- Что стоишь качаясь тонкая рябина-а-а-а ? Го-о-ловой скланя-я-сь до самого тына.
Песня разносилась по деревенской улице, но деда Никифора она не трогала. Дед Никифор был занят допросом. Допрашиваемая была бабка Анисья. Пока еще жена его, но по результатам допроса ей это могло и обломиться.
- Ышо одна бутыль должна остаться,- вычислял дед. Не заставляй пытки применять, иди на мирный уговор. Поживешь еще. До пенсии два дня осталось. О ней хоть подумай.
- Никиша, не позволяй распоясывать свою натуру. Ты же, надысь, в последней фляге гущу пальцами заподлизывал.
- Ока – бока, - дед крякнул и сморкнулся.
Бабка была не промах. Увернулась.
- Смотри у меня, если что не почину, быть тебе битой без причину. – Дед сурово свел брови и вздернул бороденку.
У Анисьи немного в груди отпустило, но бутыль, все же, как не клади, еще оставалась. Держалась на последний запас. Но раз дед, что-то заподозрил, надо исправлять положение. Подальше запрятать сокровенное. А куда же дальше огорода запрячешь? Бабка и решила закопать у забора под рябиной.
Да дед тоже не из коровьей лепешки сделан. Бабкины маневры сразу раскусил.
Место приметил, дождался момента, и перекрестясь, пустился в тяжкие. Однако всю бутыль доставать дед не стал. Он поступил мудрее. Резанул шланг, соразмерной длины, обтер о штаны, и забуровил его в землю, аккурат в самое горлышко бутылки. Ну, не быть не встать, все удовольствия в одном флаконе.
А кисти неспелой рябины так и просятся в рот. Ну, вообще райские ощущения. Деда уже ни стихи потянуло. Даже мотив стал вырисовываться.
Кто не видел этой картины, тот бы и не поверил. Но увидели два брательника, вечно свободные Митяй и Семен. Они сначала подпрыгнули от удивления, причем в вверх, метра на полтора, и чуть в сторону, метра на три в сторону. Один на север, другой - на юг.
Не каждый раз можно такое наблюдать, чтобы мужик лежал на земле и рябину горстями ел. И откуда шланг прямо в рот ему запузырен? Хрен с ней рябиной. Любопытство сильнее похмелья. Братья немного деда потревожили.
А дед Никифор, сама гостеприимность, только цыкнул на них. – Чего уставились? Ползите тихо через крапиву ко мне, чтобы никто не заметил. У меня выпить есть.
– А пока дед следующую фразу готовил, братья уже и приползли. И через крапиву, и через пролом в заборе, и через битое стекло вперемешку с обломками кирпичей.
Так и лежали они втроем под рябиной, передавая шланг, по очереди друг дружке. Только Митяй с Семеном рябиной не закусывали, закусывали одуванчиками и крапивой.
Тут на горизонте Анисья вырисовывается. Что-то подозрительно стало ей от сомнительной тишины в огородном пространстве.
- А ну-ка чего это рябина качается, когда даже легкого ветерка не ощущается? Ой, не спроста. Никак старик мой чего учудил, или еще хуже - бутыль обнаружил.
А дед не зря в армии часовым постоянно у знамени полка стоял, сохранил сноровку и бдительность. Вовремя старуху свою учуял. Хотя и блаженствовал по полной программе на свежем воздухе. Вот только Семен и Митяй не прониклись надвигающей опасностью. Пропустили момент. Дед Никифор вовремя свое бренное тело из - под удара схоронил. За забором. А братья получили по полной. От души
Анисья калошей по мордасам их отхлестала. Добрая была калоша. Носить бы ее еще и носить. Жалко калошу. А мордам, так чего им будет. Зарастут. Не впервой.
Братья потом долго еще ходили к той рябине. Да дед Никифор прятался во время, а бабка Анисья второй калошей грозила.
А вот такие у нас иногда представления бывают. В город, в театры ездить не надо. Да и цена на бензин нынче не ласкает, и автобус в ремонте. Рессоры меняют. А это уж как водится - навсегда. Ага.