Вечер плавно перешел в ночь, уже неизвестная по счету бутылка алкоголя иссякла и открыли новую. Веселая была встреча, народу много, постоянно кто-то что-то кричал, кто-то рассказывал анекдот, а кто-то историю из своей жизни. Раскаты смеха раздавались после каждого затишья, наступающего для того чтобы расслышать то, над чем будем смеяться все вместе потом. Но иногда наступали паузы и в них либо наливали для нового тоста, либо выходили курить толпой на общий балкон. В этот раз пауза была немного длиннее и никто никуда не пошел, просто сидели, но…
- Мих, сыграй!
- Что сыграй?
- Ну вон твоя скрипка лежит на шкафу, это ж твоя, не отпирайся, давай играй.
Следует сказать, что на шкафу действительно лежал музыкальный инструмент, но не скрипка. Виолончель. Она принадлежала моему отцу. Он играл на ней в детстве, но потом, как это часто бывает, инструмент был забыт и перемещался с одного места на другое так и не найдя себе достойного применения, кроме напоминания о былом увлечении отца музыкой. Играть на этом инструменте я не умел. Совсем.
- Я не умею, это виолончель моего отца.
- Да хорош заливать, а! Давай, Мих не стесняйся, все свои, ну ты чё?
В моей жизни было много разных людей и компаний, на разных этапах моего жизненного пути. Я всегда был начитан и достаточно много знал, для своего возраста, но друзья часто были менее заинтересованы в самообразовании чем я, особенно те, что проживали в моем месте обитания и в моей школе. Эта компания состояла из друзей по школе и других знакомых, которых привлекала сама жизнь гораздо больше, чем строки написанные писателями.
- Ребят, я серьезно! Я не умею.
И тут все, практически хором, стали уговаривать меня дать им концерт.
- Ну ладно, но я вас предупредил.
- Мы будем хлопать! Все пучком, не боись Миха! Давай нам Кабанэру! – и
далее, в том же духе, последовали подбадривающие лозунги.
Я снял со шкафа виолончель, взял в руки смычок, немного подправил струны, некоторые совсем ослабли. Выждал значительную паузу. И…
Я оторвался по полной. Это был визг, скрежет, иногда случайно - реальный звук, который должен был издавать этот инструмент на концерте, но в целом анархия и какофония, ужас и бедлам. Истязая инструмент, я думал про себя, что если они спросят, что это было, я скажу – джаз.
Я завершил произведение артистично вскинув голову и отведя смычок от инструмента. Замер в ожидании аплодисментов. Пауза была долгой и я оглядел всех долгим, заинтересованным взглядом. Тишина. Смятение, шок и культурная революция. Вот что произошло с моими слушателями. Некоторые услышали звук этого инструмента впервые и жаль, что им не играл кто-то, кто умеет это делать. Но я же предупреждал. Прошло не меньше минуты или двух.
- Не, ну чё, нормально! Да? Мужики? – произнес и спросил остальных тот, кто первым освободился из цепких объятий впечатления от прозвучавшей музыки.
- Да Мих, сильно! Похлопаем товарищи! – уже растаял немного другой.
Похлопали, потом сразу налили по новой и выпили за музыку в целом и всех великих русских композиторов. Привычная беседа и смех заполнили комнату где мы сидели и в окнах уже стало понемногу светлеть предрассветное небо.
Через некоторое время, папа отнес виолончель в детскую музыкальную школу.
И слава Богу знаете ли.