4.
На второй день скитаний по лесу Василий, обходя небольшой холмик муравейника, неожиданно для себя провалился ногой в яму, заложенную сверху ветками кустарника. Разгреб руками траву и накиданные ветки, обнаружил на дне ямы грязный холщовый мешок. В мешке лежали три лимонки с вставленной чекой и два пистолета. Там же, в промасленной коробке, находились и патроны к ним. Кто спрятал это добро, неизвестно, но блуждать по лесу с оружием все же сподручнее. Поэтому Василий, забрав только пистолеты с запасом патронов, бросил один из них в котомку, а другой взвел и проверил барабан. Тот оказался пуст. Топорков заполнил пустующие гнезда, и хотел было пальнуть для пробы, но передумал. До деревни рукой подать, а шум лишний раз ни к чему. Со слов Марийки, до областного центра было примерно двадцать пять – тридцать километров. Шанс выйти на своих в чужом оккупированном городе был равен нулю. Но, все же это город, а не мелкая деревня и там, если повезет, намного легче затеряться. Надо добираться до линии фронта, выходить к своим, хотя и там все не просто. Попробуй, докажи особистам, что ты не предатель. Василий скрутил самокрутку и, вспоминая добрыми словами случайную встречу с Марийкой, вздохнул: "Никогда не знаешь, как повернется к тебе судьба".
Он хлопнул себя по карманам брюк, где лежал пистолет и, озираясь по сторонам, вышел на проселочную дорогу. За все время пути Василию не встретился ни один путник. Полуденное солнце припекало. Топорков скинул куртку и, оставшись в одной майке, продолжал идти вдоль кустов придорожной малины, высматривая ягодки покрупнее. Вдруг, где-то вдалеке, видимо на шоссе, послышался шум автомобильного мотора. Василий занервничал: встречаться с кем-то было рискованно. Однако он обладал оружием – это уже плюс. Другими плюсами могли быть фактор внезапности и, конечно же, везение. Идти по дороге в военной форме, где рыскают полицаи и полевые жандармы, было очень рискованно. Но где взять немецкую форму? Да и документов никаких нет. В любой солдатской книжке есть фотография. Вот бы ему раздобыть приличную ксиву… Размышления недавнего артиллериста внезапно было прервано промчавшимся мотоциклом с коляской. Василий успел пригнуться и, оставаясь незамеченным за деревом, продолжал следить за дорогой. Примерно метров через пятьдесят мотоцикл замедлил ход и остановился. Топорков осторожно стал продвигаться вперед, стараясь не наступать на прошлогодние сухие ветки, чтобы не спугнуть мотоциклиста.
— Наверное, свернул в лес по нужде, — подумал он.
Догадки офицера скоро подтвердились. Пройдя еще двадцать — тридцать метров, Топорков увидел молодого солдата в фельдфебельской форме. Положив свой автомат на траву, немец устроился под небольшим кустиком, присев на корточки.
У Василия мгновенно созрел план.
…Немец уже надевал штаны, когда, подкравшийся из-за дерева Топорков оглушил его рукоятью пистолета, повалил в траву и, сжав ладони в замок, свел их на горле фашиста.
С одеждой Василию повезло. С немцем он оказался примерно одинакового роста. Фельдфебельский мундир пришелся почти впору, немного жали в поясе галифе, зато сапоги оказались тютелька в тютельку: сорок второго размера. Переодевшись в серо-мышиную форму, Василий нагнулся над лужей, оставшейся после дождя, и посмотрел на свое отражение. Вылитый фашист – ни дать, ни взять! Топорков надел немецкую каску, поднял с земли вражеский автомат и проверил магазин. Тот оказался полным. Из нагрудного кармана капитан вытащил солдатскую книжку. И здесь все сошлось, как по уговору. Немец был его ровесником. Надо же такому случиться, оба родились в одна тысяча девятьсот тринадцатом году.
— Значит, временно я побуду Гансом Ротом, — хмыкнул Топорков и вырвал из солдатской книжки фотографию убитого. Сунув книжку в карман мундира, собрал свою одежду. Сложив ее в свой вещевой мешок, Василий закопал сверток в муравьиной куче.
— Здесь надежнее будет. Муравьи свои, отечественные, не выдадут. — Топорков пробовал даже шутить.
Мотоцикл стоял на обочине и ждал седока. Как здорово получилось, что после третьего курса весь поток слушателей академии прошел краткосрочный курс вождения мотоцикла. Как говорится, все можно пропить, кроме опыта. Василий улыбнулся, завел ручку мотора. Мотоцикл, выплевывая из глушителя серо-черные кудрявые клубы дыма, послушно помчался вперед. До Могилева было рукой подать, минут двадцать хорошего хода…
Дорога до города оказалась пустынной. Уже на въезде в Могилев Топорков заглушил мотор, предварительно свернув с главного шоссе на лесную дорогу. Спрятал мотоцикл в густом малиннике и направился дальше пешком. Мелькать на колесах, значит привлекать больше внимания. Оставалось решить, в какое время суток войти в город.
Идти среди бела дня в немецкой форме с чужими документами и без знания языка, – неслыханная наглость, но и не совсем оправданная дерзость. Проникновение же в город ночью опасно проверками на дорогах. Есть возможность наткнуться на немецкий патруль.
Василий решил идти днем. Он дважды проходил мимо групп военных, не вызвав у них подозрений. Но куда идти, где искать связь с партизанами, с подпольем, Василий не знал абсолютно. Интуиция подсказывала бывшему артиллеристу держаться ближе к базару, там и многолюднее, да и гражданского населения больше. Может, повезет и удастся заполучить хоть какую-нибудь информацию.
У входа на городской рынок, откуда ни возьмись, из-за угла вынырнули немецкий офицер и двое солдат с нарукавными патрульными повязками. Василий этого никак не ожидал. От неожиданности он чуть не столкнулся с ними лоб в лоб. Но, взяв себя в руки и, отдав честь, Топорков хотел было уже скрыться в людском потоке, как услышал густой бас старшего офицера:
— Фельдфебель, остановитесь, — команда прозвучала угрожающе.
Бежать было поздно. Двое солдат и офицер вермахта перекрыли базарный вход у ворот. Василий остановился как вкопанный. Применять оружие было и глупо и бессмысленно.
— Предъявите документы, — настроение у немецкого офицера было явно недружелюбным.
Сохраняя самообладание, Топорков вынул из нагрудного кармана солдатскую книжку.
— Будь, что будет, — подумал он про себя, исподлобья бросив острый взгляд на немца.
— Ганс Рот, говоришь, а фото где? Почему и когда отклеилась карточка? — офицер ждал ответа.
В этот миг один из патрульных солдат прошептал шефу на ухо:
— Я лично знаю Ганса Рота. Он из охранной роты гарнизона. А этот фельдфебель, похоже, самозванец.
— Взять его и доставить в комендатуру, – скомандовал майор. — Уж там разберемся, что это за птица.
Немецкие солдаты заломили Василию руки и поволокли за угол, где дышал парами потрепанный «Опель-адмирал».
Василия Топоркова затолкали в салон автомобиля, следом села вооруженная охрана. В самый последний момент, когда уже захлопнулась дверь, он услышал реплику патрульного офицера:
— Сдается мне, что этот медведь есть русский диверсант…
Продолжение следует.