Глаза Геннадия все еще были размером с блюдце от картины, представшей перед его глазами. Сердце отбивало бешенный ритм, будто готовилось вырваться из давивших рамок.
-Нет, - вновь послышался полный неверия и боли голос Гены.
«Нет», - вторило ему глухое эхо, отразившись от голых стен незнакомой комнаты, в которую завалился спать парень прошлым вечером.
В следующую секунду эти стены наполнил жуткий крик. Крик боли и отчаяния. Крик человека, которому сперва дали надежду на то, что все хорошо, дали ощутить пьянящий вкус заветной мечты, а затем все отобрали, оставив ни с чем. Не дай Бог испытать это кому-либо. Такое убивает напрочь все хорошие и приятные мысли, которых осталось и так немного; забирает мотивацию к борьбе, к жизни; оставляет без сил, позволяя тебе погружаться в пучину страданий и отчаяния все глубже и глубже, если только у человека нет внутреннего стержня, что не дает ему сломаться.
Гена уже не кричал, не бил руками и ногами все, что окружало его. А смысл? Все равно этим ничего не добьешься. Да и силы быстро испарились, под напором стольких эмоций.
Лучи солнца легко пробивались сквозь тонкие занавески и падали на лежавшего на полу девятиклассника, будто пытаясь помочь ему, успокоить.
Секунда за секундой. Минута за минутой. Сколько парень лежал на холодном полу, без отрыва смотря на одну и ту же точку на потолке? Если бы не пронзительный ветер, продувающий до костей, наверно, еще долго находился у себя в голове парень, но от суровой реальности никуда не деться.
В ушах все еще стоял нежный голос матери, зовущей его по имени. Кожа все еще ощущала эти мягкие прикосновения. Перед глазами стоял образ матери с легкой улыбкой на губах. И Лизка. Вредная, но такая родная. Ну почему последнее, что он ей сказал было едкое замечание по поводу ее парня? Почему это не была какая-нибудь шутка или вообще обычное молчание?
Глубоко вздохнув, парень медленно сел, а затем и встал, слегка зашипев, когда укушенная нога приняла на себя вес тела.
«Всего два дня», - вдруг промелькнула короткая мысль, которую мозг Гены тут же захватил.
«Я тут всего два дня. Два гребанных дня. А ведь мне тут еще жить да жить! Точнее выживать», - размышлял про себя парень, ковыляя к выходу. –«Житьем это точно не назовешь. Сейчас уж точно. Может быть потом, когда обустроюсь… Если обустроюсь. Еще выжить тут надо. Мне кажется, если я тут от чего-нибудь и умру, то это будет голод. Вот прям отвечаю!»
Живот в который раз издал неприличные звуки. Хотя, кто говорит о приличии, когда никого рядом нет. Да и не рядом тоже никого нет. Просто никого нет.
Подкрепившись лапшой из пакетика, которую даже заварить было не в чем и не на чем, парень взял рюкзак и вышел из дома. И тут он очень обрадовался, что выбрал квартиру на первом этаже, а не выше. Нога жутко болела, даже ходить было невыносимо. А ведь еще добираться до дома. Хорошо хоть, что велосипед есть. Пешком идти не надо.
Выйдя на улицу, парень закрыл глаза. Ветер обдувал разгоряченное лицо парня и трепал волосы, будто нежные мамины пальцы…
-Нет, - твердо сказал парень и открыл глаза. – Я не буду об этом думать. Сейчас надо настроиться на цель.
Дойдя до велосипеда, который он бросил около дома, девятиклассник осмотрел его и присел рядом, чтобы обработать рану на ноге. Закатав штанину и сделав все необходимые процедуры, парень поднялся и несколько раз наступил на ногу. Болит, но ничего. Жить можно. Неприятно, но можно.
Закинув за спину рюкзак с кирпичами (в голове сразу всплыла сцена, когда Гена удивлялся, почему у Лизки такой тяжелы портфель, в таких случаях он всегда интересовался, нет ли там кирпичей), Гена перекинул ногу через раму и оттолкнулся от земли, поставив ногу на педаль. Первые минуты казалось, что он первый раз сел на велосипед, так его мотало. Перевешивающий груз, больная нога и голод не особо помогали парню побыстрее добраться до дома. Но, минут через пять Гена уже спокойно ехал по дороге, припоминая карту, которую он старательно запоминал по пути на стройку.
Мимо проносились серые дома, некогда красочные витрины магазинов, ларьки и забегаловки. Как же странно было видеть это все пустым. Казалось, что люди – это неотъемлемая часть таких заведений. Без них все сразу становилось мрачным, угрюмым и страшным.
«Вот убрать солнце, совсем Сайлент Хилл будет», - пронеслась в голове парня мысль, и он усмехнулся, однако, в следующий момент нервно сглотнул, представляя что было бы будь это правдой.
***
-Аллилуйя! – Воскликнул потный, измотанный девятиклассник, когда шины велосипеда стали ехать по асфальту родной улицы. Еще немного и он будет дома.
Удивительно, как мы все же привязываемся к вещам. Даже в стрессовых ситуациях нам достаточно одной маленькой вещи, короткого слова, чтобы вернуть нам покой. А дом – это не просто маленькая вещь, это маленький мирок. Это твое небольшое государство, где все люди равноправны. Каждый раз, уходя из дома, ты становишься немного другим. Ты начинаешь подыгрывать миру, в который ты вышел. В каждом государстве свои правила, и негоже нарушать их. Однако, когда ты приходишь обратно в свои владения, ты становишься настоящим. Ты любишь каждый уголок, каждую мелкую деталь интерьера только потому- что это твой дом. Место, куда ты можешь возвращаться вновь и вновь, где тебя поймут и выслушают, где успокоят и помогут.
Оставив велосипед у подъезда, Гена поправил рюкзак и уже хотел было зайти, но остановился на полушаге.
- Ну нееет, - простонал вслух парень. Стараясь возразить собственным мыслям о том, что надо бы зайти в магазин. – Я не хочууу. Да черт бы меня побрал.
Нахмурившись, Гена сбросил с плеч тяжелый рюкзак и вновь уселся за руль велосипеда.
«Хм, а можно попробовать и на машине прокатиться», - пронеслась в голове у парня мысль, когда по пути в магазин увидел красивую модель, которую не видел ни в одном журнале в своем времени. –«Ну, а почему бы и нет? Надо только найти ключи. Или от чего тут машины заводятся? И все! Бензин спокойно можно найти. Это же даже практичнее велосипеда. И никто не будет меня штрафовать. Все же, если ты остался один, то надо хоть немного использовать ситуацию».
Минут через десять Гена уже входил в двери знакомого супермаркета, где сразу направился наверх, где можно было взять одежду, бумагу, спички и угли. Дрова он решил захватить позже, или же обойтись сучьями и ветками деревьев.
-В любом случае, пока проживу, - пробубнил себе под нос парень, запихивая все в новый рюкзак, а затем нахмурился и резко замер.
В кустах что-то зашуршало.