаться, я тебе напоминаю, что только с предохранением, чтобы никакая твоя зараза не попала в челобку. А ещё тебе придётся пройти полное медицинское обследование. Здесь есть лаборатория. Без оружия за пределы бокса не выходить, на острове много белых медведей, особенно на побережье.
– Ты говоришь, так, Пашка, как будто после ужина тебя не будет. Вы привезли Эолу и меня на Землю Франца-Иосифа, потом улетите, не оставив нам никакого транспорта. Всё, ловушка захлопнется. Рай на Земле, он же тюрьма. Победа без единого выстрела. Здорово. Красиво.
– Никуда улетать я не собираюсь, – возразил робот, – я тебе толкую, что никто за вами не собирается следить. Вы здесь совершенно свободны, и коптеры тоже в вашем распоряжении. Но здесь – Крайний Север и природные условия тут тоже крайние. Вернёмся к медицинским проблемам. Да, самый лучший вариант для беременной челобки был бы тот, который реализуется в естественной среде умеренного климата. Но Эола уникальна и условия неординарные. Не перебивай, пожалуйста. Потом задашь вопросы и выскажешь своё мнение. Обещаю, что я всё выслушаю самым внимательным образом. Вирус, который находится в тебе, как в любом ичеле, мутировал раньше и, похоже, что снова мутирует. Он передаётся только и исключительно половым путём. Первая мутация заключалась в том, что он перестал передаваться нулевикам. Возможно, что в результате второй мутации он не будет передаваться и челобам. Было бы лучше, если ваше кувыркание проходило без проникновения. Но ей нужны такие эмоции. Так вот, о вирусе, возможно, он перестроится так, что будет их убивать, хотя нет никаких признаков такого его действия. Тем не менее, риск здесь неуместен. Защита и ещё раз защита! По результатам анализа твоих личных показателей возможны два варианта. Первый – вирус внутри тебя безвреден. Второй – вирус агрессивен. У тебя будет выбор: а – ты сможешь потребовать освободить тебя и мы вернём твою персону туда, где взяли, об Эоле забудь; б – ты можешь остаться, но пройдёшь процедуру стерилизации. Мы очистим твой организм от вируса и вакцинируем от повторного заражения, но ты потеряешь возможность иметь детей. Перед этим сможешь продолжить свой род с любой ичелкой. Хочешь, с вертихвосткой Лилией, хочешь – с грудастой Тамарой, хочешь – с обеими сразу или с кем-нибудь ещё. Доставку их к месту совокупления мы гарантируем. Выбор за тобой. Можешь задать свои вопросы.
– А какие тут вопросы? Ты сам меня учил, что победить в игре, правила которой пишет противник, нельзя. И условия были такие, что я не мог отказаться играть. Очень похоже, что те, с которыми я дрался в лесу, были из твоей команды. И команда Витта тоже. Показали цирковое представление – все довольны, все смеются.
– Ты хороший ученик. В лесу ты дрался с настоящим противником.
– Говорить можно что угодно, я ведь проверить не смогу. Особенно отсюда. Да и история про вирус тоже попахивает скверно. Если есть вакцинация от него, можно предположить, что его сделали на Земле, а не притащил его какой-то нулевик из космоса, и вакцина, соответственно, была создана вместе с вирусом. И почему в таком случае для решения проблемы рождаемости у челобов не стерилизовать всех ичелов? Это же можно сделать незаметно для нас! Или почему не вакцинировали челобов?
– Мы пробовали, но на челобов вакцина не действует, как нам хотелось бы. Высокая смертность. Как говорит учение о Матери-Созидательнице, и челобов, и роботов создал Господь. И не нам уничтожать его творения. Я имею в виду – под корень. Понемножку можно.
– Ерунда! Роботов создали челобы!
– Как сказать, Иван, как сказать! Непонятно, как и когда у роботов появилось осознание самих себя, когда совокупность программ превратилась в сознание. Мы до сих пор не можем объяснить, почему не случается Катастрофа ошибок***. До последнего времени мы объясняли это вмешательством или влиянием челобов.
– Что это за учение? Эола верит в Мать-Созидательницу. И ещё один совершенно дурацкий для маршала, наблюдавшего сотни беременных челобок, вопрос. Почему здесь, в зоне повышенной солнечной и космической радиации, во время формирования эмбрионов? Очередной эксперимент на живой челобке, важность и ценность которой невозможно определить? Или эксперимент важнее её здоровья и здоровья детей? Какие мутации вы ещё хотите получить – ту самую Катастрофу?
– Ну, радиацию на острове ты преувеличиваешь. Она не больше, чем в горах, где всегда было много естественных долгожителей. Катастрофа в этих условиях не грозит. Чистый воздух, дикая природа. Холодновато, правда. Но здесь Эола не навсегда. Сейчас это самое безопасное место на Земле, наверное. Медовый месяц. На складе найдёте бочонок с мёдом, половину этого бочонка девушка должна съесть за этот месяц. Кстати, на случай вспышки на Солнце здесь имеется прекрасное помещение под землёй. Не проникнет ни один сигма-минус-гиперон****! Про Мать-Созидательницу сам почитаешь, в местной библиотеке есть экземпляр с комментариями самого Ма Пилигрима. Как прочитаешь – подискутируем на эту тему. Мне кажется, что Эола заждалась тебя, Иван.
_____
**Земля Вильчека – второй по величине остров в архипелаге Земля Франца-Иосифа (РФ), всего 192 острова. Википедия.
***Очень сложные системы при воспроизводстве самих себя должны это делать с очень большой точностью. Если количество ошибок превышает критическую величину, а она близка к 1, то через несколько поколений система перестаёт воспроизводить саму себя. Система не производит то, для чего она предназначена – она производит неизвестно что. И это уже не является первоначальной системой и продуктом. А может уже и не системой. Например, на железной дороге организована работа без участия человека. Электровозы, тепловозы, вагоны, колёсные пары, рельсы, шпалы, семафоры, сами дороги, средства связи и всё остальное проектируются и производятся в автоматическом режиме в соответствующих КБ и заводах, где совсем нет людей. И вдруг через каждую тысячу километров вместо рельса (очень грубо, для наглядности, на самом деле достаточно гвоздя, крепящего рельс к шпале) в результате ошибки в программе укладывается шпала или ничего не укладывается на длине в три метра. При этом система сигнализирует, что всё в порядке. Понятно, что происходит, когда на приличной скорости подъезжает паровоз с вагонами. Очень скоро и лавинообразно рушится вся система. Это и есть Катастрофа ошибок. А вот амёба без ошибок копируется уже шестьсот миллионов лет. Прим. авт.
****Сигма-гипероны — элементарные частицы, представляющие собой барионы со странностью ;1 и изотопическим спином 1.[1]. Они группируются в мультиплеты по три частицы: сигма-минус-гиперон ;;,сигма-ноль-гиперон ;0, сигма-плюс-гиперон ;+. В состав ;-гиперонов входят верхние, нижние и один странный кварк. Википедия.
6
Мне кажется, что я хожу совершенно голым перед этим роботом! Он упомянул Пилигрима так, как будто был абсолютно уверен, что я знаю его. Да пошли они все!!! Интересно, что там приготовила Эола? Я потянул носом и пошёл на запах. Рекс встретил меня вставанием на задние лапы, а передними опёрся на меня. Левой лапой он стучал по мне.
– Нравится здесь, Рекс? – спросил я его, он утвердительно кивнул головой и залаял, – Вот и хорошо. Посиди пока. Тут так вкусно пахнет!
Эола подняла на меня глаза, не прекращая что-то резать и улыбнулась. Я подошёл сзади, обхватил её руками и сложил их у неё на животе.
– Я чувствую, что там кто-то есть, но пока не чувствую никакого движения. Девчонки мне рассказывали, что вот ручкой пошевелил, вот ножкой. Разве можно это узнать? – Эола стала немного другой. Она стояла, прислонившись ко мне спиной и мы были одним целым. Мы оба знали, что сегодня произойдёт, но оттягивали этот момент, нам обоим немного страшно от будущего, Эоле по одной причине, мне – по другой.
После обеда, оставив Эолу с Рексом наводить порядок на камбузе, я пошёл в медицинский отсек. Там меня уже ждал Пашка. С некоторого времени я их стал легко различать. Робот провёл меня в совершенно пустую комнату.
– Проводить исследования и делать выводы ты будешь сам, я только помогу разобраться с этим оборудованием, – на его роже ничего не отражалось, потому, что рожа так устроена, ну и фиг с ним.
– Исследования сами по себе, а результаты – сами, – сказал я, – даже я так умею.
– Если ты примешь решение остаться здесь, – продолжал робот, оставив без внимания мою шпильку, – то ты должен уметь работать на этом оборудовании. Оно тут помощнее, чем в большинстве клиник. А то, что не веришь – правильно, я бы тоже не поверил.
Пашка прикоснулся к стене, открылся отсек, из которого он достал тридцатисантиметровый комбинезон.
– Раздевайся, – продолжал робот, протягивая комбинезон мне, – и надевай эту одёжку. Датчиков на руках, груди, ногах не будет, всё здесь.
После того, как я натянул на ноги легко растягивающуюся материю комбинезона, он стал активно надеваться сам, становясь как бы второй кожей. Голова, включая глаза, уши и даже рот тоже оказались покрыты материей, некоторое время я даже ничего не видел. Как только зрение вернулось, я увидел комнату, заполненную оборудованием, в воздухе висели экраны и различные органы управления. Сам я стал прозрачным – были видны все мои органы. Пашка стоял на том же месте, непрозрачный.
– Выбери программу тестирования.
– Где она?
– Прямо перед тобой. Подойди, посмотри, прочитай и действуй по инструкции. Смелее, ты же работал с аватарами, всё то же самое, только интерфейс побогаче.
Да, интерфейс побогаче. Я не мог отличить реальность от виртуальности – чувствовал холод металла и тепло дерева, различал запахи и вес вещей, наверняка, если попробую на язык, то не спутаю красное с мокрым. Скоро мне это всё понравилось, а ещё через некоторое время я просто работал. Создал копию своего изображения, а сам оделся в зелёный медкомплект – так психологически проще. Я доктор и исследую кого-то другого. Свободных вирусов в моём организме не оказалось.
– Надо глубже копать, мутант, – раздался голос робота, – просто так вирусы никуда не могли деться. Часто они встраиваются в ДНК, по крайней мере, челобская наполовину состоит из ретровирусов. Для них это стандартный ход. Я уже видел такое у некоторых ичелов, но у тех были и свободные вирусы. Я говорил тебе, что на мой взгляд на подходе очередная мутация. Эх, посмотреть бы в динамике!
– Вдивляюсь с вас, боевых роботов! – подначил я робота, – Такой инстинкт учёного-исследователя! А ты стихов любовных не пишешь? Ты и боевые операции так готовишь? Ну, чтоб красиво было!
Но эта железяка оказалась права – в цепочке ДНК была обнаружена структура вируса.
– Ну и что с этим делать? Это просто балласт, или он выполняет какую-то функцию?
– Может быть он и есть то звено, которое не допустит катастрофу ошибок, – задумчиво, как бы размышляя вслух, сказал Пашка.
– Почему ты так вцепился в это?
– Потому, что сорок два. В своё время было несколько видов разумных людей, но остался только один. Вполне возможно, что система стала перегружена и Природа освободилась от всех, за исключением кроманьонца. Сейчас мы наблюдаем ту же самую картину, есть три вида разумных существ: нулевики, ичелы и челобы. Два из них лишние. Остаться должен только один, но он должен уметь рождать детей больше одного и быть свободным от ошибок. Пока ни один вид не соответствует этим требованиям. Вдруг ты такая же ценность, как и челобка? Хочешь или нет, а нескольких ичелок тебе придётся оплодотворить. И обязательно естественным путём, чтобы не привносить лабораторных ошибок. Как тебе обязанности производителя? Ферму откроем со свободным выпасом стада, – робот, наверное, улыбался от своих шуток, по голосу это легко угадывалось, – цветочки посадим… Красота! Ладно, переодевайся, для начала достаточно. Помни, что я говорил тебе о предохранении. Может быть, Природа ошибалась, можно и несколько видов разумных существ? Надо подумать. И нужен натурный эксперимент.
Я почти бежал. Эола ждала меня на камбузе, сидя за столом и подперев щеку.
– Рекс, сидеть здесь! Где наша комната?
– Второй коридор, налево, номер одиннадцать, – пролепетала она.
Я схватил её за руку и потащил за собой.
– Тише, Ванечка! – лицо Эолы светилось счастьем. А мне, кроме этого света, больше ничего и не надо.
Конец первой части.
2 июня 2016 г.