С шахматами меня познакомил отец, когда я ещё учился в младших классах. До этого я умел играть лишь в шашки, а шахматные позиции из журнала «Костёр» были для меня загадкой. И однажды отец купил шахматы и объяснил нам с братом, как ходят фигуры, что такое шах и мат и к чему нужно стремиться в партии. С того времени я начал с ним играть и сначала постоянно проигрывал, так что иногда даже плакал от огорчения. Но как-то раз я увидел, что его короля можно заматовать, если как-нибудь проникнуть ферзём на угловое поле. И я постарался как бы ненароком за несколько ходов перевести ферзя на большую диагональ. Отец не заметил опасности и сделал ход на другой стороне доски, и я наконец-то в первый раз объявил ему мат. Он удивился, проверил и признал, что правда – мат. Наверно, ему было немного неприятно проиграть мне, но всё же он меня похвалил, а я был очень рад. И после этого я уже не так огорчался своим проигрышам, познав вкус победы и почувствовав свою растущую силу.
В пятом классе я случайно попал в шахматный кружок, о существовании которого раньше даже не слыхал. Дело было так: однажды я пришёл вместе с братом в гости к его однокласснику, жившему на соседней улице. И когда тот узнал, что я умею играть в шахматы, то сообщил, что ходит в шахматный кружок, и предложил мне сразиться. Я сыграл с ним несколько партий и во всех довольно легко его победил. А он рассказал об этом руководителю кружка, и тот попросил привести меня на их занятия. Я пришёл, сыграл с кем-то из ребят, выиграл, и тренер предложил мне посещать их секцию и участвовать в соревнованиях. Я согласился, начал там обучаться и занял первое место в турнире на норму третьего разряда, получив свою первую почётную грамоту и сразу выдвинувшись в число школьных фаворитов.
А первая поездка в район оставила у меня горькие воспоминания. Всё шло хорошо: я побеждал соперников одного за другим и только с одним свёл партию вничью, причём с большим трудом, потому что в дебюте зевнул коня и спасся лишь благодаря упорной и изобретательной защите. Как оказалось, это был местный чемпион, которому прочили первое место. Я же выиграл все остальные партии и думал, что разделю с ним лавры победителя. Тренер был очень доволен моим успехом, и мы всей командой пошли перекусить. А когда возвращались в школу, я увидел, как наши ушедшие вперёд старшие ребята машут мне руками и кричат: «Скорее, тебя зовут!» Я поспешил к ним, хотя тренер пытался меня остановить, и мы прибежали в игровой зал, где судьи мне сказали, что решили устроить переигровку между мной и тем парнем для выявления чемпиона. Нам поставили на часах по 10 минут, и мы начали играть. Потом подошёл и наш тренер – он медленно ходил, потому что был очень толстым и болел гипертонией, – и я краем глаза видел, как он о чём-то говорит с судьями. Я же опять зевнул коня таким же образом, но на этот раз уже не сумел спасти партию и проиграл. И первое место досталось моему сопернику, а я оказался на втором. Правда, судьи решили наградить и меня специальным призом – «за упорную борьбу», как они сказали. Наш тренер был очень огорчён таким исходом, хотя сам я не видел в этом особой трагедии – ну, не повезло мне на этот раз, борьба есть борьба. И лишь когда он после закрытия турнира подозвал меня для разговора, я наконец узнал ужасную правду.
Дело было в том, что для определения чемпиона никакой «переигровки» не требовалось. Я просто не следил за чужими партиями и не знал, что мой соперник сделал ещё одну ничью. Таким образом, по итогам турнира у меня было на пол-очка больше и я завоевал чистое первое место. Местные судьи жестоко обманули меня, принудив сыграть дополнительную партию, а я в простоте души думал, что так и надо. Если бы только я не убежал от тренера, если бы не сел без него за доску, то он не допустил бы этого мошенничества, но после моего проигрыша ему уже не удалось ничего изменить. Вот так лукавые взрослые люди из тщеславных побуждений сознательно лишили наивного мальчика заслуженного звания чемпиона. Это беззаконное деяние оставило несмываемый горький след в моей душе, и впоследствии я больше никогда не переступал порог той школы.
А зимой 1985 г. я впервые поехал в Брянск на областные соревнования «Белая ладья» в составе школьной команды. Мне отвели четвёртую доску – после трёх более сильных шахматистов. Первым моим соперником оказался парнишка с весьма звучной фамилией Израилев. Он просто ошеломил меня быстротой и лёгкостью своей игры, неожиданными ударами на обоих краях доски, длинными ходами и незаметными шахами. Как я ни старался, сколько ни думал, но не смог ничего ему противопоставить и с треском проиграл. Тогда я и не знал, что через пару лет он станет моим главным соперником в борьбе за чемпионский титул и что несмотря на это мы с ним подружимся. Ну а в остальных партиях я сыграл вполне достойно и внёс весомый вклад в общий успех команды – почётное третье место (между прочим, это было первое за много лет попадание в призовую тройку).
Через год я уже имел второй разряд, стал чемпионом школы и капитаном команды, а ребята присвоили мне прозвище «Карпов» (позже – «Каспаров»). На очередной «Белой ладье» наша команда повторила прошлогодний успех, вновь став третьей, и об этом была напечатана заметка в районной газете. Но моя спортивная жизнь состояла не из одних лишь радостей и побед. И я на своём опыте однажды испытал, какой жестокой игрой могут быть шахматы и к какому ужасному стрессу они могут порой привести.
Это было на одном из турниров на первенство области. Лидерство в группе мальчиков захватил тогда тоже парень из провинции – из посёлка Выгоничи. Он шёл без поражений и ничьих – только победы, и в очередном туре мне выпало играть с ним. Борьба была упорной, но в конце концов я достиг технически выигранной позиции. Однако я затратил на раздумья слишком много времени, и у меня осталось меньше пяти минут. И я упустил выигрыш в ладейном окончании, так что мы оба почти провели свои пешки в ферзи. А потом в страшной спешке я ушёл от шаха не туда, и он мгновенно с шахом превратил в ферзя пешку, чего не смог бы сделать из-за угрозы мата, если бы мой король стоял на другой вертикали. Тогда партия закончилась бы ничьей, но теперь у него был лишний ферзь. Поэтому у меня внутри всё оборвалось, и я чисто машинально сделал ещё несколько бесполезных ходов, пока до мата не остался один шаг. И я сдался, и из моих глаз неудержимо полились слёзы; я выбежал из зала, спрятался в тёмном тамбуре у дверей на улицу и безутешно рыдал, не в силах остановиться. Подходили люди, пытались меня успокоить, но прийти в себя я смог очень не скоро. Этот случай я вспоминал и позднее, когда принимал решение расстаться с шахматами.
Правда, в последний день того турнира с моим обидчиком приключился казус, над которым мы посмеялись всей командой. Он уже обеспечил себе первое место и решил проиграть своему земляку, у которого было мало очков. И уже на третьем ходу он отдал ферзя за пешку. Вскоре один из судей подошёл к доске фаворита, увидел отсутствие ферзя и не поверил своим глазам. Он вчитался в бланк записи партии, громко сказал: «Что это такое?!» и отнёс бланк на судейский стол. Остальные судьи тоже очень впечатлились увиденным и тут же объявили своё решение: за преднамеренную сдачу партии засчитать обоим игрокам поражение. Так что этот блестящий план потерпел полную неудачу, а теория дебютов обогатилась новым началом. По аналогии с ферзевым гамбитом, в котором жертвуется пешка, мы назвали эту жертву ферзя «ферзевый гамбэц». Хотя в учебники она и не вошла, зато мы с братом и другими ребятами нередко веселились, вспоминая этот случай. Кстати, я и сам не был щепетильно честным спортсменом, и однажды мой товарищ тоже нарочно проиграл мне партию, так как я претендовал на призовое место. Я тогда думал легко его победить, но неожиданно зевнул фигуру, и лишь потом по моей подсказке он сам сделал ошибочный ход, позволивший мне её отыграть и добиться победы. А уже будучи взрослым я сам сдал договорную партию за часть призовых денег, которые получил бы мой более удачливый в том турнире соперник. Однако он играл со мной так беспечно, что я решил прежде хорошенько его помучить: добился абсолютно выигранной позиции и лишь потом просрочил время. Но в этих двух случаях всё выглядело достаточно естественно – давний урок не был забыт.
А история с тем парнем имела и своеобразное продолжение. В следующем году он играл и на «Белой ладье» на первой доске своей команды. И вновь он выступал успешно и обеспечил себе первое место среди капитанов команд. А в последнем туре он встречался со мной, и я очень хотел взять реванш. После всех атак и разменов партия перешла в пешечное окончание, и вдруг он не замеченным мною ходом заблокировал весь мой фланг. И я опять с оторопью увидел, что проигрываю: вскоре мои ходы пешками закончились, а мой король не мог двинуться, иначе пропускал оппонента к беззащитным пешкам одного из флангов. Можно было уже сдаваться, но я нашёл одну слабенькую возможность осложнить игру и продвинул свою пешку под бой королю соперника. И он её забрал, решив, что выигрывает любым способом. Я же прорвался к блокирующей пешке, бросив на растерзание другой фланг, успел её побить и вернуться, чтобы не пропустить ферзя. Но всё равно я не успевал организовать свой прорыв: его король настиг пару моих пешек, не пуская их вперёд и угрожая взять ближнюю. И в последнем жесте отчаянной надежды я подкрепил её третьей беззащитной пешкой, которую нельзя было брать сразу, а следовало сделать простой сдерживающий ход пешкой. Но мой разгорячённый противник побил мою пешку, и я моментально двинул вторую в отрыв, так что её соседка теперь беспрепятственно проходила в ферзи. И соперник застыл, уставившись на доску, и мне думается, что его состояние было очень похоже на тот стресс, который я пережил год назад. Он тоже наконец сделал пару бессмысленных ходов, сдал партию и быстро покинул зал, переживая горечь внезапного поражения вместо такой близкой победы. А я ощущал некоторое удовлетворение от того, что его постигло такое зеркальное возмездие за причинённую мне обиду.
В седьмом классе я наконец заработал первый разряд, которого в нашей школе за последние годы не добивался ещё никто. А весной я в последний раз играл в группе мальчиков на первенстве области, и вот тут-то снова встретился за доской с Сашей Израилевым. Но теперь уже я теснил его и достиг лучшей позиции, изолировав его центральную пешку. Правда, после двух разменов у него в центре оказалось три связанных пешки, и некоторые взрослые зрители уже считали, что теперь я проиграю. Однако я заранее просчитал, что их не удастся защитить, и вскоре выиграл одну из них, после чего легко довёл партию до победы. Это сделало меня лидером турнира, но затем я сделал две ничьи, в то время как Израилев выиграл все остальные партии, поэтому в итоге мы набрали равное число очков. И судьи никак не могли решить, кого из нас объявить чемпионом и послать на всероссийские соревнования. То ли они не предусмотрели заранее способ определения победителя, то ли просто не хотели присудить первое место мне. А вообще ситуация получилась весьма запутанная: в личной встрече выиграл я, зато число побед было больше у Израилева; коэффициент Бергера был выше у меня, а Бухгольца – у моего соперника. И судьи в конце концов решили разделить первое место между нами и вручить каждому чемпионский значок, а кандидата на российские соревнования определить в мини-матче троих претендентов – с участием прошлогоднего чемпиона, не игравшего в этом турнире. Вот так я стал чемпионом области – невиданное дело для нашего небольшого посёлка.
Я был счастлив, но мысль о предстоящем матче немного меня смущала. Все считали, что у меня нет никаких шансов на успех: брянские ребята занимались у сильнейших тренеров, а мой руководитель имел всего лишь второй разряд и ничем не мог мне помочь. К тому же я почти совсем не знал дебютов и в каждой партии сам искал верный план в стандартных для моих соперников позициях, а в результате часто попадал в цейтнот и терял очки из-за нехватки времени. Так что даже тренер сказал, что не будет против, если я откажусь от участия в матче. Но после всех раздумий я всё же решил принять этот вызов и побороться за победу.
И вот я в первый раз оказался в Брянске в одиночестве, без товарищей. К тому времени Израилев уже сыграл с третьим претендентом матч из двух партий и одну проиграл. Так что мне нужно было как минимум одержать одну победу и сделать три ничьи. По одной партии я сыграл с соперниками вничью и стал готовиться к решающим встречам. Мне пришло в голову посмотреть какой-нибудь дебют в книге о гроссмейстере Гуфельде, и там я нашёл одну партию без комментариев, где встретилась интересная жертва. И я решил впервые в жизни применить сицилианскую защиту в надежде на этот вариант, хотя в книжке он всё равно завершился ничьей. Удивительное дело: мой партнёр разыграл именно это начало и оказался не готов к моему сюрпризу. Когда я отправил свою пешку на верную гибель, он удивился, немного подумал и после трёх разменов выиграл её, ожидая казалось бы неминуемого размена ферзей. Но я убрал своего ферзя, оставив под боем ладью, после взятия которой мой соперник из-за угрозы мата был бы обязан отдать ферзя за вторую ладью и вести непростую защиту при крохотном материальном перевесе, как и было в книжке. Он понимающе пробормотал: «Комбинационная жертва…» – и погрузился в длительное раздумье.
Просчитав варианты, он всё же не решился обменять своего ферзя и сделал другой ход. Но уже через три хода все мои фигуры оказались нацеленными на прикрытие его короля. В поисках защиты он попытался разменять ферзей, но я эффектной жертвой ладьи заманил его короля под связку и забрал его ферзя, сохранив своего. Потрясённый такой неожиданностью, он сделал в расстройстве ещё несколько ходов и подписал своё поражение, после чего быстро ушёл. А зрители поздравляли меня и немножко шутили над моей победой, которой никто не предполагал. Это была моя первая и, пожалуй, единственная в жизни партия, выигранная благодаря домашней дебютной заготовке. Ну а назавтра я сыграл вничью с третьим кандидатом, догнав его по очкам, и судьи решили послать «на Россию» нас обоих. Для привыкших к победам брянских шахматистов это стало настоящей сенсацией, а уж для нашего посёлка тем более.
Так я полетел в Волгодонск в компании чемпионов области среди юношей, девушек и взрослых. Это оказался очень красивый город с зелёными аллеями и разнообразными фонтанами. Правда, моё выступление в турнире было «не совсем удачным» – я занял лишь третье место от конца. Выиграл я всего одну партию, хотя довольно интересную, в которой я применил другой дебют из книжки про Гуфельда – староиндийскую защиту. А вот в первом дебюте меня быстро разгромил другой парень, так что я почувствовал свой недостаток знаний в этом начале. В одной из партий я выиграл две пешки, но при разноцветных слонах позиция оказалась ничейной. А ещё одну трудную партию я сумел привести к ничьей путём неожиданно быстрого взаимного истребления, что весьма позабавило моих товарищей по команде. В общем, неудачи меня не огорчили, и я возвратился домой с хорошим настроением.
В следующие три года я играл уже среди юношей: дважды был чемпионом района (один раз оказался вторым), в области два раза достигал второго результата, но в последнем случае по коэффициенту меня опередил другой из трёх претендентов на второе место. Брянские ребята привыкли ко мне, с лёгкой иронией относились к моему самобытному стилю и присвоили мне шутливую кличку «гроссмейстер» – кажется, с подачи того же Израилева, любившего беззлобно подшучивать над коллегами (в последнем классе он всё же стал единоличным чемпионом и тоже съездил на всероссийский турнир). Участвовал я и во взрослых соревнованиях: многократно побеждал в поселковых состязаниях, успешно играл в блиц-турнирах, а в высшей лиге района занял третье место, впервые выиграв партию у кандидата в мастера.
Впоследствии, уже учась в институте, я и сам выполнил норму кандидата в мастера в первенстве клуба «Десна», причём три последние партии выиграл что называется «на заказ». Но учёба не позволяла мне регулярно играть в турнирах, и через несколько лет я утратил это звание. Однако по окончании учёбы я вновь завоевал его в классификационном двухкруговом турнире с семью участниками, и результат мой был выдающимся – девять побед и три ничьи. А ещё я придумал уникальные шахматные задачи в абсолютно новом жанре, очень впечатлившие моих товарищей по клубу. Какое-то время я продолжал ходить на занятия к сильному тренеру и играть в соревнованиях, но не ощущал в себе ни заметного прогресса, ни особого желания заниматься этим делом. И постепенно я охладел к шахматам, перестал участвовать в турнирах, а вскоре у меня началась новая жизнь – христианская.