Надписи: «Мелачи», «Рюумки» и «Специ», обнаруженные мной случайно на коробках с барахлом одного из наших бывших соотечественников, прозябающего ныне в одном из районов Нью-Йорка, Бруклине, покорили меня своей литературностью. Сделал их новый, вечномятущийся студент-разночинец. В Союзе после МАИ – Московский авиационный институт – ему показалось, «здесь ловить больше нечего» и он, что называется под шумок, съехал за океан, в США. Это для таких ребят «мелачи». Там в штатах он уже пятнадцать лет живет с женой и с тремя детьми исключительно на государственное пособие и продолжает при этом учиться. Видимо, как завещал наш великий Истукан. А позволяют ему так жить окружающие его доверчивые американские «рюумки». Хотя сам он ненавидит их пуще всего на свете. Похоже, даже больше, чем свою первую родину. И на своем двадцать шестом по счету учебном году учит усиленно итальянский, чтобы сбежать в Рим окончательно. И это, я понял, его «специ».
Еще один встреченный мною в США беспечно мятущийся по планете всегда в зависимости от предстоящих знакомств готовит соответствующие им визитные карточки. На одних он предстает, как большой ученый, чуть ли не биоэнергетик, на других – известным экономистом, на следующих преуспевающим бизнесменом. Кому то представляется экстрасенсом. Мне он назвался писателем, и в запасе у него, я видел, была еще целая колода. И ему чихать, что баснословные деньги он огреб в мутных перестроечных водах от продаж военной техники Западной группы войск СССР, так как официально цены провел по стоимости металлолома, а под сукном получил все по реальным, рыночным. У него есть даже и такая визитка: «Финансовый специалист по сделкам с военными». И ему, как атеисту, плевать, что жена его аккредитована в Калифорнии от Московской Патриархии, чтобы делать переводы церковной литературы с английского. Напротив, он тщится представить все это в самых высоких тонах. При любой возможности в компаниях он фонит своими упражнениями в прозе. На одной из таких экзерциций мы и познакомились с ним.
По мне ничего, когда люди по простоте своей и неграмотности допускают в разговоре ошибки. Иногда у них это получается музыкально и забавно. А вот когда буровые, напористые, как бульдозеры, из новых мятущихся с двумя гражданствами делают из себя знатоков русского языка, никогда так по-настоящему и не ассимилировавшись в стране, где родились, коробит.
Этот, помню, смаковал словом «зашарашенная». По первой странице его рассказа, в пустоте неопределенного литературного жанра, как пустая железная двухсотлитровая бочка, громыхала переворачиваемая одним лишь поросячим задором автора «зашарашенная контора»…
Конечно таких вот задорных ребят и берут на работу в американские учебные заведения, в том числе военные и разведшколы, обучать студентов русскому языку и знакомить с русской культурой и психологией. Кто же там может оценить знание ими русского языка и наших национальных особенностей? Вот и случается, что они выясняют между собой, например, как правильнее называть по-русски «туалет» или «уборная»… Однажды большим коллективом преподавателей одного внушительного учебного заведения в результате продолжительного обсуждения они решили, что в русском языке нет такого слова как «пробавляться». Так глядишь, когда-нибудь среди них найдется новый Ожегов, а мы в России и знать не будем.
Но если серьезно, одна из основных проблем иммиграционной жизни в Америке – языковый барьер. Она впрямую связана с главной, с устройством на работу. От последнего зависит все благополучие в жизни. Но даже и тогда, когда человек имеет средства для безбедного существования или как то справляется в новых, выбранных по собственному желанию условиях, проблема давит, заставляет оставаться в своей скорлупе. Это и понятно, что ни мужчины, ни женщины не могут найти для себя там такую же престижную работу и занять похожее место в обществе, как на своей бывшей родине, хотя быть может и освоили новый язык сносно. Многие не стараются, некоторые просто не помышляют об этом. Мне встречались такие, кто живет за границей давно, но носит в себе постоянную боязнь к общению с англоязычными. Боясь вступить в разговор, ошибиться, не услышать первую фразу сразу, такие обретают привычку избегать контактов – ретироваться. Не случайно, русскоговорящие создали свои районы в больших американских городах и живут там, как на других планетах. Как в свое время на севере России, на Белом море и в Скандинавии из-за многочисленных торговых и деловых контактов поморов и скандинавов появился вполне самостоятельный диалект, некая смесь английских, норвежских и русских слов, известная как ресенорск, так и в США образовалось что то среднее или англоруск.
Так, в так называемых русских магазинах, обычно это Internetional Deli,s, то есть международные деликатесы, вас обыкновенно при продаже колбасы или сыра спрашивают на новом диалекте: «Вам наслайсить или писом положить?» Slice - ломтик или нарезка, piece – целая часть. В иных местах даже при коротком общении на автобусной остановке или в магазине можно заметить, что бывшие советские люди плохо говорят по-английски и уже, как иностранцы, говорят с ошибками и несвойственной интонацией по-русски. Образно говоря, превратились в англорусков. Например, дома англоруски говорят: «Закройте виндовы, а то дети заколдовали!» Что означает – закройте окна, дети замерзли. В путешествие они отправляются на «юзаном каре» - подержанной машине, заправляют его, то есть кар, газом. Небольшие расстояния они преодолевают «волком» - пешком, а подальше по городу едут «басом» - автобусом. Дорожные знаки «стоп» в англоруске называются «стопами», эти стопы склоняются и Вам рекомендуют, если Вы на машине: «У стопов обязательно делать фул стопы», то есть полные остановки. С этим в США строго. Русский уличный перекресток у них звучит, как перекрЕсток…
Кто мы, иммигранты? - спрашивают себя англоруски в русскоязычной газете «Вечерний Нью-Йорк» и отвечают себе: не свои и не чужие здесь, но со своим языком, со своими понятиями о нормах поведения, о морали. А может быть, все таки чужие? Нигде не свои, везде чужие. Потерявшие корни в одном месте и не прижившиеся по-хорошему на новой почве. Потому и язык у нас такой неестественный. Для американцев мы единая масса под общим названием – russians.
У этой массы в США выходит несколько десятков различных наименований газет и журналов, есть местные радиостанции, транслируются свои телепередачи. По всем штатам можно заказать по-русски телефонный разговор или выяснить причины неполадок в сети, а в больших городах заказать и такси. Очевидно, что большинству иммигрантов просто не по силам полностью окунуться в другую, такую непохожую на русскую, американскую жизнь. Это делают потихоньку только подрастающие поколения. В общем все чем-то напоминает те времена, когда в ХIХ веке большая часть Польши перешла к России…
Одна моя знакомая, иммигрантка, рассказывала мне, как сделала на четвертом году жизни за границей интересное открытие. Оказывается, общаться с американцами вовсе не трудно, даже легко: «Надо только ответить сразу на приветствие «Хау а ю?» - как ты? – веселым голосом: «Ай эм файн! - я в порядке. И спросить: Энд ю?» - А ты как. Тот, если не занят и хороший человек, начнет говорить о том, о другом, о третьем. И тут надо вовремя вставить: «Рыали?» - правда. Он продолжает откровенничать, а ты вскоре начинаешь кивать и говоришь понимающе: «Ай си», то есть понимаю. Он ободряется этим и, видимо, выдает чего-нибудь неординарное. Это должно быть видно по его лицу. Поэтому тебе лучше всего сказать: «Грейт!» Значит великолепно. Спустя некоторое время можно почувствовать, что американцу нужна поддержка, поэтому надо сказать уверенно: «Шуэ» - точно. Дальше он будет что-то объяснять и советовать тебе. Тут надо обязательно сказать «О'кей!» После этого вы желаете друг другу: «Хэв э найс дэй!» - хорошего дня или, в зависимости от времени суток, «ивнин» - вечера. Расходитесь. Он с удивлением, что ты говоришь по-английски так хорошо, прожив в Америке совсем недолго, а ты с чувством удовлетворения, что поговорил с американцем и все получилось. И вообще оказывается, это так легко! На работу с таким знанием языка устроиться сложнее. Но принцип должен быть тот же, надо только быть очень уверенным и тогда обязательно повезет, шуэ!