В котором я пытаюсь провести абсолют вокруг пальца, а Соломон не устаёт объяснять мне законы потустороннего мира...
Наступило жаркое лето. Я не оставлял надежды обмануть всевидящее око. Не знаю, видит ли оно меня лично или кто-то для него стучит - в нашем адском офисе полно мутных персонажей, и все думают только о себе любимых, сдадут с потрохами ближнего и дальнего, нисколько не сомневаясь.
После того как я твёрдо уяснил, что соваться на улицу запрещено, ибо там меня пасёт злобный пернатый страж, я предпринял ряд маневров, пытаясь покинуть офис тайком. Да не просто покинуть, а ещё навестить квартиру, которую некогда снимал и в которой теперь мою Нелли и, по всей видимости, мои шлёпанцы плюс туалетные принадлежности, включая модный одеколон, нагло использует волоокий негодяй Тимур.
Дождавшись, когда любимая начинала собираться домой, я тайком залезал в её сумочку и прятался - в надежде, что настичь и клюнуть меня в таком укрытии не сможет никакой абсолют. Но едва Нелли выходила на улицу, всякий раз случалось как бы непредвиденное, в результате чего я без вариантов погибал. То моя бывшая оступится, и меня жёстко придавит телефоном, то она с кем-то столкнётся, и меня расплющит губной помадой, то нас обоих прищемит дверью...
Я пробовал маскироваться в складках одежды - с тем же результатом. Тогда в качестве транспортного контейнера я стал испытывать прочих сотрудников офиса, а это крайне сомнительное удовольствие, учитывая, что дни стоят жаркие и все обильно потеют - особенно в интимных и потайных местах, где я...
Напрасные усилия и неудобства - никто, включая Асмиру, не способен обеспечить мне надёжную защиту - сразу за порогом офиса меня неизменно поджидает кончина. Дохну как мухи.
Соломон наблюдает за моими попытками с саркастической ухмылкой, если, конечно, можно сказать нечто подобное про физиогномику прусака. Должен признаться, наши отношения отнюдь не такие радужные, как могло вам показаться после прочтения предыдущих эпизодов. (Радужные - не в смысле гомосексуальные, а в смысле - добрые.) Мы с ним спорим, порой дело доходит до потасовок.
Впервые это случилось, когда, измучившись от скуки, мы играли в догонялки. Он настаивал, чтобы я давал ему фору - иначе нечестно. Я в свою очередь требовал, чтобы он не совался в узкие щели, куда мне не протиснуться. В конце концов ему надоело проигрывать, и он предложил прятки. А это оказалось вообще бесполезным занятием - ни я его, ни он меня найти не в состоянии.
Однажды в воскресенье мы с Соломоном в очередной раз поругались и разбежались по разным углам, обзывая друг дружку грязными словами и зарекаясь от общения в будущем. И вот представьте себе моё удивление - я сижу, такой лирический, на окне, грею брюхо и вдруг вижу своего таракана по ту сторону стекла. Он прикинулся рыжим семечком - устроился на белом отливе и загорает под лучами весёлого июньского солнышка. А по сути дразнит меня. И никакая хищная птица, никакой дикий или одомашненный зверь не прилетает, не прибегает, не подкрадывается, чтобы лишить его жизни.
Ошарашенный удивительным поворотом событий, я занервничал и стал всячески сигнализировать бывшему другу. Соломон только этого и ждал. Он сделал вид, будто ему не до меня, пополз на стену дома, а потом и вовсе потерялся из виду - на свежем воздухе, на свободе. И больше в этот день не появился.
Надо ли говорить, что с утра пораньше я сидел возле плинтуса и томительно мечтал о встрече с тараканом. Мечтал весь понедельник и весь вторник. Только в среду он соизволил снова воплотиться в нашем адском офисе.
Я просил, я унижался, а он кривился и поворачивался ко мне задом, пока не вынудил многократно покаяться и обильно умаслить его запредельную местечковую гордыню.
Сначала Соломон заявил, что вообще-то намеревался гулять до конца лета - как в песне Митяева, но приключился форс-мажор - якобы он отправился смотреть кино и его грубо переехал «БМВ Х7». Подозреваю, что в этой части своего рассказа он точно соврал - типа погибнуть под колёсами «Лады Приоры» ниже его достоинства...
Короче, проныра всяко разно изгалялся и только ближе к вечеру, когда мы облизали крышку на бутылке хорошего скотча в запасниках босса, поведал, как оно есть...
Возможность покидать офис регламентирована. Первую четверть потустороннего века Соломон не мог этого делать в принципе - прилетала птичка, склёвывала или убивала - ровно как со мной. Потом, после смерти отца народов холодным летом 53 года, таракан вылез на улицу, остался жив, но на радостях зазевался, попал под чьи-то жёсткие подошвы и с утра снова вернулся под плинтус.
Так он стал путешествовать по ближайшей округе. Квартал - влево. Вправо - до Садового кольца. Прямо - до границ соседнего двора. Назад - до забора. За пределами обозначенного периметра его настигала смерть. Конечно, он был рад и этим послаблениям режима - типа как на вольном поселении.
- Почему же ты не сообщил мне об этом раньше? - возмутился я.
- Не хотел тебя расстраивать, - ответил Соломон и глаза его подёрнулись влагой, типа он в самом деле весь из себя сентиментальный. - Думал, тебе полегчает в нашем аду, если ты будешь знать, что не одинок и мы в равных условиях. Я берёг нашу дружбу от зависти и недоразумений. Вовчик, может, ты не поверишь, но за последнюю сотню лет, даже от самого моего рождения я не имел друзей. Ни в родном местечке, ни в Москве никто не воспринимал меня всерьёз. И только когда я встретил тебя, я поверил, что мужская дружба возможна...
Тут он сбился, поник головой, и мне не осталось ничего иного, кроме как обнять его за плечи и снова повиниться за своё некорректное поведение. Потом Соломон продолжил...
В оттепель и в эпоху застоя он наведывался в гости к довоенным знакомым, у кого-то пристрастился слушать граммофон, радио, смотреть телевизор. Он влюблялся в девушек, заглядывал в окна, частенько навещал одну легкомысленную особу, которая регулярно принимала мужчин и всем врала. Позже она состарилась, в начале девяностых померла, превратилась в стрекозу и отбывала наказание на родной улице - то есть весной рождалась, осенью дохла. В семибанкирщину её куда-то сослали.
Будучи насекомыми, они хорошо общались, вспоминали её кавалеров, стрекоза поднимала Соломона над городом - до уровня девятого этажа. Так романтично...
Я слушал и давился мрачными мыслями - с одной стороны, режим обещает смягчиться, но, с другой стороны, четверть века в этом офисе... Как бы не сойти с ума. Соломон взглядывал на меня с сочувствием и с уверенностью своего мудрого царственного тёзки успокаивал:
- Дружище, только не лезь от тоски на потолок. Всё проходит, пройдёт и это. К тому же я - с тобой, мы - команда.
Зачем мне лазить на потолок, если я в состоянии просто прилететь на него, усесться поудобнее и замереть, глядя на бренный мир нашего офиса. Как хочется забыть свои человеческие привычки и притязания - чтобы не мучиться. Но Соломон говорит, что прошлое будет плющить вечно...