Дождался-таки. Выходной. На работу бежать не надо. По дому дел срочных никаких не предвидится. Так, что имею полное право завалиться с пультом на диван и полистать каналы, пока жена на кухне. А то, ведь, с её сериалами, к телевизору в будни не прорвёшься.
Она у меня мастерица на всякие вкусности. Вот и сейчас над новым шедевром хлопочет – дети с внуками к обеду придут. Две недели не виделись. Соскучиться уже успел по застольным беседам и детскому громкому смеху с топотом. Но это ещё не скоро будет. Так, что есть у меня пара – тройка часиков безграничной власти над телевизором.
Пробежался по новостям. Там, как всегда: криминал, воровство чиновников, стихийные бедствия. Тяжко в наше время живётся, но могли бы, что ни будь и приятное сообщить. Тут на работе негатива нахватаешься, в надежде на выходных расслабиться, а тебя так новостями из телевизора прижмёт, что поневоле, начинаешь радоваться своей незамысловатой жизни.
Листаю дальше. Где-то впереди канал должен быть один, интересуюсь им периодически, с молодости подобными темами увлекаюсь. Вот и сейчас, люди, вроде бы, умные, темы разные обсуждают, гипотезы выдвигают, предположения. На этот раз, что-то о древнем культе змеи. Библию цитируют, фрески древние переводят и даже Георгия Победоносца до кучи прилепили. Вроде, как предки наши испокон веков со змеем боролись. Наговорили много всякого, закончив, по их мнению, логическими выводами, что и в наше время этот древний куль змеи проявляется, поддерживаемый, явно, не земным разумом.
Может, кто и улыбнётся тут скептически, но у меня, от пробежавшего холодка, кожа на руках пупырышками покрылась и на затылке волосы зашевелились. Так, как подтверждались эти слова, увиденным мною воочию, лет эдак двадцать назад.
Весна в тот год выдалась тёплая и быстрая. В начале мая листья на деревьях во всю развернувшись, весело трепыхались, под лёгким ветерком. Птицы радостно щебетали. Трава, ещё чистая и ярко-зелёная, глаз радовала. Красота, одним словом.
Всю неделю погода стояла солнечная. Вот мы и решили с женой в субботу на дачу с детьми, тогда ещё подростками, вырваться с ночевкой. Как говориться, на свежий воздух, подальше от заводских труб. Но к концу недели погода, нашего резко-континентального климата, всё - таки, поставила наши планы под вопрос. В четверг вечером тучи ветром надуло и к ночи зарядил мелкий моросящий дождик. Забегая вперёд, скажу, что с погодой нам всё – таки повезло и замыслы наши удались, но на работу в пятницу пришлось идти под зонтом.
На работе тоже день не заладился. Выдался хлопотным и напряженным. Четыре часа простоя вылились в просьбу мастера, задержаться до победного. Ясное дело – выходные впереди, а людей в сменах не хватает. В общем, уговорил он меня только за отгул в понедельник. И то хорошо. С них ведь как? Не возьмёшь сразу, так через неделю забудут и простят.
Вымотался, конечно, я прилично. Думал, что провожусь до темноты, но уже в начале восьмого, с чувством честно отработанного отгула, чисто вымытый, выходил из бытового корпуса. От бытовки до проходной метров четыреста, гладкой асфальтированной дороги. Не прямой, конечно, со своими изгибами, но готов на спор биться, что пройду её всю с закрытыми глазами ни разу не споткнувшись и ни во что, не врезавшись, до такой степени изучил её за, без малого, десяток лет. Так, что под ноги смотреть не стал, да и не люблю я ходить с опущенной головой. Наоборот, только шаг за двери, на улицу и сразу глаза в небо. Нравится оно мне. И судя по всему, оно ко мне тоже не равнодушно.
Бывает, с устатку, поднимешь взгляд вверх, запрокинув голову, вдохнёшь поглубже, впитывая в себя частичку небесного могущества и сразу силы прибавляются. Домой уже идёшь бодренький, почти окрылённый. Так и в этот раз. И двух метров не отойдя от здания, сразу взгляд в небо.
Радостью большой от него не веяло, всё–таки, дождь, пусть и мелкий, моросил всю ночь, до обеда. И сейчас лёгкий ветерок, высушивший асфальт, хоть и вносил толику приятного, как ни старался, но с той махиной серого пространства над головой, справиться был не в состоянии. Даже блёклого пятнышка солнца не было видно сквозь непробиваемую толщ серой пелены, поддёрнутой равномерной рябью. Я разочарованно вздохнул, проходя первый поворот. Вспомнив слова песни, что « всякая погода благодать…» я опять, поднял взгляд в небо и стал рассматривать безграничную серость небесного покрывала.
Слева и справа, куда хватало взгляда – однородная, унылая картина. На востоке, за спиной творилось тоже самое, а вот впереди, на приличном расстоянии от горизонта, но не над самой головой, взгляд зацепился за кусок неба. Рябь там отличалась более мелким рисунком.
Отдельный участок неба, размером с приличный стадион, правильной прямоугольной формы, явно выделялся на общем фоне. Меня привело в недоумение то, что, весь этот участок был обрамлён совершенно ровными, более светлыми линиями. « Как рамка у картины»,- пришла первая мысль. Я замедлил шаг, вглядываясь повнимательнее. За очень короткий срок, я не прошёл и пяти метров, внутри рамки стали происходить изменения. Рябь начала быстро уменьшаться и вытягиваться по сторонам. «Ну, прям, как в телевизоре», - почему-то пришло сравнение. Когда антенну из гнезда выдернешь, такая же, примерно, картинка получается.
В середине этого, с разными оттенками серого на сером, «экране» плавно проявился силуэт. Сначала, просто серый, расплывчатый круг, вытянутый к низу, на глазах преобразился в голову и шею.
Ну, думаю, всё! Доработался! Инопланетяне в небе мерещатся… я остановился. Зажмурившись, протёр глаза рукой и опять взгляд туда же. Нет. Не мерещится. Вот он, как диктор на телевидении, во всей своей красе: увеличенная наверху и суженная к низу голова на тонкой шее, два огромных миндалевидных глаза, вместо рта внизу узкая горизонтальная полоска и нос, еле обозначенный, двумя тёмными точками.
Секунд пять я смотрел не отрываясь. Куда он смотрел не ясно, зрачков-то нет, пойми его, что он разглядывает. Я же принялся озираться по сторонам в надежде, что кто-то, кроме меня, видит всё ЭТО. Двое шли, метрах в ста от меня, по параллельной дороге, оживлённо жестикулируя руками. Им, явно, было не до того, что у них творится над головой. Меня же так и тянуло досмотреть, чем всё ЭТО закончится.
А там уже голова любопытного инопланетянина подёрнулась лёгкой дымкой и, перетекая, начала изменяться или, как сейчас принято говорить трансформироваться, во что-то другое. Рот, приняв форму буквы «V», плавно поднимаясь, с тёмными точками носа, растянулся на верхней части головы. Глаза, не меняя своего положения, сжались в два, практически ровных, круга. Секунд через десять, с «экрана» небесного телевизора смотрела, не мигая, как перед броском, с двумя кругами на раскрытом капюшоне, кобра. Очковая она была или нет – я в них не разбираюсь. Но тот факт, что пришелец превратился в змею, разглядывающую наш завод, меня весьма удивил и озадачил.
Картина со змеёй продержалась не долго, буквально, считанные мгновенья. По «экрану» пошла рябь, на глазах увеличиваясь в размерах, а рамку, за какие-то секунды, слизала масса окружающей монотонной серости. Всё стало одинаково рыхлым, как будто ничего и не было.
Периодически бросая взгляд вверх, я пошагал к проходной, до неё оставалось ещё метров сто пятьдесят, на ходу пытаясь понять удивительный посыл неба. До конца не осознав увиденное, я просто шёл и поражался тому, что это случилось именно со мной.
Придя домой, с женой делиться увиденным не стал – не поняла бы. Да и не нужно ей этого. Женщина она у меня практичная, приземлённая. Во всяких там инопланетян не верит. Со временем и я, благополучно забыл эту историю.
Но вот сейчас, просмотрев передачу о древнем культе змеи, я вспомнил тот удивительный случай и последующие за ним события. Приблизительно год спустя произошедшего, наш завод выкупил иностранный инвестор. Сменилось название, внедрились новые системы управления, прокатились волной сокращения. Изменения до сих пор сыплются, как из рога изобилия. И всё бы ничего, да только ощущение, что работаешь уже не на благо страны своей, а на чужого хозяина, которому до твоей родины глубоко безразлично.
До пенсии мне не так уж и далеко осталось, какой-то десяток лет с хвостиком. Не раз ещё, идя с работы, буду вглядываться в небо. Да и всё-таки теплится в душе тихая надежда, что возможно, когда ни будь небо преподнесёт мне подарок в виде Георгия Победоносца пронзающего змея своим копьём.